Джон Арин. Проклятая земля

– Эм-м… К тому, что вы платите больше, поэтому этим людям с вами лучше? – Неуверенно промямлил парень, не ожидавший, что в конце рассказа с него будут просить ответы.

– Неправильно, кадет. – Он второй раз акцентировал внимание на слове «кадет». – Я к тому, что, если ты будешь волноваться о том, что противник проиграет, то сам не выиграешь. Твоя задача, как солдата – обеспечить победу. Запомни: если кто-то выигрывает, другой проигрывает.

   «И зачем он это говорит? И так же ясно. И зачем ещё мне волноваться о том, что противник проиграет?», – подумалось Джону.

   Николас Кольт, смягчившись в голосе, продолжил говорить.

– Должно быть, я провёл плохую аналогию между рабочими и солдатами. Ну-у, какую смог. – Снова пожал плечами.

   Прибыв в дом, напоминающий по своей роскошности замок короля, Джон и Николас уселись за огромным столом, ломящимся от всяких изысков. Такое обилие яств Джон не видел никогда.

   Что касается ещё недавно мрачного Кольта, который своей суровостью наводил некоторый ужас на парня, то сейчас он стал добродушным и весёлым. Но ненадолго.

– Граф Николас, прошу прощения, что беспокою, – сказал мужчина с загорелым от частого нахождения под солнцем лицом, но белой как сахар шеей, явившись и поклонившись.

   Граф! – Звоном раздалось в голове Джона. Он до сих пор не мог поверить, что сидит за одним столом с графом.

   Прямо сейчас ломался весь его прежний мир. Граф, который глагольствует про труд, беспокоится о простых рабочих и приглашает за свой стол его, сына простого шахтёра. При этом, этот граф намного богаче Ролленов, для которых рабочие и он сам были безликими никем.

– Говори. – Ответил Николас Кольт вошедшему.

– Рабочие из шестого дома снова не вышли на работу, ссылаясь на жар. За этот месяц это пятый такой случай, поэтому я послал лекаря, чтобы всё проверить. Так вот, граф Кольт, они не больны. Также должен доложить, что те же рабочие в прошлом месяце не выполнили даже половину плана.

– Что ж, жаль. – Вздохнул Кольт. – Выселить их немедленно.

– Но куда они пойдут? – Вмешался Джон.

– Это не моя забота. – Ответил безразлично.

– Разве вам их не жаль?

– Конечно, жаль. Но эти земли не для лентяев, я не могу позволить людям сесть мне на шею и пользоваться добротой. Я построил им большие дома, хорошо оплачиваю их труд, но, к сожалению, всё равно находятся те, кто этого не ценит. Запомни ещё вот что, Джон Арин: в мире полно лентяев, которые хотят сесть тебе на шею, и сколько их не корми, благодарности не будет. Хорошо вознаграждай тех, кто умеет ценить твою доброту, и не жалей тех, кто ею только пользуется. Для солдата это не менее важное знание, чем для землевладельца. Особенно если этот солдат хочет стать командующим.

   О том, чтобы становиться командующим, Джон не думал даже в самых смелых своих мечтаниях, а длинные фразы, произнесённые собеседником, смешались в его голове в кашу, но ответил:

– Да, господин… эм-м, граф Николас.

   После завтрака он прогуливался по городу, оглядываясь на каждом шагу и дивясь происходящему. Чистота, порядок, люди заняты своими делами, и никто не спит до обеда, как Деми и Дин.

– Эксперимент удался. – Прошептал он под нос слова Николаса Кольта, стоя перед двухэтажным кирпичным домом, который принадлежал рыбаку.

   «Может, и мне тут остаться?» – Подумал Джон.

   Он представил, как сам поселится в одном из этих домов, как ему впервые в жизни заплатят за его работу, подумал о том, что никогда больше не будет бояться быть брошенным на ночь в подвал. У него будет всё то, чего раньше он и представить не мог – собственный большой дом, спокойная жизнь…

   Что-то его остановило от этих мыслей.

   Теперь он вспомнил, как переменился взгляд Николаса Кольта, когда он, оборванец в дырявой одежде, грызущий чёрствый хлеб, сказал, что он сын простого шахтёра и направляется в кадетский корпус, чтобы попробовать прыгнуть выше головы и добиться того, чего, на первый взгляд, он не достоин. Он увидел в этом взгляде то, о чём давно мечтал – лорд Кольт посмотрел на него как на человека, который чего-то да стоит… нет, он посмотрел как на человека, который стоит многого. И сам Джон себя в тот момент ощутил человеком, достойным зваться кадетом.

   «Пробуют неудачники, остальные делают», – вспомнилось ему.

   Но если он не то, что не сделает, а даже не попробует, то кем он будет?

   Джон вернулся в особняк Кольта и с удивлением обнаружил его за садоводством. Тот, прихрамывая, расхаживал по саду и ухаживал за розами.

– А говорили, что весь ваш труд заключается в нахождении покупателей для результатов чужого труда. – Заметил Джон.

– Это я делаю в удовольствие, а значит, и не тружусь. – Ответил Николас, показывая на цветы в своём саду, потом, взявшись за ту ногу, на которую хромал, добавил. – Знаешь, я бы с радостью выращивал розы, чтобы продавать в дворцы богатых лордов, только вот нога не позволяет заниматься этим подолгу.

– А что с вашей ногой?

– Результат неудачного эксперимента. – Только и ответил Кольт, а Джон не стал расспрашивать.

   Встав прямо перед ним, парень посмотрел лорду в глаза и сказал:

– Господин Николас, я очень благодарен вам за пищу, теперь мне нужно идти, скоро полдень, а путь далёкий.

– Рано ещё идти. – Ответил Кольт, отрезая шип со стебелька красной розы идеальной формы. – Я пригласил для тебя учителя по битве на мечах. Сегодня будешь заниматься с ним, переночуешь тут, а завтра с рассветом отправишься в путь. Так что иди, переоденься. – Решил граф всё за своего гостя. Он на секунду поднял взгляд из-под бровей на собеседника, снова опустил глаза и строгим тоном проговорил. – И, Джон, перестань через слово повторять "господин".

– Мне… мне не во что переодеваться, господин Николас. – Сказал Джон, стыдясь того, что кроме дырявой и потерявшей цвет от того, что была стирана сотни раз, одежды у него ничего нет.

– Пока ты гулял по городу, я распорядился добыть одежду, которая придётся тебе в пору. Луиза проведёт тебя в покои, где ты сможешь переодеться. – Ответил, показывая на молодую служанку.

   В сопровождении Луизы Джон прошёл в покои.

– Давно ты служишь у графа Николаса? – Спросил он.

– Я не служу ему, а работаю. – Ответила Луиза, передавая Джону одежду, которую Николас Кольт заказал у портного.

Джон начал переодеваться и тут же замер. Ему ещё ни разу не доводилось снимать рубашку в присутствии девушки.

Он мало общался с другими мальчишками и парнями из города, но однажды, придя к роднику, где в то время толпились юноши, услышал, как один из них говорил, будто бы ночью купался голышом вместе с соседской девушкой. Джон пытался представить, как выглядела та девушка, но так и не смог вообразить. Ему было сложно признаться перед самим собой, что и он хотел бы искупаться с девушкой голышом… Хотя, такого с ним никогда не случится. А если даже случится, он спугнёт девушку прямо как сейчас Луизу:

– Эм-м-м… Я… Я бы хотел переодеться. – Промямлил он неуверенно.

Луиза вскочила.

– Ох, да! Прости, я не подумала… – Она поспешила удалиться.

Вот дурак! – Сказал Джон про себя. И чего он ожидал?

Облачившись в своё новое одеяние, он вышел во двор, где его уже ожидал учитель. Джону было сложно поверить, что это действительно происходит наяву, что совершенно незнакомый человек, которому не должно быть до него никакого дела, оплатил для него учителя. Между тем он даже не знал, что учитель, которого пригласил Николас Кольт, был одним из лучших в королевстве и при первом зове графа, некогда сослужившего ему службу, приехал с недальнего города.

– Кто же так стоит? Стой крепко на ногах! – Ругал Джона учитель и, чтобы показать, что случится при стойке, какая была у него, резко приблизился и толкнул в плечо.

   Джон даже не успел заметить, как противник оказался в близости руки и отшатнулся от толчка. Он одной ногой споткнулся о другую свою же ногу, попятился, но не упал. Не успел он обрадоваться тому, что смог устоять на ногах, учитель снова начал ругаться:

– Пока ты там танцуешь, тебе и горло перережут. Первое, что ты должен запомнить – стой крепко на ногах!

   Несмотря на все упрёки, счастью Джона, впервые в жизни тренирующегося с учителем, не было предела. Он внимал каждому слову, запоминал каждое наставление и старался биться так, чтобы не только учитель, но и все, кто мельком на него взглянет, подумали, как же он хорошо бьётся для человека, никогда в руках не державшего меч.

   Такое его желание, однако, в пользу не шло. Отвлекшись на Николаса Кольта, который пришёл понаблюдать за боем, он пропустил удар и прошипел от режущей боли на плече.

– Это чтобы ты помнил о том, что не нужно отвлекаться. – Сказал учитель, смотря на кровь ученика на кончике лезвия своего меча. – Сконцентрируйся на противнике, Джон! – Добавил он, когда вернул его внимание.

   Обучение Джона длилось долгих четыре часа и закончилось только когда пришло время ужина.

   За ужином он принялся рассыпаться в благодарностях перед Николасом Кольтом, но тот отмахивался от добрых слов как от мух.

– Поступи в кадетский корпус и покажи там себя, став лучшим, это будет лучше, чем тысячи «спасибо». – Только и ответил Кольт.

   Заночевав в покоях размерами в десять коморок в чердаке, в котором он раньше жил, с рассветом Джон собрался в путь.

   По старой привычке встав ещё до первых лучей солнца, он обошёл замок, не найдя ни единой проснувшейся души, вышел во двор, побродил по ограждённой территории и встретил только лишь Луизу.

– Лорд Николас велел накормить тебя с утра. – Сказала та, и повела гостя в столовую.

Джон пятился с ноги на ногу, неловко себя чувствуя и даже не зная, что может сказать.

– Ты… – Заикнулся он и тут же замолчал. – Это ты приготовила? – Спросил, смотря на блюда, которые Луиза накрывает на стол.

Луиза рассмеялась.

– Нет. У графа Николаса есть личная кухарка и пекарь. Готовят они, а я только подаю и убираю со стола.

– Очень вкусно… Выглядит. – Добавил Джон, вспомнив, что он ещё даже не садился за стол и не пробовал еду. – Прости, я никогда раньше не разговаривал с девушкой наедине.

Луиза снова рассмеялась и на этот раз приблизилась к Джону вплотную. Она чувствовала себя свободно, а Джон готов был провалиться под землю и весь вспотел от волнения, думая, почему Луиза смотрит ей прямо в глаза.

– Граф Кольт верит, что из тебя выйдет хороший кадет. – Наконец сказала Луиза. – А раз он верит, то и я тоже.

В следующую секунду Луиза резко поцеловала Джона в щёку прямо рядом с губами, громче прежнего рассмеялась и быстро убежала.

 Джону понадобилось немало времени прежде, чем успокоить нервы и быть готовым приняться за еду. До этого он даже не говорил ни разу с девушкой. Что уж говорить, иногда Джону казалось, что он никогда не поцелуется. Ведь какая девушка станет целоваться с каким-то слугой? Когда это наконец случилось, ему было трудно сразу осознать, что произошло это в реальности.

 К тому моменту, когда Джон доел и встал из-за стола, появился хозяин дома. Он собирался заняться утренними делами и планировал начать с привычного обхождения своих владений.

– Собираешься уходить? – Спросил Николас Кольт, опустив всякие приветствия и любезности, которые бывают в начале разговора, когда взглянул на уже одетого гостя.

– Да, граф Николас.

– Хорошо, – кивнул Кольт, проводил его внимательным взглядом до самой двери, и только когда Джон почти скрылся за ней, сказал то, что задумал ещё со вчерашнего дня. – Джон Арин, ты хочешь пойти пешком? Не собираешься просить у меня лошадь?

– Нет, господин. Это ведь ваша лошадь, я не вправе просить о такой большой услуге.

– Правильно. Но я всё же дам тебе лошадь, ты сам сказал, путь далёкий, пешком идти месяц, не меньше. Луиза также даст тебе еды на дорогу, не голодать же тебе неделю к ряду.

   Когда Джон вышел во двор, конюх уже ждал его с запряженной лошадью. Он протянул поводья гостю своего хозяина с таким печальным лицом, будто не по своей воле отдавал самое ценное, что у него было в жизни.

   Лошадь была необычной – шерсть белее снега, телосложение массивное и мускулистое. Джон не разбирался в лошадях, но ему показалось, что ноги у него были длиннее, чем обычно бывает у коней. Стоял он гордо, высоко подняв голову, а спокойствию можно было только позавидовать.

– Его зовут Буря. – Произнёс конюх, гладя на коня на прощание.

   Когда Джон сел на коня и собирался в путь, вышла и Луиза, держа в руках большой тканевый мешок с едой на дорогу.

– В тебе что-то есть, Джон Арин. – Улыбнулась она.

Джон понимал, что должен как-то ответить, но не мог придумать слов. Только он начинал говорить, сразу приходила мысль, что это неподходящий ответ, и он, словно заикался, останавливался на первой букве.

– Э-э-э… Да? – Выговорил наконец.

Луиза уверенно кивнула.

– Знаешь, сколько бродяг приходят к графу Николасу за помощью или милостыней? И почти все уходят с пустыми руками. Уж не знаю, чем ты ему так приглянулся, но граф Кольт по какой-то причине очень щедр и добр к тебе.

   На этот вопрос Кольт, незаметно подошедший сзади, ответил сам, а Луиза, внезапно услышав его голос, быстро сунула в руки Джона мешок с едой, и отдалилась от гостя.

– Он ни о чём не просит, вот чем. – Ответил Кольт. – Столько бродяг приходят и просят о помощи так, будто я им чем-то обязан. Предлагаю работу – они отказываются, придумав отговорки, а потом уходят в другие города и говорят о некоем жадном Кольте, который, имея во владении целое графство, пожалел пару золотых.

– Я впервые услышал о вас как о безумном Кольте. – Вырвалось у Джона, уже начавшего вполне развязно чувствовать себя в присутствии графа.

   На эти слова Николас вовсе не обиделся.

– Что ж, у меня есть и такое прозвище. – Сказал голосом, каким озвучивают неизменную данность. – Скажи, Джон Арин, вчера, когда гулял по городу, ты ведь хотя бы на секунду задумался о том, чтобы остаться здесь и попросить у меня работу?

– Да, – Ответил Джон, изумившись его догадливости.

– Но ты выбрал кадетский корпус. Почему?

   Парень молчал так, словно набрал в рот воды, а глаза его судорожно забегали из стороны в сторону.

– Говори свои мысли, не стыдясь себя, Джон. – Николас Кольт снова заговорил тем приказным голосом, что заставляла его гостя встрепенуться.

– Я… Я видел, как тренируются юноши из благородных семей, чтобы поступить в кадетский корпус, и думаю, что буду кадетом лучше, чем многие из них. Роллены говорили, что я не гожусь в кадеты, что я не смогу даже держать в руках меч, но я думаю, что смогу. – Он договорил и измождённо выдохнул, а после нескольких секунд обдумывания задумчивым голосом добавил. – А ещё, господин Николас, в тот раз, у колодца, когда я впервые сказал, что хочу быть кадетом, вы посмотрели на меня так… так… с уважением. На меня впервые так смотрели.

– Это да, я и вправду стал тебя уважать именно в тот момент. Многие ли люди решаются прыгнуть выше той планки, которую им начертили другие? Мир застоялся, Джон. Война не кончается сотни лет, графы не вылезают из своих замков, богатые никак не напьются чая на званых ужинах, а рабочие и не мечтают о двухэтажных каменных домах – все делают ровно то, что они и должны делать, не больше, не меньше. Ничего более унылого и печального и придумать себе невозможно! – Разговорился Кольт.

– Мхм. – Кивнул Джон с задумчивым видом, будто понял хотя бы слово из услышанного.

– Ну ладно, кадет Джон Арин, езжай. И разреши старому графу дать наставление. Просто делай то, что задумал, а получится из этого что-то или же нет – это уже дело второстепенное.

   Джон в ответ лишь кивнул. Подступившая к горлу тревога помешала ему говорить. Граф Кольт поверил в него и щедро одарил дарами, но что, если Джон не сможет попасть в кадетский корпус? Он будет чувствовать себя так, будто подводит графа.

Стоило Джону дать Буре команду ехать, она помчалась быстрее ветра, оправдывая своё имя. Двигалась она уверенно, точно солдат, в совершенстве овладевший техникой боя. Более того, она будто понимала человеческий язык.

– Помедленней, Буря, – сказал Джон, никогда ранее не занимавшийся верховой ездой, и она несколько замедлилась.

   Что касается самого Джона, ушёл он не тем человеком, которым пришёл к колодцу в невзрачной дырявой одежде за водой, которым можно запить чёрствый хлеб.

   Ещё этой ночью ему казалось, что весь высший свет прогнил и покрылся плесенью, но он судил только по Ролленам, которые, если сравнивать с лордом Николасом, никогда и не бывали в высоте света. В этот момент, скача на лошади, Джон радовался тому, что всё же решился покинуть дом Ролленов. Останься там, он никогда и не узнал бы о существовании людей, таких как Николас Кольт, который уже сейчас казался ему благородным графом.

   После встречи с ним Джон ощутил, что всё же достоин зваться кадетом. Пусть его происхождение не позволяет ему быть командующим, но, если сын шахтёра попадёт в кадетский корпус, это уже будет для него победой.

   «Граф, сам граф посмотрел на меня с уважением!», – подгоняя коня, думал он как о самом радостном событии в своей жизни.

   Иногда хватает одного доброго взгляда, чтобы перевернуть весь внутренний мир человека.

Глава 4

Экзамен в кадетский корпус

– Ва-а-ау! – Протянул Джон с восторгом, остановив коня за несколько сотен метров до ворот в кадетский корпус.

   Только сейчас он начал понимать, что всегда представлял это место неверно. Он в целом представлял весь мир не таким, каким он был на самом деле. По пути от особняка Николаса Кольта в кадетский корпус Джон увидел высокие горы, на верхушке которых была снежная шапка, увидел огромный водоём, подошёл к берегу и прошептал:

– Океан?

   Раньше он слышал о том, что есть такой огромный водоём, который зовётся океаном, но до сих пор и представить себе не мог, насколько огромный этот таинственный океан.

– Не-е-ет, это озеро, – ответил рыбак, сидевший на берегу и ненароком услышавший его шёпот.

   «Если это озеро, то какой же тогда океан?», – подумал Джон, смотря на водоём, где не было видно другого берега, а на поверхности воды с одной волны на другую весело скакали солнечные зайчики.

– Так, значит, ты кадет? – Спросил тем временем рыбак, посудив по тому, в какую сторону юноша держит путь.

   Он развернулся к путнику только половиной корпуса, пробежался по нему глазами с головы до ног и бросил беглый взгляд на коня. В чистой и красивой одежде, что дал Джону Николас Кольт, да ещё с породистым конём в придачу его можно было принять за юношу, которому выделена прямая дорога в главнокомандующие. Рыбак уже было сделал такие выводы, однако оставалась в Джоне одна особенность, выдающая сына шахтёра.

– Нет, господин. Ещё нет. Я буду сдавать экзамен. – Выпалил он по привычке слово, на которое обратил внимание ещё Николас Кольт.

– Не завидую я тебе, парень. Что им, главнокомандующим – сидят, приказы отдают, или ковыляют в конце строя, а в пекло лезешь ты. Ступал бы ты лучше обратно домой. – Ответил рыбак, помрачнев в лице.

– Но… – Стоило Джону заговорить, старик резко развернулся и обозлённо зарычал, перебив его:

– Не стоит это того, парень!

   Джон, испугавшись, вздрогнул.

   Но вовсе не внезапный крик навёл на него ужас.

   Когда рыбак развернулся, взору Джона открылось то, что собеседник до этого скрывал, сидя к нему боком. На половине лица не было кожи, и от того зубы и челюсти, обнажаясь и создавая у собеседника впечатление, что перед ним сама смерть, выглядывали наружу. Рыбак и в самом деле был из числа тех, кто лицом к лицу сталкивался со смертью. И теперь ему, живущему неподалёку от дороги, которая ведёт к кадетскому корпусу, только и оставалось, что смотреть, как на встречу со смертью идут другие.

– А-а-ай! – Хрипло протянул старик, махнув рукой, и отвернулся от юноши обратно к озеру, продолжая рыбалку. – Что толку вам, молодым, что-то говорить. Ступай, не распугивай мне тут рыбу! Но помяни мои слова, ты ещё сто раз пожалеешь обо всём.

   Джон только кивнул и оседлал коня, чтобы двинуться дальше.

   Уже теперь, оставив позади высокие горы и широкие озёра, он остановился в нескольких стах метрах от кадетского корпуса, который, к его удивлению, был размером в городок, в котором он вырос. Ничего поразительного в нём не было, а из-за высокой каменной стены, которой со всех сторон был обведён кадетский корпус, Джон даже не видел, что там есть внутри. Но тем не менее это место показалось ему величественным. Только приблизившись к воротам, он понял, насколько громоздкая была стена. Высоты в нём было по меньшей мере метров пятнадцать, а каменные ворота были в два его собственного роста.

– Кто? – Крикнул дозорный, стоявший на стене поверх ворот.

– Джон Арин. Пришёл поступать в кадетский корпус. – Ответил как мог громко.

– Набор закончился вчера, сегодня уже первый день экзамена. Об этом уведомили все семьи, чьи сыновья должны были поступать в этом году. – Отчеканил дозорный.

   Эта неожиданность почти сломила Джона, который даже не знал, что существуют определённые сроки для поступления. Он думал, что вся сложность в поступлении будет в том, что он не принадлежит ни к одной благородной семье, и наивно полагал, что юноши, желающие стать кадетами, могут в любой момент прийти сюда и заявить о своём желании.

– Но, госп… – Начал было он говорить жалобным голосом, но вовремя вспомнил, как Николас Кольт говорил ему забыть это слово, откашлялся и, пересилив себя, чтобы придать голосу решительность кадета, произнёс. – Прошу, дайте мне шанс.

– Такие решения принимаю не я, а главнокомандующий кадетского корпуса. Он сейчас занят, принимает экзамен у тех, кто пришёл вовремя. И я его отвлекать ради тебя не собираюсь! – Строго возразил дозорный на стене.

– Эй, – шепнул ему второй дозорный, стоящий рядом с ним, – кажется, он из семьи графов, такие постоянно опаздывают, давай доложим главнокомандующему, а он уж пусть сам решит, как быть. Мне тут только проблем не хватало из-за того, что мы развернули сына графа.

– С чего ему быть графом? Я знаю фамилии всех графов, и среди них нет ни одного Арина! – Уверенно заявил первый.

– Посмотри на его коня. – Показал второй кивком в сторону Джона. – Чистокровный Северный скакун! Таких во всём королевстве всего пятнадцать – шесть у короля, остальные у самых богатых людей королевства.

Джон лишь стоял внизу и смотрел, как двое дозорных шепчутся о чём-то. Он ничего не смыслил в лошадях, поэтому даже не подозревал, что Буря, на которой он скакал весь путь до кадетского корпуса, была из редкой породы, которая не по карману даже таким семьям, как Роллены.

   Первый дозорный, задумавшись, нахмурился. Отступать от своего слова и идти навстречу Джону ему не хотелось, но ещё сильнее не хотелось проблем, которые ему могут создать могущественные графы.

– Стой тут! Я позову главнокомандующего Стэнли Рида. – Крикнул он Джону и ушёл, оставив второго дозорного одного на стене.

Стэнли Рид! – С тревожным эхом отозвалось у Джона.

Если решение о том, чтобы допускать кого-то к экзамену, принимает Стэнли Рид, у Джона никаких шансов. – Был он уверен. Джон прекрасно помнил тот недавний ужин в доме Ролленов. Главнокомандующий стал свидетелем не только его оплошности перед лордом Ролленом, но и того, как гости хохотали над ним, называя тем, кто не способен научиться себя вести. Наверняка Стэнли Рид запомнил лицо Джона… Хотя, разве кто-то запоминает лица малозначимых людей? Джону оставалось надеяться лишь на то, что главнокомандующий Рид его не узнает и допустит к экзамену.

Оставшись на воротах один, второй дозорный беззаботно уселся на верху стены и завёл с Джоном разговор:

– Меня зовут Берт Валлет, – сказал он, поглядел на отсутствующую реакцию парня и спросил. – Ты слышал о Валлетах?

– Нет, – коротко ответил Джон, в душе боясь, как бы не спросили из какой семьи приходится он сам. Ему пришлось одёрнуть себя, чтобы в конце не добавить «господин».

– Я тут третий год, только месяц назад стал солдатом. На границе ещё не бывал. – Продолжал дозорный.

– Мхм. – Кивнул Джон с пониманием и так как не обладал навыками ведения светской беседы и не знал, как ответить, меняя тему, спросил. – Почему тут стены такие высокие? – Ему всё не было ясно, зачем окружать городок пятнадцатиметровой стеной, если врага вблизи нет.

– Ну так, граница недалеко. – Пожал плечами Берт Валлет. – Километров двести пятьдесят, может, и того меньше.

   Джону всё не было ясно, почему солдат говорит с ним таким вежливым тоном, словно пытается добиться его расположения.

– Как зовут? – Спросил дозорный.

   Джон не сразу понял, о ком он, ведь своё имя он уже сказал, и только когда Берт, уточнив, добавил «Коня. Скакуна как звать?», ответил: