Убийство в Хэллоуин

Солнце еще только медленно колыхалось на горизонте, оплавляя макушки деревьев и края холмов, но синева уже была разреженной, и все предметы были отчетливо видны. Городок спал, нигде не горел свет. Она увидела только зажженный свет в доме миссис Стрип – наверное, эта скандальная женщина не могла уснуть из-за собственных дурных мыслей, решила мисс Смит.

Дженифер бегала полчаса, и это помогло: она согрелась. Затем она побежала обратно к гостинице, как вдруг около родного дома заметила, что Джереми вышел на крыльцо и потянулся. Казалось, ему было совсем не холодно, хотя он был в спортивных штанах и футболке. Надо напомнить ему про парикмахера, вспомнила Дженифер. Из трубы родительского дома шел дым – приятный, ласковый для взгляда, убаюкивающий и уютный. Дома было тепло!

Она открыла калитку и забежала в сад. Увидев ее, Джереми просиял.

– Ты уже встала? Так рано?

Он зевнул, и они прошли в дом. Дженифер упала на потрепанный в некоторых местах диван – но все же длинный, г-образный, мягкий и комфортный.

– Я сварю тебе кофе, сестрица.

– Спасибо, родной мой!

Как и многие люди с ограниченными умственными способностями, Джереми был суетлив, много движений совершал невпопад, но и одновременно он был добр и не таил злых чувств. Последнюю его черту она любила больше всего: Джереми был единственным человеком, рядом с которым она могла полностью расслабиться и быть собой, не притворяясь совершенством.

Она не боялась разочаровать его. Она просто не могла разочаровать его. Как бы Дженифер ни вела себя, Джереми любил ее и никогда не сердился на нее.

Когда он протянул ей кружку с ароматным кофе, разбавленным молоком, Дженифер села поудобнее, а затем, сделав глоток, сказала:

– Джереми, как ты думаешь, если бы мы с тобой играли в прятки, и я бы дала тебе подсказку, где я прячусь: «Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-Болтай свалился во сне», – что бы я имела в виду? Про какое место ты бы подумал?

– Кажется, это просто. Дай подумать.

Брат задумался, затем принялся ходить вдоль кухонного гарнитура и размахивать полотенцем с такой яростью, будто отгонял мух от себя. Дженифер усмехнулась про себя. Зря она спросила, зря напрягла его и без того плохо работающий мозг, который так легко было перегрузить!

И зачем она не сдержалась?

Он так и ходил туда-сюда, вспоминая. Дженифер устала ждать, в конце концов, она согрелась, выпила вкусный кофе, и теперь нужно было идти в гостиницу и есть то, что приготовили в гостинице миссис Стрип на завтрак. Она встала и направилась к выходу.

– Ладно, Джереми, я пойду. Мне еще нужно подготовиться ко встрече с директорами. Слушай, ты не забудь к парикмахеру записаться. Ты оброс, нехорошо.

– Хорошо-хорошо!

Джереми подскочил к ней и закивал так усиленно, словно от этого зависела его или сестры жизнь.

– Я схожу к парикмахеру, а ты не забудь, что северная стена опасна.

– Северная стена? – Дженифер помотала головой, пытаясь понять то, что он сказал. Должно быть, какая-то белиберда опять, помутнение сознания, подумала она.

– Где упала Кэрри Миллиган.

– Кэрри Миллиган?

Дженифер свела напряженно брови. О чем он толковал? Что на него нашло? Говорил загадками. И тут ее осенило! Конечно! Как она могла забыть? Умница Джереми, какой же он был прозорливый, особенный, ни на кого не похожий! Она даже обняла его напоследок.

А сама побежала к гостинице. К черту подготовка ко встрече, она и так выкрутится как-нибудь, в общих чертах она все помнила. Главное теперь было обыскать то место, где в детстве они играли с детьми.

Нужно было только убедить Виргенса дать ей ключи от его автомобиля. Она могла, конечно, попросить и Биттерфилда, но тот бы сразу заинтересовался и не отпустил бы ее одну. А он не должен был ничего знать. Пока что. А вот добряк Виргенс уступит ей без лишних слов.

Там у северной стены была часть разрушенной кладки, и они по очереди или все вместе взбирались на огромную высоту. И вот однажды забияка Кэрри Миллиган не удержалась и свалилась. Сколько времени после этого она провела в больнице! Ее собирали буквально по частям. Хорошо еще, что выжила!

Глава третья

Да, уговорить Виргенса оказалось несложно, и вот Дженифер уже была у монастыря. Она обошла его владения, притворяясь обычной туристкой, а затем подошла к северной стене. Как хорошо, что она была в спортивной форме и кроссовках – ей не мешали ни заросли сорняков и репейника, ни каменистая почва холма.

Она подошла к стене и замерла. Воспоминания, как видения, замелькали перед глазами, будто холодный зимний ветер перенес ее в прошлое, и она так явственно увидела и себя, и Джереми, и Ричарда – детьми.

Маленькая Дженифер залезла на самый верх, а Кэрри следовала за ней по пятам, обзывая ее.

– Белобрысая крыска! Белобрысая крыска! – Кричала Кэрри. – Я тебя ненавижу! Я тебя скину на камни!

Ричард стоял внизу и отчаянно махал кулаком противной девчонке.

– Замолчи, Миллиган, заткнись! – Кричал он. – Отстань от моей сестры!

Да, Ричард в те годы был еще милым, добрым и заботливым братом. Что же изменилось после? Когда он успел так изменился?

Кэрри приближалась и тянула к ней свои тонкие белые руки с грязными ногтями. Казалось, еще мгновение, и она ухватится за ее юбку, порванную еще утром во время игр в саду, потянет за нее и скинет ее вниз.

Дженифер зажмурилась со всей силы и вцепилась руками в выступ в стене, стараясь сделать так, чтобы никто не смог сбросить ее вниз на груду камней. Как же высоко они забрались.

– Ненавижу! Ненавижу! – Шептала Кэрри так тихо, чтобы Ричард не слышал.

Дженифер почувствовала, что кто-то коснулся ее юбки и потянул ее вниз, она впилась в камень так, словно он был мягким, а ее пальцы – стальными. Вдруг юбка треснула и кусок ее с силой оторвался, Дженифер покачнулась и чуть не упала в пропасть. В последний миг она все же удержала равновесие. Но раздался грохот, визг, крики ребят.

– Что ты наделала, Дженифер?! – Закричала одна из девочек. – Ты столкнула ее! Ты! Ты! Это ты! Убийца!

Дженифер оцепенела от ужаса. Никогда прежде она не видела столько крови. Да, всю свою жизнь она блокировала эти воспоминания, чтобы они не мешали ей жить. Она так привыкла скрывать их в темницах памяти, что со временем даже забыла об этом событии.

И вот Джереми ей напомнил. Несколько мгновений она правда верила, что убила Кэрри. Это были самые жуткие воспоминания детства. Пока им на смену не пришли новые.

Одновременно с криками сестры Кэрри раздался грохот с другой стороны стены, и все ребята увидели, что братья Дженифер стоят на корточках за стеной, словно только что спрыгнули с нее, но в другую сторону.

– Вы что, были на стене? – Закричала сестра Кэрри. – Так это Ричард скинул Кэрри! Ричард убил мою сестру!

– Замолчи! – Закричал Ричард. – Я никого не убивал!

Как старший из всех, он побежал в деревню, чтобы позвать на помощь.

– Не трогайте Кэрри, ничего не делайте с ней! – Приказал он напоследок.

Вскоре девочку увезли в больницу, а Миллиганы еще долго скандалили, обвиняя Ричарда в том, что это он столкнул Кэрри вниз. Они ругались с младшим инспектором, который отказывался принимать во внимание показания подруги Кэрри, которая уверяла всех, что своими глазами видела, как Ричард швырнул несчастную со стены.

Смиты очень переживали тогда, что вся эта история может оказаться правдой, хотя миссис Смит отказывалась верить, что ее любимый сын, красавиц и умник Ричард способен на столь жестокий поступок. Переживали они и из-за того, что Миллиганы не успокоятся и навсегда испортят им жизнь.

К счастью для Ричарда, Миллиганы вскоре успокоились, им пришлось успокоиться, ведь остальные дети признались, что не видели, как Ричард взобрался на стену. Не видели они и того, чтобы Джереми взобрался на стену. По всему выходило, что Кэрри попыталась столкнуть Дженифер, но сама же и потеряла равновесие.

Дженифер обошла стену с обеих сторон на несколько раз в поисках ответа. Что значили эти детские стихи и почему они отсылали ее именно к этому месту? Что хотел от нее тот, кто написал их?

Неужели она прямо сейчас найдет что-то ценное, какой-то ключ? Дженифер стала прощупывать камни и выступы в поисках чего-то металлического или какой-то полости, в которой могли храниться ценности.

А время шло! Впереди была важнейшая встреча, а она все еще была без макияжа и в спортивном костюме! Мог ли Джереми указать ей неправильный путь? В конце концов, что можно было взять с человека с ограниченными способностями!

А может быть, кто-то просто потешался над ней, присылал ей страшилки, думал напугать ее? Но Дженифер лишь усмехнулась: ее невозможно было напугать. Наконец она взобралась в то самое место, откуда ее чуть не скинула Кэрри. Как же здесь было высоко даже сейчас, когда она была взрослой! И зачем они только лазили туда?

А если кто-то нарочно заманил ее сюда, чтобы столкнуть? Эта догадка не напугала Дженифер, наоборот, раззадорила. Словно кто-то играл с ней, но она при этом не собиралась проигрывать. Не на ту напали!

И вдруг именно в том месте самом, где Дженифер сама когда-то чуть не свалилась, рука ее ухватилась за камень, оказавшийся не закрепленным. Она пошатнулась, покачнулась, готовясь упасть. Камень полетел вниз, но второй рукой Дженифер каким-то чудом умудрилась вцепиться за выступ. Она спасена! Она удержала равновесие! Какая же она молодец.

И тогда молодая женщина увидела ее. Ветер подхватил белый клочок бумаги и понес, но не вдаль, а лишь на близлежащие руины. Эта записка была под тем самым камнем, за который вначале ухватилась Дженифер, он упал, и записка вылетела из-под него.

Женщина быстро и ловко спустилась вниз, а затем подбежала к записке. Да, это было не совсем то, на что она рассчитывала. Но хотя бы что-то. Быстро пробежав глазами по листку бумаги, она спрятала его в карман спортивных брюк, огляделась, убедилась, что за ней никто не наблюдает, а затем направилась к автомобилю Виргенса. Она еще успевала собраться и подготовиться к важной встрече.

Рано утром Биттерфилд отправился в парикмахерскую – под удобным предлогом стрижки он мог пообщаться с мастером, работавшим в Маултауне, по словам Дженифер, уже много лет.

Однако его ждало не то, чтобы разочарование, но все заведение произвело на него удручающее впечатление. Вроде бы это было помещение в старинном доме, где все было чисто и опрятно, даже уютно, но… сам мастер, старик с залысиной, дряблыми руками, которые он не стыдился открывать и носил майку, даже не футболку, а главное, с недовольным брюзгливым выражением лица, оттопыренной губой – выглядел крайне неприятно.

– Вчера приехали! Явились-не-запылились! – Сразу начал ворчать мистер Хоулди, лишь только инспектор сел в кресло. – Будут достраивать эту махину! Это уродство! В таком старинном месте построить такое убожество… И вы прибыли с ними? С этой делегацией?

Биттерфилд удивленно приподнял брови.

– Вообще-то не совсем с ними. Там в делегации мои друзья. А я так, за компанию. В отпуске.

Старик сверлил инспектора злыми глазами, одновременно работая ножницами.

– А! Ну простите! И что, вы одобряете поступки ваших друзей?

– Одобряю или не одобряю – какое это имеет значение? Они и сами ни на что не влияют. Это их работа – им приходит заказ, они его выполняют.

– Говорят, юная мисс Смит вчера тоже приехала. Неужто и она будет в родном месте заниматься столь скверными делами?

– Полагаю, ее мнение никто не спрашивает.

– Предательница! – Фыркнул Хоулди. – Я помню ее мать. Тоже была красоткой. В сравнении с ней даже Дженифер – посредственность.

– В самом деле? – Поразился Биттерфилд. И хотя он не думал о Дженифер в таком ключе, но он не мог не заметить, сколь безупречно сложена была молодая женщина.

– Да! Не зря Браун потерял голову, когда вернулся в Маултаун спустя столько лет. Конечно, даже в сорок Амелия выглядела на двадцать.

– А Браун покидал Маултаун?

– А вы не знали? Еще как! Он уехал сразу после того, как Амелия вышла замуж. Двадцать лет пропадал – слонялся по всему миру. Проекты в разных странах, как он говорил. Приехал черный, только из Африки, на себя не похож. И тут снова встретил Амелию. И снова влюбился. Дурачок! Лучше бы никогда не возвращался. Всем было бы лучше.

– А что же, он сколотил состояние, пока мотался по разным странам? – Спросил Биттерфилд без особенного интереса. Казалось, ему, как и всякому мужчине, была интересна только материальная сторона вопроса, а вовсе не романтические подробности этой истории.

– Какой там! Он как был небогат, так и остался.

– Странно.

– Почему странно?

– Зачем тогда Амелия стала с ним встречаться? Женщин в таком возрасте интересуют только деньги. Им не нужна любовь. Это мое мнение.

Послышался хриплый смех Хоулди, Биттерфилд усмехнулся в ответ.

– Это вы верно заметили, мистер! Этим подлым существам только деньги и нужны от мужчин!

Биттерфилд подыгрывал старику, вовремя угадав в нем женоненавистника.

– Так почему Амелия согласилась стать его любовницей, как думаете? Что толкнуло ее на это?

– Да кто же ее знает? Уж во всяком случае не любовь. Все знали, что она была без ума от мужа. Просто обожала его. Смит был разорившимся брокером. Прежде они жили очень богато. Но после того, как он все потерял и влез в долги, Смиты продали дом в Лондоне и вернулись в Маултаун. Говорят, Амелия стала встречаться с Брауном в отместку мужу. Он ведь был известным ходоком по женщинам.

– Вероятно, полагала, что если вызовет ревность мужа, то вернет его любовь? – Предположил Биттерфилд.

– Вероятно!

– Но зачем Смиту нужно было смотреть на других женщин, когда у него была жена, как вы говорите, вечно молодая, к тому же, красивейшая из всех женщин?

– Да кто его разберет, этого Смита? Потому что дурак был, вот почему.

Неожиданно Хоулди так фыркнул, с такой ненавистью и презрением, словно и в самом деле до сих пор не мог простить Смита за его глупость и низость.

– Другой бы носил Амелию на руках…

– А Смит к ней плохо относился?

– Смит? Нет. Смит ее любил. Он не собирался уходить от нее.

– Получается, все сходится. – Задумчиво произнес Биттерфилд. – Браун хотел обладать и Амелией, и кладом, вот и разделался с мужем.

– Да ведь так суд решил. – Пожал плечами Хоулди. – Разве нет?

– Они так решили, потому что кто-то видел, что Браун шел к дому миссис Стрип до отравления.

– Да это я сам видел! Я своими глазами!

– Вы? Правда? – Биттерфилд как мог изобразил удивление. – И вы именно видели, как он зашел в дом? Он нес в руке бутылку с ядом?

– Да, именно.

– Странно.

Хоулди напрягся и вгляделся в лицо Биттерфилд, отражавшееся в зеркале.

– Что странного?

– Да то, что убийца нес в руке бутылку. Я имею в виду, замышляй я убийство – я бы нес бутылку так, чтобы никто ее не увидел и не заметил. За пазухой под пиджаком, например.

– Да. – Пробормотал Хоулди. – Но я, наверное, что-то путаю.

«Путаешь, конечно!» – Подумал про себя Биттерфилд.

В материалах дела Хоулди и десять лет назад говорил про бутылку. Мог ли он лгать все эти годы? Или воображение сельского парикмахера само дорисовало ее, а на деле он ничего не видел? Просто ему так хотелось изобличить убийцу, что он поверил в то, во что хотел верить?

– И он, говорите, именно вошел в дом? Сам вошел или кто-то ему открыл?

– Да я не помню. – Смутился Хоулди. – Вроде сам.

– То есть у него был ключ?

– А может и не сам! Сестра миссис Стрип впустила его, точно.

– А Смита там не было в это время?

– Он вроде бы пришел позже. Так я запомнил.

– И он вошел в дом с бутылкой в руке, с ядом. Как странно это выглядело, должно быть!

Хоулди вконец растерялся.

– Да нет же! Говорю вам, его никто не впускал! Он сам вошел.

– Да где же он взял ключ?

– Да кто его знает! Миссис Стрип хранила его под ковриком, должно быть.

– Очень странно. Мне хозяйка гостиницы сегодня утром сказала, что никогда не хранила ключ под ковриком. Так как же он вошел?

– Да откуда мне знать? – Рассердился Хоулди. Он побагровел, вены на морщинистом лице вздулись. – Я же не видел, как он вошел, видел только, что он гулял в том направлении!

Биттерфилд усмехнулся. Так он и думал. Брауна посадили лишь за то, что он прогуливался в том направлении, что жили миссис Стрип с сестрой.

– Вот видите. Мне еще показалось странным, как Браун мог узнать, что Смит придет к своей любовнице в тот же вечер. И почему Браун отравил их обоих? Любовница ему никак не мешала. Наоборот, ненужные риски. Не проще ли было прокрасться в дом к Смитам и там травить соперника? Все слишком сложно, не так ли?

Хоулди растерянно пожал плечами и сжал зло губы. Он и так сказал слишком много, и вдруг ему стало страшно, что это приведет к ненужным проблемам. Не обвинят ли его самого в том, что он понапрасну оклеветал человека? Обвинят в том, что Браун сидит по его вине уже десять лет!

– А вы кто такой, что все спрашиваете? Журналист?

– Ну… не хотелось бы признаваться… – Замямлил наигранно Биттерфилд.

– Так я и думал! Журналист! Скользкий тип! И что ты теперь напишешь в своей паршивой газетенке? Что старый дурак упрятал за решетку невиновного?

– Мистер Хоулди, даже если вы дали ошибочные показания, все равно это не вы упрятали Брауна за решетку. Был суд присяжных, работало следствие, прокурор, судья. Если они допустили просчет, то это только их просчет. Вам не о чем волноваться. Наоборот, если что-то вспомните, дайте мне знать.

– Ну уж нет! Скорее язык проглочу.

Но Биттерфилд все равно написал свой телефон на листке бумаги – на всякий случай.

В это самое время делегация из двух директоров и сотрудников «Первого решения» была на экскурсии в новом отеле. Прораб вел их по широким коридорам, показывал просторные помещения, будущие зоны бассейнов, спа, тренажерных залов, конференц-залов и многое другое.

С самого высокого этажа открывался потрясающий вид на окрестности с их ровными округлыми линиями горизонта, созданными холмами, с острым куполом монастыря.

Один из директоров был очень молод – ему, должно быть, еще не было и тридцати, и Наташа с удивлением ловила его взгляд то на себе, то на Дженифер. Наверное, он тот еще ловелас, решила она про себя!

В самом деле, он опять украдкой взглянул на Наташу, когда они зашли в лифт, и всем стало тесно. А затем Дженифер бросила на него непроницаемый взгляд, и он поймал его. Только в том, как он глядел на мисс Смит, не чувствовалось страсти, теплоты, интереса. Наташе казалось, что на нее саму он смотрел совсем по-другому.

Что бы это могло значить? Неужели Дженифер и директор уже были знакомы? Они познакомились до этой поездки? Но как такое могло произойти?

А может быть, ей показалось! Может быть, Наташа хотела думать, что она сама более привлекательна, чем Дженифер, поэтому и внушала себе, что мистер Гротхэм смотрит на нее с нежностью, а на мисс Смит – с отчуждением…

Как бы то ни было, необходимо было сосредоточиться на деле. Казалось, все они плохо выспались, поэтому были немногословны. Даже Дженифер на удивление не блистала, как она это любила делать. Вид у нее и в самом деле был обеспокоенным, невыспавшимся. Казалось, она как могла закрасила тональным кремом темные круги под глазами.

Когда Джейн и Наташа оторвались от всей группы, рыжеволосая подруга, смеясь, шепнула ей:

– Ну что, как думаешь, у Дженифер роман с Гротхэмом или с Майлзом?

Наташа не могла не улыбнуться: Майлз был совсем стариком, к тому же очень интеллигентным, воспитанным, невысоким, щупленьким. Невозможно было представить себе, чтобы Дженифер удалось его соблазнить.

– Ты полагаешь, что роман все же имеет место быть? – Спросила Наташа.

– Еще бы! Не сам же проект прилетел ей в руки!

В этот момент они увидели, как впереди Гротхэм пропустил вперед Дженифер, и они обменялись крайне неловкими взглядами, словно отчаянно пытались скрыть что-то от окружающих, но у них не выходило.

– Почему мы с тобой не такие, как эта вездесущая карьеристка? – Вздохнула Наташа. – Почему никогда не используем никого для достижения своих целей?