скачать книгу бесплатно
Добрый царь Ашока. Жизнь по заветам Будды
Джеймс Перкинс
Тайные миры
Царь Ашока (годы правления 273 год до н. э. – 232 год до н. э.) – самый знаменитый правитель во всей индийской истории. Он подчинил себе значительную часть Южной Азии, однако после очередной победы, осознав причиненные им страдания и разрушения, Ашока почувствовал раскаяние: «Что я сделал? – Это ужасно! Я, будучи главой обширной империи, стал причиной того, что овдовели тысячи женщин и осиротели тысячи детей».
Это раскаяние привело его к принятию буддизма, который он распространил по всему своему царству. Деятельность Ашоки была уникальной: все деньги из государственной казны расходовались на благосостояние людей; развивались сельское хозяйство, торговля и ремесла; была создана система бесплатной медицинской помощи, строились учебные заведения.
Как сказал Г. Уэллс: «В истории человечества были тысячи царей и императоров, которые называли себя «Мое Величество»… Они недолго сияли и быстро исчезли. Но имя Ашоки сияет даже сегодня, и его сияние подобно яркой звезде». В книге Дж. Перкинса сделана попытка реконструировать все эти события в художественной форме.
Джеймс Перкинс
Добрый царь Ашока. Жизнь по заветам Будды
© ООО «Издательство Родина», 2023
Добрый царь Ашока. Жизнь по заветам Будды
«Все люди – мои дети. Все чего я желаю для своих детей, а я желаю им богатства и счастья, того я желаю и для всех людей».
Царь Ашока
Предисловие
Царь Ашока (годы правления 273 год до н. э. – 232 год до н. э.) – самый знаменитый правитель во всей индийской истории. Он подчинил себе значительную часть Южной Азии от современного Афганистана до Бенгалии и далее на юг до Майсура.
Через восемь лет после восшествия на трон Ашока объявил войну государству Калинга (Орисса). Эта страна имела богатую и плодородную землю, и была важным стратегическим и торговым объектом.
Армия Ориссы воевала с армией Ашоки, проявляя чудеса храбрости, но Ашока все же одержал трудную победу. Во время битвы было взято в плен 150 тысяч и убито более 100 тысяч человек. Суровые меры наказания применялись и к простому народу, и к знати, которая не захотела смириться с властью Ашоки.
Индийское предание утверждает, что, увидев на поле боя множество трупов людей и животных, осознав причиненные страдания и разрушения, Ашока почувствовал сильное раскаяние: «Что я сделал? – Это ужасно! Я, будучи главой обширной империи, стремился захватить маленькое царство и обрек на смерть тысячи солдат; я стал причиной того, что овдовели тысячи женщин и осиротели тысячи детей».
Это раскаяние привело его к принятию буддизма. Ашока поклялся, что никогда снова не возьмет оружие и никогда не совершит подобных преступлений.
«Из всех побед, победа Дхармы [основное понятие буддизма] наивысшая. Можно завоевать часть земли. Но добротой, любовью и жалостью можно завоевать сердца людей. Из острого меча бьет фонтан крови, а из Дхармы бьет фонтан любви. Победа при помощи оружия приносит мимолетную радость, а победа Дхармы приносит вечную радость», – говорил Ашока.
Деятельность Ашоки внутри империи была уникальной. Он запретил жертвоприношения и упразднил принудительные работы. Был составлен список охраняемых животных, запрещена охота ради удовольствия и бесцельное выжигание лесов.
Развлечениям прежних правителей Ашока предпочитал паломничество, раздачу подарков и встречи с простыми людьми. По всей империи Ашока инициировал строительство учебных заведений. Наланда – самое известное образовательное учреждение того времени – стал центром образования в Индии.
Все деньги из государственной казны расходовались на благосостояние людей. «Мое единственное намерение в том, чтобы мои подданные жили без страха предо мной, могли мне доверять, и чтобы я мог дать им счастье, а не горе», – говорил царь.
Ашока развивал сельское хозяйство, торговлю и различные ремесла. Строились каналы для ирригации и шлюзы для торговых кораблей. Ашока прокладывал добротные дороги по всей стране, чтобы помочь росту торговли и развитию ремесел. Для блага путешественников он сажал деревья с обеих сторон дороги. Вырывались колодцы, строились навесы и дома отдыха.
Была распространена бесплатная медицинская помощь – и для людей, и для животных. Ашока – первый в мире, кто построил больницы для лечения животных.
Самой большой своей заслугой Ашока считал деятельность, направленную на исправление нравов, которую он развернул среди подданных. «Вдоль дорог я посадил баньян, чтобы давал тень, и заложил манговые рощи. Через каждые восемь кроса устроил колодцы и гостиницы, и в разных местах водные резервуары для людей и зверей. Но это лишь малые достижения. Подобные блага творили и прежние цари. Я же сделал это для того, чтобы люди следовали Дхарме. Дхарма приумножилась двумя средствами: благодаря основанным на Дхарме повелениям, и благодаря переубеждению. Из этих двух, повеления дают мало, тогда как переубеждение дает много. Основываясь на Дхарме, я повелел защищать животных и многое другое. Но именно благодаря переубеждению в народе возросла Дхарма не убивать живых существ и не вредить им».
Принципы Дхармы, которые отражались в эдиктах Ашоки, должны были стать общими для населения всей империи, независимо от объединений и разных социальных групп. Для распространения принципов Дхармы Ашока даже создал нечто подобное институту правозащитников. Для этого он расширил состав верховных государственных чиновников: эти чиновники встречались с людьми различных религий и жили среди них. Они совершали поездки по империи и посещали суды, где пересматривали дела и, обнаружив ошибки, изменяли наказание. Подобных чиновников никогда более не существовало в истории.
Если верить буддистским писаниям, к концу своего правления царь Ашока, преподнося щедрые дары для процветания учения Будды, разорил государственную казну. В этот период против него возник заговор, в который вошли люди из ближайшего окружения царя.
Царь Ашока. Современный индийский бюст
Немного известно относительно последних лет жизни Ашоки и об обстоятельствах его смерти. Источники говорят: «Царь почувствовал отвращение к жизни, и поэтому он совершил паломничество как буддийский монах со своим наставником, чтобы успокоить свой ум. В конце он пришел в Таксилу и остался там. Ашока оставил землю в возрасте семидесяти двух лет».
Ашока покинул мир две тысячи лет назад, но его царство справедливости, Дхармы, отказа от насилия, сострадания и доброты к подданным осталась идеалом для мира и в наши дни. Как сказал Г. Уэллс: «В истории человечества были тысячи царей и императоров, которые называли себя «Мое Величество», «Мое Высочество» и «Мое Августейшество» и так далее. Они недолго сияли и быстро исчезли. Но имя Ашоки сияет даже сегодня, и его сияние подобно яркой звезде»…
В книге Дж. Перкинса сделана попытка реконструировать события периода правления царя Ашоки в художественной форме.
Книга дополнена рассказами этого автора, посвященными ярким эпизодам древней истории.
Великая победа
– Расступись! Расступись! Дорогу! – кричал всадник, несущийся на хрипящей взмыленной лошади к царскому дворцу.
Осыпаемый проклятиями людей, которые едва не попали под копыта, он добрался до царских ворот, бросил здесь лошадь и со всей силы стал стучать в узкое деревянное окошко:
– Откройте! Откройте во имя всех богов!
Окошко отворилось.
– Кто ты и что тебе надо? – спросили стражники.
– Я посланец от великого царя Ашоки к великой царице Кумари. У меня важное известие, – переводя дух и утирая вспотевшее лицо, отвечал гонец.
– Скажи пароль, – потребовали из-за ворот.
– Я больше года был в походе, – оттуда мне знать, какой сейчас пароль? Неужели вы не помните меня? Сколько раз я проезжал через эти ворота…
– Мы не можем впустить тебя без пароля, – упорствовали стражники.
– О, великие боги! – вздохнул гонец. – Хорошо, я попробую угадать, – раньше у нас были названия деревьев… Баньян?
– Нет.
– Пальма?
– Нет.
– Сандал?
– Нет.
– Бургу?
– Нет.
– Пунки?
– Нет.
– Так, может быть, джамбу? – гонец начал терять терпение.
– Не угадал.
– Гром меня порази! – вскричал отчаявшийся гонец. – Видно, мне никогда не войти!
– Заходи, – сказали стражники, открывая ворота. – Ты назвал пароль.
– Какой же он?
– «Гром». На прошлой неделе пароль был «молния», а перед этим – «ураган».
– Как все переменилось: поди, догадайся, – проворчал гонец, проходя в ворота.
* * *
Царица Кумари отдыхала в нефритовом зале дворца в окружении своих рабынь. Она лежала на сафьяновой расписной кушетке, а рабыни пряли пряжу, вышивали и пересказывали царице дворцовые сплетни. Возле кушетки стояло кресло из красного дерева с вырезанными фигурами богов, – на нем сидел Самади, сын царицы. Со скучающим видом он читал какие-то записи.
– Тебе не нравится история о царевиче Сиддхартхе? – спросила Кумари.
– Нет, – сказал Самади. – По-моему, он просто блаженный. Разве боги сделали его наследником трона для того, чтобы он во имя безумных идей отказался от власти? И чего он достиг, став отшельником и нищим?
– Да, я тоже никогда не понимала этого, – сказала Кумари. – И почему твоему отцу полюбилась эта история?
Самади не ответил, но на его лице промелькнуло странное выражение.
– Так вы говорите, Джита вышла замуж? – обратилась царица к рабыням.
– Да, великая царица, – отвечали рабыни, – ее выдали за водоноса. Парень очень недурен собой, но беден. Для Джиты и это большая удача, – ведь она проклята!.. Да, она проклята, родилась в плохой день, – такая девушка может принести несчастье и даже смерть своему мужу.
– У нас верят в это? – улыбнулась Кумари. – Какой же выход?
– Ее выдали замуж сначала за глиняный горшок, потом знахарь прочитал заклинания и разбил его, а уж затем Джита вышла замуж за водоноса. Свадьба была бедной – у водоноса мало денег, но дело не только в этом: лишившись первого мужа, Джита осталась вдовой, а вдове неприлично устраивать пышную свадьбу… Подумать только: выйти замуж за глиняный горшок, – вот уж не хотела бы я такого мужа!
Рабыни рассмеялись.
– Я знала ее мать, это была достойная женщина, – сказала Кумари. – Напомните мне, чтобы я отослала подарки Джите – для утешения и на радость. Ну как же, она потеряла одного мужа, но нашла другого!
Рабыни расхохотались больше прежнего. Кумари весело взглянула на сына, но тот сидел все с тем же недовольным выражением лица.
В зал вошел главный дворцовый распорядитель, он отвесил земной поклон и доложил:
– О, богоподобная царица, к тебе прибыл гонец от великого царя! Прикажешь впустить?
– Да, немедля! – Кумари встала с кушетки, подошла к креслу и сказала Самади: – Освободи мне место. Нет, не уходи, встань рядом!.. А вы ступайте, – приказала она рабыням.
…Гонец пал к ногам Кумари:
– Целую пол, по которому ходила великая царица!
– Ты привез вести от царя?
– Я загнал трех лошадей, великая царица! И четвертая лошадь, наверное, издохнет, если ее еще не украли. Я оставил ее у ворот дворца.
– Твое усердие будет вознаграждено. Говори же, что велел передать царь.
– Полная победа, великая царица! Войско Ориссы разбито, эта страна теперь наша!
– Слава богам! Я непрестанно просила их о милости, – Кумари возвела глаза и молитвенно сложила руки. – Что ты молчишь? Ты понял, что произошло? – спросила она Самади. – Наше государство теперь самое большое и сильное в мире. Ты рад?
– Я рад за великого царя, – ответил Самади, изобразив подобие улыбки на лице.
– Как прошла битва? Расскажи нам со всеми подробностями, – повернулась Кумари к гонцу.
– О, это надо было видеть! – воскликнул он. – Я участвовал во многих битвах, но скажу тебе прямо – это была самая страшная и великолепная изо всех битв. А наш царь был подобен Индре…
– Вот как? – перебил Самади. – Ты считаешь, что кто-нибудь из смертных может быть подобен предводителю небесного воинства?
– Царь Ашока подобен ему! – горячо сказал гонец. – Если кто сомневается в этом, пусть посмотрит на его деяния.
Самади промолчал.
– Так что же битва? – сказала Кумари гонцу. – Поднимись и рассказывай.
– Да, великая царица… Благодаря мудрости и заботам царя Ашоки мы имели лучшую армию, чем Орисса. Одних боевых слонов у нас было более трехсот, когда у противника не насчитывалось и пятидесяти, – и каждый слон был облачен в доспехи из воловьей кожи, а лоб закрывали бронзовые наголовья. Хоботы слонов были прикрыты железными пластинами с острыми шипами, а бивни – стальными наконечниками, пропитанными ядом. Кто мог устоять перед такими грозными животными? Страшно было видеть, как они наступали, но чтобы слоны еще больше рассвирепели, царь приказал перед битвой вдоволь напоить их цельным вином. Вино дали и стрелкам, что сидели на спинах слонов в плетеных корзинах, метая дротики и стреляя из луков. Это придало бесстрашия воинам, и наша атака стала неотразимой.
– А царь? Где был он? – спросила Кумари.
– В начале битвы великий царь взошел на башню, которая располагалась сразу на двух слонах. Отсюда он мог видеть все поле боя, а сигнальщики передавали его приказы флагами и барабанным боем. Однако в решающий момент битвы царь велел подать себе колесницу и понесся на ней на врага. О, если бы видели это! – гонец восторженно всплеснул руками. – Его золоченая колесница неслась как молния, белоснежные вымпелы трепетали на ветру, а сам царь был грозен и прекрасен, как бог войны, – и я готов поклясться, что так оно и было!
– Но были и другие колесницы, атаковавшие врага? Или царь ринулся на целое войско в одиночку? – заметил Самади.
– Были и другие колесницы, – подтвердил гонец, – но они остались позади, не в силах угнаться за царской. Именно она влетела, как вихрь, во вражеские ряды; лучшие воины ориссцев были истреблены, их царь бежал, – и это обеспечило нам окончательную победу.
– А конница, а пехота? – продолжал допытываться Самади. – Разве они не участвовали в сражении?
– Что может пехота? Ополчение, мужичье, они и сражаться-то как следует не умеют, – презрительно ответил гонец. – А конница у нас была превосходная, числом до десяти тысяч, – посмотрели бы вы, как она сшиблась во встречном бою с вражеской! Кони на всем скаку грудью били друг друга и падали наземь, подминая всадников, – хруст костей был слышен за пятьсот шагов! Небеса сотрясались от жуткого лязга мечей, от дробящих ударов булав, от яростных воплей сражающихся и их предсмертных криков. Ах, какая это была битва!
– Да, мужчины любят драться, без войны им скучно, – сказала Кумари. – Я думаю, что многие войны начинаются только из-за того, что мужчины скучают без них. Нам, женщинам, война приносит одни страдания, но мужчины находят в ней какой-то особый гибельный восторг. Если бы не мы, мужчины разрушили бы весь мир, – он держится только на женских плечах и под защитой женщин.
– Кто же начал битву, как все было? Расскажи с самого начала, – приказал Самади гонцу, не обращая внимания на слова матери. – Пока мы слышали от тебя мало дельного.
Гонец обиделся.
– Твоя воля, царевич, – поклонился он, приложив руку к груди, и стал отрывисто рассказывать:
– Оба войска выстроились на равнине. Наше положение было выгоднее: мы встали по солнцу. Воинам орисской армии приходилось щуриться, чтобы разглядеть нас. Первыми начали они: выпустили вперед метателей копей и лучников. Мы укрылись щитами, и вред был небольшой. Затем наши копьеметатели и лучники обстреляли орисское войско: враг понес значительно больший ущерб, чем мы.
