скачать книгу бесплатно
Гейб мчится к ней так, будто не может ждать ни секунды. Я тоже это чувствую, но внешне остаюсь спокойным. Я плетусь за ним, почесывая затылок и отводя глаза.
Ее голос заставляет меня снова поднять глаза.
– Я в порядке. Все еще немного потрясена, но я это переживу. Копы обыскали мой дом этим утром, но мне было немного страшно заходить внутрь одной. Поэтому я запустила туда кошку и ждала здесь… – Сидни обхватывает себя руками, как будто от этой мысли по ее телу пробегает холодок. Она пристально смотрит на меня, в ее чертах запечатлено что-то мягкое и доброе. – Привет, Оливер.
Это просто приветствие, но оно звучит словно нечто большее. Я сглатываю.
– Привет.
Мы не разрываем взгляды несколько ярких секунд, прежде чем Гейб делает шаг вперед и приподнимает Сидни, стискивая ее в объятии, пока она не начинает визжать. Это игривый, легкий и жизнерадостный звук. И мне интересно, каково это – чувствовать себя настолько невесомым и беззаботным, хотя бы на мгновение.
Укол зависти пронзает меня насквозь. Я не знаком с этим чувством, поэтому отмахиваюсь от него.
Когда я подхожу ближе, то замечаю фиолетовый синяк на левой щеке Сидни, а также заживающую ранку на ее нижней губе. Я снова злюсь на себя.
Сидни шепчет что-то на ухо Гейбу, и он кивает, отступая и позволяя ей подойти ко мне. Ее руки сцеплены перед собой, и она выглядит такой же нервной, как и я. Девушка прикусывает губу, прежде чем озвучить свою просьбу:
– Ты не против зайти внутрь вместе со мной?
Я перевожу взгляд с Сидни на моего брата, думая, что он гораздо лучше подходит для этой задачи. Но Гейб вздергивает подбородок в молчаливом одобрении, поэтому я возвращаю внимание к Сидни и неохотно соглашаюсь:
– Хорошо.
Кажется, она хочет дотронуться до моей руки, но останавливает себя. Благодарен я или разочарован – мне не понять.
Вместо этого она засовывает руки в задние карманы и указывает головой на свой дом, приглашая следовать за ней. Мы молча идем по ее двору, бок о бок, пока до меня доносится ее приятный аромат. Я не могу точно описать запах, но мне он напоминает весну… Благоухающие цветы, которыми я дышу, когда сижу на улице и наблюдаю за птицами.
Сидни смотрит на меня из-под длинных ресниц, – сегодня на ней нет очков. Синяк тянется вверх по одной стороне ее лица, почти достигая виска. Она заправляет прядь волос за ухо, открывая три сережки в виде серебряных колечек.
– Я, эм, хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал той ночью. Не могу представить, что бы случилось, если бы ты не… – она смотрит вниз на свои мельтешащие ноги, когда мы приближаемся к входной двери. – Это было очень храбро.
– И все же ты была ранена. Мне жаль, что я не был быстрее.
Мое признание заставляет ее вскинуть голову и устремить на меня острый и упрямый взгляд. Тем временем ее рука замирает на полпути к дверной ручке.
– Ты спас мне жизнь, Оливер. Я предпочитаю разбитую губу похоронам.
Не зная, как на это реагировать, я сохраняю молчание, пока мы, наконец, входим в ее дом. Кошка приветствует нас в коридоре, восторженно мяукая.
– Это Алексис. Я впустила ее внутрь, когда сестра высадила меня, но у Алексис нет понятия о времени, – смеется Сидни, подхватывая кошку на руки и поглаживая ее ржаво-оранжевую шерстку.
Хотел бы я сказать про себя то же самое.
Время – это все, что я знал. И оно было моим злейшим врагом.
– Хочешь погладить ее?
– Ох… – Я неуверенно облизываю губы и подхожу ближе к животному, заинтригованный этим энергичным созданием. – Хочу, если она не против.
Сидни улыбается, и на этот раз ее улыбка яркая и знакомая, что заставляет мое сердце подпрыгнуть.
– Конечно. Ей нравятся люди. Прошло уже десять лет, как я взяла ее совсем крошечным котенком.
Мои пальцы проходятся по ее мягкой, шелковистой шерсти. И я чувствую, как вибрации от ее мурлыканья согревают мою кожу. Это успокаивает. Не успеваю я опомниться, как кошка пытается перебраться из объятий Сидни в мои, пронзая когтями мою рубашку.
– Черт, извини. – Сидни продолжает улыбаться, вытаскивая маленькие лапки из ткани. – Как я и сказала, она любит людей.
Я замираю в странной позе, когда девушка, тихо усмехнувшись, передает кошку мне, и та устраивается поудобнее в моих объятиях. Сейчас Сидни находится всего в нескольких дюймах от меня, и я даже чувствую, как ее рука украдкой касается моей. Из-за этой близости по моему телу начинают танцевать мурашки. Меня окутывает странное, но захватывающее чувство.
Наши взгляды встречаются и не разрываются. И тут Сидни говорит:
– Ты ей действительно нравишься.
Мои губы против воли растягиваются в небольшой улыбке.
Я кому-то нравлюсь.
Сидни резко выдыхает, сияние ее синих глаз становится заметнее и ярче от удивления.
– Кажется, я не видела, чтобы ты делал это раньше, – тихо бормочет она, все еще находясь невероятно близко.
Я прочищаю горло.
– Ты права. Я впервые держу кошку на руках.
Она моргает, а затем раздается громкий смех.
– Не это. Я имела в виду… улыбку. По-моему, я еще ни разу не видела, чтобы ты улыбался. Ни разу с тех пор, как мы были детьми.
Полагаю, она права. Я не могу вспомнить, когда в последний раз улыбался. Возможно, это было, когда я читал «Над пропастью во ржи»[19 - «Над пропастью во ржи» – роман американского писателя Джерома Сэлинджера. В нем от лица 17-летнего юноши по имени Холден откровенно рассказывается о его обостренном восприятии американской действительности, а также о неприятии общих канонов и морали современного общества.].
Сидни в конце концов отходит. Тот же самый необычный взгляд окутывает меня голубым туманом.
– Я сбегаю в ванную. Если ты услышишь мой крик, это либо убийца, либо паук. И то, и другое потребует принять незамедлительные меры. – Она подмигивает мне, показывая, что шутит. – И я обещаю, что буду держаться подальше от ламп.
От последних слов мой затылок начал пульсировать.
Сидни оставляет меня наедине с Алексис, и я не уверен, что делать дальше. Я стою там, как статуя, несколько мгновений, прежде чем мои руки начинают уставать. Тогда я осторожно опускаю кошку на пол. Она немедленно обвивается вокруг моих лодыжек, мурлыча и привлекая внимание.
– Алексис, ты обаятельное животное, – говорю я, поглаживая кошку между ушами.
Я вздрагиваю, когда слышу голос с кухни, и мои волосы встают дыбом. Я иду на странный женский голос и обдумываю, может ли сестра Сидни все еще быть тут.
Кошка следует за мной, теперь теребя мои шнурки, как будто это одна из ее игрушек.
– Алексис, осторожнее. Я не хочу наступить на тебя.
Женщина отвечает мне, на этот раз громче. И тут я замечаю на столешнице черный цилиндр, который загорается в ответ на мой голос.
– Хм-м. Я этого не знаю.
Странный и напрягающий.
Сидни появляется позади меня, заставляя вздрогнуть.
– Все в порядке? – спрашивает она.
Я, сощурившись, смотрю на странное устройство, прежде чем переключить внимание на Сидни.
– Каждый раз, когда я обращаюсь к твоей кошке, женщина в динамике разговаривает со мной.
Ее ответ – смех.
Громкий, жизнерадостный, зарождающийся в животе смех.
Она бросает взгляд на громкоговоритель, отдавая ему новый приказ:
– Алекса, включи музыку девяностых.
«Алекса» повинуется, и музыка наполняет воздух.
– Это одно из самых крутых современных устройств, – заявляет Сидни, ее ухмылка не исчезает, пока я обдумываю ее слова. – Тебе нравится музыка?
– Я к ней не привык. Возможно… – Мое сердце ускоряется от неожиданной просьбы, которая вертится у меня на кончике языка. – Возможно, ты сможешь познакомить меня со своей любимой музыкой.
Глаза Сидни расширяются, непослушная прядь волос спадает вперед и щекочет ее висок. Она зачесывает ее назад, сглатывая и нетерпеливо кивая.
– С удовольствием.
Я чувствую, как мои стены трескаются, броня рушится, напряжение рассеивается.
И я не уверен, в чем дело: в приятной мелодии, льющейся из динамика; в кошке, которая устроилась на моих ботинках и согревает пальцы ног; или в выражении лица Сидни в этот момент.
Я знаю только, что обязательно запомню этот образ.
Глава 8
Сидни
– Ты будешь моим другом, Оливер Линч?
Я подхожу к соседскому мальчику, который сидит на ступеньках своего крыльца и запихивает печенье в рот. Крошки осыпаются на его колени, когда он смотрит на меня. Его светло-каштановые волосы прилипли ко лбу из-за летнего солнца.
Он прищуривается с набитым печеньем ртом.
– У девочек вши.
– А вот и нет. – Я скрещиваю руки поверх джинсового комбинезона, надеясь, что он поделится со мной печеньем. Оно выглядит очень аппетитно.
– А вот и да. Мне Энтони рассказал.
– Энтони – большой толстый лжец. Может, это у него вши.
Оливер пожимает плечами.
– Может быть.
Я решаю присесть рядом с ним на бетонное крыльцо и радуюсь, что он не велит мне убираться восвояси. Я действительно хочу это печенье – оно пахнет как мамина овсянка.
– Их испекла твоя мама?
– Да.
– Можно мне одно?
Оливер рассматривает меня, обдумывая ответ.
– Только если поклянешься, что у тебя нет вшей.
– Клянусь, – говорю я ему. – Честное-пречестное. У меня их не было с прошлого Рождества.
Кажется, мой ответ его устраивает. Он берет тарелку и поднимает вверх.
– Оно овсяное. Мое любимое.
Есть!
– Я люблю овсянку! – Я вытираю испачканную мелом руку о комбинезон, поскольку потратила последние несколько минут на то, чтобы написать свое имя на подъездной дорожке, а затем беру угощение. Не теряя времени даром, я почти проглатываю печенье. – Очень вкусно.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Оливер, стряхивая крошку со своего колена.
– Пять.
– Мне шесть.
– Круто, – улыбаюсь я.
Мы сидим в тишине, бок о бок, плечом к плечу, наблюдая, как мимо проезжают дети на своих велосипедах. В этот теплый июньский день мама наконец-то разрешила мне пойти к соседям одной.
– Как думаешь, мы можем стать друзьями?
Ответ не занимает у него много времени. Оливер отбрасывает назад свои рыжевато-каштановые волосы, которые почти закрывают ему глаза.
– Думаю, что можем. Ты не такая надоедливая, как мой младший брат.
Сквозь сетчатую дверь доносится пронзительный детский крик, и мы со смехом смотрим друг на друга.
– У меня есть старшая сестра. Она тоже раздражает.
