УБОГИЙ

Но в этом море трудового отчаяния, Петя нашёл маленький островок. Он нашёл человека с точно такой же проблемой.

Она была отражением его собственных страхов. А человек же так устроен, стоит ему лишь увидеть себя со стороны, как он тут же смиряется. Он тут же устремляется к чему-то серединному, к чему-то обычному и привычному.

Страшно увидеть в зеркале себя в гневе. Страшно увидеть в зеркале себя загнанным в угол. От этого все сомнения моментально улетучиваются.

Он решил взять на себя бразды наставничества. Стал ей помогать и подсказывать.

Как же Петя восхищался собою. За этот поступок он чувствовал за собою какое-то благородство.

Попутно он расспрашивал её. Кто она, откуда, как попала на эту работу. История её жизни оказалась весьма прозаичной.

Девочку звали Настя.

Она приехала из небольшого посёлка. Закончила школу и решила поступить в университет. Она всегда хотела заниматься чем-то творческим. Мечтала о карьере академического музыканта. Но навыков и таланта ей не хватило, чтобы поступить в консерваторию.

Наивная девочка с деревни вряд ли знала, что такое большой город и что такое блат. У себя в городке она всегда была в центре внимания. Побеждала во всех местных конкурсах. Как же была подорвана её самооценка, когда она не обнаружила себя в списке поступивших.

Сама же Настя была убеждена, что выложилась на все сто процентов. И если вступительные творческие экзамены она сдала не на сто баллов, то по крайней мере близко к этому. Ведь она не просто готовилась, она изучила всю документацию приёмной комиссии. Она просчитывала всё. И была уверена в себе.

Не понимая, как так произошло, она решительно с громким шагом направилась в приёмную комиссию. Требования получить ответы, разбились об безразличие. И ладно, если бы её там встретили с безучастным хладнокровным молчанием. Но на кричали и обращались в третьем лице:

– Если кому-то что-то не нравится, подавайте апелляцию, вместо никому не нужных инфантильных наивных истерик, мешающих работать приёмной комиссии!

Разочарованно покидая кабинет, девочка столкнулась с другими абитуриентами. Тем быстро подсказали ей, что бессмысленно даже пытаться что-то доказать отмахивающихся ото всех преподавателей консерватории. Таких девочек каждый день они видят с десяток.

Когда Настя задумалась над апелляцией, ей объяснили, что она попадёт ни куда иначе как в саму приёмную комиссию. И какой тогда от этого смысл? Попытки что-то доказать вышестоящим инстанциям из министерства образования, тоже ни к чему не привели бы. В консерваторию поступают только по блату. А коррупционным путём простирается тонкая нить в любое ведомство системы образования. Так что здесь все заодно. Кроме тебя, девочка.

Тут то Настя и издала фразу, которую Петя не ожидал:

– Что бы я не делала, я никому тут не нужна.

Неожиданностью стали не сами слова, а его реакция на них. Он не ожидал, что она станет отголоском в его душе. Ведь первостепенно именно какая-то наивная жалость пробудила в нём начать общаться с ней. Желание взять её под своё крыло. Быть наставником, которого она заслуживала.

И такие заявления из её уст пробуждали в нём новые и новые чувства, которые наслаивались друг на друга. В них не было должного количества разума. Но он преисполнился ими. И чуть было не сказал ей самую большую пошлость, на которую мог бы осмелиться:

– Мне нужна…

Она ведь лишь рассказывала историю своей жизни. Она не выражала чувств. А чего ждёт девушка, рассказывающая историю? Чтобы кто-нибудь признавался ей в любви?

В любви?! Какой любви, дурак?! Просто послушай историю. Хотя бы дослушай её. А потом уже говори о том, что за душой у тебя.

Каким же глупцом он почувствовал себя, когда осознал, на что готов был толкнуть себя в отношении девушки, которую знал пару часов. И из-за чего? Из-за чувства одиночества внутри и чувства жалости к ней? И на этом хилом плоту он собирался удрать с острова и переплыть через море отчуждения и отчаяния?

Страх возвращаться обратно в родной посёлок ни с чем, обычно толкает людей на отчаянные поступки. Например, а почему бы не наврать родителям, что поступила, пойти на какую-нибудь работу на год, а через год ещё раз попытать счастье? Но какой смысл, если все вокруг дали понять, что система образования тебя не будет брать к себе, как бы ты не старалась?

Сомнения… Сомнения… Сомнения…

К большому счастью для девочки, у неё здесь был один знакомый. Сын какого-то влиятельного человека в большом городе. Человека, который выбился в люди из того же самого посёлка, откуда была она сама.

Она договорилась о встрече, потому что никого больше здесь не знала. У неё, конечно, была шальная мысль, что влиятельный человек вполне мог бы обеспечить ей этот самый блат для поступления. Но в какой-то момент, по правде говоря, она просто хотела какого-нибудь общения просто для отдушины.

Этот молодой человек назначил ей свидание. Она не отказалась.

На нём он раскрыл ей секрет, что в большом городе есть не только одно единственное учебное заведение по музыкальному образованию. Да, консерватория это элитно. Всем известно, это очень круто. Но это не единственный вариант.

Перебирая всё, новый знакомый посоветовал ей перестать грезить сугубо высшим образованием, потому что звучит это как просто «для галочки». Если же девочка действительно хотела получить навыки необходимые для работы в академической музыке, их вполне можно было бы приобрести и в училище. А оно никогда не обвинялось в злоупотреблениях, коррупции, блате и прочей грязи. Здесь было много студентов. А главное репутация у заведения была высокой. Так что мало кто видел разницу между высшим и средним профессиональным музыкальным образованием в этом большом городе.

Новая попытка поступления и вот она уже стала студенткой музыкального училища. А тот юноша, что пригласил её на свидание, вскоре станет её парнем.

Было ли это покушение на статус его родителей? Возможно. Но разве что очень косвенно. Это было скорее иначе. Если ей придётся жить в большом городе, уже будучи студенткой, не так много вариантов, во что превратится её жизнь.

Во-первых, ужасная жизнь в общаге. Если уж общежития даже передовых университетов представляют собой клоповник, что может её ожидать в случае с колледжем творческой направленности?

Во-вторых, можно снимать квартиру, но стоит это прилично, а значит, нужно будет устроиться на работу. На тот момент этот вариант её не устраивал. Потому что весь опыт работы, который она имела, это несколько подработок официанткой у себя в посёлке. И этот опыт ей совершенно не нравился. Поэтому по наивности она предполагала, что работа в принципе, какой бы она не была, вряд ли будет отличаться от того её печального опыта.

Ну и третий вариант – это пожить в роскошной квартире в элитном жилом комплексе у молодого человека, который предложил ей съехаться вместе уже через несколько свиданий.

Кажется, выбор очевиден. Каждый на подобном распутье сделает собственный выбор. У всех разные приоритеты. Но у каждого выбора и каждого поступка есть своё обоснование.

Она же с детской радостью согласилась съехаться с тем молодым человеком. У неё даже не было раздумий. А на вопрос Пети: «Почему?» – она лишь пожимала плечами.

На тот момент Петя плохо знал Настю. Он не мог понять её. Не находил для себя ответов, в чём была её мотивация. Это придёт со временем. А до тех пор он лишь принимал её такой, какая она есть. Это единственное, что можно сделать, когда знакомишься с человеком. Принимать его таким, какой он есть. Потому что альтернативой будет – прекратить общение.

Петю удивлял, с какой лёгкостью она рассказывала ему о себе. Вроде бы не близкие люди. Но она готова была ответить ему на любой вопрос. О себе, о родителях, о прошлой жизни, о молодых людях, что были у неё. Она не стеснялась даже рассказывать, как спала с ними, какие позы предпочитала. Рассказывала, как в своём родном посёлке рылась во дворах в поисках закладок. И что вытворяла под воздействием запрещённых веществ.

За несколько дней он узнал её полностью, как он думал. Но полностью он знал лишь её биографию до того момента, как они встретились.

Многие заблуждаются, полагая, что, зная биографию, мы знаем человека. Но будущее то всегда остаётся для нас туманным. И вместе с этим, какие будут реакции у человека на те или иных случайные возможные события.

По окончанию стажировки, став полноценными сотрудниками, они сели за соседние столы. Она быстро обустроила рабочее место в какой-то нежный райский уголок. Пете даже казалось, что это совсем не подходит для рабочей обстановки. Его это явно отвлекало бы. Его рабочий стол был минималистичным, если можно так сказать, хотя тут больше подошло бы слово «пустой». Кроме ноутбука, вечно грязной кружки для кофе и круглых отпечатков из-под неё, на столе ничего не было.

Они проработали несколько месяцев. Её истории начали уже крутиться по кругу. И она уже начала ему понемногу надоедать. Настя казалась уже ему не по детски наивной, а глупой и инфантильной. Но он смиренно слушал все эти её истории.

Тем более, что ему нравилось, что она говорит с ним о сексе. Пускай даже в контексте своего парня. У самого Пети давно не было отношений на тот момент и секс был для него случайностью. И дай бог, если случайность эта случалась хотя бы раз в месяц. Ему не хватало этого.

А может она просто ему нравилась. В чём он не мог признаться даже самому себе. И это было всего лишь маленькой издержкой в общении с человеком, который запал в душу.

Вскоре его терпение и молчаливый снисходительный взгляд восторжествовали.

Настя всё чаще стала жаловаться на своего молодого человека. Ведь в любых отношениях нормально, когда спустя несколько месяцев ваша страсть начинает немножко угасать. Гормоны всё меньше влияют на ваши взаимоотношения. И тут важно то, кто и как реагирует на подобное.

Но Настя с каждым разом жаловалась на него всё больше и больше. Говорила, что он начал контролировать. Провожал и забирал с работы. Втайне читал её переписки. А главное, каждый день настойчиво пропагандировал ей патриархальные ценности. Из-за такого отношения к себе, она быстро остыла к нему. Ей всё меньше нравился он и всё меньше хотелось его.

В какой-то момент Настя говорила Пете, что больше не занимается любовью со своим парнем, потому что он стал ей отвратителен. Но от этого секса хочется только больше.

И вот каков итог сложился в голове у Пети. Он с Настей – лучшие друзья. Они хорошо понимают друг друга настолько, что без сомнений знают предпочтения друг друга в сексе и без проблем удовлетворили бы друг друга.

Он не стал ей высказывать эту идею сразу. Ему стало интересно, на что в целом она готова в общении с ним. Поэтому он для начала пригласил её на свидание.

На тот момент Петя уже давно знал об одном ресторане в центре города.

Впервые услышал о нём сразу после открытия. Он наделал шума. И в нём был новый для большого города формат. Гастрономическое бистро. Небольшое кафе на несколько столов, подающее высокую авторскую кухню.

Пете это было интересно. Авторские рестораны давали ему как художнику особое наслаждение. Они делали из привычных всем продуктов еды свою вариацию. Подача блюда – художественная обработка того сырья, с которым мы сталкиваемся каждый день.

Но интересно и интересно. Ну посмотрел в Инстаграме парочку фотографий. Поставил лайк. Сказал, что это круто. И что дальше? Забыл.

А на следующий год они выигрывают престижную премию. Шеф-повар объявляется лучшим в городе. И теперь интерес разгорается с большей силой.

Но не идти же одному. А тут всё время ходит Настя и жалуется на отсутствие романтики в отношениях. Её хахаль ничего не хочет и не водит её никуда. Цветы считает пустой тратой денег. А из ресторанов они довольствуются лишь доставкой из МакДональдса.

Вот Петя и пригласил её.

С тех пор они сходят в этот ресторан свыше тридцати раз. Он станет для них двоих чем-то сакральным. Здесь они сходят на своё первое свидание. Здесь же решат начать отношения. Проведут лучшие свои вечера. И здесь же решат расстаться после шести лет отношений.

Так обычный ресторан на углу двух непримечательных улиц в центре города станет «тем самым‎» для Пети.

Наташа тем временем продолжала наигранно вести беседу с Алёной и Даней. Они задавали одни и те же вопросы несколько раз по кругу в разных интерпретациях. Даже после того как Наташа намекнула Дане, чтобы тот привлёк внимание Пети, ничего не изменилось. Видя у Пети безразличие, Наташа с сожалением смотрела на него и крутила в голове: не зря ли всё это было и может надо было всё сделать по другому?

Но отступать было уже поздно. Оставалось только либо что-то предпринять, либо смириться с ситуацией.

Наташа была совершенно не из тех девушек, которые сдавались. Какой бы глупой или неоправданной была бы её идея, она всегда давила её до последнего.

Единственное, что она придумала, как выход из сложившейся ситуации:

– Ребят! Пойдёмте танцевать!

– Ты же знаешь, – сказал Петя, – я не танцую.

Наташа начала уговаривать. Но Петя был непреклонным.

Она хватала его за руку, тянула, умоляла. Это всё было странно и неловко.

Никто никогда не видел Петю танцующим. Идея была заведомо провальная. А теперь она будто бы чуть ли не унижалась, лишь бы её идея реализовалась.

Алёна смотрела на всё это с неловкостью. Данил с раздражением. Петя же хотелось только провалиться сквозь землю.

Наташа посмотрела на Данила. Она искала в нём поддержку. Но тот покачал головой, давая понять, что тоже не пойдёт танцевать. Ему не нравилось её поведение. Уговаривать Петю он не собирался. Да и оставлять его наедине с самим собой ещё глупее.

Но как это часто бывает, Наташа хотела было уже сказать «ой всё» и на всех обидеться. Вместо этого она качнула головой, взмахнула головой и сказала:

– Ну мы тогда пойдём танцевать, а вы оставайтесь здесь и делайте что хотите.

Наташа взяла Алёну за руку и повела к центру толпы.

Оставшись вдвоём, Данил спросил у Пети:

– Ну ты чего?

– Что?

– Ты понимаешь о чём я.

– Ну не люблю я танцевать. Что я поделаю?

– Ты же знаешь, почему она начала так себя вести.

– А чего она ожидала? А ты то чего ждёшь от меня? Когда я в последний раз с живым интересом обсуждал чьё-то нижнее бельё, какое говно у собачки или кто куда устраиваться работать собирается?

– Ну хотя бы для приличия, Петь.

– Да заебали вы меня уже. И ваши приличия. Не хочу.

Даня молчал.

– Дань, я не хочу строить из себя жертву. Ладно? Но ты сам навязываешься этим разговором. Так что. Ты меня прости, но вы меня зачем из квартиры вытащили? Чтобы я в приличия играл? Моя голова забита совсем другим. Пускай самобичеванием, хорошо, как скажешь. Но когда я загружен этим, какие разговоры могут быть? Мне скучно это обсуждать. Я же не говорю, что я вообще общаться не хочу. Хочу! Но о чём-то интересом. А не об этом всём.

– Ладно, я тебя понял, – сказал Даня и хлопнул Петю по плечу.

– Да ты и так всё знал. О чём вообще речь? Ты чувствуешь какой-то долг передо мной? Обязательство? Я не знаю, на что надеялась Наташа. Алёна замечательная, возможно. Но так всё это тоже не делается.

– Ладно. Забыли. Давай выпьем.

Пропустив ещё по несколько стопок с горячительным, Данил начал тоже себя странно вести. Он несколько раз спросил у Пети, не обижается ли он, не напрягается ли, всё ли хорошо. Может быть, один раз спросить было бы ещё и уместно. Но тот переспрашивал раз за разом.

В какой-то момент Петя уже сказал:

– Дань, отстань от меня уже. Иди потанцуй с девочками, реально.

Данил ничего не ответил. Просто кивнул и пошёл искать Наташу с Алёной.

Петя остался один. Сильно пьяный. В своём гордом одиночестве. Наедине со своими гадкими мыслями.

Он сидел и смотрел вслед растворяющимся в толпе Данилу, Наташе и Алёне. Он разглядывал девушек сзади. Пялился. Если под алкоголем ещё можно как-либо контролировать речь, то мысли сами собой загоняли своего хозяина как скот в стойло. Ему захотелось оценить их внешне. Сравнить. Зачем? Ну вот он смотрел на Наташу, которая в своё время отвергла его в качестве спутника жизни, и на Алёну, которую ему предлагают в качестве нового спутника жизни.

Наташа была высокой, как и сам Петя. Но вряд ли именно из-за этого она была столь худой. Она выглядела как шнурок. Любое вечернее платье на ней всегда смотрелось мешковато. Для неё «облегающего» не существовало.

Но это гены, наверное, – думал Петя.

Разве можно её в этом обвинять? Но и мужской взгляд разве можно обвинять за то, что он плотский? Можно ли обвинять взгляд в том, что он не ищет что-то глубже, чем фигура? Что он смотрит только на то, что есть?

Алёна, с её ростом и природными данными, выглядела так, что у Пети волей-неволей слюна текла по такой фигурке.

Всё это для Пети было вовсе не поводом, чтобы взяться за член. Ему же всё-таки как-никак не пятнадцать лет. И если в мире есть мужчины, которое с возрастом не меняются, что ж, кто-то остаётся подростком и в теле взрослого мужчины, и это вовсе не повод для гордости.

Для него это было поводом задуматься. А что такого он нашёл в Наташе в своё время? Ни жопы, ни сисек. В постели была скучна. А манеры оставляют желать лучшего. Когда-то Петя счёл её бесцеремонность, глупость и наивность за уверенность, целеустремлённость и искренность. Теперь же он смотрел на неё иначе. И думал, как же глуп он был раньше.

Когда девушки окончательно растворились в толпе, Петя пьяным взглядом оглядел опьяневшую вместе с ним толпу. Разглядывал легко одетых танцующих девушек. Разглядывал их фигуры, их движения в танцах, их коммуникацию со знакомыми и случайными мужчинами. И грязные мысли лились ручьём в голове у Пети. От этого он чувствовал себя одиноко и вместе с тем уверенно. Но что с этим делать? Куда деть всю эту тяжёлую грязную энергию?

Петя достал телефон.

И что он в нём искал?

Он открыл социальные сети. Начал листать ленту новостей.

Людям нельзя верить, когда они рассказывают о себе. Посмотришь на аккаунт, где в графе написано «О себе» и думаешь: ну вот действительно так?

А как ещё узнать о незнакомом человеке? Ему то верить нельзя. А рыться в нижнем белье как-то жутковато. Выходишь в подъезд, а там в твоём почтовом ящике твой коллега с работы роется, пытается таким образом узнать тебя поближе. Что мы о нём подумаем?

Но только в наши дни это всё в порядке вещей. Потому что ни в какой подъезд больше пробираться не нужно. Вполне анонимно заходишь в социальные сети, не читая пролистываешь его анкету и сразу же открываешь его подписки. Благодаря современным технологиям, теперь рыться в чужом нижнем белье весьма просто.

Страницы и каналы, на которые был подписан Петя, были весьма…

Сложно. Сложно даже нужное прилагательное найти. Потому что с большой вероятностью тот, кто изучал бы подписки Пети, вряд ли понял бы, что он за человек такой.

Первостепенно он был подписан на множество новостных платформ. Там были государственные, оппозиционные, радикальные, обособленные и иностранные. И даже иностранные нередко делились на государственные, оппозиционные и так далее.

Он считал, что чем больше их и чем разнообразнее они, тем выше шанс увидеть правду. Он верил, что любая истина лежит где-то посередине. Складываешь мнение всех людей на планете, делишь его на количество этих самых людей, и вуаля – максимально приближённая к истине информация. Удивляло только то, как он был способен фильтровать такое количество информации.

Следом за этим и по такой же мотивации он был подписан на информационные каналы самых различных политических течений. От идолопоклонников Сталина до последователей Гитлеровских идей. Ни с одной политической силой он не был солидарен. Но ему было крайне интересно наблюдать за ними. О чём они все пишут, и какую обратную связь получают в комментариях от своих последователей или врагов.

Следом шли профессиональные паблики. Они куда чаще были наполнены всякими весёлыми картинками. Мемами и проблемами современных художников. И куда реже можно было найти что-нибудь, что могло бы двигать тебя к развитию. Всё-таки развлекательный контент везде и всегда был в приоритете.

Но помимо всего прочего, было невероятное количество всяких групп со специфическим юмором. Чаще всего локальный. Причём не только по художественной теме. Он был подписан на страницы по медицинской, юридической, музыкальной и прочим тематикам с профессиональной окраской.

Петя листал ленту. В ней было всё. Политические обзоры, новости, какие-то культурологические анализы, непонятные большинству адекватных людей мемы и, конечно же, голые сиськи на фоне типичного интерьера хрущёвок.

Текстовые посты пролистывал, какой длины они не были бы. Алкоголь удивительным образом влиял на Петю. Из интеллектуала, способного создавать сложные речевые конструкции, он превращался в имбецила с дислексией. Так что в тот момент он не был способен прочитать и пары внятных предложений. Он останавливался только на мемах. На всяких смешных картинках. Улыбался и листал дальше.

Это было совершенно не тоже самое, что, например, скроллить тик-ток, разжижая себе мозг бессмысленной короткой информацией. Это был нерв. Нечто похожее на сильно волнующегося человека, который достал чётки и начал слишком быстро их перебирать. И каждый пост или мем это одна такая бусинка. Так молится человек двадцать первого века.

А что Петя? Может быть, он таким образом отгонял пьяные гнусные мысли? Ну или вернее одну единственную мысль. Ту самую, которая и без пьяной башки всегда была при нём?

– Напиши Ей.

– Позвони Ей!

– Пора высказать Ей всё, что ты думаешь!

Петя понимал, что это ни к чему не привело бы. Во-первых, вряд ли бы она ответила. А если и ответила бы, то вряд ли диалог привёл бы к чему-то, чего он хотел. Хотя он и сам уже не знал, чего хотел. То ли помириться, то ли рассориться пуще прежнего.

Единственное в чём он был точно уверен, что у него было жгучее желание написать ей.

Пока он страдал от одиночества дома, он пользовался одним способом, который помогал ему изо дня в день. Он просто говорил себе вслух: «Напишу ей завтра». Обычный трюк, но помогал всегда.

Но дни эти он проводил без выпивки. У него был принцип. Он никогда не пил с горя. Только для веселья. Возможно, просто потому что понимал, что можно наломать дров, выпивая с горя.

Пьяные мысли блуждали в его голове как муравьи в разворошённом муравейнике. Они вместе с противоречивыми чувствами перетягивали канат. Как ссора ангелочка и чёртика на плечах. Их аргументы становились поочерёдно весомее.

Когда сомнительные мысли всё-таки одерживали верх, Петя прекращал нервно листать ленту и смотрел в горящий экран телефона. Когда диалог двух сторон превращался в монолог одной из них, он начинал молча смотреть в сторону и думать.

И тут проскользнули мысли.

Давай зайдём Ей на страницу.

А может не надо?

Просто посмотреть. Не обязательно, что мы будем что-то делать. Просто посмотрим. Ты же этого хочешь. Вдруг она выложила какие-то фотки? Или запостила историю? Разве тебе неинтересно?

Петя нервно перешёл в список контактов, в два движения пальцем нашёл Её и всё-таки зашёл.

Пару минут он просто смотрел на Её страницу. Ничего не делал. Просто аватарка, статус, личная информация, общие друзья и последние фотографии. Взор его блуждал туда-сюда. В этом не было никакого поиска. Это было в точности как взгляд в бездну.

Петя подумал, как странно, наверное, выглядит он со стороны, несколько минут неподвижно смотря на её страницу. Это подтолкнуло его на мысль, полистать её ленту. Но там ничего не менялось годами. И он знал об этом.

Затем он зашёл полистать Её фотографии, хотя там также ничего не меняется уже годами. Листал и листал. Просто по кругу. Просто на нервной почве.

Как вдруг заметил один интересный факт. На каждой Её фотографии он поставил лайк. Вообще на каждой. Как же глупо с его стороны, подумал он, пролайкать все Её фотографии.

Он начал на пьяную голову их убирать. Но фотографий было слишком много. Пальцы и глаза устали возвращать лайки.

И только тогда у Пети возникла мысль, как же глупо забирать все эти никому не нужные лайки назад.

Сам всегда такой гордый крикливо заявлял, что никогда в жизни не требовал от бывших подарков, считая подобное в мужчине мелочностью. А что тут? Забирал назад то, что вообще ничего не стоит? Забирал то, что никому и не нужно. Забирал то, исчезновение чего никто и не заметит.

А ставить их назад было уже не вариант. Ведь тогда Она заметила бы, что он ставил лайки.

Петя уже психовал. Ненавидел себя за такое ненормальное поведение.

Заблокировал телефон. Молча держал его в руке и накручивал в своей пьяной больной башке мысли режущие по швам и шрамам его души.