Сборник рассказов. Струны

Егор Сычев

Сборник рассказов. Струны

Черная рука.

Память избирательна. Особенно моя. Эта таинственная штуковина умудряется оставить только хорошее и напрочь выкинуть плохое из моей головы. Дело может кончится плохо – какой-нибудь злодей обманет меня три раза подряд, а я так и буду радоваться жизни и хлопать ушами. Но пока такого не случалось, если не брать в учет что-то типа выборов и всего, что касается моих взаимоотношений с государством. В остальном же я нахожусь под защитой свой дражайшей половины. Ее суперспособность – держать в голове всех злодеев и их делишки. Она точно не забудет, кто из соседей не скидывался на установку общей двери шесть лет назад или какая конкретно беспринципная скотина выступала против валютных ипотечников в 2014 году.

Другое дело воспоминания детские. Я имею ввиду то детство, когда нас и за человеков то не все считают. Оказывается, как только вы перестали пускать пузыри и заучили стишок про бычка или мишку, в мозгу начали отпечатываться первые воспоминания. Покопавшись в своих, я обнаружил самые первые (как мне кажется).

Выбрать нужное было несложно, ибо двойная передозировка общего наркоза в раннем детстве, которую мне любезно организовал анестезиолог одной краевой больницы, изрядно подчистила мою детскую память.

Что же так впечатлило трехлетнего меня? Конечно же городской хоррор. Хтонические монстры, потусторонние сущности и вот это всё. Полвека минуло, а та картина все ещё перед глазами: С полдюжины ребятишек из ясельной группы (я среди них) на бревнышке во дворе детского сада с дрожащими подбородками, глазками на мокром месте и подмоченными штанишками внимают рассказам студентов-шабашников.

Оставшееся от обеда время, ремонтники веранды решили потратить на общение с малышней. В их репертуаре были такие шедевры народного творчества как «Черная рука», «Мертвый Гитлер», и «Ножницы-убийцы».

Обугленная черная рука хватает девочку и ее братика за лодыжку и тащит под кровать. Справедливости ради, надо отметить, что мой маленький мозг не понимал, как рука может существовать отдельно от туловища и хватать одновременно двоих детей, но, логические тупики только добавляли жути.

Коварный предводитель Баварских нацистов поджидает пухленького мальчонку в темноте подвала многоквартирного дома, чтобы превратить его в живого мертвеца. Отчего-то Гитлер тогда представлялся мне в образе огромного осьминога.

И наконец гвоздь программы – «Ножницы-убийцы», отрезающие у розовощёких карапузов всё, что можно отрезать на их беззащитных головах, пока парикмахер отлучился в туалет.

Впечатлений от этого спектакля мне хватило на несколько лет. Я до икоты боялся всего, что связано с темнотой, Гитлером, ножницами и выл как белуга, сидя на кресле в парикмахерской.

С началом пубертата и в мою жизнь пришел момент, когда ребенку вдруг становится небезразлично как он выглядит и прическа превращается в способ внешнего выражения внутреннего «Я». Глядя в зеркало, было решено: «Чубчик должен превратиться в челку». Долгих терзаний по поводу «вправо» или «влево» не было.

– «Главное, не как у Гитлера» – подумал мамкин стилист и, глядя в зеркало, сделал так, чтобы его отражение не походило на основателя Третьего рейха.

Вручение в конце учебного года фотоальбомов с фотками одноклассников стало для меня двойным сюрпризом. Во-первых, я обнаружил, что теперь у меня есть фотографии двух девочек из моего класса, по которым я тайно воздыхал. Во-вторых, я был раздавлен реальностью – моя челка оказалась зачёсанной влево, как и у основоположника национал-социализма. Пути к отступлению не было. Постоянство – мое второе имя. Так и живу с тех пор с этим.

Борщ

Глава 1. «Борец с системой».

Обливаясь потом и пыхтя через фильтр просроченного десять лет назад противогаза, Саня отмывал ацетоном полы в коридоре учебного корпуса. Не то чтобы ему нравилось это занятие, скорее напротив. Глядя как падают и шустро дохнут пролетающие, на свою беду, мимо мухи, Саня подумал: «За что боролись, на то и напоролись».

В конце лета он твердо решил откосить от поездки «на картошку» и провести сентябрь с кайфом. Вооружившись справкой от кардиолога и решимостью воплотить свой план в жизнь он, студент второго курса машиностроительного техникума Александр Афонин, явился на торжественную линейку по случаю начала учебного 1988-89 года. После вступительного приветствия директора Саня прошмыгнул в преподавательскую. Там он с напущенным на физию прискорбием сообщил замдиру, что, к великому его Саниному сожалению, он не сможет внести свой вклад в помощь подшефному совхозу потому как здоровье его дало сбой. Постылый картофель, оставшийся на поле полях после уборки комбайнами, студенты будут собирать без Сани, а сам он должен быть определен на выполнение «легких и посильных работ».

– Ну, что, Афонин, – сказал завхоз Игорь Витальевич, разглядывая справку от кардиолога, – сердце, стало быть, болит у тебя?

– Ага, – ответил Саня слабым голосом и для большей натуральности покашлял.

Никто не мог сказать как давно Игорь Витальевич работал завхозом. Легенда гласила, что он отвешивал подзатыльники самому Вениамину Яковлевичу бессменному директору техникума, когда тот был еще зеленым первокурсником.

Завхоз посмотрел на студента взглядом полным глубины и мудрости. Хоть Саня и считал себя хитрой жопой, но в эту же секунду он понял, что его план провалился.

– Пойдем, болезный, – скомандовал завхоз, – определю тебя на помощь обществу.

Сане вручили огромную канистру с ацетоном, кастрюлю, тряпки и поставили задачу отмыть от капель краски полы на трех этажах учебного корпуса.

Уже после обеда Александр Афонин стоял перед директором и страстно убеждал его, что чувствует себя гораздо лучше, чем раньше, сердце бьётся ровно и он готов отдавать долг родине на картофельных полях близ деревни Суборово.

Глава 2. «Алхимик».

– Саша, забери, пожалуйста магнитофон из преподавательской и привези его нам в Суборово, —попросила куратор группы Ирина Сергеевна по телефону, – а то нам тут тоскливо без музыки.

Сашка взял магнитофон и все кассеты, которые нашел в преподавательской. Собрал дома вещи, сказал маме, что неожиданно заскучал по деревенской романтике и уезжает на месяц «на картошку».

Ирина Сергеевна не соврала. В деревне было скучно, а от вида картофельных полей с грядами, уходящими за горизонт одногруппники начинали хандрить и впадать в меланхолию. Уже следующим вечером в результате мозгового штурма студенты решили спасать ситуацию алкоголем. Однако, председатель совхоза Захар Петрович запретил продавщице местного магазина продавать горячительное студентам. Требовался творческий подход.

Старшие пацаны с Саниного двора точно знали как подростку занять достойное место в социуме и уже к 15-и годам научили его курить, играть на гитаре, подтягиваться на турнике и гнать самогон.

– Говно-вопрос, – небрежно обронил Саня, когда совет группы уже отчаялся найти надежный канал поставки алкоголя, – мне нужны дрожжи, варенье, медицинские перчатки и стеклянные банки, чем больше, тем лучше.

Парни посмотрели на Саню как детсадовцы на Деда Мороза и оперативно организовали поставки вышеозначенных ингредиентов. Конечно, родителей несколько озадачило внезапное превращение их чад в сладкоежек. Особенно странно звучали просьбы присылать варенье предпочтительно в трехлитровых банках, но, чего-чего, а варенья в советских семьях, часто живущих натуральным хозяйством, было всегда в избытке.

Сашкину лабораторию организовали на чердаке спального барака. Конечно, гнать самогон в таких условиях было нереально, и Саня поставил на поток производство промежуточного продукта – браги. Его рейтинг взлетел до небес и даже девчонки, живущие в соседнем бараке, стали посматривать на Сашку с нескрываемым интересом.

К сожалению, поговорка «дураку стеклянный хрен ненадолго» в очередной раз подтвердила свою актуальность. Кто-то из пацанов залез на чердак, напился и разбил банки с брагой. Драгоценная жидкость протекла через дырявый потолок и залила кровать Сергея Федоровича учителя истории, который жил вместе с парнями и присматривал за порядком в бараке. Сашкино хозяйство накрыли и его звездный час прошел.

Глава 3. «Борщ».

К шестнадцати годам каждый советский подросток усваивал, что никто не обещал кормить народ по дороге к коммунизму, но и Перестройка не внесла в этот тезис никаких изменений. Юные и бурно растущие организмы, измождённых сбором картофеля, студентов второго курса требовали калорий, их деревенская столовая предложить не могла. Кормили студентов отвратно и скудно.

Доведенные перманентным чувством легкого голода до готовности совершать мелкие правонарушения парни из Саниной группы решили совершить ночной набег на молочную ферму и птичник. Под покровом темноты они пробрались в коровник и стырили сорокалитровую флягу с молоком. Кряхтя и надрываясь, пацаны доставили добычу в свой барак. Дегустация показала, что молоко имеет водянистый вкус и странноватую консистенцию. Пацанов это не удивило, ибо внешний вид местных коров не давал надежды на то, что от них можно получать нормальное молоко.

Вторая группа добытчиков притащила с птичника дохлого гуся. Добытчики стоически отмалчивались и не желали предавать огласке историю гибели птицы. Сочтя обстоятельства отхода гусака в мир иной несущественными, в текущем контексте, его наскоро ощипали и в грязном оцинкованном ведре поставили варить в русскую печь, возведенную посередине барака. Царица дома оказалась давно лишенным своей функциональности бесполезным элементом деревенского интерьера и ничего кроме дыма и смрада производить не могла. Гусь погиб зря и был захоронен в палисаднике. Голодные, но непобежденные студенты улеглись спать.

Утром у крыльца их барака, поднимая клубы пыли и скрепя тормозами, залихватски остановился «бобик» председателя колхоза. Из машины вышел сам Захар Петрович и дородная тетка, которую все в деревне почтительно звали «Егоровна».

– Доброе утро товарищи студенты! – громко поздоровался председатель с застывшими перед умывальниками пацанами.

Рука в боки, он как дементор, стоял на пригорке и вкушал энергию возникшей немой сцены.

– Наталья Егоровна сообщала мне, что сегодня ночью кто-то спёр из коровника сорокалитровый бак с молозивом, а с птичника умыкнули гуся, – решив не соревноваться с «Ревизором» в длительности паузы, продолжил Захар Петрович.

– Бидон то хоть отдайте, ироды! – всплеснула руками Наталья Егоровна.

– Ты и ты пошли со мной! – сказал председатель и указал на Саню и стоящего рядом Жэку Третьякова.

Пацаны поплелись за начальством. Подойдя к машине, тот открыл заднюю дверь и приказал вытащить сорокалитровую флягу с молоком и нести ее в барак. Захар Петрович по-отечески пожалел студентов, наказал сойти с кривой дорожки и впредь не воровать.

Подаренное молоко быстро закончилось, а ситуацию с кормежкой усугубил факт обнаружения в столовских макаронах каких-то мерзких белых червячков. Обстановка грозила перейти в революционную, т.к. низы в лице студентов не хотели и далее есть то хрючево, а верхи, т.е. руководство совхоза, ничего с этим поделать не могли.

Ситуацию решил взять в свои руки Сергей Федорович по прозвищу «Филин». Он был прогрессивным преподавателем и по совместительству начинающим кооператором. Используя свои связи и организаторские способности, Филин волшебным образом раздобыл где-то 5 килограмм мяса и собрал команду из студентов для приготовления ста порций борща. Поваров деревенской столовой отстранили от процесса и дали им выходной, ибо их таланты ни студентов, ни преподавателей не впечатляли.

Вечером Сергей Федорович и добровольцы-повара собрались в столовой. На следующий день им предстояло накормить обедом весь голодный второй курс. Сане поручили таскать, воду и помогать чистить, и резать горы картошки, свеклы, лука и морковки. К трем часам ночи почти все было готово и оставалось только нарезать огромные сваренные куски мяса на кусочки поменьше. Сергей Федорович скомандовал отбой. Остальное было решено доделать утром.

В 7 часов утра полуспящий Сашка притопал в столовку. Через пару минут пришел Филин с ребятами и войдя внутрь они застали следующую картину – на разделочном столе вперемешку с перевернутой посудой и надкусанными горбушками хлеба валялись остатки мяса, которое ребята не успели добавить в борщ. В тот короткий промежуток времени, пока все спали, кто-то забрался в столовку и самым наглым образом сожрал всю говядину и хлеб. На обед у второго курса в этот день был вегетарианский борщ без хлеба.

Судьба непреклонна и отвечает жестоким ударом наотмашь. Через неделю почти весь второй курс машиностроительного техникума загремел в инфекционное отделение районной больницы с дизентерией. По иронии судьбы, деревенские повара, которых отстранили от работы в день приготовления борща, следующие две недели провели в той же инфекционке.

* * *

В этот год, как и в последующие, страна переживала жесткие потрясения и бурные перемены. СССР участвовал в последней в своей истории олимпиаде, вывел войска из Афганистана, перешёл к рыночной экономике и еще через год развалился. Саня вырос, возмужал, повзрослел и сегодня уже успел разменять шестой десяток, но самые яркие образы из той студенческой жизни до сих пор остаются в его воспоминаниях.

130

Кто в юности не мечтает оставить след в истории? Александр Македонский, Блез Паскаль, Мэри Шелли вписали свои имена в памятную книгу человечества, когда им не было и двадцати…

Третьего февраля 1991 года Саня проснулся раньше обычного. Еще вчера он был нервным студентом, судорожно, ночами, дописывающим дипломную работу. Сегодня его ждали большие перемены. Защита прошла успешно, и родина получила проектную документацию по изготовлению остро необходимого народному хозяйству редуктора. Саня же взамен должен был получить диплом о среднем техническом образовании.

От взрослой жизни отделял один маленький шаг, вернее два – церемония вручения дипломов и долгожданная вечеринка по этому случаю.

Одногруппники понимали, второго шанса у них не будет и готовились к банкету как родители невесты к свадьбе. Они припасли изрядное количество дефицитного алкоголя «чтобы потом не бегать».

Разогретые и готовые к получению «путевки в жизнь» студенты собрались в большом зале центрального дома культур. Официальная часть мероприятия прошла скучно. Вечный директор техникума Вениамин Яковлевич заученно, но с выражением прямо со сцены пускал ненатуральную слезу. Студенты в ответ ерзали на стульях и ждали окончания трогательной церемонии. Раздражали обладатели красных дипломов, ибо они непозволительно долго обнимались и фотографировались с преподавателями прямо на сцене. Похватав свои синие книжечки вчерашние студенты поспешили на банкет, устроенный тут же в фойе первого этажа.

К трем часам ночи остались самые стойкие и перспективные. От того что Саню и его товарищей наконец вытолкали из ДК на улицу желание сделать этот вечер незабываемым только окрепло.

Санино внимание привлек высокий постамент на центральной площади города N. Там на высоте 4-х метров был установлен танк Т-34.

– Пацаны пошли со мной, – позвал за собой Саня пошатывающихся и нуждающихся в продолжении культурной программы выпускников группы под номером «130».

Санин искушенный взгляд оскорбило отсутствие на боевой машине порядкового номера.

В тот памятный день в ДК красили двери, там Саня и позаимствовал ненадолго белую краску и кисть.

Кастинг-директор цирка дю Солей был бы сражен безупречным исполнением сложнейшей групповой акробатической пирамиды на льду. Новоявленные технологи легко и непринужденно забросили Саню на постамент, где он начертал на борту танка гордую цифру «130».

* * *

С того дня прошло 30 лет. Памятник перенесли с главной площади в новый центр города. И каждый раз, когда Саня приезжает на малую родину его встречает танк Т-34 с номером «130» на борту.

Мистика.

– Ай, палючи маладэц! Смотри какой сладкий дыня! Зачем мимо идешь?!

– Парень, лучше мой смотри! Рахат-лукум, а не помидор!

Продавцы на верхнем рынке сегодня были явно в ударе. Всем хотелось распродать дары лета до наступления полуденного зноя от чего подкопчённые на солнце бестиарии прилавка сходились в схватке при виде каждого проходившего мимо курортника.

Очередной обрамленный запахами и вкусами курортного лета солнечный день начался для Егора с ранней поездки на рынок. Ночная прохлада еще не отступила и он, проявляя чудеса изворотливости пытался не попасть в цепкие руки зазывал.

Егору уже исполнилось семнадцать, но этот город по-прежнему возвращал его в детство и наполнял инфантилизмом. Матушка ежегодно сбагривала его к своей многочисленной кавказской родне и, пообещав себе, что через год он точно скажет ей «нет», в июне 1989-го Егор приехал во всесоюзную здравницу – Пятигорск.

– Ты давай, осмотрись тут. И поаккуратней с местной братвой, – захлопнув дверь своей старенькой «Нивы» и пряча газовый пистолет за пояс, напутствовал Егора двоюродный брательник Генка, – а я к Ашоту заскочу.

Генка был ровесником Егора, но жизнь в курортном городе вносила свои коррективы. Он был наигранно серьёзным балбесом, который слушался родителей. Они, в свою очередь, постоянно напоминали Генке и его сестре Ирке, что те живут «на северном Кавказе».

Оставленный один Егор побрел по лабиринту бесконечных прилавков. Айва, тутовник и свежая брынза уже не были так вожделенны как в детстве. Переход к рыночной экономике превратил Верхний рынок в восточный базар. Обжигающие глаза и сводящие с ума неискушенного советского подростка ряды с красочной бижутерией, свитерами BOSS и джинсами «пирамиды» кружили голову. Егор принялся подбирать подарок для своей девушки Алены.

– Молодой, красивый, позолоти ручку погадаю-расскажу все как есть! – перед ним возникла колоритная, как из театра «Ромэн», цыганка.

Надо сказать, что Егор был достаточно интеллигентным молодым человеком и с искренним уважением относился к чужому труду. Он не мог послать даму в южном направлении и сообщил, что относится к ее ремеслу с некоторым скепсисом, однако, предложил позолотить ручку просто так. Растроганная таким меценатством местная Кассандра, видимо запрограммированная на выдачу предсказаний взамен на кэш, моментально вошла в образ.

– Друг землю с могилы брал, под дверь бросал! Убить тебя хочет, все твое себе забрать! Вижу хороший ты человек…

Как ужаленный Егор отскочил от липучей тетки и поспешил на выход.

Конечно же тот факт, что каждый юноша в 17 лет имеет десятки друзей не навел нашего героя на мысль о бредовости всего произошедшего. Воображение рисовало Егору мрачные картинки – Лучший друг Вовка идет на кладбище (на какое конкретно воображение не говорило, в родном городе их два), берет землю и бросает под дверь квартиры, где живет Егор. Вовка хочет забрать себе… Егор стал вспоминать, что же кроме велосипеда у него есть. И тут его сознание взорвалось – Алена. Они познакомились прошлой осенью и с тех пор не было ни дня чтобы они не встречались. Логика не смогла объяснить Егору, что Алена не похожа на велосипед и забрать ее даже при помощи земли с могилы у Вовки не выйдет.

Мрачные тучи заволокли сознание, и Егор внезапно ощутил давление воздушного столба на свои плечи. Того самого атмосферного столба весом в двести четырнадцать кило, который давит на каждого гражданина. До самого вечера в его голове кружил торнадо из мыслей об Алене, Вовке, могилах и цыганах.

– Ты чего такой смурной, случилось чего? – наконец, устав от кислых Егоркиных щей, спросила двоюродная сестра.

– Ну, мы на рынке сегодня были с Генкой…

– Так, и что?

– Да я там встретил кое-кого…

– Давай уже рассказывай, что случилось? – приперла Егора к стенке Ирка.

– Ко мне цыганка подошла…

– Друг землю с могилы брал, под дверь бросал? – со снайперской точностью процитировала Ирка цыганку.

***

Это было последнее лето юности. Впереди Егора ждала полная неожиданностей и сюрпризов жизнь. Но то чувство легкости и благодарности к Ирке, которое он испытал после ее слов, Егор помнит до сих пор.

Струны

Глава 1. «Гоша».

Со вторника размеренная жизнь 48-и летнего проектного менеджера Егора Сергеевича Сычёва превратилась в трэш-шапито. Все началось с утра. Ничто не предвещало, как говорится. Утренняя прогулка с собакой в самый разгар бабьего лета, что может быть приятнее? Пёс не спешил домой, нежился под теплыми лучами почти летнего солнца и подолгу валялся на каждом кусочке газона. Егор наслаждался моментом и был совсем не против медлительности любимца семьи. Сегодня Гошкину щепетильность в выборе места для сходить по-большому ничто не ограничивало и спустя час с начала прогулки пёсель, как готовый к бомбометанию аэроплан, увлекая за собой Егора, зашел на второй круг по району.

Прямо по курсу расположился вентиляционный киоск метро. Щенок потянул хозяина к небольшому строению с явным намерением исполнить задуманное. В следующий момент, явив миру чудеса эквилибристики, Гошка водрузил кучку своих бриллиантов прямёхонько на вентиляционную решетку. Егор опешил. Он инстинктивно достал пакетик и попытался собрать в него собачье добро. Получилось не очень и все было оставлено как есть.

Умный хронометр на руке сообщил, что уже 7:30 и пора закругляться. По возвращению домой собакен по привычке молнией понесся в душевую и стал терпеливо ждать, когда Егор помоет ему лапы.

– Кто хороший мальчик, у кого такие красивые лапки?! – приговаривал Егор. – И жопку помоем…

Взяв щенка под мышки, он поднял его перед собой: «Какого маракуйя?!». На Егора смотрел собачонок, как две капли воды похожий на Гошу. Различие одно – это девочка. Гоша же был стопроцентный кобель и этот факт зафиксирован в его щенячьей метрике.

– Ты нормальный вообще?! – растерянно спросила Егора жена. – Куда ты дел Гошу?!

– М-м-м-м-м…, Э-э-э-э-э… – пролепетал Егор нечленораздельно и развел руками.

– Немедленно верни нашу собаку! – возмущенно выпалила Алена и указала пальцем на дверь.

У ног Егора сидел все тот же «нежная дурашка – сладкий кабачок» с преданным взглядом и вывалившимся наружу языком «цвета колбаски» – озорной щенок белого терьера.

– А был ли мальчик? – громко и с выражением произнес Егор, глядя на пёсика.

– Его-о-о-о-р…! – угрожающе протянула Алена и вытолкала мужа вместе с подкидышем за дверь.

Егор позвонил на работу и уломал шефа на день удаленки. В следующие пару часов он обошел все дворы в округе и опросил встреченных собачников и дворников. Никто не видел белого щенка. Сам Егор не припоминал, чтобы встречал близнеца Гоши во время прогулок по району.

Когда они с подкидышем вернулись домой Алена уже ушла на работу. Вечером семейный совет постановил распечатать листовки с портретом Гоши в ближайшей «Копирке» и развесить их по району.

Утром, встав пораньше, Егор взял флешку с фотографиями их собаки, оделся и уже почти вышел из дома, когда его окликнула Алена.

– Куда ты так рано то? – заспанным голосом спросила жена. – Гошку, прогуляй заодно, плиз.

– Мать, ты что не проснулась? – показал зажатую в руке флэшку Егор, – мы же договорились, что я иду в «Копирку» объявления распечатывать.

– Егор, ты меня пугаешь, – лицо Алены приобрело озабоченный вид. – А кто вчера все распечатал, расклеил и уже после обеда вернул Гошанчика домой?

Тут в прихожую медленно и недовольно приковыляла разбуженная семейным спором собака. Егор инстинктивно наклонился, чтобы погладить щенка и тот с удовольствием завалился на спину подставляя для ласки свое нежно-розовое пузо. Егор с изумлением уставился на пса – все первичные половые признаки кобеля были на месте. «Гошка…» – опешил Егор и не чувствуя под собой ног сполз на тумбу для обуви.

Глава 2. «Знамение».

– Егор Сергеич, какого хрена ты творишь?! – громогласно вибрировал в телефонной трубке голос шефа Егора, – тебя уже два дня с фонарями ищут, завтра 25-е число, у нас защита проекта, не позвонил, не предупредил, у тебя совесть вообще есть?

– Сергей Геннадьевич, дорогой, прости великодушно! – пытался сгладить негодование начальника Егор, – через час буду на работе – все объясню, отработаю и искуплю. Ты же меня знаешь!

Шеф положил трубку, и Егор стал лихорадочно перебирать в памяти события последних двух дней. Он точно помнил, что во вторник 22-го утром звонил начальнику и получил его одобрение на удаленку, искал Гошку, гулял с подкидышем… Однако, вчерашнего дня в памяти Егора не существовало. Алена пересказала ему хронологию событий и даже предложила плюнуть мужу в глаз в надежде, что легкий стресс поможет восстановить его память, но ни первое, ни второе не сработало и Егор отправился в офис.