скачать книгу бесплатно
Парень легко отозвался.
– Думаю, это параллельный мир. Нет, представления не имею какой. Но, думаю, какой-то такой, что там легко получить разрешение на съёмку в городе прохожих, которые не вовлечены в кинопроцесс.
Хулия пару раз укусила нижнюю губу, раздумывая, пока не поняла, что парень разглядывает её и она выглядит глупо.
– Кто ты? Что это был за фильм? Зачем мне требовалось посмотреть его?
– Прости, но ты сейчас выглядишь так, что через пару секунд будешь кусать не губу, а перегрызёшь мне горло. Если я скажу, что у меня нет ответов на твои вопросы, ты в меня бутылку содовой не запустишь?
– Всё может быть. Уверена, что сейчас мою кровь вполне можно выразить в тротиловом эквиваленте. Давай начнём по порядку. Ты не можешь не знать, кто ты.
– Это я знаю, просто тебе это знание не слишком поможет. Наверное, можно сказать, что я человек. Хотя сам я в этом сомневаюсь. Я очень редко бываю в твоём мире или живу в нём.
– И где ты живёшь сейчас?
Лукас указал куда-то вниз, в сторону асфальта.
– В аду, – заключила Хулия.
– В тоннелях под городом, – мягко поправил он. – Хотел бы сказать, что это загадочное и таинственное место, но больше всего тоннели похожи на технические подвалы под многоквартирными домами. Представления не имею, кто и зачем их строил, но выглядят они запущенными. Не беспокойся, не испачкаешься, когда я выхожу по утрам, принимаю душ на пляже.
– Кто велел тебе передать мне билет?
Парень поднял ладони, словно пытался затормозить поезд.
– Остановись. Хорошо? Меня мучает любопытство не меньше, чем тебя. Я отвечаю на твой вопрос, а ты взамен отвечаешь на мой. Я не меньше хочу узнать, кто ты.
Она на самом деле остановилась. Перевела дыхание. Отпила минералки. Вблизи очарование парня уже не было таким уж сногсшибательным. Его красивому лицу подошло бы выражение надменности, презрения к окружающим. Напротив, Лукас был мягок и спокоен, даже слегка безмятежен. Он походил на красивого ленивого кота, свернувшегося на солнце. На такого кота, кто и забыл про свою хищную породу и растерял дикую притягательность.
– Хорошо. Договорились. Прежде, чем я сама скажу тебе, кто я, сперва скажи, что ты обо мне знаешь.
– Что тебя зовут Хулия. Что ты днём ходишь по улице Сегур. Хотя бы изредка, потому что я ждал там тебя три дня. И что ты ходишь по путям.
– Теперь поподробней. Что такое пути?
Он улыбнулся, потом начал улыбаться всё шире и шире, явно ожидая её реакции на свой ответ.
– Я понятия не имею.
Хулия набрала воздух, выпустила. Ещё раз.
– Вопрос вне очереди: не будешь ли так любезен, чтобы просветить, каким способом лучше всего таким существам, как ты, наносить болезненные травмы?
Он уже откровенно хохотал.
– Слушай, спокойней. Я понимаю, что тебе, наверное, совершенно не смешно, но ты так забавно злишься, когда не получаешь ответы. Прости, но я в самом деле не знаю. Давай так, я расскажу, что знаю, ты потом задашь вопросы, если появятся. Попробую объяснить, хорошо? Представь, что ты не можешь отойти дальше, чем на сотню метров от этого места. Это будет тем, что я называю локацией. Люди будут проходить мимо тебя и спокойно идти куда угодно. Это их мир, но для меня – локация. Ты можешь миновать границу локации, но ты окажешься не там, где остальные люди. Я… слушай, я не смогу объяснить, даже если попытаюсь. Там всё изломанное, воздух изломан. Ты должен сделать нечто мысленно, я не знаю, что именно, то есть знаю, но не могу выразить словами. Словно поймать ускользающую мысль. Тогда ты сможешь оказаться в новой локации. Легко перемещаться по тем локациям, которые знаешь, но иногда можно найти новые.
– А как ты попал в реальный мир?
Лукас кривовато улыбнулся, словно сейчас расскажет отличный, хотя и не совсем приличный анекдот.
– Кто тебе сказал, что я попал в него?
Хулия неуверенно обвела рукой улицу, людей, небо, с которого ветер прогнал облака.
– Это реальный мир.
– Для тебя реальный. Для меня – локация.
– Ты же можешь отойти на сто метров.
– На сотню метров – могу, выйти за пределы города – нет.
Хулия смотрела на пёстро одетых людей, которые проходили мимо. Парочки, семьи, друзья. Улыбки, взрывы смеха. Жить в курортном городе, это всё равно, что жить на вечном карнавале. Их жизнь реальна, наполнена радостью. Можно встать из-за столика. Пойти вместе с ними. Не продолжать этот странный разговор. Желание сбежать от неприятностей, оставить себе пути обхода – ещё одна чисто человеческая черта.
– Кто велел тебе передать мне билет?
Лукас сделал жест как фокусник, чуть повернув ладони, что должно было означать, что он развёл руками.
– Есть одна локация. Я называю её Лабиринт. Лабиринт… лабиринт редко выглядит одинаково. Довольно часто он является библиотекой со стеллажами, забитыми книгами, – Лукас посерьёзнел. Он смотрел куда-то мимо неё, словно сейчас он пропускал свозь сердце все те локации, все те воспоминания, которые были связаны у него с прошлым. – Я всегда считал, что эта локация центральная. Я пытался дойти до центра лабиринта, но не уверен, что это возможно. Когда лабиринт становится библиотекой, там появляются служащие. Они одеты как монахи. И отвечают на вопросы ещё хуже, чем ты, – он, наконец, посмотрел на неё и снова заулыбался. – Несколько дней назад один из служащих сказал мне, что для меня есть письмо. Конверт лежал на одном из стеллажей и был подписан моим именем. Там был билет и твоё фото.
Лукас порылся в нагрудном кармане своей бледно-зелёной спортивной ветровки и бросил на стол блокнот, который принялся сразу же листать. Потом протянул ей её же фотографию. Хулия аккуратно взяла карточку в руки. Снимали явно не цифровым аппаратом. Цвета нереалистичны. В жёлтых и зелёных оттенках слишком много ядовитой зелени. Но этих цветов на фото маловато. Хулия испуганно оглядывается, стоит на фоне стены. Бордовые брючки, красно-белая водолазка без горла. Скорее всего, её первое погружение в рассказы. Она протянула фото Лукасу. Но тот развернул его и протянул обратно.
– На обороте. Твоё имя, фамилия. «Отдай билет Пролагающей пути». И название улицы. И никаких указаний, где и как тебя там искать. Я приходил к одиннадцати утра и ждал до семи вечера. Ненавижу тех, кто рано просыпается, решил, если ты бродишь по улице в семь утра, то обойдёшься и без билета в наказание. Да и всё равно я не мог там дежурить круглыми сутками. Я был уверен сегодня, что ты уже не придёшь и пропустишь сеанс.
Хулия снова протянула карточку ему обратно.
– Интересно, кто и как мог меня заснять…
– Слушай, мы вроде договорились. Теперь моя очередь задавать вопросы.
Хулия кивнула.
– Всё началось с книги…
Хулия собиралась что-нибудь утаить. Хотя бы то, что Санчес застрял в рассказах, но внезапно рассказала и это. В какие-то моменты она думала о том, что если Лукас врёт, то он и так знает эту историю. Если не врёт, то нет смысла таиться и самой пытаться что-то скрывать. Но это не имело значения. Секрет, который несколько недель жёг ей язык и нёбо, наконец мог выпорхнуть и перестать рвать её на части изнутри, пусть лучше он достаёт кого-то другого. Наконец, она говорила с другим человеческим существом (или хотя бы частично человеческим), благодаря чему могла сама оценить, как именно звучит её история. В какой-то момент Лукас достал гелевую ручку и принялся что-то строчить в блокноте.
– Это похоже на то, с чем ты сталкивался? – наконец закончила она.
Тот медленно, не отрывая взгляда от блокнота, отрицательно мотнул головой.
– Не то, чтобы я со многим сталкивался, но такого даже себе не представлял.
Он что-то подчёркивал, перелистывал страницы. Хулия почувствовала, как возвращается раздражение.
– А со сколькими событиями ты сталкивался? Сколько тебе лет?
Он поднял на неё глаза.
– Пятьдесят четыре.
– Сколько?
– Не у всех бессмертных возраст составляет трёхзначные цифры.
Он ещё некоторое время смотрел на неё, видимо, ожидая реакции, потом снова вернулся к записям. Хулия решила, что из всего произошедшего сегодня последняя информация была самой невероятной.
– Ты врёшь. Ты выглядишь младше меня.
– А сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Ха! Тогда ты ошибаешься, я выгляжу на семнадцать, уверен.
– Ты ведёшь себя так, будто тебе тринадцать, придурок!
Лукас аккуратно дописал что-то в тетради и отложил ручку.
– Слушай, давай не ссориться. Я понимаю, что у меня богаче опыт столкновения со сверхъестественным, потому я могу не так остро реагировать на происходящее. У меня нет синдрома Аспергера или чего-то в этом роде, но я не часто практиковался в общении, если что. Если я тебя задел или что-то такое, то я не хотел. Я много читаю, смотрю кино. Но заводить какие-то дружеские связи, даже в локациях, которые являются частью какого-то мира, не просто. А тем более в тех, которые существуют автономно. Но мне пятьдесят четыре. Я знаю свой возраст и следил за изменением времени.
Хулия молча некоторое время смотрела на него. Дело было не в том, что он выглядел как подросток. Он был подростком. В чём-то наивнее, чем сама Хулия. Она искала в нём нечто иное и, быть может, только воображала, но, кажется, находила. Какую-то жёсткость, умение противостоять. Нечто, что, возможно, он даже сам в себе не хотел признавать.
– Ты можешь врать, – наконец тихо сказала она.
– Могу. Но не вру. Локации меняют тебя, я такой потому, что живу вне этого мира, – так же тихо ответил он. Он протянул ей открытую ладонь. – Мир?
Она пожала ладонь.
– Мир.
Рукопожатие вышло не крепким, но долгим. Как только ладони расцепились, он снова хватил тетрадку.
– Смотри, я записал сюда несколько вопросов. Первый: «Зачем Паскуале пришёл ночью к дому Хорхе?».
– Не знаю. Наверное, что-то украсть. Не зря Хорхе начал избивать его.
Лукас кивнул и продолжил.
– Если Эрман умрёт, долги издательства не исчезнут. Значит, есть нечто ещё, дополнительная сюжетная линия. Но локация не давала на это намёков. Третье: почему Бернарда была уверена, что на неё не падёт подозрение? Четвёртое: изменился ли рассказ только в твоей книге или во всех копиях? Понимаешь, все рассказы, которые ты пересказываешь, они очень похожи именно на рассказы, выдумку, где не все детали продуманы. С другой стороны, мои локации существуют реально, я могу в них есть, спать. Но и ты тоже ела во второй локации. Пятое: где твоё тело, когда ты в локации? Ты погружаешься в локацию полностью или твоё тело остаётся в твоём мире, и ты лишь теряешь сознание? И, кстати, не записал, но мне интересно: как твой дядя отреагировал на то, что книга изменилась?
– Я сказала ему, что видела сон. Я держу под подушкой лампочку от того механизма. Показала, как изменилась книга и сказала, что это остаточные проявления механизма. Он обрадовался, но сказал, чтобы я убрала лампочку из-под подушки. Это всё слишком опасно, даже во сне. При этом вроде как даже не удивился, что его изобретение дало эффект. Слушай, я ведь тоже, наверное, изменюсь? Эти рассказы… мне кажется, они не слишком похожи на твои локации. Но это как в мифе про Персефону или в рассказах про эльфов – ничего нельзя есть, когда ты там оказываешься. А я ела…
– Можешь счесть меня самовлюблённым придурком, – Лукас указал на собственное лицо, – но так выглядеть – это не самое худшее, что может произойти в жизни. А если ты окажешься пленницей локаций, то явно не потому, что ты много в них бываешь. В конце концов, Санчес туда попал совсем по иной причине. Это, кстати, главный вопрос.
Он повернул раскрытый блокнот к ней. Среди остальных вопросов, этот был несколько раз обведён ручкой. «Почему Санчес стал пленником этих историй?».
– Смотри, предполагалось, что загадки решит именно он. Иначе не было смысла помещать его в эти истории. Но загадки смогла решить только ты. Они не такие сложные. Нет, я не хочу сказать, что ты не умная и что каждый бы их решил. Если ты говоришь правду, то это просто ошеломительно, как ты умеешь быстро ориентироваться в ситуации и щёлкать эти головоломки. Но он уже годами ходит по локациям, он бы смог решить эти истории простым перебором подозреваемых. Я не верю ему. И тебе бы советовал быть осторожней. Санчес может знать, почему он стал пленником локаций.
– Ты просишь меня не доверять ему, а какие у меня основания верить тебе?
– Никаких.
Он смотрел на неё прямо, не улыбаясь, но и не пытаясь придать лицу излишнюю серьёзность.
– У меня к тебе тоже есть ряд вопросов.
– У тебя есть сведения, чтобы расплатиться за ответы?
– Ты издеваешься?
Лукас передал ей ручку и блокнот.
– Сегодня я вернусь в Лабиринт. Кто-то дал мне поручение, я его выполнил. Я хочу получить награду. Если, разумеется, мне кто-нибудь её выдаст, потому что мне никто ничего не обещал. Если смогу, то вернусь завтра и отвечу на вопросы, пока запиши их мне.
– С чего ты взял, что завтра у меня будет больше сведений для торговли, чем сегодня?
Тот пожал плечами.
– К чёрту сведения. Я пошутил. В крайнем случае, перескажешь мне остальные рассказы из книги, вдруг что-то совпадает с теми локациями, что я знаю. Книгу таскать с собой не обязательно, думаю, она слишком ценная. На всякий случай, сделай копию. Если ничего не расскажешь, не беда. Больше обмена не будет. Я что-то расскажу или нет по своему желанию. Если, конечно, мы ещё встретимся.
Хулия взяла ручку. «Кто ты?», – это было первым вопросом. Ей казалось, что больше вопросов она не придумает, но они словно самостоятельно стали заполнять страницу: «Как ты попал в локации, какие твои первые воспоминания? Что такое Лабиринт? Как он выглядит, кто в нём обитает? Какие локации ты знаешь? Что за тоннели под городом? Откуда у тебя мотоцикл? Ты что-нибудь знал раньше про фильм, который мы смотрели? Что-нибудь в нём показалось тебе знакомым? Что ты знаешь о тех, кто стоит за всем этим? Ты не мог не думать о том, что значат все эти локации, ты должен был пытаться найти тех, кто всем управляет. Ты знаешь тех, кто ещё путешествует по локациям?». Она отдала ему блокнот и ручку. Он медленно прочитал написанное. Потом вычеркнул один вопрос, поднял блокнот и показал ей лист. Вычеркнутым оказался вопрос «Какие локации ты знаешь?».
– На этот вопрос я не отвечу. Это слишком личное. На последний вопрос ответ – нет. Я не знаю никого, кто ещё бы путешествовал по локациям. Я бы сказал, что ты первая, кого я встретил, но то, что делаешь ты, вообще не похоже на то, что делаю я. Про фильм – то же самое. Я видел его впервые и знаю не больше, чем ты.
Он запихнул блокнот в карман ветровки, из-за чего карман начал мгновенно оттопыриваться.
– Завтра в этом же ресторане в два часа дня. Если я не смогу прийти, я передам записку с официантом. С управляющим рестораном. С кем угодно. Если я не появлюсь, приходи сюда время от времени, спрашивай про записку для Хулии. Я постараюсь ответить на все твои вопросы. Это испытание не только для тебя, но и для меня. Почему-то мы должны искать ответы самостоятельно. Ты – на загадки из книги, я – для чего меня использовали в качестве курьера. Если я смогу тебе чем-то помочь, я помогу, от тебя подобного я не требую. Считай, что я просто выполняю свой квест. Но сейчас я хочу в Лабиринт, за своей частью головоломки. Если ты хочешь спросить, что если мне запретят помогать тебе, и в этом и будет квест, то нет, я не собираюсь слушаться. Не потому, что ты так мне понравилась, а потому, что есть вещи правильные и неправильные. Помочь кому-то – правильно. И мне плевать, кто и что думает по этому поводу. Потому, если я не смогу прийти, я сделаю всё, чтобы помогать тебе хотя бы записками. Рад был познакомиться, Хулия. Надеюсь, наше знакомство продолжится.
Она снова подумала о том, насколько его улыбка похожа на улыбку ребёнка. Он махнул на прощанье рукой, перешёл дорогу и скрылся где-то в переулках, видимо, в поисках стоянки, где оставил мотоцикл.
Домой она шла как во сне. Улыбнулась дяде и тёте, сказала, что проведёт вечер у себя. Тщательно заперла комнату. Лукас забрал с собой блокнот с вопросами, но она помнила их и так. Где её тело, когда она в рассказах? Она установила телефон на штатив и включила видеозапись, карточки памяти должно хватить часов на пять. Села на кровать, открыла «Рассказы без конца». Она знала, какой рассказ хочет выбрать.
ПЯТАЯ ГЛАВА
Между мной и мёртвых царством
выросла стена кошмаров.
Федерико Гарсия Лорка
«Память о любви»
Кинотеатр всегда казался Аугусто кораблём, который плывёт в густом тумане. Где-то слышатся голоса моряков, единственных созданий, порождённых самим этим туманом. И экран, как скважина в двери спальни красавицы. Аугусто завораживал мир, который открывался внутри мира. Корабль, который своими железными боками разрезает на части ночь и море и позволяет погрузиться в залитое огнями внутреннее безумие. Аугусто нравились поезда, которые проносились мимо заснеженных полей, создавая внутри мягких вагонов собственный микроклимат. Ему нравился кинотеатр, где в полной темноте стробически мерцающим лучом рассказывалась странная история, которая лишь притворялась жизнью, но не была ею.
Смена чёрно-белых кадров завораживала. Он редко пытался вникать в суть сюжета. Обычно он пропускал журнал перед фильмом, приходил и садился в зал, когда сеанс уже шёл. В голове его, в уютных комнатах памяти обрели убежище множество концовок, но почти никогда – середина или тем более начало. Темнота была убежищем, и он ходил из кинотеатра в кинотеатр, проводя так целые дни. Когда-нибудь, думал он, он окончательно потеряет разум, заблудившись в этих кусочках чужих историй, чужих фантазий.
Хулия тонула. Четвёртое её погружение в рассказы было наиболее безумным из всех. Её не было. Вокруг был текст. Он звучал вокруг неё, он звучал ею. Несколько раз она забывалась, теряла саму себя и смотрела на экран кинотеатра глазами Аугусто. Текст не развивался, не шёл вперёд. Он существовал неизменно и полноценно, отдаваясь колоколом в её ушах. Стоило начать вслушиваться в его звучание, и она забывала себя, оказывалась в третьем ряду, мёрзла в тонкой куртке, потому что Аугусто всегда мёрз. Она становилась им. Возможно, в этом и заключалась загадка этого рассказа, стоило на время стереть свою личность, чтобы понять другую.
