Большая коллекция рассказов

Раздумывая о горькой своей участи, Джонни свернул на Флит-стрит. Тут на него налетел мальчик с картонкой в руках.

– Извините… – мальчуган заглянул в лицо Джонни и прибавил: – мисс, – после чего, ловко увернувшись от удара, скрылся в толпе.

Младенец, обладавший детски смазливым личиком, привык к такого рода оскорблениям, но сегодня они ему особенно досаждали. Почему у него, в двадцать два года, не растут хотя бы усы? Почему в нем росту всего только пять футов и пять с половиной дюймов? Почему проклятая судьба наделила его бело-розовым цветом лица, за который товарищи по клубу дразнят его Младенцем, а уличные мальчишки пристают к нему, выпрашивая поцелуй? Почему у него голос, как флейта, более подходящий для… Внезапно у него мелькнула блестящая мысль. Джонни бросилась в глаза вывеска парикмахерской, и он поспешил зайти.

– Постричься, сэр? – осведомился парикмахер, окутывая его простыней.

– Нет, побриться.

– Извините. – Парикмахер поспешил заменить простыню полотенцем. – И часто вы бреетесь, сэр?

– Да.

– Тэк-с… Хорошая сегодня погодка.

– Очень хорошая.

От парикмахера Джонни направился к костюмеру Стинчкумбу, на Друри-Лэйн.

– Я участвую в пантомиме, – объявил ему Младенец. – Пожалуйста, подберите мне полный костюм современной молодой девушки.

– Найдется, – сказал костюмер. – У меня есть как раз то, что вам надо. Пожалуйте.

– Имейте в виду, – предупредил его Младенец, – что мне нужно все, от ботинок до шляпки включительно, – и корсет и юбки, словом, вся обмундировка.

– О, у меня здесь полное приданое. – Костюмер уже доставал вещи из холщового мешка и выкладывал их на прилавок. – Вот, прошу примерить.

Младенец удовольствовался тем, что примерил платье и ботинки.

– Словно на вас шито, – восхищался костюмер.

– Немного широко в груди.

– Это ничего. Подложите парочку полотенец – ничего не будет заметно.

– Вы не находите, что этот костюм слишком криклив?

– Криклив? Помилуйте! Он на редкость элегантен.

– Вы уверены, что тут все, что нужно?

– Будьте благонадежны. Хоть сейчас надевать.

Младенец оставил задаток. Костюмер записал его фамилию и адрес и обещал через час прислать ему вещи на дом. Младенец, вошедший во вкус этой игры, купил себе новые перчатки и сумочку и направился на Боу-стрит.

– Мне нужен дамский парик, светло-каштановый.

Парикмахер предложил ему два, на выбор. Второй, по мнению парикмахера, давал полную иллюзию.

– Он выглядит естественнее, чем ваши собственные волосы, ей-богу, сэр! – уверял парикмахер.

Парик тоже обещали прислать через час. Теперь, кажется, все. По пути домой Младенец приобрел еще дамский зонтик и вуаль.

Четверть часа спустя после ухода Джонни Булдстрода от костюмера, в тот же самый магазин зашел некий Гарри Беннет, актер и также член клуба Автолика. В магазине никого не было. Гарри Беннет постучал тростью об пол и стал дожидаться хозяина. На прилавке лежала целая куча женского платья, а сверху листок с фамилией и адресом. Гарри Беннет, от нечего делать, подошел ближе и прочел фамилию. Потом разворошил тростью кучу, разбросав по прилавку разные принадлежности дамского туалета.

– Что вы делаете! – воскликнул вошедший в эту минуту костюмер. – Это сейчас надо посылать.

– На кой черт Джонни Булстроду понадобилось это тряпье? – спросил Гарри Беннет.

– А я разве знаю. Должно быть, участвует в любительском спектакле. Это ваш приятель?

– Да. А из него выйдет прехорошенькая девушка. Интересно бы взглянуть.

– Ну что ж, попросите у него билет. Да осторожнее же – не запачкайте.

– Попрошу, – сказал Гарри Беннет и стал выбирать костюм для своей новой роли.

Парик и костюм были доставлены Джонни на квартиру не через час, а через три часа; впрочем, он другого и не ждал. На одеванье ушел почти час, но вот он, наконец, стоял перед зеркалом, совершенно преображенный. Джонни остался доволен: из зеркала платяного шкафа на него глядела высокая, красивая девушка – пожалуй, немного кричаще одетая, но бесспорно шикарная.

– Интересно знать, нужно ли сверху надеть пальто, – размышлял Джонни, в то время как солнечный луч, скользнувший в окно, осветил его изображение в зеркале. – Впрочем, пальто у меня все равно нет, так что нечего и раздумывать.

Солнечный луч погас. Джонни захватил сумочку и зонтик и осторожно приотворил дверь. В коридоре ни души. Джонни, крадучись, спустился с лестницы и на нижней площадке подождал. Из кухни в подвале доносились голоса. Чувствуя себя, словно сбежавший преступник, Джонни тихонько нажал на ручку входной двери и выглянул на улицу. Шагавший по тротуару полицейский обернулся и посмотрел на него. Джонни поспешно отскочил назад и затворил дверь. Послышались шаги: кто-то поднимался из кухни. Очутившись между двух огней и не имея времени раздумывать, Джонни выбрал более близкий путь к спасению и выскочил на улицу. Ему показалось, что вся улица на него сейчас набросится. Навстречу ему скорым шагом шла женщина. Что она ему скажет? Что он ей ответит? К удивлению Джонни, женщина прошла мимо, словно и не заметив его. Не понимая, какое чудо его спасло, он сделал несколько шагов по тротуару. Два юных клерка, обогнавших его, обернулись, но, встретив его испуганный и сердитый взгляд, видимо сконфузились и пошли своей дорогой. Джонни начинал думать, что люди менее сообразительны, чем он опасался. Приободрившись, он благополучно дошел до Холборна. Здесь было людно, но на него никто не обращал внимания.

– Извините, – сказал Джонни, наткнувшись на толстого пожилого господина.

– Это я виноват, – улыбнулся толстяк, поднимая упавшую шляпу.

– Извините, – повторил Джонни минуты две спустя, нечаянно толкнув высокую молодую даму.

– Не худо бы вам полечиться от косоглазия, – строго заметила дама.

«Что это со мной такое? – думал Джонни. – Как будто туман какой перед глазами. Ах да! Это вуаль, черт бы ее побрал».

Джонни решил дойти до конторы Мраморного Мыла пешком. «Так, постепенно, я успею освоиться с этим дурацким костюмом, – думал он. – Надо надеяться, что старикашка будет на месте».

Дойдя до Ньюгет-стрит, Джонни остановился и прижал руки к груди. «Странная какая-то боль, – подумал он. – Сейчас бы коньяку глотнуть, да, наверно, нельзя – народ испугаешь».

«Все время теснит в груди, – уже с тревогой говорил себе Джонни на углу Нипсайда. – Уж не болен ли я?.. Тьфу, да ведь это чертов корсет давит… Не удивляюсь, что девицы иной раз бывают так раздражительны».

В главной конторе Мраморного Мыла Джонни приняли чрезвычайно любезно. Мистера Джауита сейчас нет, но он обещался быть к пяти часам. Не угодно ли барышне подождать, или, может быть, она зайдет попозже? Барышня решила – раз уж она здесь – лучше подождать. Вот в этом кресле барышне будет покойнее. Как прикажет барышня – закрыть окно или оставить его открытым? Не желает ли барышня посмотреть последний номер «Таймса»?

– Или «Шутника»? – предложил самый юный из клерков, за что и был моментально выпровожен за дверь.

У многих из старших клерков нашелся повод пройти через приемную. Двое даже остановились, весьма пространно обмениваясь замечаниями о погоде. Джонни начинало это нравиться. Приключение сулило ему много радостей. К тому времени, когда хлопанье дверей и беготня клерков возвестили о приходе шефа, Джанни уже с удовольствием предвкушал свидание с ним.

Оно было кратко и не вполне оправдало ожидания Джонни. Мистер Джауит очень занят – он, собственно, принимает только по утрам, но, разумеется, для дамы… Не сообщит ли мисс…

– Монтгомери.

– Не сообщит ли мисс Монтгомери мистеру Джауиту, чему он обязан удовольствием?..

Мисс Монтгомери сообщила.

Мистеру Джауиту, видимо, было и смешно и досадно.

– Право же, – сказал мистер Джауит, – это не дело. От нашего брата мужчины мы умеем себя оградить, но если нас атакуют дамы – право же, это даже недобросовестно.

Мисс Монтгомери стала просить.

– Я подумаю, – вот все, что обещал мистер Джауит. – Зайдите ко мне еще раз.

– Когда?

– Какой сегодня день? Четверг? Ну, скажем: в понедельник. – Мистер Джауит позвонил и отечески потрепал по плечу гостью. – Послушайтесь моего совета, барышня, – предоставьте дела нам, мужчинам. Вы хорошенькая девушка. Вы можете устроиться иначе – и лучше.

Вошел один из клерков. Джонни встал.

– Так, значит, в понедельник? – переспросил он.

– В четыре часа. Будьте здоровы.

Джонни ушел, несколько разочарованный, хотя в конце концов дело обошлось не так уж плохо. Как бы то ни было, придется подождать до понедельника. А теперь скорей домой, переодеться и поесть. Он кликнул извозчика.

– Квин-стрит, номер двадцать восьмой… Нет. Не так. Остановитесь на углу Квин-стрит и Линкольнс-Инн-фильдс.

– Правильно, мисс. На углу оно, понятное дело, удобнее, – сплетен меньше.

– Что такое?

– Не обижайтесь, мисс. Все мы были молоды.

На углу Квин-стрит и Линкольнс-Инн-фильдс Джонни вышел и, думая совсем о другом, машинально сунул руку туда, где он привык находить карман. Потом он опомнился.

«Да взял ли я с собой деньги?» – соображал Джонни.

– Посмотрите в сумочке, мисс, – посоветовал извозчик.

Джонни посмотрел. Сумочка была пуста.

– Может быть, он в кармане, – вслух подумал Джонни.

Извозчик намотал вожжи на ручку кнута и расположился поудобнее.

– Где-нибудь он должен же быть, – бормотал себе под нос Джонни. – Я помню, я видел его. Простите, что заставляю вас ждать, – обратился ой к извозчику.

– Не извольте беспокоиться, мисс, – дело привычное, мы за подождание берем только по шиллингу за четверть часа.

– Надо же случиться такой глупости… – бормотал Джонни.

Двое мальчуганов и девочка с грудным ребенком на руках остановились, заинтересованные.

– Ступайте отсюда, – сказал извозчик. – Подрастете – тогда узнаете, какие бывают в жизни неприятности.

Мальчуганы отошли немного и опять остановились; к ним присоединилась неряшливо одетая женщина и еще один мальчик.

– Есть! – крикнул Джонни, не в силах удержать восторга, когда рука его, наконец, скользнула куда-то внутрь. Девочка с ребенком на руках пронзительно захохотала, сама не зная чему. Но радость Джонни мгновенно погасла – дыра оказалась не карманом. Выходило, что карман можно найти, только если снять юбку и вывернуть ее наизнанку.

И тут, когда надежды почти не оставалось, Джонни вдруг нашел его. Увы! Он был пуст, как и сумочка.

– Мне очень жаль, – обратился Джонни к извозчику, – но, по-видимому, мой кошелек остался дома.

Извозчик сказал, что это старая штука, и начал спускаться на землю. Зрители, которых набралось уже одиннадцать человек, насторожились в ожидании скандала. Впоследствии Джонни сообразил, что мог бы предложить извозчику свой зонтик: он стоил уж конечно больше восемнадцати пенсов. Но такие мысли приходят в голову задним числом. В данный же момент он видел единственное спасение в бегстве.

– Эй вы, подержите-ка кто-нибудь лошадь! – крикнул извозчик.

Дюжина рук услужливо выхватила у него вожжи, и задремавшая было кляча стала бешено порываться вперед.

– Эй! Остановите ее! – кричал извозчик.

– Упала! – в восторге заорали зрители.

– На подол себе наступила, – пояснила неряшливо одетая женщина. – В этих юбках бегать – не дай бог.

– Нет, ничего, встала! – взвизгнул юный водопроводчик и в упоении шлепнул себя по ляжке. – Ох, и здорово бежит, черт ее подери!

К счастью, площадь была безлюдна, а Джонни был мастер бегать. Высоко подобрав левой рукой юбки, верхнюю и нижнюю, он мчался через площадь со скоростью пятнадцати миль в час. Мальчишка из мясной кинулся ему наперерез, расставив руки, чтобы загородить дорогу. Мальчишку этого потом три месяца дразнили тем, как «барышня» швырнула его наземь. К тому времени, когда Джонни добежал до Стрэнда, погоня осталась далеко позади. Джонни опустил юбки и перешел на более женственный аллюр. Через Боу-стрит и Лонг-Эйкр он благополучно добрался до Грейт-Квин-стрит и на пороге своего дома покатился со смеху. Приключения его были очень забавны, но все же он не жалел, что они пришли к концу. Даже и самые остроумные шутки могут надоесть. Джонни позвонил.

Дверь отворилась. Джонни хотел войти, но рослая костлявая женщина загородила ему дорогу.

– Вам чего? – осведомилась костлявая женщина.

– Хочу войти, – объяснил Джонни.

– А зачем это вам понадобилось?

Вопрос показался Джонни нелепым, но, поразмыслив, он сообразил. Перед ним была не миссис Пегг, его хозяйка, а, видимо, какая-то ее приятельница.

– Да вы не беспокойтесь. Я живу здесь. Просто я забыл взять с собой ключ, только и всего.

– Тут во всем доме ни одной женщины нет. И не будет, – решительно заявила костлявая женщина.

Все это было очень досадно. Джонни совершенно не предвидел таких осложнений. Он так радовался, что добрался до дому. А теперь придется объяснять… Хоть бы по крайней мере не дошло до клуба!..

– Попросите миссис Пегг выйти сюда на минутку.

– Ее дома нет.

– Как – дома нет?

– Уехала в Рамфорд, если желаете знать, – с матерью повидаться.

– В Рамфорд?

– Сказано вам: в Рамфорд, чего же еще?

– Когда… когда она вернется?

– В воскресенье вечером, к шести часам.

Джонни взглянул на костлявую женщину, представил себе, как он будет рассказывать ей истинную, неприкрашенную правду, а она не поверит ни единому его слову. И вдруг его осенило.

– Я сестра мистера Булстрода, – робко сказал Джонни. – Он ждет меня – он знает, что я приеду.

– Да ведь вы, кажется, говорили, что живете здесь.

– Я хотела сказать, что он живет здесь, – еще более четко пояснил бедный Джонни, – во втором этаже, вы же знаете.

– Знаю. Есть такой. Но только его сейчас дома нету.

– Дома нету?

– Ушел – еще в три часа.

– Я пройду в его комнату и подожду его.

– Никуда вы не пройдете.

На минуту у Джонни мелькнула мысль отшвырнуть ее и силой войти, но вид у костлявой женщины был грозный и решительный. Выйдет скандал – чего доброго, пошлют за полицией. Джонни часто хотелось увидать свое имя в печати, но сейчас он такого желания почему-то не испытывал.

– Пожалуйста, впустите меня, – взмолился Джонни. – Мне больше некуда идти.

– А вы погуляйте – проветритесь. Он, наверное, скоро вернется.

– Но дело в том, что…

Костлявая женщина захлопнула дверь.

У подъезда ресторана на Веллингтон-стрит, откуда доносились всякие вкусные запахи, Джонни остановился, чтобы собраться с мыслями.

– О черт! Куда же это я девал свой зонтик? Я… нет, нет! Должно быть, я обронил его, когда этот осел хотел меня задержать. Ну и везет же мне, ей-богу!

У следующего ресторана, на Стрэнде, Джонни опять остановился.

– Как же мне дожить до воскресенья вечером? Где я буду ночевать? Дать телеграмму домой? Черт побери, ведь мне же не на что даже телеграмму послать. Вот потеха, честное слово!.. – Сам того не замечая, Джонни стал говорить вслух. – О, поди ты к…

Последние слова Джонни обращены были к долговязому рассыльному, вздумавшему было выразить ему сочувствие.

– Вот так здорово! – изумилась проходившая мимо цветочница. – А небось корчит из себя благородную!

Торговец, продававший пуговицы и запонки с ларька на углу, вздохнул:

– Нынче все благородные…

Мысль, сперва неясная, потом все более и более отчетливая, увлекала Джонни по направлению к Бедфорд-стрит. «Почему бы и нет? – говорил себе Джонни. – Пока еще ни у кого не явилось подозрения. Почему именно они должны догадаться? Если они узнают меня, они меня задразнят насмерть – но почему непременно они должны узнать? А что-нибудь предпринять необходимо».

Он быстро пошел дальше. У подъезда клуба Автолика он минутку помедлил, потом набрался храбрости и толкнул входную дверь.

– Мистер Херринг – мистер Джек Херринг здесь?

– Вы найдете его в курительной, мистер Булстрод, – ответил старик швейцар, не поднимая глаз от вечерней газеты.

– Будьте добры, попросите его на минутку выйти сюда.

Старый Гослин поднял голову, снял очки, протер их и опять надел на нос.

– Скажите, пожалуйста, что его спрашивает мисс Булстрод – сестра мистера Булстрода.

Когда старый Гослин заглянул в курительную, там шел серьезный спор о Гамлете – был он помешан или только притворялся.

– Мистер Херринг, вас спрашивает дама.

– Кто меня спрашивает?

– Дама, сэр. Мисс Булстрод, сестра мистера Булстрода. Она дожидается внизу.

– Я даже не знал, что у него есть сестра, – сказал Джек Херринг, вставая с места.

– Погодите минутку, – сказал Гарри Беннет, – затворите-ка дверь. Не уходите. – Швейцар притворил дверь и вернулся обратно. – Дама в сиреневом платье с кружевным воротничком и тремя воланами на юбке?

– Точно так, мистер Беннет.

– Это он сам – Младенец.

Вопрос о помешательстве Гамлета был мгновенно забыт.

– Я нынче утром заходил к Стинчкумбу, – объяснил Гарри Беннет, – и видел на прилавке полный женский костюм, который собирались отправить Джонни на квартиру. Платье – то самое. Это он вздумал подшутить над нами.

Члены клуба переглянулись.

– Я вижу здесь большие возможности, если только взяться за дело умеючи, – помолчав, заметил Шотландец.

– Правильно, – поддержал его Джек Херринг. – Подождите меня здесь, – жаль будет, если мы испортим дело.

Через десять минут Джек вернулся и шепотом стал рассказывать.

– Необычайно грустная история: бедная девушка сегодня приехала из Дербишира повидаться с братом, не застала его дома, – оказывается, он ушел в три часа, и она боится, не случилось ли с ним чего-нибудь! Хозяйка уехала в Рамфорд, к матери, и оставила вместо себя какую-то старую каргу, которая не пускает бедняжку в комнату брата подождать его.

– Как это печально, когда невинное, беспомощное существо попадает в беду! – вздохнул Сомервилль, по прозвищу Адвокат-без-практики.

– Это еще не самое худшее, – продолжал Джек. – Бедную девочку обокрали, даже зонтик стащили, и она сидит без гроша: не обедала и не знает, где бы ей переночевать.

– Ну, это он уж того, переборщил, – заметил Порсон.

– Мне кажется, я понимаю, – сказал Адвокат-без-практики. – Случилось вот что. Он решил потешиться над нами, нарядился барышней и вышел из дому, не захватив с собой ни денег, ни ключа от входной двери. Хозяйка, может быть, действительно уехала в Рамфорд, а если даже не уехала, все-таки ему пришлось бы звонить, объясняться. Чего же он просит – соверен взаймы?

– Даже два.

– Ага, это он хочет купить себе костюм. Не давай ему, Джек. Наш долг – показать ему все безрассудство таких нелепых эскапад.

– Ну, покормить его обедом все же следовало бы, – вставил словечко добрый толстяк Порсон.

– Я предлагаю вот что, – усмехнулся Джек. – Давайте, сведем его к миссис Постуисл. Она мне до известной степени обязана – это я устроил в ее лавочке почтовую контору. Препоручим его ее материнским заботам, – пусть там переночует, а завтра мы начнем его «развлекать», и вы увидите: ему первому надоест эта шутка.

План понравился, – семеро членов клуба Автолика пошли проводить «мисс Булстрод» до ее новой квартиры, и все завидовали Джеку Херрингу, удостоившемуся чести нести ее сумочку. Все семеро дали понять «мисс Булстрод», что они душою рады услужить ей, хотя бы из дружеского расположения к ее брату – «удивительно милый мальчик! Правда, умом не блещет, ну да это ведь не его вина». Однако «мисс Булстрод» особой признательности, по-видимому, не чувствовала. Она твердила свое – может, кто-нибудь даст ей взаймы два соверена, тогда она никому больше не доставит хлопот. Но на это они, в ее же интересах, не соглашались. Джек напомнил ей, что ведь один раз ее уже обокрали. Лондон – город опасный для молодых и неопытных. Гораздо лучше, если они будут оберегать ее и заботиться о ней – много ли девушке надо? Очень неприятно отказывать даме в таком пустяке, но благополучие сестры их дорогого товарища превыше всего. «Мисс Булстрод» сокрушалась, что отнимает у них столько времени. Джек Херринг возражал, что ни один порядочный англичанин не пожалеет о времени, потраченном на то, чтобы выручить из беды прелестную девушку.

Прибыв на место, Джек Херринг отозвал миссис Постуисл в сторонку.

– Это сестра одного нашего хорошего знакомого, – сообщил Джек Херринг.

– Красивая девушка, – одобрила миссис Постуисл.

– Я утром опять зайду. А пока что вы не спускайте ее с глаз и, главное, не давайте ей денег взаймы.

– Понятно, – сказала миссис Постуисл.

«Мисс Булстрод» отлично поужинала холодной бараниной и бутылкою пива, откинулась на спинку стула, заложила ногу на ногу и, глядя в потолок, мечтательно заметила:

– Интересно знать, какой вкус в папироске. Мне часто хотелось попробовать.

– Прескверный вкус, особенно если кто не привык, – ответила миссис Постуисл, сидевшая тут же, с вязаньем в руках.

– А я слыхала, что некоторые девушки курят.

– Ну, это что уж за девушки!

– Я знала одну очень милую девушку, – продолжала «мисс Булстрод», – которая всегда выкуривала папироску после ужина. Она говорила, что это успокоительно действует на нервы.

– Будь она на моем попечении, она бы этого не говорила, – заметила миссис Постуисл.

«Мисс Булстрод» беспокойно заерзала на своем стуле.

– Знаете, что? Я не прочь прогуляться перед сном, – сказала она.

Миссис Постуисл отложила вязанье.

– Ну что ж, пойдемте.

– Зачем же вам беспокоиться? Вы, наверно, устали.

– Ничуть. Мне тоже будет полезно подышать свежим воздухом.

В некоторых отношениях миссис Постуисл оказалась весьма удобной спутницей. Она не задавала вопросов, а только отвечала, когда ее спрашивали, что в этот вечер бывало не часто. Через полчаса «мисс Булстрод» сказала, что у нее разболелась голова и, пожалуй, ей лучше вернуться домой и лечь спать. Миссис Постуисл тоже нашла, что это будет самое благоразумное.

– Да уж, конечно, лучше, чем без дела шататься по улицам, – проворчал Джонни, притворяя за собой дверь своей спальни. – Завтра я должен добыть себе папирос, хотя бы для этого пришлось обокрасть ее кассу. Это что же такое? – Джонни на цыпочках подкрался к двери. – Черт побери! Заперла!

Джонни сел на кровать и принялся обдумывать свое положение. «Я, кажется, никогда не выпутаюсь из этой истории!.. – Он расшнуровал корсет. – Слава тебе господи! – прошептал он благочестиво, любуясь тем, как тело его постепенно принимает нормальные очертания. – Но, кажется, я успею привыкнуть к нему раньше, чем мне удастся от него избавиться».

Ночью ему снились самые нелепые сны.

Весь следующий день – пятницу – Джонни оставался «мисс Булстрод», надеясь, вопреки рассудку, что ему удастся вернуть себе свободу, ни в чем не сознавшись. Весь клуб Автолика, по-видимому, влюбился в него.

«Мне казалось, что я сам слабоват по части женского пола, – размышлял Джонни. – Но эти идиоты! Можно подумать, будто они никогда не видали женщины!»

Они являлись поодиночке и небольшими группами и изъявляли свои чувства. Даже миссис Постуисл, привыкшая все принимать спокойно и без рассуждений, на этот раз сказала Джеку Херрингу:

– Когда это вам надоест, вы меня предупредите.

– Как только мы разыщем ее брата, разумеется, мы тотчас же свезем ее к нему.

– А вы бы поискали его там, где его можно найти.

– Что вы хотите сказать? – удивился Джек.

– А ничего – то, что сказала.

Джек посмотрел на миссис Постуисл. Но лицо у нее было не из выразительных.

– Ну что – как у вас идет дело с почтовой конторой? – осведомился Джек.

– Почтовая контора для меня – большое подспорье, и я не забыла, что обязана этим вам.

– Полноте, я не к тому.

Они приносили подарки – недорогие, больше так, для памяти или в знак уважения: конфеты, букетики, флаконы духов: Сомервиллю «мисс Булстрод» намекнула, что, если он действительно хочет доставить ей удовольствие, а не просто «заливает» – за это жаргонное словечко она извинилась, выразив опасение, что позаимствовала его у брата, – то пусть бы он принес ей коробку папирос Мессани N2. Сомервилль огорчился. Он, может быть, отстал от века, но… «Мисс Булстрод» оборвала его на полуслове, подтвердив, что так оно и есть, а потом надулась и замолчала.

Юную гостью водили в Музей восковых фигур. Водили на самый верх Монумента. Водили в Тауэр. Вечером ее повели в Политехникум смотреть «Духа Питера».

– Вот этим так весело, – говорили с изумлением и завистью другие туристы.

– Ну, барышне-то не видно, чтобы было очень весело, – возражали более наблюдательные.

– Да, она у них какая-то угрюмая, – соглашались дамы.

Стойкость, с какою «мисс Булстрод» переносила таинственное исчезновение своего брата, повергала ее поклонников в изумление и восторг.

– Может, телеграфировать вашим родным в Дербишир? – предлагал Джек Херринг.