скачать книгу бесплатно
Проклятие принцессы Алтая
Юлия Ефимова
Миссия Дилетант #4
Расследовать убийство, найти странно исчезнувшую девушку и попутно спасти мир – вот задача для новой группы Дилетантов. Система, придуманная профессором Савелием Сергеевичем Штольцем, до сих пор работала безупречно, а люди, далекие от сыска, легко расследовали любые, даже самые сложные преступление.Но поездка на плато Акон в горный Алтай грозит обернуться провалом. Почему? В парке отдыха «Создатель» все не то, чем кажется на первый взгляд. И только принцесса Алтая невидимым присутствием в который раз спасет этот мир, с достоинством неся свое проклятие.
Юлия Ефимова
Проклятие принцессы Алтая
Дорогой читатель, в этой книге нет правды, все что здесь описано, – фантазии автора. Любые совпадения случайны, будь то люди, места, события – все одно. Автор написал приключенческую книгу для отдыха, а не научный доклад. Помни об этом, пытливый читатель, когда будешь погружаться в мир книги. Не ищи ошибки и неточности, а просто наслаждайся историей.
Хуже пустоты лишь пустота,
Вакуум, где ни чувств, ни сожалений.
Жирной строчкой красная черта,
Отрезающая нужность мнений.
В ней не слышно звуков только стук,
Мыслей карусель крутая.
И один единственный недуг,
Вязкость тишины сплошная.
Хуже пустоты лишь пустота,
Эхом отвечающая правда.
И таблетка мира – доброта,
Лишь надежда на другое завтра.
Человек гниет от пустоты,
От неё он воет волком серым.
Только полуночные мечты,
Немного помогают полумерой.
Местами поменяется что ценно,
Прощается за веком век.
Но лишь одно останется бессменно,
Человеку нужен человек.
Самый героический поступок человечества – это то, что оно выжило и намеренно выжить дальше.
Аркадий и Борис Стругацкие «Пикник на обочине»
Пролог
Зина висела над пропастью, в которой не было видно дна, под ее болтающимися ногами словно простиралась черная космическая дыра. Руки не выдерживали, и она понимала, что у нее, в лучшем случае, секунд тридцать. Это только киношные герои могут по несколько минут висеть над пропастью, а потом еще внезапно набраться сил и, подтянувшись, вытащить себя на поверхность. В жизни все по-другому – она не провисела и полминуты, а руки уже затекли и пальцы отказывались слушаться.
Как там обычно в книгах, у героя «вся жизнь перед глазами пробежала»? Так вот это тоже неправда, никакой киноленты у Зинаиды Звягинцевой не случилось, только злость и досада, а еще горький привкус поражения – не смогла, не разгадала, не предвидела, подвела.
«Как же страшно умирать», – эта мысль пульсировала в голове, не пропуская другие, возможно, спасительные мысли. Пальцы все быстрее скатывались, теряя опору. «Даже тридцать секунд не продержалась», – зло констатировала Зина и зажмурилась.
– Хватайся! – услышала она мужской крик и взглянула вверх. Там человек, опираясь одной рукой, другую протягивал ей для спасения.
«У меня галлюцинации», – подумала Зина и расслабившись полетела вниз.
За неделю до описываемых событий
Заседание закрытого клуба «Золотое крыльцо»
Высшая ложа
Темная комната с высокими потолками была знакома всем присутствующим, и все же начало заседания в сотый раз вызывало у каждого трепет и ощущение собственного величия. В одно мгновение стены словно бы исчезали, и люди в огромных золотых креслах чувствовали себя восседающими на облаке. Планета мелькала названиями стран и городов где-то там, внизу, маленькая и ущербная, потому что именно они, эти шестеро решали ее судьбу, здесь и сейчас.
Конечно, это был всего лишь эффект от огромных мониторов, транслирующих нужную картинку, но все же зрелище было завораживающее.
«На златом крыльце сидели, – зазвучал металлический мужской голос, – Царь, – назвал он первого по статусу участника заседания. С самого большого кресла встала фигура в плаще с капюшоном и золотой маске и немного наклонила голову в знак приветствия. – Царевич, – объявил металлический голос второго по рангу в иерархии «Золотого крыльца». С кресла поменьше поднялась такая же безликая фигура и поприветствовала коллег, помахав рукой в белой перчатке. – Король, – прозвучало следующее имя и с места встал третий член совета. – Королевич. – Четвертый приветствовал окружающих уже не так надменно, как предыдущие, а слегка поклонился, что означало принятие более высокого положения названных ранее. – Сапожник. – Пятый встал еще до его представления и не стал кланяться, в отличии от Королевича, а поднял в верх указательный и средний пальцы, продемонстрировав латинскую букву V. – Портной», – закончил перечень членов клуба металлический голос, но с шестого, самого маленького золоченого стула никто не встал, потому как он был пуст.
– А где у нас Портной? – спросил Царь. Маски были изготовлены по типу итальянской Баута и особым образом меняли голоса. Но даже сквозь помехи можно было смело предположить, что Царь – женщина.
– Портной лично контролирует операцию «Драгоценность», ради которой мы сегодня, собственно, и собрались, – поспешил доложить Королевич, хотя, согласно субординации, это должен был сделать Сапожник. Было заметно, как Королевич пытается понравиться Царю.
– Мне кажется, мы достаточно вложили средств, – вступил в разговор Царевич, тоже заняв свое место, – чтоб не переживать о результате.
– Деньги не решают все, – сказал громко Сапожник и круто выматерился.
– Прекратите сейчас же! – возмутился Королевич. – Здесь женщины.
– Ну, во-первых, – весело ответил Сапожник, ничуть не смутившись, – у нас здесь нет пола, мы все инкогнито. А во-вторых, я – Сапожник, мне по статусу положено, – на этих словах он расхохотался.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что деньги не решают все? – перебил их Царь.
– Потому что есть еще, мать его, человеческий фактор, и один придурок сбежал.
– Как? – испуганно спросил Королевич и нарочито охнул.
– Ногами, – отозвался Сапожник и снова крепко выругался.
– Его нужно немедленно найти, – сказал Король жестко.
– А я вот все думал, искать или нет? – сыронизировал Сапожник.
– Как вы вообще разговариваете! Попрошу вас соблюдать субординацию, – потребовал Королевич визгливо.
– Чушь это все, – возразил Сапожник. Ему в этот момент подумалось, что Портной, пришлый на самом деле человек, здесь самый толковый и надо бы его двигать, убирая этого визгливого Королевича. – Пока мы здесь играем в тайное общество, вся операция валится, и годы исследований могут пойти коту под хвост. А ведь мы вложили столько и сил средств!
– Кто к нам влез, кто-то из масонов? – предположил Царевич.
– Может, и из масонов, хотя они тоже чересчур занеслись и настоящие дела перестали их интересовать. Масоны сейчас – это игрушка для богатых, а не по-настоящему влиятельная организация. «Полярная звезда» или «Красный дракон» – вот эти две хоть и относительно молодые организации, но набирают обороты. Они работают и работают в поте лица. Если выкрадут наши сведения о «Драгоценности», все, мы потеряем шанс стать действительно конкурентоспособными, – заявил Сапожник. – Сейчас мы для них никто, так, сборище богачей, играющих во власть. Для того, чтоб нам встать с ними на один уровень, нам нужен козырь в рукаве, желательно, сильный и работающий. Такой, чтоб не оставил ни у кого сомнений: появилась новая сила, которая будет править этим миром и заставит считаться с собой. Ваши дурацкие маски, кресла и мониторы – все это мишура. Когда я пришел к вам тридцать лет назад с идеей, то надеялся, что мы сможем влиять на мировые процессы и хоть как-то установить баланс сил добра и зла. В первую очередь я надеялся, что мы будем добром, а мы просто богатые лопухи, которые тешат свое самолюбие, представляя себя всесильной организацией. Я скажу вам одно, – он опять пропустил крепкое матерное слово. – Если эта операция провалится, я уйду из вашего балагана и выведу весь свой капитал. Я слишком стар, чтоб играть, мне хочется сделать что-то для этого мира.
– Ну, что ж, значит, будем искать нашу драгоценность, – немного подумав, ответил Царь. – У нас есть человек с подходящим опытом, надо его подключить.
– Не надо, – резко прервал его Сапожник, – я сам все сделаю, Портной уже почти нашел ее, дальше вступаю я.
В зал внесли высокие бокалы.
– За успех, – объявил тост Царевич, подняв свой.
В тишине зала послышался звук падающего тела. Это Сапожник, едва отпив из своего бокала, рухнул навзничь. Человек занесший поднос бокалами подошел к лежащему на полу телу, прощупал пульс и очень спокойно произнес:
– У Сапожника сердечный приступ, возраст, так бывает.
После данного вердикта все внимание устремилось на фигуру, сидевшую на самом большом троне, словно бы именно этот человек должен был подтвердить сказанное.
– Мы не играем в тайное общество, – спокойно сказал Царь, подойдя к телу. – Именно на этом держится наша власть и наше превосходство. У нас есть деньги, должности и люди, купленные или запуганные в разных концах света. Мы можем влиять на биржи и даже на войны и революции. Единственное, чем мы уступаем, – это обладанием высшей силой. После того, как мы вернем свою драгоценность, мы сможем потягаться даже с масонами, которые очень гордятся своим, надо сказать, доставшим им на халяву, от тамплиеров наследством. Наша драгоценность после десятилетий исследования, может поспорить с их артефактами, а возможно, даже победить. Я уверен… – В клубе было принято, чтобы все члены говорили о себе в мужском роде. – Уверен, что после того, как драгоценность окажется у нас, уже никто не сможет просто отмахнуться от «Золотого крыльца». А эти замшелые масоны и выскочки из Звезды и Дракона тихо уйдут в небытие, признав наше превосходство, предаваться воспоминаниям и смахивать пыль со своих раздутых амбиций.
В тишине было слышно, как тяжело дышит испуганный Королевич.
– Скажите Портному, что он теперь Сапожник, – устало велел Царь, – а Портного выберем позже.
Все разошлись. Они так и не узнали одну важную деталь, которую хотел сообщить им убитый Сапожник: есть вероятность, что драгоценность уже уничтожена.
Глава 1
Что для одного – сумасшествие, для другого – реальность.
Тим Бертон
– Вы меня не слушаете, – заметил мужчина обижено, и Зинка мысленно с ним согласилась, но вслух сказала:
– Нет-нет, продолжайте.
Сколько она перевидала таких городских сумасшедших за три года, пока возглавляла агентство «Дилетант», наверное, уже и не сосчитать. Поэтому привыкла абстрагироваться, выслушивая их фантастические истории. Как ни придумывали они с Алексеем, ее правой рукой, и Эндрю, лучшим компьютерщиком современности, фильтр, чтобы подобные личности не попадали на прием, ничего не помогало. Обязательно, хоть раз в месяц, но такой ненормальный просачивался к ним в приемную, используя для этого всевозможные уловки. К примеру, этот мужчина приличной наружности, видимо, был вполне адекватен на видеообращении, раз его пригласили в «избу». Номер телефона их агентства передавался исключительно от клиента к клиенту, и потому предполагалось, что сарафанное радио «среди своих» должно отсеивать ненужные контакты, но это не всегда срабатывало. Тот, по чьей рекомендации сюда попал этот профессор, был вполне разумным человеком, которому месяц назад группа «Дилетант» очень помогла, но вот его рекомендация не сработала.
Знал бы дед, который и создал систему «Дилетант», что Зине после его смерти периодически придётся выслушивать такую вот чушь, то пожалел бы внучку и сообразил что-нибудь для отбраковки клиентов, ведь он был гением.
Дед… Воспоминания о нем вновь резанули сердце. Кто говорит, что время лечит, тот безбожно врет. Оно не лечит просто потому, что это невозможно. Боль утраты – это не болезнь, это шрам на душе. В зависимости от того, насколько человек был вам близок, шрам может быть широким рубцом или тонким швом, но в любом случае он не исчезнет полностью, он с вами на всю жизнь. Дед был самым близким человеком для Зины, и потому шрам у нее был большим и уродливым, проходящим через всю душу. Как же ей не хватает его философских советов, когда он одними только рассуждениями мог решить любую Зинкину проблему. Хотя именно сейчас Зинаида понимала, что никаких проблем тогда, по сути, и не было, были мелкие жизненные перипетии, не больше. Но ей, как и любому ребенку, они казались судьбоносными и не разрешимыми. Вот именно тогда на помощь приходил дед, вручал ей свою любимую кружку с крепким чаем, усаживал в огромное кресло в кабинете и говорил: «Знаешь, Зинка, я против грусти». Мир сразу же становился добрым, а дед, улыбался одними глазами так, как умел только он, и этим ставил его на место.
«Как же его сейчас не хватает!» – в который раз уже мелькнула мысль и больно уколола. Зинка закопалась в своей уже отлаженной работе, жизнь шла по течению, в ее случае, тихом, почти убаюкивающем.
Зинаида очень гордилась, что не только не разрушила агентство «Дилетант», где правильно подобранные согласно психотипу люди в группе могут расследовать любые преступления, но и преобразовала агентство. Сделала она, конечно, это не сама, а с помощью своих соратников и коллег Алексея и Эндрю, но все же это произошло под чутким Зинкиным руководством. Получается, не подвела деда, так сказать, сдюжила. Когда это непонятное наследство рухнуло на нее, ей было всего двадцать два года, и хоть Зина не жила с папой и мамой, как другие, но все же дед со своей необъятной любовью вырастил девушку комнатным растением, эдаким цветочком на окне, за которым ухаживают, которое любят и лелеют. Комнатное растение не знает, что там, на улице есть сорняки, холод и злые люди, способные вырвать его из земли, просто так, потому что им так сейчас захотелось. Дед был для нее лучше любых родителей.
Родители – это вообще больная тема Зины, которой девушка не любила касаться даже мысленно. Боль от потери деда была жгучей, такой же жгучей, как и любовь к нему, а вот от мыслей об отце и матери возникали ощущения, как будто ее обманули уличные мошенники. Вот ты доверился попрошайке, отдал последнее, только чтобы бедный человек поел или купил себе одежду, а он после смены садится за углом в белый мерседес и уезжает в ресторан. Противно и стыдно.
До прошлого года Зина думала, что родители просто холодные по натуре люди, не любящую свою дочь, но горячо болеющие своей работой. Бывает такой тип людей – неспособных на любовь, и здесь уже не важно, любовь ли это к дочери, к родителям или Родине, сердце просто ее не генерирует, не умеет, и все тут. «Инвалиды души», как называл таких людей дед. Он говорил, что если обычных инвалидов жалко, и им надо помогать, то таким бесполезно. Вот и родители Зины уехали в Африку в командировку и забыли про дитя, оставленное на воспитание деду.
Их редкие приезды домой воспринимались подачками, а последний визит на похороны деда и вовсе жестом вежливости.
Но все изменилось в прошлом году, когда Зина нечаянно столкнулась с женщиной, один в один похожей на свою мать. Женщину звали иначе, и она отказывалась признаваться в родстве, но именно тогда и была запущенна страшная машина под названием «Кто я?».
Через своего товарища Эндрю, гениального хакера, Зина выяснила, что супруги Звягинцевы погибли в ЮАР, когда ей было пять лет, и вот это был настоящий удар. Она поняла, что ничего про себя не знает. Родные ли это ей люди, что приезжали раз в год, кто они деду, кто они все Зине? Иногда она смотрела на единственную совместную фотографию и пыталась разглядеть в людях, стоящих за спиной деда, хоть какие-нибудь похожие черты, но не находила.
С момента этого открытия прошел год, но Зина до сих пор не выяснила ничего нового, скорее всего, не хотела, а может, боялась.
«Я пытался» – отговорка неудачников или людей, не желающих идти дальше в выбранном направлении. Вот и она, когда заходил разговор о ее родителях, тихо говорила «я пыталась» и сразу закрывала больную тему. Настоящие друзья в количестве трех штук все понимали и сразу замолкали. Было видно, что им есть, что сказать, но они проявляли деликатность.
По сути, ее близкий круг сейчас ограничивался этими тремя людьми, с кем она и полетела на первый вызов группы Дилетант во Владивосток: Эндрю, компьютерный гений, аристократ Алексей и Матильда, лучший эмпат за всю историю агентства. Хотя нет, теперь этих людей четверо. В прошлом году у Моти и Алексея родился розовощекий бутуз по имени Александр (для близких просто Александр Первый), который хоть и пытался вырвать Зинкины рыжие волосы, едва она брала его на руки, но был любим ею безмерно. Вот на этих четверых и замкнулась жизнь молодого шефа агентства «Дилетант».
К двадцати пяти годам она, как старушка, выстроила свою жизнь не опасным маршрутом и, тихо ступая, чтоб не провалиться, шла по нему, боясь всего, что может причинить боль. Именно сейчас, слушая этого сумасшедшего мужчину, твердящего о том, что срочно нужно закрыть врата в Ад или не дать их открыть, поняла, что она настолько боялась своего собственного Ада, что намеренно сделала свой мир стерильным.
«Жизнь – это энергия, энергия – это река, поток событий и, главное, действий, – говорил ей дед когда-то. – Энергия должна течь, иначе она застоится и получится болото, которое затянет тебя. Никогда не останавливайся и не бойся ошибаться. Кто не ошибается, тот не живет».
В голове зазвучала песня, которую пел под гитару ей когда-то дед:
– Если люди не ошибаются,
Значит, люди, увы, не живут;
У них все хорошо получается,
В сумке паспорт, в квартире уют.
Если люди не ошибаются,
Сторонятся нелепых идей,
У них все хорошо получается,
Они зонтик берут от дождей.
Если люди не ошибаются,
Жизнь течёт, как спокойный ручей.
У них плыть по нему получается,
Им не нужно бурных морей.
Но лишь те, кто всегда ошибаются,
Могут чувствовать жизнь на вкус;
Они в гору упорно взбираются,
Мечтая попасть на Эльбрус.
Они важный вопрос переломный
Оставляют на волю судьбе,
А сами, зонтик оставив дома,
Босиком идут по траве.
Они слабости человеческие
Всегда прощают себе.
Пожурив легко по-отечески,
Больше сил отдают борьбе.
Достижениями наслаждаются
Проиграв, горько ревут.
Если люди не ошибаются,
Значит, люди, увы, не живут.
– Вот, – человек встал и из старого потертого дипломата выложил на стол толстые пачки денег, чем выдернул Зину из пучины воспоминаний. – Меня предупредили, что у вас дорого. Но зато вы даете результат почти девяносто девять процентов. Я уточнял, – зачем-то добавил он осторожно.
– Ну, не девяносто девять, – засомневалась в статистике Зина, обдумывая, что же делать и как вежливо отказать посетителю, не слишком задев воспалённое воображение. – Вы знаете, мы с Адом никогда не работали, боюсь, у нас может не получиться.
