скачать книгу бесплатно
Из прошений казаков мы знаем, что они были совершенно не в курсе того, что такое НВП. Однако официальные историки (например, «Столетие Военного министерства», стр. 271) утверждают, что «до обнародования в войске нового положения, наказный атаман Уральского казачьего войска сделал распоряжение ознакомить казаков с главными основаниями этого положения, и от всех станичных атаманов были получены донесения, что объявленное понято разумно и принято спокойно». Разногласия между заявлениями администрации и заявлениями казаков случались чуть ли не по всем пунктам. Историки обычно встают на позиции администрации, отметая заявления казаков как враньё «раскольничьих фанатиков». Мне же не хочется обозвать лжецами тысячи людей. Под прошениями подписывались сотни казаков; если сложить вместе все подписи под прошениями, которые мне довелось читать, то будет около двух тысяч человек. Чиновников, рапортовавших о «проделанной работе», было несравнимо меньше (может быть, в пределах десятка), и у них были свои причины преувеличивать собственное усердие по службе. Исходя из чисто статистического принципа (а заодно и на основании своего жизненного опыта общения с бюрократами) я отдаю предпочтение утверждениям казаков и предполагаю, что казачьи массы не были знакомы ни с государственным планом по реорганизации военной мощи страны, ни с причинами изменений правил в УКВ, ни с конкретными пунктами предполагаемого НВП до мая 1874 года.
Ах, если бы кому-нибудь из начальства пришло в голову объяснить свои задачи народу! Кто знает, как бы повернулись события! Бородин в своём статистическом обозрении УКВ описывает «любопытный пример» столкновения общественного владения пастбищами с современным (с использованием техники, например сенокосилок) и то, как жизнь и здравый смысл берут своё и традиционные (общинные) методы отступают по воле народа «вполне сознательно» (стр. 307 и 313). И вообще, веяния времени были ощутимы в УКВ так же, как и везде в империи. Разве не смогли бы казаки понять причины реформ в государственном масштабе? Разве хорошо налаженное хозяйство в УКВ и относительно высокий жизненный уровень казаков не были прямым свидетельством того, что они умели решать комплексные экономические и административные задачи?
Когда Бородин пишет о рыбной промышленности в УКВ (главном источнике доходов на протяжении не менее 200 лет), он отмечает такое совершенство организации дела, что государству или администрации не было смысла даже пытаться отрегулировать его. Народ и сам всё отлично отрегулировал! (Бородин, стр. 466). Кстати, и в этой книге есть свидетельства того, что казаки вполне могли мыслить в государственном масштабе и довольно точно поняли причины событий, происходивших в УКВ в 1874–1881 годах. Может быть, они смогли бы найти и решение, более эффективное, чем то, которое нашли оренбургская администрация и российская монархия? Но где и когда государства и администрации доверяли своим народам?
Первоначально в войске не наблюдалось никакой реакции на новое военное положение или же не было реакции, которая могла бы вызвать беспокойство у начальства. Надо полагать, рутинные процедуры проведения приказов вниз по цепочке командования были задействованы, обычные формальности и отчётность соблюдались. В это же время, в мае, наказной атаман Н. А. Верёвкин уехал в длительный отпуск в Европу для излечения ранения, полученного в Туркестанском походе. На его место вступил исполняющий обязанности наказного атамана генерал Константин Федотович Бизянов.
Что значит отъезд наказного атамана? Это просто злополучное совпадение, что Верёвкин должен был уехать по состоянию здоровья в столь важный для войска момент? Как можно объяснить тот факт, что в период введения нового закона человек, во многом ответственный за его написание, а теперь ещё и ответственный за его проведение в жизнь, уехал в длительный отпуск? Похоже на то, что ситуация в войске выглядела довольно благополучно и никто не ожидал затруднений.
В июне 1874 года, всего через месяц после опубликования НВП, два отставных казака Осип Ботов и Кирилл Кирпичников, выборные от казачьей общины, пришли на приём к и. о. атамана и принесли прошение. Само прошение мне посмотреть не удалось, и ни в одной из работ о событиях того времени полный текст этого прошения не приводится, однако в литературе по этому вопросу постоянно указывается, что прошение было в основном экономического характера. Надо полагать, эти утверждения сделаны теми, кто видел этот документ, и я полагаюсь на Сандра, С. В. Колычева и В. Чеботарёва, которые довольно подробно излагают содержание прошения. В. Чеботарёв отмечает, что оно было «грамотно составлено».
Учитывая скорость, с какой войско организовало прошение, можно судить о важности этой реформы в глазах казаков. С. А. Судаков увидел в прошении интригу небольшой группы зажиточных казаков, боявшихся потерять свои преимущества: «Зажиточная группа, державшая в своих руках бюрократическое управление войском, лишалась некоторых привилегий, охраняющих её господствующее положение, была особенно недовольна» (стр. 5). Однако из очерка Сандра мы знаем, что делегаты Ботов и Кирпичников были командированы большим собранием и их депутатский мандат (или «заручная») был подписан 25 казаками, выборными их станиц. По описанию Сандра, УКВ прошло через демократичный процесс обсуждения НВП и написания прошения: обсуждения и составление плана действия было одобрено подавляющим большинством населения. Причём сделано всё было без проволочек, в течение двух-трёх недель, из чего видно, что казаки рассматривали НВП как дело необыкновенной важности и срочности. Другое дело, что этот процесс не был санкционирован уральской администрацией, явился инициативой казаков и оказался полной неожиданностью для начальства. Я не припомню ни одного случая, когда войсковая администрация положительно отнеслась к инициативам казаков, но тот факт, что самодеятельные обсуждения и выборы были стихийными и неофициальными, ещё не является доказательством интриги небольшой группы казаков против НВП. На основании вышеизложенного я полагаю, что мнение казаков по вопросу НВП было поистине массовым, но у меня нет никаких материалов о том, насколько однородным было это мнение или мнения.
Зажиточные и хозяйственные уральцы имели возражения против многих пунктов. По новому закону каждый молодой человек 19 лет призывался в войско как «малолетка» на два года для обучения по месту жительства в пределах войска. С 21 года каждый казак поступал в полевой разряд, с обязательной трёхлетней службой. В связи с изменившейся ситуацией в 1870-х годах служба была в основном внешней, то есть далеко от дома. Это значит, что семья и хозяйство лишались работника на пять лет. «Малолетки» обычно женились в возрасте 18–19 лет, появлялись дети. И тут молодой человек уходил служить на внешнюю службу.
Дореволюционная открытка
Оставалась семья с престарелыми родителями, женой и малыми детьми. Кто бы их содержал, особенно если родители были очень престарелыми (в УКВ нередко встречались дети, родившиеся от 50- и даже 60-летних родителей)? Каждый казак находился в полевом разряде по 15 лет, в течение которых он, после обязательных трёх лет службы, ещё семь лет был обязан являться на ежегодные смотры в полной амуниции. А после 15 лет полевой службы начинались пять лет внутренней службы.
Также казаки не приветствовали идею летних учебных сборов, потому что приходились они на период покосов. Основные статьи войскового дохода зависели от рыбной ловли, хлебопашества, животноводства и извоза. Содержание скотины было одним из важных хозяйственных особенностей УКВ, поголовье было большим, и покосы были исключительно важной составной успеха. Уральский писатель Н. Ф. Савичев описывает пору сенокосов в войске так, что становится понятно, насколько щекотливой и чувствительной была эта тема. Н. А. Бородин тоже объясняет в своём статистическом обозрении УКВ, насколько войсковая экономика зависела от поголовья скота и покосов, и называет их «громадным подспорьем в хозяйстве» (стр. 301). Да и вообще, лето – это время строительных и ремонтных работ в сельском хозяйстве (не зимой же перестраивать курятники и подправлять заборы?), работы в садах и огородах (хоть земледелием занимались в основном в северных районах УКВ, но огороды-то и сады у всех были, а у некоторых ещё какие огромные!).
Они аргументировали свои возражения тем, что такие сборы приведут к финансовым и техническим трудностям в хозяйствах, а в результате это принесёт ущерб войсковой экономике. А ведь войско было финансово самодостаточным именно благодаря своим сезонным занятиям.
НВП также обязывало каждого казака содержать за свой счёт полное боевое снаряжение в течение 15 лет. Снаряжение включало боевую лошадь (которую в телегу не запряжёшь, но кормить, тренировать и холить нужно!), оружие определённого образца, обмундирование. И всё это нужно было продемонстрировать в полной боевой готовности на ежегодных смотрах.
Были у казаков замечания и по поводу других, тоже чисто финансовых, аспектов НВП: налоги, цены на снаряжение и т. д. Наверняка они припомнили и то, что в данный момент войско было в особенно плохой финансовой форме после неурожая последних нескольких лет, большого падежа скота и неудачных рыболовецких сезонов. Для примера: традиционный улов красной рыбы в 18–20 тысяч пудов упал в 1871 году ниже 7 тысяч пудов и так и не выровнялся до прежних размеров. Улов чёрной рыбы упал с 300–600 тысяч пудов до 12 тысяч пудов в 1870-м, а в 1874 году улов такой рыбы составил 45 тысяч пудов (Бородин, стр. 425). Такая же картина наблюдалась и с урожаями: урожаи озимых упали с 229 и 124 тысяч пудов в 1867 и 1868 годах до 9 тысяч пудов в 1872-м, да и в другие годы, начиная с 1869-го и по 1873-й, урожаи озимых держались на уровне 30–40 тысяч пудов. Урожаи яровой пшеницы тоже сократились вдвое (Бородин, стр. 515).
Гурьев. Плавня на Урале. Фотография из очерка В. Е. Фосса, 1868
После неурожая хлеба в 1872 и 1873 годах в войске был настоящий голод. Положение многих семей было настолько бедственное в связи со всеми климатическими несчастьями последних лет, что в войске было решено создать временный комитет по раздаче хлеба бедным. Всего за тот период было роздано хлеба на 34 тысячи рублей («УВВ», 1873, № 1, стр. 2), и даже больше, потому что это данные до конца 1872 года, а 1873 год тоже был голодным, так что раздача хлеба продолжалась (см. приложение к этой главе). Долг этот повис на казаках мёртвым грузом. Когда Н. А. Бородин писал свой статистический отчёт в 1891 году, этот долг так ещё и не был выплачен, а точнее, за два десятилетия выплачено было всего 4 тысячи рублей (стр. 519).
В том первом прошении казаки писали что «не думают сопротивляться властям, напротив, молят Господа, чтобы Он сохранил их и всё войско от какого-либо покушения, но желают, как дети, видящие в высшем начальстве старших себя, заявить о своей просьбе и желании» («Столетие…», стр. 272). В заключение своего экономического прошения ходоки предлагали отменить НВП временно и обсудить его. Последняя фраза была: «Если вы не поможете нам, то мы обратимся к командующему войсками Оренбургского военного округа, а если и он не поможет, то помолясь Богу, будем добиваться дойти до Государя», как процитировал в своей статье В. Чеботарёв. Ходоки достигли эффекта, противоположного ожидаемому. Вместо того чтобы обсудить финансовые аспекты НВП и их возможные последствия, и. о. атамана К. Ф. Бизянов категорически отмёл возможность любых переговоров, дал им время «одуматься» и в итоге, когда они от своего мнения не отказались, арестовал стариков.
Что послужило толчком для столь радикальной реакции? Единственное логичное объяснение, которое приходит мне на ум, – исполняющий обязанности (и. о.) наказного атамана испугался того, что казаки посмели думать самостоятельно, без указки сверху, да ещё и группой (а сборищ любая администрация всегда боится, поэтому они были в России противозаконными, а в случае с данным прошением налицо было не только массовое, но и хорошо организованное обсуждение). Не в организованности ли казаков К. Ф. Бизянов усмотрел угрозу монархии?
Природный уральский казак генерал-лейтенант Константин Федотович Бизянов, голубая кровь УКВ, построил свою карьеру не столько среди казаков, сколько среди писцов. Он был высокопоставленным чиновником в войске, но каким был его опыт управления казаками? К. Ф. Бизянов руководил большим управлением (хозяйственным), но думается, что среднестатистический казак сильно отличался от среднестатистического чиновника хозяйственного управления. Он замещал наказного атамана Н. А. Верёвкина в 1873 году на время Хивинского похода. Было ли этого опыта достаточно? Может быть, неопытность в обращении с казаками привела к тому, что Бизянов решил пресечь «крамолу» в зародыше, используя вполне чиновничий подход? Это, конечно, лишь предположение, но как ещё можно объяснить арест уважаемых и престарелых просителей? Можно также с уверенностью предположить, что этот шаг и. о. наказного атамана не произвёл хорошего впечатления на УКВ. Не было открытых протестов, никто не пришёл ходатайствовать за арестованных, однако можно догадаться, что это спокойствие было лишь поверхностным.
Наверняка в войске стала складываться нездоровая атмосфера по отношению к администрации (которой и до того не доверяли и подозревали в нечистоплотности, причём вполне справедливо). Сами казаки не оставили многословных документов о том времени и как именно они обсуждали те события (они не писали рапортов, не конспектировали свои собрания, не вели дневников), в отличие от администрации войска, которая сразу засуетилась и начала круговращение бумаг.
Из нескольких прошений, в которых упоминается этот период, мы знаем, что казаки продолжали обсуждать НВП (без намерений бунтовать), продолжали задавать вопросы, на которые не получали ответа, и можно предположить, что они продолжали подсчитывать, как НВП ударит их по карману, обсуждать неожиданный арест Ботова и Кирпичникова, а заодно и другие события, случившиеся параллельно или недавно… Могло получиться и так, что в свете происходивших событий не связанные между собой факты (такие как знаменитое распространение букваря в школах) оказались смешаны в одну кучу и тоже служили аргументами и подливали масла в огонь. Одно неосторожное решение чиновника – и в войске моментально сложилась нездоровая атмосфера.
Да и событий, прямо относившихся к НВП и реформаторской деятельности государства в целом, в предшествующие несколько лет было тоже достаточно. Всевозможные реформы, менее радикальные, чем НВП 1874 года, но тоже важные, принимались и в 1869 году, и в 1870-м. Затрагивали они и административные стороны жизни, и хозяйственные; и в духе российских реформ после 1861 года (отмена крепостного права!) эти реформы должны были быть демократичными. В России вводились земства – так называемое народное управление. Считалось, что народу даётся возможность решать свои проблемы. Реформы, предназначавшиеся для казачьих войск, тоже были «демократичными». Казаки с этими реформами знакомились и потом выражали своё неодобрение.
Так, за год до описываемых событий, в марте 1873 года, казаки прислали большую делегацию (25 человек) с протестом против несправедливого распределения голосов по очередной такой реформе. Сандръ писал, что эта делегация пришла с предложениями по улучшению НВП, с которым казаков якобы ознакомили. Сандръ основывал это мнение на мемуарах полковника Темникова, которые я не читала, но которому я по многим причинам не доверяю, и причины эти будут описаны в главе «Суды неправедные». По другим источникам, делегация 1873 года была по поводу одной из хозяйственных реформ. Более точных сведений об этом событии нет, но пример этой многочисленной депутации приводится в литературе не раз.
Суть прошения в марте 1873 года была в неравенстве голосования: все чиновники войскового управления имели право голоса при решении войсковых проблем, а казаки имели право выставить лишь два голоса от целой станицы. Всего два человека могли явиться на голосование от 200, 300, 400 дворов (а в станице Студёновской было полторы тысячи дворов, а в Круглоозёрновской – все пять с половиной тысяч дворов), в которых могли проживать 400, 500, 600 мужчин (а сколько их было в Студёновской или в Свистуне?..), не считая детей и женщин. О праве женщин голосовать даже и речи не шло, но и у мужчин право голосовать не доходило даже до полпроцента в лучшем случае, а в худшем не составляло даже и сотую часть процента.
Неудивительно, что после вереницы этаких новшеств казаки относились к очередным нововведениям без энтузиазма. В 1873 году на их протест никто внимания не обратил, но никого и не арестовали за это. Войску оставалось только гадать, что же спровоцировало такую кару в 1874 году.
Однако на публике все эти сомнения и гадания особо не высказывались, потому что об этом нет никаких свидетельств. Видимо, казачьи массы осознавали то, что Н. П. Огарёв высказал в одной из своих статей: «И если правительство грабит, то кому на правительство жаловаться? Известно, что некому» («Общее вече», 1863, № 9).
Пока войско втихомолку бродило, и. о. наказного атамана тоже не дремал. Видимо, тот факт, что кто-то посмел думать и действовать без разрешения начальства, лишил его покоя, и он решил подстраховаться. Бизянов отдал распоряжение собрать с войска подписки о согласии с НВП. Именно с этого решения генерала Бизянова начались фарс и трагедия так называемого бунта 1874 года.
Приложение к главе «Предыстория бунта»
Говоря о России, он (Наполеон – Т. Е.) сказал: «Если вы не остережетесь, эта страна возобладает над всеми. Она уже и теперь достигла такого развития сил, при котором можно очень многое. Государь ея миролюбив, и это счастие для вас, большое счастие. Достаточно было бы однех легких войск, казаков, пущенных по всем направлениям, чтобы порядочно растрепать Европу».
«Но, – сказал адмирал, – по наружности, казаков нельзя, считать отличной конницей».
«Не рассчитывайте на это, – возразил Бонапарте, – они сметливы до тонкости, отлично понимают партизанскую войну, ловко накрывают неприятеля, ловко врезываются в него, а потом и след их простыл; их же самих невозможно побить порядком. Они пробираются чутьем по чужим странам, не зная ни языка, ни дорог; они везде сущи, продовольствуются добычей. Мне никогда не случалось брать казаков в плен».
Граф де Бальмен, цитируется по Фадееву, стр. 228
* * *
Иллюстрации из книги Н. Мартынова «Исторический очерк столетия лейб-гвардии Уральской казачьей сотни», С.-Петербург, 1898
* * *
Крепкое телом, сильное духом, низовое козачество, подобно летучей комете, бурно пронеслось по всей широкой Украйне, везде оставляя за собой кровавый след и всюду мстя страшною местью врагам своей предковской веры и противникам своей русской народности… И разлилась та слава казацких подвигов далеко-далеко, наполнив собою сердца не только ближних, но и отдаленных потомков низового «лыцарства». И до сих пор слепцы-кобзари разносят ту громкую славу…
Б. К-нов
* * *
«УВВ», 1873, № 19, стр. 2
* * *
Как только получалось верное известие о появлении неприятеля – со стороны Дона или от Украины – несколько сотен, с походным атаманом впереди, неслись напрямик, через степи в тыл противнику, сторожили его на перевозах, ожидали у бродов, налётом отнимали добычу и невольников. Самые дальние наезды казаки совершали ночью, шли по звёздам, нападали во время бури или сурового ненастья, когда враг меньше всего ожидал нападения. Пока он опомнится, пока соберётся, удальцы уже скрылись во тьме, с табунами лошадей, с прелестными пленницами. «Казак шёл в траве, вровень с травой», говорили в старину: высокий ковыль, кустарник, овраг, плетень – всем укрывался казак, не брезговал ничем…
Смотря по надобности, казаки сражались конным строем или же пешие. Если случалось им быть окружёнными, они быстро смыкались, батовали лошадей и отстреливались из-за них до тех пор, пока хватало пороху или же пока неприятель, наскучив осадой, отходил прочь. Нападали же казаки всегда лавой, т. е. длинным разомкнутым строем, при помощи которого они охватывали противника с флангов, заскакивали ему с тыла; за первой лавой следовала другая, потом третья… Редко кто мог устоять, заслышав гиканье, завидев грозно ощетинившиеся казацкие пики. При одновременном участии конницы с пехотой, последняя становилась посредине, при своих орудиях, а конница на обоих флангах. (…) Такова была простая, безхитростная тактика казаков, рассчитанная на верную удачу над противником, с которым им приходилось встречаться в открытом поле: ногаями, татарами, калмыками или иными кочевниками русских окраин.
Абаза, стр. 18–19
* * *
Было занимательно наблюдать временное уважение, которое они оказывали атаману. Если он собирал всё население по делу, неважно какому незначительному, они ему оказывали уважение, стояли перед ним с обнажёнными головами, как в присутствии владыки; но лишь только собрание закончилось, он проходил среди казаков незамеченный, не получая никаких особенных знаков уважения – не больше чем любой другой казак. Это должность, которая переизбирается ежегодно; но если атаман особенно популярен, он может удерживать эту должность годами, будучи перевыбран ежегодно. Я верю, такое не часто происходит. Наш хозяин был в этой должности первый год, и его предшественники в основном сменялись каждый год.
Clark, стр. 151, перевод Ефремовой Т.
* * *
XVII столетие заканчивает собою период полной самостоятельности казачества. Казнь Разина и его сообщников наносит сильный удар и казачьей вольнице, и всей беглой Руси. Начиная с этого времени, силы правительства крепнут и развиваются, а параллельно тому, силы народные слабеют и заключаются в самих себе. Различные сословия теряют одно за другим все прежние права самоуправления, которые заменяются строгой централизацией, а вслед за тем и казачьи общины тоже подчиняются государственному началу и также теряют свой исключительный характер. Таким образом, с XVIII веком начинается упадок казачества, а следовательно и новый период в его истории.
Рябинин, стр. 26
* * *
С начала поселения казаков на реке Яик до 1613 года, к которому относятся официальные сведения о подчинении их русскому правительству, яицкие казаки представляли из себя вполне самостоятельную демократическую общину, устроившую свои общественные отношения по типу всех вольных казацких общин. В основе лежала свобода, равенство и отрицание принудительной власти. Все общественные вопросы решались в кругах, происходивших обыкновенно на площади или у атаманского дома (впоследствии у войсковой избы). Народ созывался в это собрание колокольным звоном; порядок обсуждения дел в них отличался крайней простотою. Письменного производства не существовало.
Бородин, стр. 8
* * *
Пограничное военное население, окаймлявшее Русь, пользуясь обширными льготами и вольностями, могло скорее назваться противниками, чем союзниками московского самодержавия, – и действительно везде, где было возможно, оно противилось притязаниям правительства и принимало сторону народа. Создать постоянную военную силу, на которую можно было бы всегда положиться и ввести, с помощью ея, все части государства в общую государственную систему управления, уничтожить всякое отдельное право, нарушающее преимущества верховной власти, слить все отдельные общины в одну массу верноподданных – вот задача, которую московское государство должно было выполнить (…).
Рябинин, стр. 27–28
* * *
Государственное, приказное, начало проникает повсюду. Государственная власть не дов?ряетъ самод?ятельности общества и все подчиняет себ?, своим органам; Петр Великiй самъ хот?лъ вс?м управлять и за вс?мъ надзирать. Поэтому приказное начало получило самое широкое развитiе.
Смирнов, стр. 60
* * *
Сильные своим числом, военной организацией и демократическим устройством, казаки не раз принуждали правительство к уступкам…
Рябинин, стр. 2
Внимательно и беспристрастно разбирая последующие обстоятельства этого дела (бунт 1762 года – Т. Е.), поражаешься невольным удивлением. Прошлый век проступает из него весь наружу с своим взяточничеством, развитым в неслыханных размерах во всех слоях администрации; с своим диким произволом властей, наглым презрением к справедливости, явным неуважением к закону. С другой стороны встречаешь долгия и напрасныя воззвания к защите закона, непоколебимую энергию духа и уверенность в своей правоте, и наконец борьбу, борьбу до последнего дыхания, до последней капли крови за права и возлюбленные вольности.
Рябинин, стр. 39
* * *
Только с конца шестидесятых годов прошлого столетия (1860-х – Т. Е.) начали постепенно открываться крепкие затворы, с одной стороны, ограждавшие казаков от вторжения к ним лиц других сословий, а с другой стороны – удерживавшие и самих казаков от выхода из своего сословия и смешения с прочим населением Империи.
«Столетие…», стр. 1
С освобождением крестьян исчезла та пропасть, которая отделяла свободного казака от крепостного крестьянина и которая препятствовала слиянию их в одно целое. С другой стороны – покорение Кавказа и русские успехи в Азии, имея своим результатом замирение инородцев, изменили значительно условия, в которых жили казаки, заменив боевую обстановку мирной. Вследствие этого решено было сблизить казаков, в отношении устройства их гражданского быта, с прочим населением Империи. С этой целью в шестидесятых годах (1860-х – Т. Е.) был предпринят пересмотр казачьих законоположений, имевший весьма существенные результаты. Так, разрешён был выход из войскового сословия и зачисление в него посторонних лиц, разрешено иногородним селиться на казачьих землях, казачьи территории включены в состав губерний и областей, в отношении суда, полиции и общаго административного управления казаки подчинены действию общих правил; изданы новые правила о поземельном устройстве (1869 г.), о торговле (1870 г.) и проч., придерживавшиеся, в чём только можно, общих порядков, в особенности же порядков, установленных для крестьян.
«Столетие…», стр. 26
Сущность этих преобразований сводится к постепенному слиянию общей и казачьей систем воинской повинности. Преобразования эти продолжаются уже около 40 лет и конечным результатом их неизбежно должна быть замена двух ныне существующих систем воинской повинности, общей и казачьей, одной. (…) Прошло уже то время, когда казаки служили преимущественно на смежных с инородцами окраинах государства – на линиях разных наименований, когда служба их ограничивалась одним постоянным районом и потому имела преимущественно местный характер, в противоположность регулярным войскам, служившим везде, где была надобность в военной силе. Если мы заглянем в современное росписание войск, то увидим, что казачьи строевые части служат преимущественно вне своих войск. (…) Вообще казачьи строевые части в настоящее время имеют совершенно то же назначение, что и регулярные войска.
«Столетие…», стр. 29
* * *
(…) в настоящее время историческая роль казаков, по-видимому, вполне окончилась, и во вновь присоединённых окраинах, именно в Туркестане, нет даже и речи о водворении казаков, а на Амуре и Усури, быть может, казаков придется обратить в простых поселян, каковы они и суть по своему происхождению и характеру.
Винюков, стр. 19
* * *
«УВВ», 1873, № 13, стр. 4
(…) вопросы, остававшиеся под спудом целые века, зреют теперь не по дням, а по часам, и положить их опять под спуд – не во власти правителей. Все народы это знают и потому не только вооружаются с головы до ног, но, чего прежде не было, с готовностию принимают на себя тяжесть чрезмерных вооружений. У толпы вообще чутье не дурное, и если она жертвует многим для военных целей, даже в Англии, значит нельзя сделать иначе. Этот странный, хотя довольно объяснимый перелом европейской истории не может тянуться долго; он кончится сам собою, как только разсекутся мечом современные гордиевы узлы – но беда тем, кого он застигнет неготовыми.
Фадеев, стр. 68
* * *
Телеграмма Генерал-Лейтенанту Верёвкину
…Позвольте выразить Вашему Превосходительству и Уральскому казачьему войску Мою искреннюю сердечную благодарность за привет, который дорог моему сердцу. Для Меня на всю жизнь останется дорогим воспоминанием, что Я участвовал в походе вместе с Уральскими казаками. Николай.
Его Императорское Высочество Николай Константинович
«УВВ», 1873, № 49, стр. 1
Фотография из книги Ф. И. Лобысевича «Описание Хивинского похода 1873 года»
* * *
Но конец 1874 г. и особенно следующий за ним 1875 год, без сомнения, останутся надолго памятны Уральскому войску по тем печальным для войска последствиям, к которым привело некоторых открытое сопротивление новому положению о воинской повинности и хозяйственном управлении в Уральском войске, Высочайше утверждённому 9 марта 1874 г.
Витевский В. Н., стр. 188
* * *
Организация внутреннего хозяйства, воинской повинности и местного управления Уральского войска имеет много особенностей, присущих только одному этому войску. Такие основные для казачьих войск законы, как положение о поземельном устройстве (1869 г.), устав воинской повинности войска Донского (1875 г.), положение об общественном управлении станиц (1891 г.), составляющие общее достояние всех казачьих войск, до настоящего времени не применены ещё к Уральскому казачьему войску. Вообще, все главные реформы, производимые правительством в устройстве казачьих войск, применяются к Уральскому войску обыкновенно много позже, чем к другим войскам, при том большей частью, с значительными отступлениями, а иногда не применяются вовсе.
Эта обособленность и, так сказать, самобытность Уральского войска объясняется одним, весьма характеризующим это войско, обстоятельством, а именно – усиленным развитием в нём общинных начал.
«Столетие…», стр. 226
Всеобщность и равенство являлись (…) первым отличительным признаком воинской повинности казаков. Вторым, не менее важным, отличительным признаком являлось то, что казаки отбывали службу по очереди, сменяясь через некоторые, сравнительно краткие, промежутки времени, при чём до наступления новой очереди оставались свободными от службы и могли предаваться своим домашним мирным занятиям. (…) Преимущества такого порядка очевидны, и потому казаки всегда считали этот порядок своей главнейшей и неотъемлемой привилегией, как людей свободных.
«Столетие…», стр. 95
Итак, полезные стороны казачества были хорошо известны Петру Великому и он умел широко пользоваться ими.
Известны были Петру I и дурные стороны казачества: своеволие казаков, отсутствие дисциплины. С этой стороны на казаков было обращено должное внимание: во-первых, казаки были переданы в ведение новоучреждённой Военной Коллегии, во-вторых, у казаков было отнято право выбирать атаманов, которые стали назначаться Высочайшей властью.
Эти меры значительно усилили связь казаков с Империей.
«Столетие…», стр. 22
…Уральское войско составилось из наиболее беспокойных, а главным образом, наиболее независимых элементов, ревниво оберегающих свою личность от всякого постороннего вмешательства.
Начала равенства, легшие в основу организации всех вообще казачьих общин, достигли поэтому, в общине Яицких казаков особенно сильного развития, равно как и независимость отдельных членов общины.
Община не делилась, подобно прочим казачьим войскам, на станицы, а предоставляла собою однородную массу вполне равноправных и почти совершенно не признававших ничьей власти казаков.
«Столетие…», стр. 238
