МАЯK

Так я оказался в обществе пьяниц и беспризорных душ, заблудших на этот этаж с целью лишь забыться от каких-то своих мнимых проблем, а мне всё кажется чем-то несуществующим. Как будто и нет на самом деле распределения на уровень жизни по этажам. А ведь оно на самом деле так и было… В самом низу находились люди бедные, но не безбожные и каждый всё-таки обязательно в своей комнате. Но саму внешность этажа, его лицо и оболочку определяло именно положение его на корабле. Чем ниже был этаж, тем беднее казались люди, населявшие его. И вот. Теперь я здесь.

Я недолго бродил по огромным коридорам этого этажа, пол которого был выложен булыжниками, совсем как во время Англии Викторианской эпохи или эпохи Возрождения в Италии. Внешний вид, как будто бы и был сорван именно с тех времён. Наткнулся на бар.

Я вошел внутрь, но ничего, кроме явно опьяненных чем-то чрезвычайно крепким людей, не встретил. Сам бар выглядел даже мило в сравнении с его наружностью, содержащей торчащие доски и отовсюду выглядывающие саморезы, которые так и норовят впиться в руку или ногу.

Увидев барную стойку, без замедлений и промедлений я двинулся в её сторону. Быстро приземлился на табурет и посмотрел на бармена. Это был ничем не примечательный обыкновенной внешности мужчина на возрасте и в рассвете сил. Кажется, что с ним бы мне и нужно было поговорить просто, чтобы развеяться. Всё-таки он вызывал легкую эмпатию и располагал к себе бутылкой чего-нибудь игристого. Но слева от меня послышался голос:

– Слууууушай… – Обратился ко мне голос слева, и я повернулся в его сторону, сначала даже его не заметив.

Кажется, я бы мог долго и очень долго описывать то, что произошло во мне, когда я услышал его голос и увидел обладателя сея голоса воочию. Он не был похож ни на одного посетителя этого заведения и неизвестно откуда прибыл. Ранее я его не видел и не слышал, но то был человек с такими благородными чертами лица, такой чистой легкой улыбкой, что ему нельзя было не доверить даже свою жизнь. Я сразу подумал, что этот человек пользовался своей внешностью, как раз влияя именно таким способом на похожих людей, вроде меня. Казалось, завязать ему или с ним диалог на любую сверхнаучную тему – он в ней моментально разберётся и поможет разобраться другому человеку, чтобы после обсуждать тему парой. Мне сразу стало понятным, что меня он зовёт не просто так и имеет на меня какие-то планы. Я не тот человек, которому нравится, когда его используют или пытаются им манипулировать, но я сам относил себя к людям высокого ума, пусть никогда ранее не занимался самокопанием и философией, а потому человеку, что считает себя умным – всегда намного легче попасть под влияние другого человек, только потому что первый поведётся на любую провокацию в попытке доказать, отнюдь не всем, а исключительно самому себе то, что он умнее. Умному ничего не нужно доказывать другим. Именно то, что этот человек и не пытался ничего никому доказать, манило и подкупало моё ослепленное любопытство. Я сам не заметил, как моментально попал под его влияние и сам стал марионеткой в чьих-то руках. Его руках.

– Э-это вы мне? – Посмотрев на него, спросил я недоумевающе, и запнувшись.

– Ну да, конечно, тебе, а кому ещё? На тебя ведь смотрю. – Ответил мужчина, быстро проговорив второе предложение.

– Вы что-то хотели? – Я выпрямился и стал говорить немного увереннее.

– Да, хотел. – Он потряс лёд, плавающих сверху стакана, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Его взгляд мог начать пробирать до дрожи, однако я старался и держался под таким сильным напором. – Я знаю, что ты нашёл блокнот Ойрена. Занимательная вещица, не правда ли? Только самому разобраться в написанном было трудно. Пришлось тебя привлечь, пилота.

Я глядел на него с слегка приоткрытым ртом, внимая каждому брошенному им слову, потому что те были чрезвычайно важны в моей ситуации, а он только и успел, что делать небольшие глотки своего спиртного. Я даже и не знал, что я толком и должен был ему ответить, однако я не мог молчать. Мне нужна была информация о том, что я нашел на том этаже.

– Откуда же ты знаешь о блокноте и 47 этаже? – Я говорил медленно и удивленно, а он лишь хмыкнул.

– Я знаю многое, поверь мне. Я бывший капитан этого шаттла. Был до Крюка, но информацию обо мне стёрли, как нежелательную, в связи с находкой блокнота Ойрена. Я забрал его обратно себе и спрятал на упомянутом тобой этаже. А то, как ты думаешь, кто вызвал помехи в голограмме именно на твоей панели? Знал, что тебе можно его доверить. Он очень важен для… – Не успел он договорить, как я его перебил.

– А я его в космос выбросил.

– ЧТО ТЫ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ? – Буквально визжал он тогда.

– Не беспокойся, я переписал его всего до точной даты, так как так было удобнее, а подтверждения моим записям лежат на том же 47 этаже. Я про статьи в газетах. – Он облегченно выдохнул, а я улыбнулся и слегка посмеялся.

– В таком случае не грех и познакомиться. Меня зовут Аркено. Буду рад знакомству. – Аркено протянул руку.

– Итан. Взаимно приятно, Аркено. – Я пожал ему руку.

Самое интеллигентное знакомство, что только и можно было представить в таком месте. Кажется, я постепенно начинаю забывать о том, через что я прошёл и поэтому особо больше вдаваться в свои чувства не буду. Но не упоминать о таких моментах я никак не смогу. Так и сейчас не могу не упомянуть о происходящей рядом с нами сцене. Вокруг то и дело метались из стороны в сторону люди, что ищут свою цель жизни на доннах бутылок. Я не думаю, что имею право обсуждать их решение, ибо сейчас являюсь таковым и сам. На самом деле желание забыться у меня возникало постоянно, но до недавних пор моих сил хватало, чтобы держаться. Всё, что у меня есть, давило и выводило на эмоции, которые можно заглушить лишь бессмысленными думами или алкоголем. Тогда я решил выбрать второй вариант, так как ранее я его не пробовал, и в первый же раз я встретил важного (на тот момент) для меня человека, что смог приоткрыть завесу тайны, повисшей над всей историей. Я бы не хотел продолжать вдаваться, разъяснять. Продолжаю.

– Видишь те лица в углу? – Спросил Аркено, кивнув головой в сторону странной компании, что решительно показывались интеллигенцией, но по ним сразу было понятно, что там интеллигенция напускная и ничем с ней на самом деле несвязанная.

– Да, вижу.

– Это компания Кандры. Стоит обмолвиться, что я сам являюсь не последней личностью здесь и имею свои, так выразимся, «акции» этого бара. Но именно Кандр является зачинщиком самого уродского и отвратительного, что может здесь произойти. – Он указал на то, что они встали со своих стульев и направились к одинокому старику, мирно доживающему свои последние дни. Старик тот даже не пил, лишь смотря куда-то вперёд, в пустоту.

Он сидел один, придерживая своё тело тростью, изредка покашливая и показываясь, как бедный дедушка, что нуждался в опеке и заботе. Но истинно лишь взгляд показывал безразличие и высказывал то, что человек этот многое пережил. Имел огромный ожог на лице. В тот момент, когда компания Кандры подошла к нему, он не высказал никаких претензий или нежелания их видеть, как будто не замечал их. Это взбесило главаря их компании, а потому он начал с ним разговаривать:

– Я бы хотел у вас поинтересоваться, вам несложно ответить на пару моих вопросов?

Старик молчал и не посмотрел на людей. Это лишь взбесило главного члена компании ещё сильнее.

– Я ещё раз повторяю: вы можете ответить на пару моих… – Он взял деда за шею и слегка резко сдавил. – Вопросов?

Дед упал замертво. Трость его в безмолвном сочетании с тишиной разразилась глухим стуком об пол. Глава в страхе отошёл от старика, что так резко без чего-то либо, вроде предупреждения, так внезапно покинул сей мир. Он попытался привести деда в чувство, однако он так и не откликнулся. У него случился сердечный приступ. В последних своих словах он лишь упомянул 30 этаж. Пусть он и хрипел, но всё действо происходило относительно от нас с Аркено недалеко, и я смог услышать его предсмертные слова. Я очень хорошо запомнил этот момент, а потому лишь отвернулся из-за того, что посчитал не особо интересным всё, происходящее далее.

– Кажется мне, что иного выхода у старика не было. – Сказал, как отрезал, Аркено. – Если бы он был жив, то его могли поставить на счётчик. Этим промышляет эта свора безмозглых собак. Ищут слабых, чтобы на их фоне стать могущественными и богатыми, но ведь даже самому глупому человеку понятно, что в этом нет смысла. К сожалению, у меня самого нет запала на то, чтобы приостановить их деятельность, да и мы находимся на таком этаже, что это не имеет значения. Этого старика (а я знал, потому что он давно навещал этот бар и мне было интересно, почему он просто так сидит здесь каждый день) звали Рионо Фрокси. Достаточно необычное имя в наших краях, согласись? – А я что? Я мог лишь смотреть на него и слушать, ведь идея наведаться в указанный им этаж поглотила тогда все мои мысли. И информация о его имени поможет мне найти его комнату.

– Да… Да, наверное…

– Самое интересное, что человеком, как оказалось, он был, если не самым бедным, то одним из самых бедных на корабле. Возможность его нахождения здесь уже сама удивительна.

– Да, ты прав, Аркено. – Твёрдо согласился я, после чего поднялся с табуретки и поправил свой комбинезон. Само собой я получал множество удивленных взглядов и моей персоне уделялось слишком много внимания из-за переливающегося номера пилота шаттла. – А теперь мне пора. Я был крайне рад знакомству с тобой и надеюсь, что в скором времени у нас ещё получится встретиться и поговорить…

– Солидарен, но не знаю, насколько в скором… Также как и не знаю, встретимся ли мы вообще. Я выполнил свой уговор, а потому делать мне здесь решительно нечего. Я выйду после первого же перелёта в следующую галактику. – Пока говорил, он с некой грустью смотрел на пустой стакан, на дне которого плавали кубики льда.

К этому моменту я сам был изрядно выпивший. Казалось, что этот день длится полноценно целую вечность. Он тянется, подобно пружине и готов в любой момент соскочить, сомкнуться, резко закончившись. Пусть я и выпил, но всё ещё оставался в сознании, решив направиться прямиком на 30 этаж, чтобы выяснить всё с концами и разобраться в этой истории. По пути я пронаблюдал за ещё парой сцен, в которых люди занимались грабежами и вымогательствами. Когда вечерело и постепенно наступала ночь, этаж менялся до неузнаваемости, показывая своё самое хищное и омерзительное нутро, скрываемое в дневное время. Люди были готовы на всё ради лишних денег и лёгкой наживы, но тут я задался вопросом о работах. На каждом этаже имеется место для работы, чтобы можно было легально заработать деньги. Всё было просто. Людям было лень.

Тем не менее далее мой путь в очередной раз состоял из лифта и скорого подъёма на этаж, что был чуть выше предыдущего. Он несильно отличался от своего соседнего, но, зная, что на каждом этаже имеются свои привилегии и диковинные вещицы, я сразу заметил отличающееся количество и качество комнат, которое на уровень выше того, что я видел буквально несколько минут назад.

Продолжая пользоваться своим статусом, я подошёл к одному из терминалов, расставленных в некоторых местах на этаже, и вбил секретный код. Он, в свою очередь, позволил мне узнать каюту, занимаемую человеком, имя которого Рионо Фрокси. Оказывается, он жил совсем неподалеку и время, потраченное на то, чтобы до него добраться, было крайне ничтожным.

Открыв дверь и войдя внутрь, меня встретила тьма. В очередной раз, покрытая тайной мрака комната звала к её изучению, но я и не сопротивлялся, в следствии чего включил фонарик и закрыл за собой дверь. Не имелось тогда никакого желания объяснять, почему пьяный пилот роется в комнате какого-то старика, которого совсем недавно кремировали. В наше время кремация является самым обыкновенным способом избавиться от спёкшегося трупа, тяжесть и горесть потери которого в ином случае приходилось оставлять под землёй. Но на шаттле такой возможности явно никогда бы и быть не могло. Лишние проблемы.

И тем не менее я увидел разбросанные повсюду вещи: висящую и разорванную футболку на лампе, открытый нараспашку шкаф, из которого вываливались тонны одежды, растрепанная кровать, опрокинутый столик и стул подле него и плотно зашторенный иллюминатор, не пропускающий абсолютного никакого света внутрь. Кажется, что здесь были следы борьбы, например, небольшие царапины на полу и дверках шкафа, однако никаких следов крови я не смог обнаружить. Но я нашёл более занимательный предмет, что приковал моё внимание.

Это был очередной блокнот.

Да, обыкновенный блокнот, но очень сильно знакомый, словно в итерации, что производил блокнот, но уже мой, в который я переписал записи из блокнота Ойрена, нашлось место для второго идентичного тому, что я отправил в открытый космос. Отличие было только в том же, что сам блокнот оказался цел и невредим. Судя по страницам и чернилам, нанесенным на них, в него писали совсем недавно, может быть, даже в тот самый день, когда и погиб старик в баре.

Я взял блокнот и сел на кровать. Убедился, что дверь запрета, после чего принялся за его чтение. Страниц оказалось меньше, чем я предполагал, а состояние их было куда лучше. Читая его, мне было приятно, что в этот раз мне не нужно будет ничего переписывать и играть роль переводчика в театре этой вековой истории, изображенной на листах этих блокнотов. Что же? Переписываю по памяти:

«Прошло несколько десятков лет, но я так и не могу оставить всё произошедшее позади. К сожалению, уничтожение первого лайнера, запущенного компанией страны -ия никак не повлияло за будущее становление её абсолютом, не имеющим конкурентов в мировой экономике и политики.

Не обходилась моя жизнь и без единого дня, когда бы я не вспоминал тот злополучный вечер, что привнёс в мою жизнь новое имя, место жительства, родной край и новые предпочтения. Результатом моего девиантного поведения стало то, что я стал другим человеком. Я не сгорел. Спасательный капсулы были также сделаны и карвера, благодаря которому вхождение в атмосферу Земли было даже незаметным. Амира нашла меня тогда в подавленном и предсмертном состоянии. Тела моего не нашли, но Амира всех уверила в свою ложь о том, что от меня не смогло остаться даже костей от перепадов давления и температур, через которые якобы прошло моё тело. На самом деле она отвезла меня в ближайшую больницу, в которой меня восстановили. История наша закончилась тем, что она оставила меня на произвол судьба, вместе со мной оставив немаленькую сумму, которой должно было мне хватить на несколько лет. По их истечению, я начал работать там, где только мог, начиная с уборщика и заканчивая работой строителя и создателя чертежей для будущих межгалактических шаттлов. Прошло много лет и, скорее всего, это моя предсмертная записка. Я узнал, какой шаттл является вторым после взорванного мной, заказал билет и отправился сюда в то же самое время, когда Аркено называли Капитаном. Я решился на знакомство с ним. Оно выдалось приятным. Спустя несколько месяцев я отдал ему свой блокнот, чтобы он теперь хранил настоящую историю первого шаттла. Теперь, когда его сняли с должности капитана, я начал сходить с ума из-за старости. Совсем скоро я умру. Я чувствую свою смерть.»

Это было всем, что написано в блокноте. Я не снимал перчатки, а потому за оставление отпечатков не отвечал и даже о них не имел и лишней мысли. Самым странным мне казалось исключительно то, что всё идёт плавно своим чередом. Как будто кто-то заранее знал, что я наведаюсь после разговора с Оливером именно на этот этаж и именно в этот бар. Я даже тогда догадывался, что встреча моя с Аркено была подстроена, но идти против течения я не видел смысла. Как минимум, потому как именно то течение показывало мне правду и давало ответы на некоторые мои вопросы.

Итак, я возвращался обратно в каюту. Некоторое время я поднимался на свой этаж. Блокнот, найденный в комнате старика, я оставил на своём первоначальном месте, где он и был найден. Помимо этого проклятого блокнота, в комнате не было абсолютно ничего, как бы я не искал. Все разрушения, как мне думается, были вызваны эмоциональными всплесками пожилого человека и ничего общего с дракой или похищением не имели. Но голову не покидал факт того, что всё уже давно спланировано.

Я быстро оказался на нужном этаже. Вспоминая недавнее прошлое, мне снова залезла в голову эта Эмберли. Только сейчас я понимаю, что, общайся я с ней меньше, то можно бы было избежать большинства проблем, которые совсем скоро свалятся на мою голову, что никогда не могла осознать всей сути глубин своих проблем. И лишь темнота космоса помогала мне отвлечься от мирской суеты, забыв о несчастьях и бедах.

Придя в каюту, я это сразу понял и не имел более желания возвращаться в бар. Никогда. Неаккуратным движением я решил спрятать свои собственные блокнотные записи, оставленные на столике, однако из-за усталости и подоспевшего исчезновения сознания в связи со всем, что произошло за сегодня, я улегся на кровать, так и не заперев дверь.

Я и предположить не мог, что, уснув и потеряв бдительность может произойти что-то. Что-то, чего я боялся и в тот же момент сладострастно жаждал.

07.05.2659

Наступила ночь. Иллюминаторы автоматически закрылись в связи с заданной системой на шаттле. Когда я только вошёл в каюту, то не хотел ничего продолжать. Хотел лишь лечь на кровать и уснуть. Я не стал идти против своих естественных желаний и в скором времени уснул.

Мне приснился сон. Точно я не могу сказать, под влиянием чего я видел его, но он мне казался вещим и осознанным. Я полностью понимал, что происходит вокруг меня, осознанно мог со всем взаимодействовать и имел способность к тому, чтобы изменить этот сон по щелчку пальца. Но я продолжал его смотреть и надеяться на лучшую концовку.

Мне приснилось то, что я, моя жизнь и всё вокруг – лишь жалкая видеоигра. Что меня откатили до одного из первых уровней, и я ресетнул весь пройденный прогресс. Но в эту вторую жизнь было легче играть, чем в настоящую. Казалось, словно я росту часами, а не годами, но графика всё такая же убогая, задания бывают доступны, но невыполнимы для моего уровня развития и в целом разработка плоха.

Многие пройденные мной квесты повторялись, я проживал ту же самую жизнь, но второй раз и ускоренно, имея систему навыков и прокачки с индикаторами здоровья, голода и жажды. А понимал я, что заболел только по тому, что на определенный процент каждый из показателей уменьшался, вследствие чего играть становилось невыносимо трудно и проблематично.

В этом же сне повторилась моя встреча с тобой, Ким… Мы были ещё достаточно молоды, но уже тогда она покорила меня своей загадочностью. Своим умом и способностью к манипуляциям. Своими целями и желаниями.

Своей внеземной красотой, что я мог назвать лишь не иначе, как «абстракцией». Ведь то было настолько завораживающе заразительное восхищение, что забыть ни улыбки глаз, ни женственно стеснительного смеха была задача настолько непосильная, что мне века не хватило бы на то, чтобы это воплотить в реальность.

Я не могу не упомянуть нашу первую встречу, что была самым долгим воспоминанием из всех, что прошли перед моими глазами в этом сне. Я хочу написать её. Прошу прощения, что задержу тем самым повествование:

Ночь.

Тихое звёздное небо.

Дуновение прохлады со стороны озера, что, как портал, отражало веснушки космоса, которые озаряли ту ночь нашей встречи.

Звук шелестящей листвы, развеваемой тем самым ветром с озера.

И одиночество.

Я заметил Ким, мирно разглядывающей звезды на небе и сидящей совсем недалеко от озера и небольшого пирса с одной единственной лодкой. Много кто ей, этой лодкой, пользовался. Была она общественная, из-за чего грести было слегка трудно.

Я разглядел её большие и выразительные глаза, тонкие и изящно выраженные губы, то, с каким трепетом она рассматривает такой дар природы, как обыкновенное «бытие». Я влюбился с первого услышанного её уставшего вздоха.

Кажется, тогда она собиралась уходить. Только стоило ей встать с травы, как я, полный решимости, подбежал и взял её за руку. Ким удивленная обернулась, но не выглядела раздраженной. Она лишь взялась свободной рукой за мою кисть и тихо прошептала:

– Посмотрим вместе на звёзды? – Её глаза отразили блик одной из падающих звёзд за моей спиной, и я заметил в них что-то, что постоянно ускользает… Эти чувства, которые являются чем-то целым, полноценно страстным и в то же время… Обжигающим…

Тем, что в некоторых случаях ускользает из рук, что стараешься уловить, но, чем сильнее сжимаешь, тем сложнее становится.

Тем, что в иных вариантах является самым сильным оружием, способным помочь с самыми сложными решениями и в тоже время столь обыкновенными проблемами с такой необъяснимой лёгкостью, что кажется, как будто ни расстояние, ни время не смогут разрушить эту связь никогда.

Именно такую связь я почувствовал наедине с Ким.

Долгое время мы сидели и молча наблюдали за аналогично молчаливым звездопадом, прислушиваясь и особо отдавая внимание стрекотанию кузнечиков. Это было весьма забавно. Тогда я только начал чувствовать в себе взрослого человека, но никак не мог понять, каким образом эта девушка смогла превратить меня… В настоящего меня…

Ещё большее количество времени мы тайно встречались в одном и том же месте и, попеременно приходя первыми по очереди, втайне надеялись, что мы придём оба. Минуты ожидания в то время тянулись, словно часы тоски, проведенной и оставленной где-то далеко позади. В какой-то момент я понял, что начал зависеть от безымянной на тот момент для меня девочки.

Одним таким вечером я захотел поговорить с ней:

– Меня зовут Итан… Итан Лафрэд… Буду очень рад услышать и… Твоё имя тоже… – Сказал я тогда, смущенно повернувшись в её сторону. Я понимал, насколько жалко выглядел, но мы оба понимали, что я был влюблен. И поэтому она мило улыбнулась, повернув голову в мою сторону и чуть склонив её на бок.

– Ким. Ким Кемпбелл. Ты заговорил… Я так рада! – Сказала Ким, сначала сделав грустную мордашку, чтобы напугать меня, после чего наоборот слегка хихикнула и улыбнулась от уха до уха.

Когда я слушал её голос, когда внимал словам и дышал только ею, то мир замирал на пару мгновений, чтобы после стать ещё красивее в её присутствии, красивее, чем был до неё. Я боялся влюбиться.

Я не мог представить, что я способен на такие великие чувства, как любовь и преданность.

С тех пор мы начали много общаться друг с другом и делиться. Мы были похожи на детей, наблюдающих за мерцанием, яркими вспышками и постепенным потуханием звёзд, но уже давно оба мы жили отдельно от родителей. Мы оба были готовы к серьёзной и взрослой жизни и после этого дня часто стали навещать друг друга в гости. Мы это объясняли: «Для того, чтобы жить было веселей». И каждый раз улыбались, когда кто-то из нас произносил эту фраз даже невзначай. Но я так и не смог понять её сути до конца. В очередной раз, когда Ким была у меня в гостях, мы сели обедать. Ещё за несколько дней до её прихода я решил к нему подготовиться, а потому уехал к родителям, вспомнив об одной важной вещи из моего детства.

– Тебе так нравится эта книжка, Итан. Я не могу перечитывать её тебе часами раз за разом, почему ты этого не понимаешь? – Спрашивала у меня мама уже в какой раз, что сосчитать я не мог.

– Потому что она хорошая! И очень… Э… Как ты говоришь, по-у-чи-тель-на-я! – Маленький я говорил всегда лишь от сердца, самого чистого и хрупкого, что могло быть и поэтому я всегда был уверен, что после моих молитв прочитать ещё разок – мама обязательно это сделает. В общем-то так случилось и в этот раз.

– Хорошо, Итан, но учти, что это будет последний раз за сегодня, после которого ты обязательно пойдёшь спать, потому что тебе рано завтра вставать. Первый класс как-никак! – Моя мама не была сурова. Она лишь пыталась заботиться.

– Хорошо, мамуль. – И уселся в позу слушания.

– Когда-то давно, когда люди не знали слово «привет», они говорили только языком цветов. Цветы означали и «привет», и «пока» и все слова, что сейчас мы говорим словами. Но тогда каждое слово было больше. Оно было гораздо глубже и ценнее, чем в наше время. Долгое время людям нравилось дарить друг другу цветы, гуляя по бескрайним полям, они могли вдоволь разговаривать, общаться и дарить эмоции только цветами. И так было очень много лет, пока однажды не наступила тень. Тень упала на всю планету разом и теперь общаться так, как раньше ни у кого не получалось. От безвыходности люди стали дарить только те цветы, что растут ночью. Но те цветы никогда не означали хороших слов. Постепенно с большим количеством таких подаренных цветов все предпочли не начинать общение и теперь люди перестали разговаривать друг с другом вовсе. Наступило время танцев. Каждый вечер под тенью люди разжигали костры, пели и танцевали. Это был единственный источник света, что отбрасывал всю ту же тень только уже не от неба, а каждого человека. Новый язык показал людям жестокость и теперь то были уже не люди, а ужасные создания, что танцами показывались людьми. Они уже не могли выносить свет, потому все костры потухли, а по Земле бродили теневые отголоски людей, отдаленно их напоминавшие. Так проходили дни, месяцы, года и они привыкли существовать без света. Даже те цветы, что росли и расцветали по ночам, полностью завяли и никто уже не мог никогда увидеть даже единого лучика надежды, пока не появилась она. Она – маленькая девочка, была последним лучиком надежды в мире теней и кромешного мрака. Никто не знал, откуда она появилась, но теперь, когда на Земле появился первый за долгое время костёр, тени собрались вокруг него. Удивительно, но они запомнили традиции минувших лет. Они встали вокруг него и принялись водить хоровод и петь колыбельную для девочки, чтобы в скором времени она уснула, а костёр потух. Семь дней и ночей они водили этот ужасающий хоровод и ждали, когда она уснёт. Она долгое время боролась со сном, но нарастающее желание кушать стало намного сильней. Её глаза закрылись, она надолго уснула, за это время костёр потух. Монстры девочку скушали, а на месте её гибели выросло новое растение, доселе неизведанное или позабытое. Розовый цветок осветил сначала несколько сантиметров вокруг себя, но любая попытка теней прикоснуться к нему была обречена на провал. После первого же касания тень разлеталась и никогда больше не могла вернуться в этот мир. С каждым годом цветок разрастался в почве своими источающими свет корнями всё глубже и глубже. И через несколько месяцев его усердной работы небо приобрело розовый оттенок. По планете перестали ходить «люди». Они родились заново в новой оболочке и всё заиграло новыми красками. Отныне люди могли продолжать общаться цветами, но тот самый, таинственный и от того неизвестный цветок больше никто и никогда не видел.