Она исчезла последней

– Детализация звонков Вики, – поясняет она. – Можете сказать, какой из номеров ваш прежний?

Алекс сглатывает и смотрит на первую страницу. Перечислены все звонки, начиная с июня. Вот звонок на его номер десятого числа. Он помнит его. Вики в очередной раз просила в долг денег.

И снова – от пятнадцатого. Потому что денег понадобилось больше, чем она думала.

Затем первого июля: сестра позвонила, чтобы поговорить о юбилее родителей.

Последний звонок от нее.

Что-то изменилось за эти две недели. Она уже не просила одолжить денег, а предлагала обоим основательно потратиться на подарок.

Алекс молча просматривает записи, пока не доходит до дня, предшествующего смерти Вики.

Сестра не пыталась звонить ему ни в августе, ни в сентябре.

Но потом…

Вот оно.

Его номер. Алекс моргает.

Агата наблюдает за ним, ждет.

– Это мой номер, – выдавливает Алекс. – Она действительно пыталась выйти на связь.

Три раза в последнюю неделю октября, за неделю до исчезновения.

«Этот номер больше не обслуживается».

Агата быстро переворачивает страницу, потом еще одну, но Алекс успевает кое-что заметить.

Другой номер. Сердце пропускает удар.

– Я бы не стала придавать этому слишком большое значение, – произносит Агата. Таким тоном говорят, когда хотят просто успокоить, старательно скрывая тревогу. Почему сестра месяцами не пыталась с ним связаться, а потом вдруг позвонила за неделю до смерти?

– Может, просто хотела поболтать, – продолжает Агата. – А пытаться вызванивать вас по три раза в неделю было бы для нее нормальным? Раньше такое случалось?

– Она проявляла упорство, если ей что-то было нужно, – очень тихо бормочет Алекс.

Агата смотрит на него.

– Может, она просто хотела попросить еще денег. Ее звонок мог вообще не иметь отношения к тому, что с ней произошло. Разве Вики не позвонила бы родителям, чтобы узнать ваш новый номер, будь вы ей действительно нужны?

Алекс колеблется.

– Нет, – тяжело вздыхает он. – Я уже говорил вам, она не любила их беспокоить. И тем более не захотела бы сообщать им, что я сменил номер, а новый ей не дал. Впрочем, они об этом знали. Я им сам сообщил. И попросил посылать подальше, если она будет меня искать.

Агата смотрит на стол. И это хорошо, потому что в глаза ей Алекс глядеть не может.

– Давайте, – просит он, – завтра посмотрим, где ее нашли.

Агата отвечает не сразу. Она вполне может заявить, что слишком занята и ей некогда возить его по Коппе по следам убийства сестры, но Алекс подозревает, что она будет сотрудничать и дальше.

И оказывается прав. Агата кивает.

Алекс встает и идет к дверям кабинета.

– А ведь будет очень удобно, – замечает он, – если вдруг выяснится, что это американский турист?

– Что вы имеете в виду?

– То, что вы сказали о туризме. Если окажется, что британского проводника убил американец, репутация Коппе останется незапятнанной. Город по-прежнему будет считаться безопасным местом для отдыха.

Лицо Агаты перекашивается от гнева, и Алекс впервые видит ее по-настоящему рассерженной.

– Я уже говорила вам, что неважно, убил Вики американец или кто-то из местных. Туристы должны быть уверены, что им нечего бояться. Во всяком случае, преступников.

– Конечно, – говорит Алекс. Он изучает женщину еще несколько секунд, затем уходит.

Она кажется искренней, думает он.

Но в ушах у него звучит предупреждение Ниам о невысокой эффективности местной полиции.

На улице Алекс вдыхает возмутительно холодный воздух, пока легкие не начинает жечь.

Возможно, Вики звонила, просто чтобы попросить денег. А может, хотела помириться и разозлилась, поняв, что Алекс сменил номер.

Но она ведь точно знала, что они увидятся на Рождество. Тогда и помирились бы.

И уж ни за что не стала бы звонить ему на работу, только чтобы поцапаться. Знала, как он щепетилен в таких вещах.

И тем не менее именно это Вики и сделала за пару дней до смерти.

Позвонила в офис TM&S.

Коппе, 1998 год

Кайя укрыта одеялом наполовину: одна нога и рука под ним, одна нога и рука поверх. Волосы разметались по диванной подушке, правая грудь обнажена. От пламени камина на коже танцуют тени.

Она знает, что выглядит соблазнительно – он уже видел ее лежащей вот так и сказал, что не отпустит, что должен снова лечь с ней. Кайя помнит то время, свой смех, его слова, что он умирает от ее прикосновений, когда его тело от них твердеет. Муж никогда не занимался с ней любовью два раза подряд.

Она не уверена, что муж вообще занимался с ней любовью. Во всяком случае, не так.

Но любовник уже не смотрит на нее с вожделением.

Он стоит в дверях и ошалело смотрит на нее, в глазах – малодушное потрясение.

– Нет, – произносит он всего одно слово. Потом поворачивается и выходит из комнаты.

Через несколько мгновений в ванной включается душ.

Кайя лежит совершенно неподвижно и так тихо, что слышит стук собственного сердца.

«Я беременна, – сказала она. – Я ношу твоего ребенка».

Он вскочил как ошпаренный и побежал к двери.

Несколько минут назад он был внутри нее, ласково шептал ей на ухо, и их тела двигались в унисон.

Теперь между ними пропасть.

«Это мой? – спросил он. – А если это его?»

«Нет. Это твой. Я тебя люблю. Мы можем быть вместе».

«Нет».

Кайя не дура. Понимает, что это значит.

Другая женщина могла бы обманываться, полагая, будто мужчина просто потрясен, что его можно привести в чувство.

Кайя отлично все понимает. Поняла еще в тот вечер, когда подошла к его двери, а он ее отверг, в тот вечер, когда осмелилась угрожать его браку. Одним словом «нет» он все расставил по местам.

Ему всегда был нужен от нее только секс. Все эти шепоты «я люблю тебя» и «хорошо бы нам быть вместе навсегда» говорились в страсти. И никогда ничего не значили.

От пламени камина у нее на спине покалывает кожу, и ковер и одеяло все еще теплые, но Кайе ужасно холодно. Она садится, находит брошенные на полу трусики. Тянется за лифчиком, теплыми колготками, рабочей блузкой и джинсами.

Кайя уже одета, когда душ выключается.

Она почти добралась до двери, когда входит он.

– Ты куда? Подожди. Я отвезу тебя на гору. Для снегохода слишком холодно.

Он не в силах смотреть ей в глаза.

Кайя качает головой.

– Не нужно меня отвозить. Ты выпил.

– Раньше это тебя не беспокоило.

– Раньше я не была беременна от тебя.

Он вздрагивает.

– Нам надо поговорить.

– О чем? Ты ясно выразил свое отношение.

– Кайя, я не понимаю, как это случилось.

– Ты уж полгода каждую неделю засовываешь в меня свой член. Это называется биология.

Его лицо загорается смущением, затем раздражением.

– С моей женой такого не произошло, – злится он. – Я думал… я был уверен, что дело во мне. И считал, что ты принимаешь таблетки.

– Поздравляю. Ты не бесплоден.

– Кайя, тебе нужно избавиться от него.

Она уже у двери, надевает пальто.

– Кайя, ты меня слушаешь?

Она останавливается, оборачивается, смотрит на него.

– Я сама решу, что мне делать, – говорит она. – Устраивает тебя это или нет.

У Кайи словно пелена с глаз упала.

Вот он стоит перед ней, кожа в пятнах от горячей воды. Живот над пахом немного одряб, пенис безвольно висит между ног. Мужчина пытается изобразить гнев, но в голосе звучит отчаяние, однако он полагает, что контролирует ситуацию.

– А как же твой муж? – огрызается он. – Как ты думаешь, что он с тобой сделает?

– Скоро узнаю, – отвечает она, пытаясь сдержать страх в голосе, и поворачивается к двери.

– Кайя! – рычит он на нее. – Даже не думай выходить. Мы так не договаривались. И оба прекрасно понимаем, что к чему.

Он идет к ней через комнату с таким разъяренным видом, словно готов наброситься на нее с кулаками.

Кайя не дожидаясь распахивает двери и убегает.

Он же голый, следом не побежит.

Добравшись до снегохода, она вся трясется.

Старая как мир история, шаблон, говорит она себе. Беременная и брошенная любовником. Остается только решить, сделать ли мужа рогоносцем или в одиночку разобраться с собственной судьбой.

Кайя идет по дорожке к озеру.

Хрен редьки не слаще.

Коппе, 2019 год

Агате всегда нравилось общество Патрика. Разумеется, когда они работали вместе, но сейчас, когда он на пенсии, может, даже больше.

В свои шестьдесят Патрик, предшественник Агаты, вполне мог бы и остаться на посту начальника полиции Коппе, но предпочел передать эстафету. Теперь он говорит так, словно время его правления было совсем другой эпохой.

Агате всегда очень нравилось в Патрике, что годы службы в полиции не оказали на него пагубного влияния. Патрик не зацикливается на ужасах, хотя повидал их немало, Агата знает. Ему известно, что несколько дней назад Агата вытаскивала из озера тело. Ведь он там был. В таком городке подобные ситуации почти все на виду. Но он не кидается сразу ее расспрашивать, что происходит. Вместо этого по дороге на кухню интересуется, слышала ли она, что бар по дороге в Нейлим закрывается.

– Я и забыла, что он все еще открыт, – говорит Агата.

– Этот бар не закрывался даже во время Второй мировой войны, – грустит Патрик. – Мой отец заходил туда, когда водил грузовики.

– А почему же сейчас он закрывается?

– Люди ездят выпить в город, – пожимает плечами Патрик. – Легче, когда в одном месте несколько заведений. Ну, вот как у нас в Коппе. Есть из чего выбрать. Все меняется.

– Полицейским становится немного легче, – замечает Агата. – И у нас есть из чего выбирать, но мы все равно оказываемся у Эллиота, точно?

Патрик улыбается.

– Хозяин бара Нейлим однажды мне позвонил, – вспоминает он. – Несколько местных жителей поругались с заезжими шахтерами. Завязалась небольшая потасовка. Шахтеры были русские. Вечная история. Я объяснил хозяину, что смогу приехать только часа через три. Разбирался с парнем, который выбил жене зубы.

– И что сделал владелец бара?

– Нажал на кнопку звонка и велел посетителям допивать, потому что пора закрываться. Было только пять часов дня. Но все были слишком взбешены, чтобы это заметить. Послушались как овцы, допили и ушли. На улице, конечно, хорошенько повыбили дерьмо друг из друга, но уже не у него в баре.

– А русским следовало сто раз подумать, прежде чем идти в бар на отшибе, где полно финнов.

– Казалось бы…

Они усаживаются за кухонный стол; старая линолеумная столешница за долгие годы покрылась бесчисленными круглыми следами от горячих чашек. Патрик возится с кофейником и кладет рядом с кофейными кружками два кусочка домашнего черничного пирога. Он прекрасно готовит.

– Об американце что-нибудь есть?

Агата улыбается.

– Йонас проболтался?

– Ты же знаешь, что он не умеет хранить секреты.

Оба смеются. Йонас никому бы не сказал, даже случись у него сердечный приступ. А вот другой сотрудник, Яник…

– Ешь давай, – настаивает Патрик, кивая на пирог. – Ведь кожа да кости.

– Уф-ф. Я, наоборот, пытаюсь сбросить несколько фунтов. Накопила столько, что кости уже не прощупываются.

– Да уж похудела, дальше некуда. Это все твои тревоги.

Агата поднимает брови.

– А в последнее время ты ни о чем больше не тревожилась? – спрашивает Патрик. – Помимо этого дела? Ничего не хочешь мне рассказать?

Патрик все знает. Знает, что, когда звонит телефон или стучат в дверь, первая реакция Агаты всегда паника.

– Ничего, – отвечает она, и это правда, потому что ни звонков, ни стуков в дверь не было.

Просто женщина знает, что они, в конце концов, будут.

– А дети?

– Думаю, в порядке. Надеюсь. Бывают небольшие вспышки. Но ведь уже два года прошло.

Патрик кивает, отламывает ее вилкой кусок пирога и подносит ей ко рту, заставляя есть, как ребенка.

Она отбирает вилку и делает вид, будто тыкает ему в глаз.

– Хватит, старик. Мне нужен твой совет.

– Бросай эту дыру и переезжай в Хельсинки.

– Ты это уже говорил много раз. И при этом постарался, чтобы меня назначили на эту должность – сам себе противоречишь.

– Но в столице для тебя найдется должность получше. Ты слишком умна для этого городишки.

– Видимо, нет. Мне удалось выследить американца. Вот только я… не уверена. Что-то не сходится.

– Его уже допрашивали? – вскидывается Патрик.

– Не так как надо бы. Поговорила с сотрудником полиции тех мест, где он живет. На него совершенно ничего нет, нигде не замешан, а один из копов даже его знает, говорит, хороший парень.

– Неужели в целой Америке можно найти человека, к которому копы хорошо относятся?

Агата смеется.

– Да он из маленького городка, хоть и из большой страны. Новая Англия, морской курорт.

– И что не сходится?

– Он дома и ведет себя как обычно. Убив молодую женщину и сбросив тело в озеро? И обчистив жилище, чтобы инсценировать исчезновение? Он что, полный психопат?

– Думаешь, таких нет? И никто не знает, как он вел себя те пару дней, когда она исчезла, а он еще оставался здесь. То, что дома он ведет себя как обычно, может ничего не значить. Может, он убедил себя, что все это был дурной сон. Знаешь, а ведь это мог быть и несчастный случай, и парень не считает себя убийцей. Попросту дал маху или не повезло. Мне кажется, вот так просто бросить ее в озеро это как-то по-дилетантски.

– Да знаю, – отмахивается Агата. – От других версий тоже не стоит отказываться. Надо поговорить и с теми людьми, с которыми он сюда приезжал. Если он вел себя странно, то они должны были это заметить.

– А какие еще версии, по-твоему, стоят внимания? – Патрик наливает еще кофе. Агата делает неуверенный глоток, понимая, что это ее шестая или седьмая чашка за день, к тому же у Патрика кофе крепче.

– Один из друзей погибшей что-то сказал, – говорит Агата. – Что… что всем известно, кто ее убил.

И Патрик медленно качает головой.

– Ради бога.

– Да понятно, – соглашается Агата. – Но, может, мне… Как ты думаешь, его следует допросить?

Патрик встает и идет к раковине. Выливает остатки кофе, и она видит, как напряглись его плечи. Несколько мгновений он молча стоит, затем оборачивается.

– Вот уже двадцать лет, – говорит он, – каждый раз, когда что-то происходит, всплывает его имя. На несколько часов пропал турист. Авария на трассе. Несчастный случай на склоне. У кого-то пропала кошка. Как же я устал от этого. Двадцать лет люди требовали от меня арестовать его за что угодно, разве только не за перемену погоды. Двадцать лет люди полагали, будто лучше знают, как мне делать свою работу.

– Но… ведь основания его подозревать были, – осторожно замечает Агата.

Патрик смотрит на нее так, словно он разочарован.

Она судорожно выдыхает.

– Хочешь знать мое мнение? – иронизирует Патрик. – Да, допроси его, если считаешь необходимым. Но этот человек, Агата, заслуживает покоя. Мне стыдно за то, как город относился к нему все эти годы. В том числе и я. Очень бы не хотелось, чтобы тебя заставили пойти тем же путем.

Агата слушает и понимает Патрика. Он прав, конечно. Она просто хотела еще раз поговорить с ним.

Она найдет убийцу Вики Эванс, кто бы это ни был. Американец ли это или кто-то поближе к дому. Но Агате не дает покоя растущее в глубине души чувство, что в Коппе произошло что-то очень плохое. И продолжает происходить.

Снова.

Алекс берет кусок пиццы с блюда, одного из многих, расставленных на длинном банкетном столе в верхней части зала.

Это гигантский зал со сводчатым потолком, напоминающий королевскую столовую. Оказывается, «Коппе-Лодж» состоит из нескольких отдельных зданий. В главном находится стойка регистрации, бар и ресторан и организуются все плановые мероприятия, оттуда же отправляются автобусы до канатной дороги.

За главным зданием располагается сауна. Алекс никогда не видел такого количества возможностей употеть до смерти. Оттуда дорожка ведет к замерзшему озеру, в ту его часть, которая не покрыта льдом, чтобы туристы могли искупаться после эвкалиптовой сауны или какого-то другого добровольного истязания.

За этим зданием, если пройти по мостику, находится дом Санты, причудливое бело-красное деревянное сооружение. Алекс видел, как оттуда выходили дети с подарками в руках. Затем идет общая столовая, огромное здание с гигантскими входными дверями и пылающим дровяным камином в дальнем конце. Алексу кажется, будто он оказался на съемочной площадке «Игры престолов».

У дальнего края стола Алекс видит группу сотрудников. Все они, как он теперь понимает, в форме, которую носят проводники. В «Лодже» есть и другой персонал, но эти знали его сестру лучше остальных.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Певчая птичка размером с воробья. В XVIII веке был придуман рецепт изысканного блюда из нее. Птичку сначала держат несколько недель в темной коробке с зерном или в клетке, но выколов глаза. Оказавшись в темноте, овсянка начинает есть без остановки, думая, что ночи становятся длиннее, значит, скоро зима, и готовится к долгому перелету на юг. В результате она буквально заплывает жиром. Но на этом экзекуция не заканчивается: бедную слепую птичку живьем топят в арманьяке – так она «маринуется», затем ощипывают и жарят. Едят птицу целиком, оставляя только клювик. В 1990‐х это блюдо было объявлено во Франции вне закона, но его возвращения в меню ресторанов неоднократно добивались шеф-повара с мировыми именами. – Здесь и далее прим. пер.

2

Каберне-совиньон, изготовленное на калифорнийской винодельне Скримин-Игл. Самое дорогое – урожая 1992 года, стоит полмиллиона долларов за бутылку.

3

Один из наиболее известных колледжей Оксфорда.

4

Главный герой телесериала Эй-эм-си «Безумцы», креативный директор вымышленной манхэттенской фирмы «Стерлинг, Купер энд Партнерс». Делал деньги на продаже людям совершенства.

5

Вымышленный персонаж ситкома Би-би-си «Только дураки и лошади» (1981). Стремится из низов Ист-Энда пробиться наверх.

6

Британский бизнес-магнат, медийная личность и политический советник, барон. Вышел из низов Ист-Энда.

7

Квартал на севере Вестминстера, один из самых престижных в Лондоне.

8

Булочки с корицей (фин.).

9

Так финны называют северное сияние.