banner banner banner
Дитя Дракулы
Дитя Дракулы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Дитя Дракулы

скачать книгу бесплатно

– Мы знакомы, сэр?

– Насколько мне известно, мистер Солтер, мы никогда прежде не встречались. Но возможно, вы меня знаете понаслышке. Возможно, в ходе вашей блистательной карьеры раз или два слышали мое имя. Я лорд Тэнглмир.

Да, теперь смутно припомнилось. Член палаты лордов. Политик, но человек вроде порядочный и честный, представитель старой школы. Чего ему от меня надо, я понятия не имел.

– В чем, собственно, дело? Я тут, видите ли… ну, скажем так, я занят.

– Мистер Солтер, думаю, мы оба прекрасно знаем, что вы замыслили. Тем не менее я прошу минуту вашего внимания, дабы получить возможность предложить вам альтернативу.

Тэнглмир наклонился и ласково потрепал пса по загривку.

– Что имеете в виду?

– В последнее время я с прискорбием наблюдаю, как наша некогда могущественная нация приходит в состояние упадка. Все зарастает сорной травой, мистер Солтер, и полчища варваров подступают к нашим воротам. Нам необходимо вернуть былую славу. Необходимо восстановить свою силу любыми средствами, нам доступными.

– Не могу не согласиться, – сказал я, в то время как мимо с криком пронеслась чайка.

– Так вышло, что я знаю идеальный способ достичь такой цели. Знаю, каким образом вернуть утраченное величие. Но мне потребуется ваша помощь.

– Моя?

– Да, ваша.

Я снова посмотрел вниз, на темную воду. Позади отрывисто гавкнул пес.

– Но… мое решение…

– Можно отменить, – невозмутимо промолвил Тэнглмир. – Англия нуждается в вас, мистер Солтер. У вас все еще есть обязанности и обязательства перед великой страной, давшей вам рождение.

– Но все же… – Снизу доносился призывный смех реки. Ночной ветерок легко, но довольно настойчиво толкал в спину.

– Вы должны, мистер Солтер. В конце концов… – Лорд Тэнглмир шагнул ближе. – Разве ваша Мэри не пожелала бы, чтобы вы исполнили свой долг?

– Откуда вы зна… – начал я, но остановился на полуслове и твердо кивнул. – Да, милорд. Пожелала бы.

– Ну вот. Вы нам нужны, мистер Солтер. Нам многое предстоит сделать, если мы хотим спасти эту страну от крушения и гибели. Спасти от людей, которые слишком часто извиняются за поступки, для нас с вами совершенно естественные. От тех, кто ослабляет нашу нацию своей безвольной, бездеятельной мягкостью во имя, как они выражаются, современного цивилизованного общества.

При этих словах я отступил от края набережной и воскликнул с неожиданной для себя самого горячностью:

– Милорд, я согласен с вами по всем пунктам! Глядя на творящееся вокруг, я часто думаю, что Англия в нынешнем состоянии сравнима с Римом периода упадка. Но как же будет осуществлена эта великая задача?

Тэнглмир довольно улыбнулся. Мое сердце екнуло от счастья.

– Скажите, мистер Солтер, вы когда-нибудь слышали о такой примечательной – но не пользующейся должным общественным вниманием – организации, как Совет Этельстана?

– Совет… Да, слышал. Но ничего определенного. Так, смутные слухи.

– Мы – сообщество с наследственным членством, имеющее право в определенных обстоятельствах взять в свои руки управление страной, в обход парламента и палаты лордов.

Я шумно сглотнул.

– При каких именно обстоятельствах такое возможно, милорд?

– В условиях… чрезвычайной ситуации.

– Но, милорд, откуда же она возьмется, чрезвычайная ситуация?

Тэнглмир улыбнулся, а пес тихо зарычал.

– Разве вы не чувствуете, мистер Солтер? Разве не ощущаете каждой своей фиброй? Необходимая нам чрезвычайная ситуация уже назрела.

Письмо Мины Харкер – доктору Джону Сьюворду

13 ноября

Дорогой Джек! Пишу Вам с чувством глубочайшей благодарности, как не раз бывало за долгое время нашего знакомства. Какое же сокровище Ваша мисс Сара-Энн Доуэль! Какая прилежная, милая девушка! Огромное Вам спасибо, что великодушно прислали ее к нам, да еще и изъявили трогательную готовность самолично оплатить ее услуги, хотя в том нет никакой необходимости.

Она прибыла вчера ближе к вечеру, незадолго до сумерек, и сразу же очаровала всех нас своим добрым нравом, скромностью и услужливостью. Квинси (и даже Джонатан) просто без ума от нее!

Хотя мисс Доуэль очень молода (полагаю, ей не больше девятнадцати?), она кажется мне не по возрасту умной и рассудительной. Она уже показала себя превосходной сиделкой и самым своим присутствием значительно подняла настроение всем домашним, оказав на нас поистине животворящее действие.

Увы, состояние профессора остается без изменений. Он по-прежнему в полном беспамятстве. Кто-то из нас – чаще всего милая Сара-Энн – всегда находится рядом с ним. Все мы надеемся, что силы его чудесным образом восстанавливаются, пока он спит, но прогноз неблагоприятный. Наш бестолковый местный доктор наведывался сегодня утром и с мрачным видом сообщил, что голландец продолжает физически угасать. Еще один удар, даже вполовину слабее предыдущего, приведет к фатальному исходу, сказал он.

Пожалуйста, дорогой Джек, приезжайте к нам при первой же возможности. Мы все будем счастливы видеть Вас (Сара-Энн отзывается о Вас в превосходных степенях), но, кроме того, теперь стало совершенно ясно, что Ваши шансы увидеть профессора живым тают с каждым днем.

Остаюсь Ваш добрый и верный друг

Мина Харкер

P. S. Сделайте милость, передайте последние новости Артуру. Нет сил писать два столь печальных письма в один день.

Дневник Мины Харкер

13 ноября. Написала доктору Сьюворду о последних событиях. Не стану повторять здесь удручающие подробности. Достаточно сказать, что, хотя я сообщила Джеку о фактах – о прибытии мисс Доуэль, об остающемся без изменений состоянии профессора, о печальном прогнозе местного врача, – я не открыла всей правды. А именно – правды о моих страхах в связи со зловещими последними словами профессора, об ощущении, что лишь одно внезапное страшное потрясение отделяет нас от его смерти, и, самое главное, о своем необъяснимом беспокойстве по поводу Сары-Энн Доуэль.

Господи, она такая хорошенькая и такая юная. Она напоминает мне хрупкую фарфоровую куколку, под чьей прелестной наружностью скрывается ужасная уязвимость, Джонатан сразу это заметил, хотя и постарался не подать виду. Знаю, это не делает мне чести, но я испытала что-то вроде негодования, когда увидела, как он на нее смотрит. Я уловила в его глазах слабый блеск вожделения. У меня такое чувство (никому в том не признаюсь, только страницам своего дневника), будто вокруг царит атмосфера надвигающейся катастрофы, будто мы проживаем долгие, жаркие, засушливые дни, которые предшествуют яростной грозе.

Почему я так часто вспоминаю последние слова профессора? Произнесенные в бреду, совершенно бессмысленные, они все же прозвучали как предостережение, не правда ли?

Нет-нет, они ничего не значат. Ровным счетом ничего.

Из дневника Арнольда Солтера

14 ноября. У хорошего журналиста профессиональные инстинкты никогда не умирают. Они могут заснуть на время, но в час нужды пробуждаются в полной своей силе.

Меня на мякине не проведешь, и плясать под чужую дудку не заставишь. Поэтому сегодня, в преддверии встречи с моим новым знакомым, лордом Тэнглмиром, которая должна состояться позже на этой неделе, я нанес визит по адресу: Иден-стрит, 14, где проживает мистер Алистер Клэй.

Он мало изменился с нашей последней встречи в конце девяностых, когда предоставил мне важные сведения о связи лорда Энсбрука с соседской кухаркой. Обходительный и пронырливый, наделенный исключительной способностью втираться в доверие, Клэй остается незаменимым источником любой деликатной информации, которая может понадобиться, когда имеешь дело с представителями высших слоев общества.

Он принял меня с обычной любезностью, но я заметил, что он не очень твердо держится на ногах, руки у него иногда дрожат, а вокруг слезящихся глаз появились морщины, которых раньше не было.

Да, черт возьми, старость – штука жестокая и беспощадная.

– Я был удивлен, получив вашу записку, – сказал Клэй, когда мы оба уселись и нам подали по стаканчику какого-то крепкого напитка. В слугах у него рослый красавец, который в продолжение всего разговора бесшумно перемещался между нами, являя собой воплощение благоразумной сдержанности. – Я думал, вы удалились на покой.

– Так и есть. Просто хочу оставаться в курсе вещей. Держать руку на пульсе, так сказать.

Клэй внимательно посмотрел на меня:

– Планируете какое-то дельце?

– Я слишком стар, чтобы планировать что-то, кроме собственных чертовых похорон, – ответил я.

Он уныло усмехнулся:

– Что же вам от меня угодно?

– Лорд Тэнглмир, – сказал я. – Вы его знаете?

Клэй прищурился:

– Мне известна его репутация. Ну и встречаться доводилось. Раза четыре, не больше. Он вращается в самых высоких кругах, включая такие, куда нет доступа даже мне.

– Что вы можете о нем сказать?

– Человек порядочный. Патриот. С непоколебимыми убеждениями…

– Но?

– В некоторых своих взглядах он довольно старомоден.

– Ничего подобного, – твердо возразил я.

– И вдобавок…

– Да?

Клэй заколебался, и пока он собирался с ответом, молодой слуга снова подошел к нам и наполнил стаканы.

– Конечно, это всего лишь слухи… причем самого скандального свойства…

– Скажите мне, – потребовал я.

– Поговаривают, он ищет преемника.

– Прошу прощения. Не понял.

– Он всю жизнь отдал служению долгу и теперь хочет не руководить, а подчиняться. Совет Этельстана, в который он входит, вроде бы однажды предлагал ему такую возможность в лице лорда Годалминга.

– Я о нем слышал, – сказал я. – И помню его отца. Говорят, сын не оправдал всех ожиданий. Так кто же сейчас работает с Тэнглмиром? Кто состоит в его фракции? И откуда должен появиться новый лидер?

Клэй развел в стороны дрожащие руки:

– Кто знает? В последние годы я подрастерял связи в верхах. И теперь довольствуюсь лишь разными туманными слухами.

– Но можно ли Тэнглмиру доверять? – спросил я. – Скажите честно.

– В общем-то можно, – осторожно ответил Клэй, – но только если вы страстно желаете того же, чего желает он, а именно: повернуть время вспять и увидеть прежнюю славную Англию.

– А вот за это, – сказал я, – надо непременно выпить.

Мы провозгласили тост и сдвинули стаканы. Даже такое незначительное усилие, казалось, далось Клэю с неимоверным трудом. Немного погодя он пожаловался на усталость и отослал меня прочь. К концу нашего разговора все его тело тряслось и подергивалось, как ни старался он совладать с ним.

Но все, что Клэй рассказал про Тэнглмира и Совет, осталось со мной. Я вижу определенные возможности. Да. Определенные возможности для изменений.

Дневник доктора Сьюворда

(фонографическая запись)

15 ноября. Последние три дня наблюдаю у себя меланхолию, развившуюся до значительной степени. Свое подавленное состояние приписываю нижеследующим обстоятельствам:

(1) прискорбное физическое угасание профессора Абрахама Ван Хелсинга;

(2) мой вчерашний разговор с лордом Годалмингом;

(3) в чем тяжелее всего признаться: отсутствие некой мисс Сары-Энн Доуэль.

У меня нет ни малейшего сомнения в том, что, отправив девушку в Шор-Грин, я сделал единственный морально правильный выбор, возможный в моей ситуации. Я больше не мог закрывать глаза на тот факт, что меня безудержно влечет к ней, что ее прелестное лицо, обрамленное белокурыми локонами, пробуждает во мне страсть, какой я ни разу не испытывал с тех пор, как овдовел. Вольно или невольно обнаружить свои чувства было бы совершенно неправильно и недопустимо с профессиональной точки зрения. Да и в любом случае она на двадцать с лишним лет младше меня и настолько хороша собой, что у меня не было бы ни единого шанса добиться взаимности, даже будь я гораздо моложе.

Я отослал мисс Доуэль прочь как для того, чтобы она оказала помощь Харкерам, так и для того, чтобы не выставлять себя в смешном и нелепом виде, эдаким современным Мальволио[18 - Мальволио – персонаж комедии Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно» (ок. 1601), напыщенный пожилой мажордом, воображающий, что в него влюблена молодая хозяйка.]. Я не сомневаюсь, ничуть не сомневаюсь, что поступил достойно и принял верное решение, пускай и несколько позже, чем хотелось бы в идеале.

Теперь касательно пункта (2) – моей встречи с лордом Годалмингом. Вчера мы поужинали вместе в «Будлзе», одном из нескольких аристократических клубов, в которых состоит благородный лорд. Сразу бросилось в глаза, что он очень бледен и напряжен, совсем не похож на себя. Разумеется, парламентские обязанности отнимают у него уйму времени и сил. Он даже опоздал на ужин, поскольку председательствовал на собрании какого-то совета, наследственным членом которого является. Однако одного этого едва ли достаточно, чтобы объяснить его измученный вид. Мне очень не хотелось причинять Арту дополнительную тревогу, но Мина в своем письме отдала распоряжения, нарушить которые я никогда не осмелился бы.

За вином я коротко доложил ему о неизменном состоянии Ван Хелсинга.

Он мрачно кивнул и сказал с задумчивостью, ставшей для него характерной в последние годы:

– Ну что ж, профессор прожил славную, насыщенную жизнь. Ему не о чем сожалеть. Он сотворил много добра в мире и истребил больше зла, чем кто-либо другой.

Арт значительно взглянул на меня – я прекрасно понимал, о чем он говорит. На мгновение все вокруг перестало существовать для нас, и мы словно оказались в прошлом, в самом разгаре нашего сражения с Трансильванцем, оба снова молодые. Потом эффект прошел, и мы опять были в двадцатом веке – здравомыслящие, практичные джентльмены средних лет.

Я видел, что Арта беспокоит что-то еще, помимо очевидного. Все-таки недавно он узнал радостную новость. Правда, поведение у него совсем не такое, какого ожидаешь от человека, который скоро станет отцом. Поначалу он даже не пожелал отвечать на мои расспросы о самочувствии Каролины, об их надеждах и планах на будущее. Уже и ужин нам подали, и выпили мы изрядно, а Арт по-прежнему говорил только о работе, о своем тяжком труде в парламентских рудниках, о своих усилиях по перестройке и модернизации системы.

Я слушал с тем терпеливым спокойствием, которое два десятилетия назад стало краеугольным камнем моей профессиональной практики. В конце концов, однако, мне надоело, что он упорно уклоняется от ответов на мои вопросы, и я – со всей прямотой и настойчивостью, которые были бы невозможны, не доведись нам столько пережить вместе, – потребовал, чтобы он объяснил причину своего странного поведения. Мои слова прозвучали почти резко, но Арт встрепенулся, точно пробуждаясь от сна.

– Прости, Джек. Мне следовало быть откровенным с тобой с самого начала.

– Но в чем дело? Скажи мне.