скачать книгу бесплатно
Действительно, когда мы посмотрели на них, оказалось, что они висят на одном болте, головка которого отсутствовала.
– Григгс! Григгс! – кричал Хокинс, пытаясь заглушить двигатель. – Хватайся за сиденья, пока они не упали! Я не прикручивал их гаечным ключом, только руками, но я предполагал, что они держатся очень крепко. Боже! Если они упадут, мы улетим…
Как раз в этот момент резкий толчок отправил сиденья на дорогу.
Двести фунтов твердого материала покинули аэромобиль Хокинса!
Хокинсу не пришлось заканчивать фразу.
Стало до боли ясно, куда именно мы должны направиться.
Мы поднимались вверх!
Вверх, вверх, вверх! От неожиданности мне показалось, что мы летим прямо на полуденное солнце, что еще тридцать секунд – и мы будем жариться в солнечном пламени.
Схватившись за край подушки, я, кажется, вскрикнул от ужаса.
Но Хокинс, как ни был он напуган, не потерял голову. Машина не перевернулась. Она медленно поднималась в обычном положении, и, по правде говоря, мы поднялись не более чем на тридцать футов, когда Хокинс заметил, трясясь:
– Так, так, Григгс! Сиди спокойно! Все в порядке. Мы в безопасности!
– В безопасности! – прохрипел я, когда дыхание восстановилось. – Выглядит так, как будто мы в безопасности, а?
– Неважно, как это выглядит, Григгс. Мы в безопасности. Винт работает.
– И что это нам даст? – спросил я.
– Что ж! – воскликнул изобретатель, взяв себя в руки. – Мы просто долетим до крыши какого-нибудь дома и сядем.
– При условии, что эта проклятая штуковина не снесет нас раньше!
– О, это не так, – улыбнулся Хокинс, снова усаживаясь за свой механизм. – Дорогой мой, Григгс, посмотри, какая толпа!
Толпа действительно была. Они возникли мгновенно и мчались под нами по дороге, совершенно не обращая внимания на знаки "Не ходить по траве".
– Как они будут пялиться, когда мы ступим на крышу, не правда ли? – заметил Хокинс.
– Если мы не ступим им на голову! – буркнул я. – Держись подальше от телеграфных проводов, Хокинс.
– Да, да, конечно, – сказал изобретатель, нервно оглядывая тридцать или сорок проводов, протянутых прямо через наш путь. – Странно, что эта штука не реагирует более энергично!
– Ну так заставьте ее реагировать! – взволнованно воскликнул я, так как провода находились в опасной близости.
– Я делаю все возможное, Григгс, – ворчал изобретатель, крутя то одно, то другое колесо и дергая за рычаг. – Не волнуйся, мы проплывем над ними. Мы просто… черт!
Мягко покачиваясь, машина остановилась. Мы заземлились, так сказать, на телеграфные провода.
– Вот и конец этой пробной поездке! – едко заметил я. едко заметил я. – Эпилог будет состоять из картины, которую мы создадим, разбрасывая наши мозги по зеленой траве внизу.
– Ой, тьфу, тьфу! – сказал Хокинс. – Ничего серьезного. Я просто включу пропеллер на реверс, и мы поплывем назад.
– Ну, подожди минутку, прежде чем запустить его, – сказал я. – Они что-то кричат.
– Не прыгайте! Не прыгайте! – кричала толпа.
– Кто, черт возьми, собирается прыгать? – сердито ответил Хокинс, перегнувшись через борт.
– Дураки! – заметил он обращаясь ко мне.
– Крюк и лестница уже на подходе! – продолжал задорный голос.
– Ну, что ж, они получат по заслугам, – огрызнулся Хокинс. – Мы будем на земле раньше, чем они сюда доберутся.
– Почему бы не подождать? – сказал я. – Так мы точно спустимся в целости и сохранности, и неизвестно, что можно натворить, запуская механизм. В нем запутались провода, и они могут оборваться и утащить нас вниз, или покалечить нас, Хокинс.
– Кряк! Кряк! Кряк! – кисло ответил Хокинс. – Продолжай крякать до самой смерти, Григгс. Если кто-нибудь когда-нибудь объявит конкурс на пессимистичного алармиста, послушайте моего совета и участвуйте в нем. Вы выиграете. Я собираюсь запустить двигатель и выбраться из этого места.
Он потянул за рычаг заднего хода, и двигатель весело зажужжал. Машина издала серию нездоровых судорожных содроганий, но не сдвинулась с места.
Из толпы донеслось: "Эй! Эй!".
– О, посмотрите, о чем они сейчас воют, – прорычал Хокинс.
Причина их воя стала очевидной.
Пинг! Пинг! Пин! Один за другим, перерезанные машиной на две части, телеграфные провода обрывались!
– Прекратите! Прекратите, Хокинс! – кричал я. – Вы портите провода!
– А что, если так и будет? Это позволит нам выбраться, не так ли?
– Видите ли, – сурово сказал я, – если вдруг мудрое Провидение убережет нас от того, чтобы нас сорвало вниз и разнесло на куски, подумайте о счете за ремонт, который вам придется оплатить. Остановите двигатель, Хокинс, или я сделаю это сам.
– Хорошо… – с сомнением произнес изобретатель. – Ну вот! Теперь будьте довольны. Я остановил его, и мы будем ждать, пока нас спустят по лестнице, как пару сбитых с толку итальянок во время пожара в доходном доме.
Хокинс сидел, угрюмо нахмурившись. Я с облегчением вздохнул и стал осматривать местность на предмет появления лестницы.
Однако ее долго не было. А пока мы висели в пространстве: над нами – резвящийся воздушный шар, а внизу – мотор Хокинса, предусмотрительно оставивший невредимым небольшую часть имущества телеграфной компании, шесть телеграфных проводов и бурлящая толпа.
Но лесница была уже не за горами, и мы казались в полной безопасности, пока…
– Что это шипит, Хокинс? – спросил я.
– Не знаю, – мрачно ответил он.
– Тогда почему бы вам не попытаться выяснить это? – резко сказал я. – Мне кажется, что мы очень сильно зависим от этих проводов.
– В самом деле?
– Да.
Я бросил взгляд на полог воздушного шара.
– Великий Скотт, Хокинс, шар пропускает воздух!
– А? Что? – вскричал он, внезапно воодушевившись. – Где, Григгс, где?
– Я не знаю. Но именно это и происходит. Посмотрите, как провисают провода – с каждой секундой все больше и больше.
– Призрак Великого Цезаря! Прислушайтесь. Да, провода, должно быть, задели аварийный клапан. Газ просто вытекает из баллона. И машина становится все тяжелее и тяжелее. А мы просто упираемся в эти шесть проводов, Григгс! О, Господи!
– А сейчас, Хокинс, мы порвем провода и упадем? – предположил я с вынужденным спокойствием.
– Да, да! – вскричал изобретатель. – Что же нам делать, Григгс, что же нам делать?
Как я ни был напуган, я не понимал, чего можно добиться истерикой.
– Я полагаю, – сказал я, – что самое лучшее – это сидеть тихо и ждать конца.
– Да, но подумай, парень, подумай об этом ужасном падении! На сорок футов, если в дюймах!
– Полно.
– Да нас просто разнесет в щепки!
– Возможно.
– Вот идиоты! Идиоты! – бушевал Хокинс, потрясая кулаками над толпой. – Почему они не взяли с собой пожарную сеть? Почему ни у кого из них не хватило ума достать ее? Тогда мы могли бы прыгнуть.
Дзынь! Первый из шести тросов оборвался.
Дзынь! Второй последовал его примеру.
Теперь автоаэромобиль Хокинса очень изящно балансировал на четырех тонких тросах, а воздушный шар уменьшался с душераздирающей быстротой. Снизу доносились звуки волнения, то тут, то там раздавались сдавленные стоны, а затем и крики ужаса, когда кто-то из вновь прибывших осознавал наше положение.
– Хокинс, – торжественно сказал я, – почему бы тебе прямо сейчас не дать клятву, что если мы когда-нибудь выберемся отсюда живыми…
Дзинь! – прозвучал третий сигнал. Машина на мгновение мягко покачнулась.
– Ты никогда не будешь ничего изобретать, пока жив?
– Григгс, – дрожащим тоном сказал Хокинс, – я почти верю, что ты совершенно прав. Где на земле может быть этот крюк и лестница? Да, вы правы. Я это сделаю… Ты их уже видишь, Григгс? Я сделаю это! Я клянусь…
Дзынь! Дзынь! Дзынь!
Все еще сидя на кресле, я почувствовал, как сердце буквально подскочило к горлу. Глаза закрылись от внезапного порыва ветра. Руки бешено задергались.
На одну бесконечно малую секунду я был поражен гробовой неподвижностью всего вокруг. Затем рев тысячи голосов почти оглушил меня, сиденье, казалось, с силой подбросило меня в воздух, и еще одно короткое мгновение я летел сквозь пространство. Потом мои руки вцепились в чьи-то волосы, и я рухнул на землю, а под мной оказался услужливый крепкий мужчина.
И я понял, что еще жив!
Ну, упал автомобиль – ничего не поделаешь. Добрые руки поставили меня на ноги. Смутно я осознавал, что доктор Бразертон, наш врач, быстро пробегает пальцами по моему телу.
Позже он обратился ко мне сквозь дымку сонного сознания и сказал, что ни одна кость не сломана. Я помню, как глупо улыбнулся и вежливо поблагодарил его.
В двадцати футах от меня Хокинс оживленно болтал с толпой любопытных граждан. Его лицо было в ссадинах практически до неузнаваемости, но он, очевидно, тоже находился по эту сторону реки Иордан, и я почувствовал слабое раздражение от того, что автоаэромобиль не покончил с ним.
Мои мозги, видимо, еще некоторое время оставались в воздухе, чтобы в последний раз осмотреть место, где закончился наш воздушный полет. Конечно, они не вернулись полностью, пока я не обнаружил себя сидящим рядом с Хокинсом в коляске Бразертона.
Мы как раз проезжали мимо груды красного металлолома, который когда-то был автомобилем, и изумленная толпа расступалась, чтобы пропустить нас.
– Ну, вот и конец твоему автоаэромобилю, Хокинс, – заметил я с чувством глубокого удовлетворения.
– О да, опыт стоит дорого, но он прекрасный учитель, – ответил изобретатель, убирая мокрую тряпку с сильно порезанной верхней губы, чтобы можно было говорить. – Когда я построю следующий…
– Перед тем как построить следующий, вам придется развестись, – добавил я с еще большим наслаждением, представляя в воображении оживленную домашнюю перепалку, которая ожидает Хокинса.
Если его прекрасная леди узнает о том, что творится в его "мастерской", Хокинс редко изобретает одно и то же дважды.
– Ну, тогда, если я буду строить еще один, – поправил Хокинс, внезапно отрезвившись, – я буду стараться вообще не использовать это нижнее расположение. Я расположу клапан воздушного шара так, чтобы до него было легче добраться. Я…
– Мистер Хокинс, – резко сказал Бразертон, – я, кажется, просил вас держать тряпку у рта, пока я не доставлю вас туда, где смогу зашить губу.
Помимо медицинского значения, мне показалось, что это замечание свидетельствует о здравом и разумном подходе Бразертона.
Насос без помпы Хокинса
Есть люди, которых опыт ничему не учит.
Хокинс – один из них, я – второй.
Что касается Хокинса, то я почти уверен, что в его беде виновато какое-то непонятное психическое отклонение; со своей стороны, я склонен винить свою доверчивость и мнительность.
Когда кухарка и горничная Хокинсов приехали "на свидание" и увлекли наш домашний персонал на какой-то праздник, я должен был увидеть, как рука судьбы шарит по моей территории, очищая сцену, чтобы оставить меня, одинокого и незащищенного, в обществе Хокинса.
Более того, когда миссис Хокинс приехала с Патриком, чтобы отвезти мою жену на чей-то послеполуденный обед, и привезла мне послание от своего "Герберта" с просьбой приехать и помочь ему в борьбе с демоном одиночества, я должен был понять, что судьба основательно вцепилась в меня.
К этому времени я уже должен был понимать, что, когда Хокинс остается один, ему не до демонов такого рода; он объединяется со старым, исконным Сатаной, и они вместе идут в мастерскую Хокинса, чтобы довести до совершенства какое-нибудь изобретение.
Но я ничего не предчувствовал. Я сразу же отправился к Хокинсу, чтобы составить ему компанию.
Когда я подошел к нему, Хокинс не сразу бросился мне в глаза, но зато бросилось нечто другое.
На мгновение мне показалось, что Бюро погоды признало научные достижения Хокинса и построило для него обсерваторию возле сарая. Потом я увидел, что это всего лишь высокая стальная башня с каркасом, на вершине которой установлена ветряная мельница – устройство, с помощью которого многие фермеры качают воду из своих колодцев.
– Ну, – заметил Хокинс, появившийся в этот момент, – вы можете дать этому название?
– Ну, – сказал я, облокотившись на ворота и рассматривая сооружение, – я думаю, что это обычная или хозяйственная ветряная мельница.
