Десятое пророчество

Вы делаете всё это ради самого себя. Вы хотите централизовать производство, чтобы забрать в свои руки контроль над доступом к энергии и над ценами. Невзирая на всю опасность этой затеи!

Феймэн сердито воззрился на него:

– Вы такой наивный! Вы что же – думаете, те, кто сейчас контролирует цены на энергию, допустят внезапный массовый переход на дешёвый источник? Конечно же нет!

Это должно быть централизованно и надлежаще организовано – только тогда оно вообще будет работать. И я буду известен, как человек, сделавший это! Это то, ради чего я родился!

– Это неправда! – воскликнул я. – Вы родились ради другой цели – помочь нам!

Феймэн резко повернулся ко мне:

– Заткнитесь! Вы слышите меня? Заткнитесь все! – Он глазами нашёл Чарлин: – Что случилось с человеком, которого я послал с вами?

Чарлин, не отвечая, отвела глаза.

– У меня нет времени на это! – снова заорал Феймэн. – Советую вам подумать о своей личной безопасности – вот прямо сию минуту. – Он замолчал, глянул на нас, потряс головой и подошёл к одному из вооруженных людей.

– Держите их здесь, всех вместе, пока всё не кончится. Нам нужен ещё только час. Если попытаются убежать, пристрелите их.

Охранник быстро переговорил с остальными тремя, и все они, отойдя футов на тридцать, образовали круг – точнее, квадрат, в центре которого находились мы.

– Сядьте, – распорядился один из них.

Мы сели на землю лицом друг к другу. Было темно. Наша энергия была почти исчерпана. Сонмы душ не показывались с тех пор, как мы ушли из пещеры.

– Как ты думаешь, что нам теперь делать? – спросил я Чарлин.

– Всё то же самое, – шёпотом ответила она. – Нужно снова поднять энергию.

Темнота была почти полной, если не считать конусов света от фонарей охранников, которые всё время метались, высвечивая нас. Я едва мог различить лица других, хотя мы сидели тесным кружком, всего футах в восьми друг от друга.

– Надо попробовать убежать, – шепнула Чарлин. – Думаю, они убьют нас.

И тут я припомнил кое-что из Видения рождения Феймэна. Он видел себя вместе с нами, в лесу, в темноте. Я знал, что там было ещё что-то, но не мог вспомнить.

– Нет, – сказал я, – думаю, мы должны остаться и попробовать ещё раз.

В этот момент воздух прорезал громкий звук, напоминавший прежнее гудение, но более гармоничный, почти приятный слуху. И снова земля под нами довольно ощутимо вздрогнула.

– Мы должны поднять энергию, и немедленно! – прошептала Майя.

– Не знаю, сумею ли я сделать это здесь, – усомнился Кэртис.

– Вы должны! – сказал я.

– Давайте сосредоточимся друг на друге, как раньше, – добавила Майя.

Я попытался мысленно отрешиться от того, что нас окружало, и вернуться к внутреннему состоянию любви. Абстрагировавшись от темноты и мелькания лучей фонариков, я сосредоточился на красоте лиц, которые видел перед собой, стараясь уловить их высшее выражение.

И тут же заметил, что вокруг что-то начало меняться. Мало-помалу лица передо мной отчётливо проявились, как если бы я созерцал их с помощью прибора ночного видения.

– Что мы будем визуализировать? – с отчаянием в голосе спросил Кэртис.

– Мы должны вернуться к нашим Видениям рождения, – ответила Майя. – Вспомнить, для чего мы пришли сюда.

Внезапно земля содрогнулась; звук, производимый экспериментальной установкой, снова стал резким, диссонирующим.

Мы сдвинулись ближе, Наши мысленные усилия слились воедино. Мы знали, что так, объединёнными силами, можем как-то нейтрализовать то страшное, разрушительное, что сейчас происходит.

Мне даже представилось, как Феймэна отбрасывает назад, всё его оборудование взрывается и горит, а люди в ужасе разбегаются.

Новая звуковая волна нарушила мою сосредоточенность. В полусотне футов от нас огромная сосна разломилась пополам и с грохотом рухнула.

Со звуком, напоминающим многократно усиленный треск разрывающейся ткани, земля между нами и охранником справа раскололась, образовав трещину футов пять шириной, из которой вырвался столб пыли. Охранник шарахнулся назад; луч его фонарика панически заметался в темноте.

– Не действует! – вскрикнула Майя.

Ещё одно дерево рухнуло слева: трещина расселась ещё на четыре-пять футов, и это новое сотрясение швырнуло нас на землю.

Майя, охваченная ужасом, вскочила на ноги.

– Я должна уйти отсюда! – выкрикнула она, бросаясь в темноту. Она бежала на север. Охранник, находившийся с той стороны и тоже сбитый с ног подземным толчком, поднялся на колени и, поймав Майю в конус света своего фонарика, поднял пистолет.

– Нет! Подождите! – крикнул я.

Майя, оглянувшись на бегу, увидела охранника, прицелившегося в неё и готового выстрелить. А дальше всё стало, как в фильме с замедленной съёмкой.

Когда пистолет выстрелил, в каждой чёрточке лица Майи отразилось понимание того, что она сейчас умрёт.

Но, когда пули уже были готовы вонзиться в её тело, вдруг, перед ней вспыхнула завеса белого света, и смертоносный металл не коснулся её. На миг она замерла на месте, потом рванулась и скрылась в темноте.

Одновременно с этим, Чарлин, воспользовавшись суматохой, вскочила и ринулась в другом направлении – на северо-восток. В темноте, среди ещё не осевшей пыли, охранники не заметили её.

Я тоже было бросился бежать, но охранник, до этого стрелявший в Майю, направил пистолет на меня. Реакция Кэртиса была мгновенной: он рванул меня за ноги, и я упал.

Позади нас распахнулась дверь бункера, оттуда высксочил Феймэн, бросился к спутниковой антенне и неистово забарабанил пальцами по кнопкам панели управления. Постепенно гул стал утихать, земля под ногами перестала двигаться и лишь вздрагивала.

– Ради Бога! – крикнул ему Кэртис. – Вы должны остановить это!

Феймэн обратил к нему покрытое пылью лицо.

– Не случилось ничего такого, с чем бы мы не могли справиться, – произнёс он с каким-то жутким спокойствием. Охранники один за другим поднимались на ноги, отряхивались и подходили к нам.

Феймэн Заметил, что Майи и Чарлин нет, но сказать ничего не успел: снова, разрывая барабанные перепонки, на нас обрушился вой, и земля, словно бы, подпрыгнула на несколько футов.

Все опять попадали. Целый дождь острых щепок и веток от валящегося поблизости дерева заставил охранников отползти к бункеру.

– Ну! – прошипел Кэртис. – Бежим! Я не мог сдвинуться с места. Кэртис рывком поставил меня на ноги.

– Надо сматываться! – прокричал он мне в самое ухо.

Наконец, мои ноги заработали, и мы бросились бежать в том же направлении, что и Майя.

Земля ещё несколько раз вздрогнула, потом и её движение, и звуки прекратились. Несколько миль мы пробирались через тёмный лес, ориентируясь лишь по свету луны, пробивавшемуся сквозь листву, потом, оказавшись в небольшом соснячке, остановились.

– Думаете, они будут искать нас? – спросил я, стараясь отдышаться.

– Да, – ответил Кэртис. – Они не могут позволить, чтобы кто-нибудь из нас добрался до города. Вполне возможно, что они расставили своих людей на всех тропах, ведущих туда.

Пока он говорил, я мысленным взором вдруг отчетливо увидел водопады. Там всё было, как всегда: красиво, безмятежно. И тут я понял: то, что я безуспешно пытался вспомнить из видений Феймэна, – это именно они.

– Надо идти на северо-запад, к водопадам, – сказал я.

Кэртис движением головы указал на север, и тихо, насколько возможно бесшумно мы двинулись в этом направлении. Мы перешли вброд реку и направились к каньону.

Кэртис, время от времени, останавливался и маскировал наши следы. Во время остановок с юго-востока до нас доносился низкий рокот моторов.

Ещё через милю мы в лунном свете различили вздымающиеся вдали стены каньона. У самого входа в него нам нужно было перейти ручей, и вдруг Кэртис отскочил назад, заметив около дерева слева чей-то силуэт. Человек вскрикнул, рванулся в сторону и, потеряв равновесие, чуть не упал в воду.

– Майя! – воскликнул я, узнавая. Кэртис, оправившись от внезапного испуга, бросился к ней и вытащил на берег. Майя порывисто обняла его, потом меня.

– Не знаю, почему я бросилась бежать. Я была в панике, а единственной мыслью было: скорее к водопадам, о которых вы мне говорили. Я только молилась, чтобы кому-нибудь из вас тоже удалось уйти.

Прислонившись к большому дереву, она перевела дух, потом спросила:

– Что произошло, когда этот охранник начал стрелять? Почему пули не попали в меня? Я видела какой-то странный свет…

Мы с Кэртисом переглянулись.

– Не знаю, – ответил я.

– Он как будто успокоил меня, – продолжала Майя. – Я никогда не испытывала ничего подобного…

Мы молча смотрели друг на друга. И вдруг, в этой тишине я отчётливо расслышал шаги.

– Погодите, – шепнул я остальным, – там кто-то есть.

Мы присели, пригнулись и стали ждать. Прошло минут десять. Потом, из-за деревьев впереди нас появилась Чарлин.

– Слава Богу, я нашла вас, – выдохнула она, опускаясь на колени. – Как вам удалось?…

– Мы бросились бежать, когда рухнуло дерево, – ответил я.

– Я подумала, что, может быть, вы направитесь к водопадам, и сама пошла в ту же сторону, хотя не знаю, сумела ли бы я найти их в темноте, – Чарлин указала на водопады.

Майя жестом позвала нас, и мы все вышли на поляну у входа в каньон, через которую протекал впадавший в него ручей. Лунный свет ярко озарял траву и камни по обоим берегам.

– Может быть, у нас ещё есть шанс, – сказала Майя, движением руки приглашая всех сесть лицом друг к другу.

– Что мы будем делать? – спросил Кэртис. – Долго оставаться тут нельзя. Они могут прийти сюда.

Я взглянул на Майю с мыслью о том, что нам следовало бы отправиться к водопадам, но она показалась мне до такой степени заряженной энергией, что я только спросил:

– Как вы думаете, почему у нас не получилось?

– Не знаю, возможно, нас слишком мало. Вы же говорили, что должно быть семеро. Или, может быть, Страх чересчур силён.

Чарлин подалась вперёд:

– Я думаю, нам нужно вспомнить, какого уровня энергии мы достигли в пещере. Мы должны снова выйти на него.

В течение нескольких минут все старались сосредоточиться. Наконец, Майя сказала:

– Мы должны передавать друг другу энергию, искать высшее выражение каждого.

Сделав несколько глубоких вдохов, я снова всмотрелся в лица остальных. Постепенно они становились всё более прекрасными, начинали светиться, и я уже мог уловить истинное сияние их душ.

Окружавшие нас камни, деревья, кусты озарились так ярко, как будто луна вдруг засветила вдвое сильнее. Меня окатила уже знакомая волна любви, радости, счастья, и я оглянулся, зная, что увижу за спиной мерцающие фигуры моего сонма душ.

Мгновенно мое знание расширилось, выросло, и я понял, что позади каждого из моих друзей также находятся их сонмы, хотя их ещё и не видно.

Майя перехватила мой взгляд. Она смотрела на меня, совершенно открывшись навстречу, не тая ничего, и мне показалось, что я вижу на её лице отсвет её Видения рождения.

Она знала, кто она такая, и другие также могли видеть это. Её миссия была ясна; её прошлое явилось наилучшей подготовкой к выполнению этой миссии.

– Ощутите, что все атомы вашего тела вибрируют на более высоком уровне, – сказала она.

Я взглянул на Чарлин и увидел в её лице ту же ясность, тот же свет. Она представляла носителей информации, познающих и передающих жизненные истины, выражаемые каждым человеком или группой.

– Вы понимаете, что происходит? – спросила Чарлин. – Мы видим друг друга такими, какие мы есть на самом деле, на нашем высшем уровне, без эмоциональной проекции прежних страхов.

– Да, я понимаю, – отозвался Кэртис, вновь исполненный энергии и уверенности в себе.

В течение нескольких минут все молчали. Я закрыл глаза; энергия продолжала нарастать.

– Посмотрите-ка! – вдруг сказала Чарлин, указывая на сонмы душ, окружавшие нас.

Каждый из сонмов начинал сливаться с другими – так же, как мы видели в пещере. Я взглянул на Чарлин, потом на Кэртиса, потом на Майю. Теперь я видел на их лицах ещё более полное выражение того, кем они являлись, как участники долгого развития человеческой цивилизации.

– Вот оно! – воскликнул я. – Мы выходим на новый уровень – наблюдаем более полное Видение человеческой истории.

Перед нами огромной голограммой развернулся обзор истории – с самого начала и до того, что, по-видимому, было её отдаленным концом.

Настроившись, чтобы чётко видеть, я понял, что это изображение имеет много общего с тем, которое я созерцал раньше вместе со своим сонмом душ, – только теперь всё начиналось гораздо раньше, с рождения самой Вселенной.

Мы увидели, как зародилась первичная материя, как она существовала в виде звёзд, которые жили и умирали, извергая из себя огромное число разнообразных элементов, из которых, в конце концов, и образовалась Земля.

Эти элементы, в свою очередь, объединялись в тогдашней окружающей среде во всё более сложные вещества – и вот, наконец, возникла органическая жизнь, которая тоже двинулась вперёд, ко всё большей организованности и знанию, как будто, следуя единому всеобщему плану.

Многоклеточные организмы развились в рыб, рыбы – в земноводных, те эволюционировали в пресмыкающихся и птиц, а далее – в млекопитающих.

Перед нами открылась чёткая картина послежизненного измерения, и я понял, что частица каждой из находящихся там душ, в действительности являющихся частью человечества, пережила весь этот долгий, медленный процесс эволюции.

Мы плавали, будучи рыбами, ползали по земле, как земноводные, боролись за выживание в качестве пресмыкающихся, птиц, млекопитающих – и так, шаг за шагом, пока, наконец, не обрели человеческий вид, и всё это – в соответствии с планом.

Мы знали, что волна за волной, поколение за поколением будем рождаться, приходить в физическое измерение, и, независимо от того, сколько времени на это потребуется, мы будем стремиться к пробуждению, объединению, развитию и, в конечном счёте, к установлению на Земле той же самой духовной культуры, которая существует в Афтерлайфе.

Конечно, этот путь будет труден и извилист. Впервые интуитивно ощутив потребность пробудиться, мы ощутим также Страх перед одиночеством, разделением.

Но всё же, мы больше не погрузимся в сон – мы будем бороться со Страхом, полагаясь на неясное интуитивное знание того, что мы не одни, что мы – духовные существа, находящиеся на планете с духовной целью.

И, подчиняясь стремлению к эволюции, мы все вместе придём к этапу более многочисленных, более сложных социальных группировок, образуем множество профессиональных групп, преодолеем потребность наносить поражения и завоёвывать друг друга и, в конечном итоге, осуществим демократический процесс, посредством которого, новые идеи будут распространяться от одного к другому всё шире, и, синтезируясь, развиваться, складываясь во всё более всеобъемлющие истины.

И постепенно мы ощутим духовную опору, дающую чувство уверенности и надёжности, внутри самих себя, пройдя от выражения Божественного в виде богов, царящих в природе, через его выражение в виде единого Бога Отца, находящегося вне нас, к конечному его выражению – Духу Святому внутри нас.

Будут сначала интуитивно восприняты, затем, записаны священные книги, содержащие символическое выражение наших отношений и нашего будущего с этим единым божеством.

Провидцы и Востока и Запада разъяснят, что этот Святой Дух присутствует всегда и везде, что он всегда открыт для каждого и ожидает лишь, когда мы обретём способность раскаяться, открыться, ликвидировать блоки, препятствующие полному общению.

Мы знали, что, через какое-то время, наше стремление к объединению и общению расширится до того, что мы ощутим некую особую общность, более глубокую связь с теми, кто проживает в определённом географическом регионе планеты, и в человеческом мире начнут крепнуть политические образования – национальные государства, каждое из которых будет иметь на всё свою особую точку зрения.

Вскоре после этого, произойдёт настоящий взрыв в развитии ремёсел и торговли. Возникнет и проложит себе дорогу научный метод, а открытия, которые явятся его плодом, положат начало периоду бурного развития экономики и светской экспансии, известной как промышленная революция.

И, опутав весь земной шар сетью экономических отношений, мы тут же сделаем следующий шаг к дальнейшему пробуждению и к воспоминанию о нашей полной духовной природе.

Откровения постепенно проникнут в человеческое сознание, и мы будем развивать нашу экономику в сторону её совместимости с окружающим нас миром Земли, и однажды, наконец, переступив через последнюю поляризацию сил, порождённую страхом, устремимся к новому, духовному мировоззрению.

В этот момент я быстро обвёл взглядом всех моих товарищей. Выражение их лиц сказало мне, что они также видят эту панораму земной истории. Одним кратким озарением нам было дано увидеть прогресс человеческого сознания от начала времён до настоящего момента.

Внезапно, в фокусе голограммы оказалась поляризация, представшая перед нами во всех подробностях.

Все люди Земли разделились, как бы, на два конфликтующих лагеря: одни тяготели к пока ещё смутному, но становившемуся всё более ясным видению преобразования, тогда как другие сопротивлялись, чувствуя, что важные ценности старого мировоззрения уходят навсегда.

Мы увидели, что в Афтерлайфе известно: этот конфликт явится для нас труднейшим испытанием на пути одухотворения физического измерения – особенно если поляризация примет крайние формы.

В этом случае, обе стороны укрепятся в иррациональной проекции зла друг на друга или, что ещё хуже, поверив тем, кто буквально истолковывает пророчества о конце времён, начнут думать, что не в состоянии повлиять на ожидающее нас будущее, и тогда полностью сдадут свои позиции.

Мы видели, что в Афтерлайфе нашем стремлением было разобраться в глубинном смысле этих пророчеств, что должно было помочь нам обрести Видение мира и решить проблему поляризации.

Также как и всё Священное писание, видения Даниила и Откровение являлись божественными проявлениями интуиции, пришедшими из Афтерлайфа в физическое измерение, и, как таковые, их и следовало понимать, помня, что они облечены в форму символов, родившихся в мозгу свидетеля, подобно тому, как рождаются сны.

Пророчества говорили о конце человеческой истории, на Земле, однако, для верующих этот конец должен был явиться совсем иным, нежели для неверующих.

Для неверующих предусматривался такой конец истории, который должен был начаться великими катастрофами, стихийными бедствиями, разрушением экономики.

И тогда, среди этого ужаса и хаоса, должен был явиться сильный вождь – антихрист, предлагающий восстановить порядок, но только если люди согласятся отказаться от своих свобод и носить на теле «знак зверя», чтобы иметь доступ к участию в автоматизированной экономике.

В конце концов, этот новый вождь должен был объявить себя богом и силой захватывать любую страну, не желающую покориться его порядку; сначала он должен был раздавить ислам, затем развязать войну между иудеями и христианами, а напоследок – ввергнуть весь мир в страшный Армагеддон.

Для верующих же, пророки предсказывали совершенно иной – и гораздо более приятный – конец истории.

Сохраняя верность духу, они должны были обрести духовные тела и перенестись в иное измерение, называемое Новым Иерусалимом, однако, могли, при желании, возвращаться в земное измерение, а затем – назад.

В конце концов, в определённый момент, Бог должен был вновь снизойти на Землю, положить конец войне и установить тысячелетний мир, в котором не было бы ни болезней, ни смерти, и всё изменилось бы – даже природа хищников, которые отказались бы от мяса. И волк должен был возлечь с агнцем, а лев – есть солому, подобно быку.

Майя и Кэртис перехватили мой взгляд, тут же подняла голову и Чарлин; мы все, словно бы, разом проникли в глубинное значение пророчеств.

Свидетелям конца времён была дарована интуиция, сказавшая им, что в наше время, перед людьми откроются два различных варианта будущего.

Мы будем выбирать: изнывать ли от Страха, что мир движется к автоматизации в стиле «большого брата», к социальному распаду и последующему разрушению… или, вступив на другую тропу, считать себя теми верующими, которые сумеют преодолеть этот нигилизм и открыться навстречу высшей вибрации любви, где мы избегнем апокалипсиса и сможем войти в новое измерение, в котором дух, через нас, построит ту самую утопию, о которой писали библейские пророки.

Теперь мы смогли понять, почему в Афтерлайфе считали наше истолкование этих пророчеств ключом к разрешению проблемы поляризации.

Если мы решим, что Писание предполагает неизбежное разрушение мира, записанное в Божием плане, как нечто неизменное, то следствием этого, как раз, и станет такой итог.

Было очевидно, что нам следует избрать тропу любви и веры. Как я уже понял раньше, поляризация вовсе не должна была носить столь серьёзного характера.

В Афтерлайфе было известно, что каждая сторона представляет одну из частей истины, которые могут объединиться и синтезироваться в новое, духовное мировоззрение.

Далее, я увидел, что этот синтез явится естественным продуктом самих Откровений, особенно Десятого, а также, особых групп, которые начнут образовываться по всему миру.

Внезапно голограмма, словно бы, рванулась вперёд, и я ощутил новое расширение сознания. Я знал, что мы сейчас движемся к следующему шагу в процессе: воспоминанию того, как мы планировали стать верующими и реализовать это предсказанное утопическое будущее.

Мы, наконец-то, вспоминали Видение мира!

Сначала мы увидели, как группы Десятого откровения образовались по всей планете и достигли критической массы энергии, а затем, как они научились проецировать свою энергию так, что обе стороны, участвовавшие в поляризации, немедленно начали приходить в разум и смягчаться, преодолевая Страх.

Особенно это воздействовало на тех, кто претендовал на контроль над технологией: вспомнив своё первоначальное предназначение, они сами отказались от последних усилий, направленных на захват в свои руки экономики, а следовательно, и власти.

Результатом проекции энергии стала беспрецедентная волна пробуждений, воспоминаний, сотрудничества, личной вовлечённости, а также, появление огромного числа людей, недавно сподобившихся вдохновения.

Все они должны были полностью вспомнить свои Видения рождения и собственной, единственно верной тропой прийти к единственно верным позициям внутри своей культуры.

Сцена изменилась: теперь мы видели вымирающие города внутри страны, забытые деревенские семьи. Видели мы и формирование нового консенсуса относительно вмешательства в цикл бедности.

Это вмешательство более не сводилось к правительственным программам, касающимся только образования и предоставления рабочих мест.

Новый подход был глубоко духовным, потому что образовательные структуры уже находились на своём месте; не хватало лишь способности освободиться от Страха и преодолеть адские побуждения, служащие защитой от тревоги, порождённой бедностью.

Тут я увидел внезапную волну личного внимания к каждой нуждающейся семье, к каждому несчастному ребёнку.

Люди входили с ними в личные отношения, начиная с тех, кто видел данную семью каждый день, – торговцы, учителя, полицейские, священники.

Эти контакты потом расширялись, с помощью других добровольцев, бравших на себя обязанности «старшего брата», «старшей сестры», опекуна.

Всех этих людей вело интуитивное желание помочь, воспоминание о намерении сделать мир лучше хотя бы для одной семьи, для одного ребёнка.

И все они несли в себе Откровения и главное послание: независимо от того, насколько сложна ситуация или насколько укоренилась привычка к постоянной самозащите, каждый из нас может пробудиться, чтобы вспомнить свою миссию, свою цель.

По мере того, как расширялось влияние Откровений, число серьёзных преступлений в мире начало таинственным образом сокращаться, ибо, как мы ясно видели, корнями насилия всегда являются разочарование, страсть, страх, дегуманизирующий жертву, а всё большее взаимодействие с носителями более высокого знания теперь начинало разрушать этот образ мышления.

Мы видели возникновение нового консенсуса в отношении к преступлению, вобравшего в себя, как традиционный подход, так и идеи человеческого потенциала.

В скором времени, должны были потребоваться новые тюрьмы и места предварительного заключения, поскольку была признана традиционная истина, что слишком рано возвращать нарушителей в общество или миловать их, тем самым, давая ещё один шанс, что означает ещё больше укрепить их в прежних пороках.

Но, вместе с тем, мы увидели проникновение Откровений в деятельность этих мест заключения: личное участие в жизни тех, кто там находится, изменение мотивов преступления и применение единственного, действительно эффективного способа реабилитации – внушение стремления вспомнить.