Круговорот благих намерений

Вот тогда Пётр Петрович и увидел Ветту впервые. Она вошла и приказала раздвинуть все шторы.

– Вы чего тут завесились? На том свете насмотритесь на черноту, а сейчас надо на солнышко любоваться. И так день короткий, вам бы к нам в Якутию, знали бы, как солнце ценить надо.

Сделав несколько уколов и велев сиделке подвинуть кровать к окну, она поразилась отсутствию инвалидного кресла.

– В смысле, вы не вывозите его на воздух? А что он у вас делает, в потолок смотрит?! – почти закричала она на сиделку. – Тут любому плохо станет, даже здоровому. Ты бы эту дуру уволил, – по-свойски сказала она тогда Петру, – может, и проживешь еще лет десять. Да не тоскуй ты, жизнь мы себе сами устраиваем, а болезнь – это так, лишь сопутствующие обстоятельства.

Когда «скорая» уехала, Пётр Петрович первый раз сел в кровати сам. Потребовал чаю с малиной и секретаря. Первым делом он приказал купить ему самую лучшую коляску со всеми возможными наворотами, обустроить возле дома пандус и дорожки для прогулок, но самое главное – уволить нынешнюю сиделку и разыскать фельдшера «скорой помощи», что приезжала к нему на вызов, и уговорить работать на него. Естественно, за солидное вознаграждение.

Так в феврале в его доме появилась Ветта, и жизнь почти вернулась к парализованному Петру Петровичу. Ветта изменила его мировоззрение. Пётр понимал, что инсульт не ходит в одиночестве и что еще один он попросту не переживет, поэтому решил, пока жив и чувствует себя относительно хорошо, пока рядом с ним его ангел Ветта, сделать то, о чем давно мечтал, но не решался. А также наконец понять, ну или признаться себе, что всегда знал, кто же в созданной им семье тогда, двадцать лет назад, оказался предателем. Снегурочка, Буратино, Царица, Робин Гуд, Воевода или все сразу – кто хотел его смерти?

Пётр Петрович Проханов целый год готовился к этой встрече, и вот, за несколько часов до нее, страх разочароваться наполнял его душу. Понимая, что скоро отправится на небо, он точно знал, что хотел бы еще раз испытать – радость от встречи со своими назваными детьми. Но, несмотря на предвкушение и огромное счастье от предстоящей встречи, Пётр очень боялся по-отечески разочароваться в них. Предвкушение и страх – эти два чувства разрывали его последние дни.

– Таня, включи ёлку и погаси верхний свет, – произнес Пётр Петрович громко.

Его команда была тут же исполнена.

– Ужас, – вздрогнула Ветта. – Всё никак не могу привыкнуть к вашему дому. Как будто чертовщина здесь какая творится.

– Не говори как старая бабка, – поморщился он. – Это всего лишь умный дом. – И добавил с хитрой улыбкой: – Возможно, самый умный в Москве.

ДНЕВНИКВоспоминания Петра Петровича ПрохановаМосква31 декабря 1991 годаСнегурочка

Петя был единственным, кто после детского дома отправился в собственную квартиру. Про остальных он ничего не знал, да и, если честно, не хотел знать. В отличие от большинства товарищей по несчастью Пётр попал в детский дом не с рождения. У него были и папа, и мама, и даже бабушка с дедушкой. Были семейные вечера за круглым столом под зеленым абажуром, где родители играли с гостями в преферанс, курили сигареты – обязательно в мундштуке – и рассказывали интересные истории. Маленький Петя, чтобы чувствовать себя причастным, готовил для них концерт – читал стихи, пел и танцевал, заполняя, как ему казалось, вынужденные паузы в игре.

Только сейчас он стал понимать, что на самом деле родители терпели все его песнопения исключительно из любви к своему отпрыску, а гости – из уважения к хозяевам дома, но тогда ему так не казалось. Одна песенка и вовсе до сих пор крутилась в голове, и Петя даже иногда ее напевал:

Праздник зимний к нам идет,Каждый в мире чуда ждет,И под ёлкой притаился дружный хоровод.Шамаханская царица Буратино не боится,Смело танцевать к нему идет.Робин Гуд и Воевода встали в центр хоровода,Украшая серпантином яркий звездолёт.А Снегурочка под елью, вторя общему веселью,Песни новогодние поёт.

Он долго не мог вспоминать эти праздники, чувствуя, что его предали, бросили, но с возрастом стал дорожить каждым образом прошлого, которое так и норовило ускользнуть из памяти навсегда. То, что, казалось, было его собственностью, сейчас расплывалось, словно в дымке, норовя совсем раствориться и исчезнуть.

Например, празднование Нового года. Это всегда было событие, которое предвещало множество сюрпризов. Ёлка, подарки и, конечно же, торт-мороженое, который умела делать только его бабушка, по образованию кулинар-кондитер.

Всё закончилось в 1976 году, когда Пете исполнилось двенадцать лет. Был один из тысячи похожих вечеров: родители, бабушка с дедушкой и гости – две семейные пары. Как всегда, играли в преферанс, шутили, выпивали. Когда засиделись за полночь, маленького Петю отправили в кровать. Всё. Больше никого он живыми не видел.

Утром он найдет всех за столом и еще долго, как ему самому казалось, чересчур долго будет пытаться всех разбудить, не обращая внимания на открытые глаза бабушки и как-то жутко запрокинутую голову папы. А еще будет долго спрашивать у мамы, почему у нее на пальце нет волшебного кольца, которое подарил ей папа на свадьбу и которое должно было защищать его семью, – почему-то двенадцатилетнему Пете это было тогда очень важно. Спасли его от сумасшествия детская психика, которая запретила воспринимать случившееся как действительность, и папин водитель, который, не дождавшись начальника в машине, поднялся в квартиру.

Тогда ему никто ничего не объяснил. «Отравили» – только и слышал он из обрывков разговоров взрослых.

Когда же в 1981 году Петя вернулся из детского дома в ту самую квартиру, то первым делом выбросил стол, который по-прежнему стоял в центре гостиной, оставил лишь зеленый абажур. Не сошел он с ума и на этот раз, видимо, психика по-прежнему оберегала своего хозяина и не давала уйти в нереальный мир. Две недели семнадцатилетний парень драил каждый сантиметр огромной московской трехкомнатной квартиры, словно бы смывая не пятилетнюю пыль, а накопившееся за годы горе. Пётр старался стереть саму память о произошедшей здесь трагедии, оставив лишь светлые воспоминания.

Участковый дядя Ваня, который по-прежнему работал на их участке, смилостивился над парнишкой и рассказал, что же тогда произошло. Оказалось, что виной всему был коньяк, в котором эксперты обнаружили яд – именно он моментально убил всех с первой рюмки. Кто его принес и почему его выпили все, даже бабушка, которая очень редко употребляла алкоголь, участковый сказать не мог. Потому что тогда, в 1976 году, следствие зашло в тупик и дело закрыли, списав всё на несчастный случай.

Страна начала разваливаться, потихоньку, как старый шкаф, – то дверь перекосит, то полка прогнется, а того гляди и вовсе ножка не выдержит веса и надломится.

Петра это пока не коснулось, но он всей кожей чувствовал, что скоро плохо будет всем и этот неуклюжий старый шкаф похоронит под собой остатки страны. СССР на прошлой неделе перестал существовать, и об этом гордо объявили всей стране, будто это великое достижение. Пете же казалось, что это только начало и падение в пропасть этой страны, как бы она теперь ни называлась, уже не остановить. От этого становилось страшно и как-то тошно, словно исчезло то самое светлое будущее, которое когда-то обещали всем советским людям.

Петя уже восемь лет работал в ресторане «Метрополь». Покинув детский дом, молодой человек окончил кулинарное училище и был распределен в столовую Киевского вокзала. Там, по причине его молодости, ему не давали готовить, поставив вечно чистить картошку и быть на посылках. Именно там, когда он грустно раскладывал хлеб, и заметила его заместитель директора ресторана «Метрополь». Позже Петя понял, что это было провидение, которое занесло шикарную даму в их столовку. Стечение обстоятельств, и вот она уже пристально вглядывается в молодого парня.

– Ты здесь повар? – поинтересовалась она, потянувшись к куску красиво нарезанного Петей хлеба.

– Я здесь принеси-подай, – устав от вечных нападок со стороны старожилов столовой, зачем-то ответил чужому человеку предельно честно Петр.

– Хочешь работать по своему профилю, но только в приличном заведении? – спросила незнакомая дама серьезно.

– Поваром? – удивился Петя.

– Нет, – усмехнулась женщина, – принеси-подай. Предлагаю тебе работу официантом в «Метрополе». Испытательный срок проходишь – и работаешь в центре Москвы в лучшем заведении страны. Да или нет, отвечай сейчас и завтра с трудовой у меня. Здесь я договорюсь, оформим переводом, контора одна.

Позже Пете коллеги по цеху рассказали, что в «Метрополе» произошел закулисный скандал. Заместитель директора Регина Сергеевна застала своего мужа-администратора с официанткой и вовсе не за разговором. Муж, конечно, был поруган и поставлен на вид, девушки же абсолютно все, независимо от возраста, были уволены в тот же вечер за компанию с непорядочной товаркой. Дело было сделано на эмоциях, и только после к зам. директору пришло понимание, что в штате образовалась огромная дыра и ее надо было немедленно ликвидировать, чтобы не возникло лишних вопросов о превышении полномочий.

Именно в этот период и встретился ей на пути Петя, так красиво раскладывающий хлеб в столовой Киевского вокзала. Провидение, не иначе.

Петя знал, что это родители с небес помогали ему, и ухватился за шанс обеими руками. Работал он хорошо, быстро учился и нравился посетителям своей широкой, советской улыбкой совершенно счастливого человека, за что неоднократно получал на чай.

Но вот с людьми, по-прежнему, близко не сходился. На работе дружил, но не более. Девушку, как и жену, в свои двадцать семь лет Пётр так и не завёл. А где знакомиться? Коллеги сплошь мужчины, не считая бухгалтера Зинаиды Васильевны, дамы довольно преклонного возраста, и ее ровесницы посудомойки тёти Нади. А кроме работы Петя нигде не бывал. Именно поэтому, закончив свою смену, он неторопливо шел домой.

Сегодня было тридцать первое декабря. Ему не хотелось уходить с улицы, такой праздничной и веселой, где люди совершенно искренне поздравляли встречных незнакомцев с Новым годом. Среди толпы казалось, что ты не одинок и то новое счастье, которого тебе желают, обязательно случится. Поэтому он решил не спускаться в метро, а дойти до дома пешком, чтобы еще немного продлить праздничное настроение. Время уже перевалило за полночь, но людей на улицах было так много, что, казалось, это день и солнце просто забыло взойти.

В приподнятом настроении Пётр поднимался по лестнице в свою квартиру. Он уже предвкушал свой личный праздник – в гостиной стояла наряженная ёлка, а на балконе дожидался своего часа сделанный по бабушкиному рецепту торт-мороженое. По обыкновению, он включит все гирлянды и, сев под ёлкой, будет завороженно рассматривать игрушки на ней. Это был целый мир, где улыбчивый заяц дружит с запасливой белкой, а внизу, на нижних ветках, их поджидают волк из «Ну, погоди!» и рыжая лиса, в короткой юбке и высоких сапогах, похожая на проститутку с улицы Горького, ныне Тверской. Ее переименовали летом прошлого года, и Петя все никак не мог привыкнуть к новому названию. Это был мир детства, где Петя был по-настоящему счастлив, где были живы родители, а сама жизнь казалась сказкой.

– Пи-пи-пи, – звук выдернул из фантазий, и Пете подумалось, что это пищит котенок, так жалостливо и так тихо, что сердце не выдержало.

«Может, покормить его хотя бы», – пронеслась в голове мысль. Взять животное к себе он не мог, потому как много работал.

С намерением сделать доброе дело он пошел на звук, но от увиденного впал в ступор.

Под лестницей, где во времена его детства стояли велосипеды и коляски, а сейчас валялся какой-то мусор, сидела маленькая Снегурочка и плакала.

– И где он? – спросил Петя хныкающее чудо.

– Кто? – откликнулась девочка.

– Дед Мороз, конечно! Ты же из-за него плачешь? – улыбнувшись, ответил Петя, стараясь развеселить Снегурочку, но от его слов она заплакала еще горше.

Первый раз он не знал, что делать. Как обычно, повернуться и уйти от чужой, ненужной ему беды, забыть и пройти мимо, повторяя: «Это не мое дело»? Но почему-то ноги словно вросли в пол и не давали хозяину это сделать.

– Давай так, – очень резко предложил Петя, и девочка вздрогнула. – Ты сиди здесь, никуда не уходи. Я сейчас.

Он практически бегом поднялся на третий этаж в свою квартиру, схватил с балкона поджидающий его торт-мороженое и две столовые ложки и спустился под лестницу. По пути Петя поймал себя на том, что боится, вдруг Снегурочка ушла.

Но она не ушла.

– Держи, – сказал он, протянув ей большую ложку.

– Что это? – спросила девочка тихо. На вид ей было не больше восьми лет.

– Это торт-мороженое, – пояснил Петя и присел рядом. – Ешь, вкуснее ты точно ничего не пробовала. Ты разве не знаешь, что все Снегурочки едят торт-мороженое в Новый год?

Девочка очень аккуратно отломила кусочек и положила в рот.

– Вкусно! – удивилась она.

– Конечно, вкусно, – улыбнулся Петя, видя, что девочка успокоилась, и тоже набрал полную ложку мороженого. – Моя бабушка, которая готовила торт лучше всех, говорила, что такой торт-мороженое надо есть непременно столовыми ложками и никак иначе.

– И обязательно в Новый год? – серьезно спросила девочка, отправляя вторую ложку в рот.

– Обязательно. В новогоднюю ночь, если ты хочешь, чтобы твое желание исполнилось, ты должен съесть торт-мороженое, ну, вроде как задобрить Деда Мороза. – Пётр понимал, что девочке надо отвлечься от черных мыслей, а лучшего способа он не знал. – Тебя как зовут?

– Олеся, – тихо сказала девочка, уже окончательно успокоившись.

– А меня дядя Петя, – представился он.

– Я знаю, – кивнула она, – вы наш сосед снизу. Мама называет вас Петька-детдомовец.

Он еще раз внимательно посмотрел на девочку. Получается, это дочка соседки сверху, которая постоянно водит мужиков и кутит с ними до утра. Он даже не предполагал, что там еще и ребёнок растёт.

– Я нарядилась, – начала рассказывать девочка, решив, что они с Петром уже не чужие люди. – Мы собирались Новый год с мамкой отмечать, она даже обещала не пить сегодня, так, немного только, но прям перед праздником пришел к ней хахаль, и всё. Она меня из дому выгнала. А я стих выучила…

От обидных воспоминаний у нее вновь набежали на глаза слезы.

– Так рассказывай мне, – предложил Пётр. – Знаешь, я жуть как люблю слушать стихи.

Девочка сначала смутилась, но потом встала и, даже немного улыбнувшись, прочитала стихотворение:

Дед Мороз, скажи скорее,Что в мешке ты мне принёс.Может, книжку с БармалеемИли новый паровоз?Куклу, платье, мандарины,Мячик и печенье,Золотые апельсины —Начинай веселье!

– Теперь твоя очередь, – сказала она Пете.

– Я стихов не знаю, но одна новогодняя песенка в моем арсенале имеется, – усмехнулся он и стал напевать:

Праздник зимний к нам идёт, каждый в мире чуда ждёт,И под ёлкой притаился дружный хоровод…

Когда песня закончилась, девочка удивленно посмотрела на Петра и сказала:

– Дядя Петя, а будьте моим папой. Понарошку. Просто у всех есть папы, а у меня нет. Так ведь не должно быть, верно? У всех детей должен быть папа. В школе меня все называют недоделанной из-за этого, а я приду после каникул и скажу, что мой папа нашелся, и если кто-то будет меня обижать, он придет и разберется. Пожа-а-алуйста! – На последнем слове маленькая девочка сложила руки в умоляющем жесте.

– Договорились, – сказал Пётр, сам от себя такого не ожидая.

Когда девочка заснула, сидя на старых санках и положив ему голову на плечо, Пётр подумал, что вполне мог бы быть ее отцом, разница в возрасте у них была лет девятнадцать.

«А может быть, это мой шанс спасти чью-то жизнь? – вдруг подумалось ему. – Чтоб дегенератка-мать не загнала девчонку в пропасть своим воспитанием. Может, это и мое спасение? Как человека, боящегося потерь и оттого страшившегося иметь любую привязанность».

Эти мысли крутились в голове, пытаясь сложиться в какую-то действительно достойную теорию, но рассыпались от усталости. Пётр решил, что подумает об этом завтра. Сейчас же он точно знал одно: на данный момент эта маленькая восьмилетняя девочка самый близкий для него человек. Его дочь – Снегурочка, пусть и понарошку.

Глава 4

Самое страшное в жизни – одиночество, об этом знают все.

Знают все, но истинный ужас понимают только испытавшие его, при одном только слове у них начинается тихая паника. Я видела, как после смерти отца привыкала жить одна моя мама. Она, человек, выросший в семье, где было восемь детей, впоследствии имевшая и свою большую семью из пяти человек, вдруг осталась одна. В таких ситуациях, по статистке, морально справляется очень мало людей. Она справилась. Насколько трудно ей было? Желаю вам этого никогда не узнать.

Юлия Ефимова. Ненаписанная биография

Часы показывали 6:30 утра тридцать первого декабря, но Валера уже не спал, он просто лежал в кровати и смотрел в идеально белый потолок. Сейчас он поймал себя на странном ощущении, что в голове пусто. Валерий попытался наполнить ее мыслями, но ничего не получалось. Обычно в голове роились одновременно тысячи планов и задач, а сейчас он просто не мог заставить себя думать о чем-то еще, кроме Леи. Даже мысли о завтраке плавно перетекали в то же по-прежнему больное русло.

Он вспоминал, как она готовила по утрам яичницу-глазунью и очень расстраивалась, когда желтки прожаривались полностью, ведь Валера так любил их намазывать на теплые тосты. Она словно жила только для него, всю свою недолгую жизнь стараясь сделать своего мужчину счастливым.

Прошло десять лет, а боль всё не уходила, она стала тупой, к такой привыкаешь и с ней живешь, деля одну судьбу на двоих, и уже не представляешь без нее своего существования.

Нет, конечно, изменения всё же происходят, еще пять лет назад от таких мыслей он бы уже корчился от судорог во всем теле и выл в голос. Сейчас же просто сильно затошнило и все мышцы напряглись, как перед решительным прыжком.

Надо заставить себя встать и сварить кофе. Любое действие всегда уменьшает боль, действие всегда возвращает в реальность, действие помогает. В первые дни после трагедии именно так он вытягивал себя из бездны.

Сцепив зубы до боли, он собрал все мужество в кулак и заставил себя сесть в кровати. Слишком хочется оставаться там, в своей боли и своей трагедии, купаясь в ней и оплакивая и себя, и ее, но это опасно. Потому что может наступить момент, когда никакие силы тебя уже не заставят подняться, никакие внутренние приказы уже не смогут вернуть тебя к жизни. Поэтому надо вставать, через не хочу и больно, через черноту и слезы, вставать, чтоб сварить себе кофе.

На тумбочке стоял будильник, он был серым, как и все вещи в его квартире. Абсолютно все детали обстановки не подходили друг другу, словно кто-то нарочно собирал несочетаемые предметы в одном месте. Но этот диссонанс тоже был не случаен. Уют в квартире напоминал ему о Лее, и потому, сразу после трагедии переехав в новую квартиру, он нарочно не стал его создавать, решив, что всё должно быть сухо, пусто и серо, по-холостяцки. И вот сейчас некрасивый серый будильник рассказал своему хозяину, что он пролежал, глядя в идеально белый потолок, уже два часа.

– Да, – вздохнул Валера вслух.

Он уже давно так разговаривал дома, словно бы проверяя, действительность это или стерильный сон. Иногда ему снились такие, очень похожие на реальность, и он нашел способ отличать их. От звука голоса воздух становился менее тягучим и тоже возвращал в действительность. Вообще возвращение в реальность было его единственным спасением от безумия, и за десять лет он в этом очень преуспел. Валерий Вируот мог читать лекции нуждающимся в этом людям.

На такой же неуютной, серой кухне он поставил не менее серую кружку в черную кофеварку и под ее монотонный шум взглянул в окно.

«Почему так тоскливо именно в праздники? – подумалось Валерию. – Наверное, потому, что в такие дни понимаешь, что жизнь – это не работа, жизнь нечто другое, то, что неумолимо проходит мимо, даже толком не начавшись. Жизнь – это смех и слезы, счастье и заветные желания. Жизнь – это эмоции, которые ты можешь получить только от людей. Никакие деньги, даже самые большие, не дают этого ощущения».

Звонок мобильного почему-то сильно испугал, Валера даже вздрогнул, будто током ударило. Кому он мог понадобиться тридцать первого декабря в половине девятого? И как будто предчувствуя что-то, немного помедлил перед тем, чтобы принять вызов.

– Слушаю, – произнес он.

– Здравствуйте! – Мужской голос стал говорить очень вежливо и очень быстро, словно боялся, что Валера его прервет. – Вас беспокоят из агентства «Друг», вы вчера оставляли анкету на сайте. Вам пришла заявка на работу в Новый год, все данные «друга» у вас в почте, вы должны ознакомиться, затем или принять заявку, или ее отклонить. Клиент проверен, надежен и все документы нам скинул, так что тут полный порядок. Единственное, если вы в программе подтверждаете свое участие, то вбейте актуальный номер телефона, чтобы мы всегда могли вас отыскать, и отвечайте по возможности нашим менеджерам. Это необходимые меры предосторожности, они служат как для вас, так и для вашего клиента, потому что главное на нашей платформе – это безопасность обеих сторон договора. Я уверен, что наши предосторожности излишни и не понадобятся, но это как с таблетками в отпуск, – хихикнул неизвестный мужчина. – Взял – не пригодились, и бог с ними, не взял – и тогда обязательно будет повод переживать. До свидания и хороших вам праздников!

Мужчина так быстро говорил и не требовал обратной связи, что после того, как он положил трубку, Валера еще несколько минут стоял с уснувшим телефоном и не мог понять – этот разговор ему померещился или он был на самом деле?

В электронной почте действительно было сообщение и фото клиента, который решил его пригласить на празднование Нового года. Это была женщина примерно лет сорока с очень яркой внешностью. Белая кожа, рыжие волосы с ровной челкой подчеркивали огромные черные глаза удивительной миндалевидной формы. Женщина на фото сидела в большом кожаном кресле, какое обычно украшает кабинеты руководителей разных мастей, и цепко смотрела в экран фотографирующего ее смартфона. Если бы Валерий встретил ее на улице, то ни за что бы не поверил, что такой красавице не с кем отмечать праздник. Да, не молода, но сколько шарма и достоинства в этой женщине! Такую энергетику невозможно было не почувствовать, и ее сила передавалась даже через экран монитора.

– Ну, значит, и у тебя что-то сломалось, – сказал Валерий незнакомке и нажал кнопку «Принять заказ».

В этот момент ангел Эммануил, уже вовсю озабоченный судьбой своей новой подопечной, облегченно вздохнул: появилась надежда на то, что всё получится. Такого Нового года у него еще не было никогда. Хотя, может быть, потому что он очень молодой ангел и только учился творить чудеса.

Глава 5

В чужой жизни мы знаем всё. Как правильно поступать, что прощать, а что нет. При этом в своей поступаем полностью наоборот, мотивируя словами: «Это другое, вы не понимаете».

Я чувствую это очень остро и стараюсь критически смотреть на себя, хотя, может быть, логичнее было бы проще смотреть на других.

Юлия Ефимова. Ненаписанная биография

Жанне вдруг стало страшно. Так страшно, словно бы она точно знала, что впереди ждет немыслимое горе. И вроде бы всё было хорошо, зимняя дорога простиралась между огромных подмосковных елей. Рядом с ней за рулем дорогого, по ее меркам, авто сидел Руслан, мужчина, который в последнее время занимал все ее мысли. Но предчувствие беды плотно поселилось внутри.

Скорее всего, дело было в посеянном подругами сомнении относительно Руслана. Хотела она того или нет, но именно с их слов Жанна стала рассматривать все его поступки под другим углом, вдруг сняв розовые очки.

Назойливая мысль, что подруги, возможно, правы, нет-нет да и возникала в голове. Действительно, что она знает об этом человеке? Да практически ничего. Жанна познакомилась с ним на улице, банально и пошло, но это было именно так. Надо сказать, сначала он ей очень не понравился.

Это случилось месяц назад. Заметив пару лишних килограммов, Жанна взяла абонемент в спортзал, но посещать данное заведение времени по-прежнему не было. В один из дней, когда все-таки ей удалось туда выбраться, они и встретились.

Жанна пыталась найти в багажнике старенького внедорожника, который ей удалось купить после того, как ее повысили, сумку со спортивными вещами. Именно в этот момент футбольный мяч на скорости влетел в открытый багажник.

– Девушка, можно заберу свой мяч? – радостно улыбаясь, спросил мужчина, одновременно угрожая кулаком хохочущим в стороне друзьям.

– Вы это сделали специально! – возмутилась Жанна. – А если бы попали в меня?

– Не переживайте, я форвард первого класса и бью точно в цель.