скачать книгу бесплатно
Тёмная струя неспешно льётся в трёхлитровые банки,
вокруг с вожделением вздыхают местные алкаши,
все молчат – пиво предназначено футболистам,
оно будет спрятано в холодок до конца матча.
Степанов с Гуриным тащут купленное на стадион.
Кривые ворота, бетонные блоки вместо трибун,
поросшее кочками футбольное поле меж ними —
редко увидишь здесь играющих или бегающих,
всё вокруг заросло выше пояса полынью и крапивой.
Висит плакат – «ВОСХОД: ВОСТОК (это гости)».
Однако на поле постепенно собирается народ,
местные футболёры надевают сатиновые трусы,
по дороге пылит непривычный глазу автобус,
выгружаются разморённые жарой гости —
приехала команда машзавода из районного центра,
пацаны жадно всматриваются в незнакомые лица,
раздают клички – Лысый, Наглый, Рыжий.
Толик деловито проверяет хранение пива,
Вовкин отец разминается, бегая вдоль трибун,
у него белые ноги, руки жёлтые от аммонала —
наконец звучит свисток, игроки хрипло матерятся,
спотыкаясь о кочки и получая пинки от коллег,
бухают бутсами по мячу, примериваются к воротам.
Шустрый Толик почти сразу забивает первый гол,
капитан гостей через пару минут – ответный.
А дальше начинается что-то невообразимое.
Игроки начинают всё чаще падать и реже вставать,
жара подымается такая, что пот течёт ручьями,
первый тайм заканчивается всеобщим изнеможением.
«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?»
Игроки падают там, где их застигает свисток судьи.
Доползти до трибун сил нет – лежат и матерятся.
Мехзаводские устраивают совещание – баста,
пусть им засчитывают поражение, сил играть нет.
Однако у противника тоже отбиваться нечем.
Коварный Толик извлекает из кустов банку пива,
несёт её в стан гостей – он умеет договариваться,
его за то и любят на заводе, нужный он человек.
Судья констатирует ничью, и матч заканчивается.
Степанов и Вовка бродят меж пьющих компаний,
прислушиваясь, присматриваясь, примериваясь.
Городские достают свои собственные припасы,
на расстеленных газетах появляется «беленькая»,
поселковые пересаживаются к гостям поближе.
Вот она, настоящая суровая мужская жизнь!
Ходить по средам в общую поселковую баню,
опрокидывать на себя переполненные шайки,
охаживать друг друга берёзовым веником,
а после пить пиво и травить сальные анекдоты —
и ты весь на виду, и твои друзья, чего желать ещё?
Может быть, так и надо жить в нашей стране?
Шашлык-футбол-сауна – всё просто и понятно.
А всё остальное от лукавого, все эти раздумья,
это дурацкое желание обязательно выпендриться,
блеснуть эрудицией – куда как проще слиться,
недоиграть матч и пить себе холодное пиво…
Степанов закрывает глаза и видит то самое небо,
чувствует, как ярок, ясен и свеж зелёный мир —
а ведь сорок лет прошло, как закончился матч,
умер давно добрый и молчаливый дядь Гена Гурин,
весёлый дядя Толя в семьдесят вышел на пенсию,
а Вовке Гурину лет пять как поставили онкологию,
и страшно писать ему в ОК – а вдруг?
Веник любви
Зима 1979-го
После новогодних каникул учёба не клеится.
К обеду седьмой «А» снимают с уроков,
отправляют разбирать ёлку в спортзале.
Все веселятся, бесятся, бегают друг за дружкой,
соседка Алика по парте троечница Галя Корнеева,
невысокая и смуглая большеглазая тихоня,
радостно хохочет, бросая в Алика сухой веткой.
Алик, недолго думая, колотит Гальку в ответ
по голове большим сорговым веником.
Дальше начинается полный матриархат.
Корнеева с рёвом убегает прочь из спортзала,
Алик оказывается один против кучи орущих девчонок,
его хватают, валят на пол, пинают, щипают, бьют —
помогать некому, физрук в запое, ребят мало,
вокруг стоит невообразимый девчачий визг,
такой, что от него моментально закладывает уши.
Алику становится как-то совсем не по себе,
шутки кончились, его волочат по грязному полу,
затаскивают волоком в женскую раздевалку,
там нечем дышать – столько набилось фурий.
Несчастная Галька горько рыдает в дальнем углу.
– Проси прощения! – рявкает Танька Фунтикова,
толстуха с кулачищами похлеще боксёрских,
обыкновенно доброе и милое существо,
мирно чамкающее под партой хрустящие печеньки.
И тут на Алика накатывает странное чувство,
с которым придётся пройти потом целую жизнь —
Алик не хочет сдаваться из-за всякой ерунды,
он начинает молча вырываться из цепких рук,
сопя и краснея: «А вот хрен вам, чуньки безголовые!»
Может, будь он чуток постарше и поумнее,
то поступил бы иначе, извинился, покаялся,
но Алика возмущает несправедливость скорого суда,
ведь это Галька первой начала доводить его,
стукнул в ответ, так ведь легко, не со всей же силы.
