Она принадлежит мне

Затем в моей голове вспыхивает острая боль, заставляющая меня споткнуться и упасть на землю. Мое дыхание становится прерывистым, когда я пытаюсь успокоиться, но боль слишком сильна.

Боль в коленях. Я вижу кровь вокруг. Перед глазами белый свет.

Но чем больше я пытаюсь отогнать воспоминания, тем более яркими они становятся.

Я слышу звук собственных шагов, резкий горловой крик и чувство безнадежности.

Внезапно на меня накатила волна головокружения, и мне становиться плохо от тошнотворного запаха гари.

Это было так, словно я перенеслась обратно в тот момент, и меня наполнило чувство ужаса и паники. Я не знала, что со мной случилось и почему я убегала, но страх был непреодолимым. Я упала на колени, хватая ртом воздух, когда воспоминания стали медленно отходить, оставив меня потрясенной и дезориентированной.

Я пытаюсь стряхнуть это с себя, но боль в голове становится все сильнее с каждым мгновением.

Было ли это просто видение, или это было воспоминание о том дне, когда Айзек нашел меня?

Я останавливаюсь у ближайшего дерева, пытаясь прийти в себя и успокоить свои бешено скачущие мысли. В лесу зловеще тихо, как будто сами деревья затаили дыхание в ожидании. Я кашляю и чувствую вкус крови, когда я пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что теперь я в безопасности.

Я не сразу слышу крики, а как только пытаюсь прислушаться в глаза бьёт сильный белый свет.

– Вот ты где! – Кричит Айзек и бежит мне помочь.

***

Айзек наклонился и вытащил апельсин из корзины с фруктами.

– Нет, не добавляй это, – сказал он, хмуро глядя на меня. – Из-за них салат получится мокрым и отвратительным.

Я усмехнулась.

– Как можно без него? Цитрус – лучшее дополнение к любому фруктовому салату. Он усиливает вкус других сладких фруктов.

Брови Айзека нахмурились в знак несогласия, и он покачал головой.

– Ага, если хоть какой-то вкус остаётся после него.

Я не могла удержаться от смеха над его упрямством.

– Ладно, ладно, поняла. Никаких апельсинов во фруктовом салате, – сказала я, игриво подтолкнув его локтем.

Мы продолжали нарезать и перемешивать фрукты.

Айзек всегда был таким сосредоточенным и серьезным, но в такие моменты, как этот, он терял бдительность, и я могла видеть его мягкую сторону.

Когда мы сели наслаждаться нашим творением, я не смогла удержаться, чтобы ещё немного не подразнить его.

– Знаешь, Айзек, – сказала я, беря ломтик арбуза. – В этом фруктовом салате чего-то не хватает.

– О да? И что же это? – ответил он с ухмылкой на губах.

Я ухмыляясь ответила:

– Апельсинов.

Айзек закатил глаза, но я заметила намек на улыбку на его лице.

Я набрала в ложку кусочек яблока и апельсина.

– Давай, просто попробуй, – настаивала я, вертя ложкой перед ним.

Айзек вздохнул, прежде чем смягчиться и открыть рот для укуса. Протянув ложку ближе, я не намеренно коснувшись пальцами его губ. От этого прикосновения меня бросило в жар, и я покраснела. И пока он жевал, я позволила своему взгляду блуждать по его красивым чертам, пытаясь понять его реакцию.

– Апельсины действительно придают приятный привкус, но всё равно лучше без него. – сказал он.

Я шуточно закатила глаза.

Доев, мы с Айзеком устроились на диване, переключая каналы в поисках чего-нибудь интересного. В конце концов мы остановились на романтической комедии, и Айзек тут же застонал.

– Правда, Кристал? Ты же знаешь, я ненавижу подобные фильмы, – Сказал он с саркастической улыбкой.

Я закатила глаза.

– Да ладно, Айзек, не делай вид, что ты их втайне не любишь. Держу пари, ты плакал во время Дневник Памяти.

Он рассмеялся.

– Я пользуюсь пятой поправкой*. Но ты должна признать, что эти фильмы очень уж нереалистичны. Они внушают людям ложные ожидания относительно любви.

Я пожал плечами.

– Может быть, но на них всё равно интересно смотреть. Кроме того, мне нравится думать, что однажды у меня будет такая же история любви, как эта.

Айзек покачал головой.

С тобой.

Стоп.

Неужели я влюбилась в него?

Айзек был такой красивый и мужественный. От его низкого и властного голоса по телу бегут мурашки. Каждый раз, когда он смотрит на меня, у меня ощущение, что я будто таю. И я не могу перестать думать о нем. Интересно, на что было бы похоже поцеловать его?

Я поворачиваюсь обратно и продолжаю смотреть фильм.

Когда фильм заканчивается, я спрашиваю:

– Ну как тебе?

– Не очень…

– О, да ладно тебе. Признай это. Тебе это немного понравилось.

Айзек усмехнулся.

– Ладно, хорошо. Может быть, чуть-чуть. Но никому не говори об этом.

Я улыбнулась.

– Твой секрет со мной в безопасности.

Айзек откинулся на спинку дивана и удовлетворенно вздохнул.

– Знаешь, я мог бы к этому привыкнуть. Просто расслабляться и смотреть с тобой телевизор.

– Я тоже. Нам следует делать это почаще.

Айзек кивнул в знак согласия.

– Определенно. Но в следующий раз выбираю я.

Я рассмеялась.

– Конечно, конечно.

Пока мы смеялись на телевизоре начались новости. Сказали, что какой-то знаменитый актер недавно умер от рака.

– Ужас. Как будто мы все просто взрываемся от бомбы замедленного действия. – Прокомментировала я.

Айзек кивнул.

– Это ужасно, да, но я верю, что всё происходит по причине. Даже такие болезни, как рак, существуют как необходимость для человека испытать свободу воли. Нам нужны болезни, чтобы напоминать нам о нашей смертности и заставлять ценить время, которое у нас есть на этой земле

– Я не понимаю, как ты можешь говорить, что рак необходим для свободы воли?

Айзек глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Ну, подумай об этом с другой стороны, – начал он. – Если бы всем нам было гарантировано, что мы будем жить здоровой жизнью, свободной от болезней, нам не пришлось бы делать выбор в отношении нашего здоровья. Нам не пришлось бы заниматься спортом или хорошо питаться, потому что отказ от этого не повлек бы за собой никаких последствий.

– Но это не делает рак необходимым, – возразила я. – Существует множество других заболеваний, которые могли бы существовать, не причиняя таких страданий, как рак.

– Это правда, но рак – всего лишь один из примеров. В жизни есть много болезненных вещей, но нам нужно испытать эту боль, чтобы по-настоящему ценить хорошее. Это как в поговорке: «нет радуги без небольшого дождя».

– Я просто никак не могу согласиться с тем, что рак необходим для свободы воли. Должен же быть способ получше.

– Кристал, подумай об этом. Если бы мы жили в мире без болезней, чтобы мотивировало нас искать лекарства и решения? Что могло бы подтолкнуть нас к улучшению самих себя и нашего понимания мира? Именно перед лицом невзгод мы обретаем силу и жизнестойкость. Рак может быть ужасной вещью, но он служит определенной цели. Это напоминает нам о хрупкости жизни и о том, как важно ценить каждое мгновение, которое у нас есть. Без этого мы были бы потерянными, самодовольными и застойными.

Я глубоко вздохнула.

– Ну почему тебе всегда есть что сказать?

Он засмеялся и притянув меня к себе, поцеловал в макушку.

***

Айзек предложил мне пойти на горную часть леса. Поэтому, когда наступила солнечная погода, мы собрались и отправились на путешествие.

Я была в восторге от окружающей нас красоты. Деревья были высокими и пышными, а воздух свежим и освежающим. Журчание близлежащего ручья добавляло безмятежности моменту.

Айзек шел впереди меня, также как и я, разглядывая окружность.

По мере того, как мы поднимались выше, вид становился все более захватывающим. Я чувствовала себя так, словно нахожусь на вершине мира, окруженный красотой природы.

Но затем моя нога поскользнулась на шатком камне, и я, спотыкаясь, двинулась вперед, протягивая руки, чтобы ухватиться за что-нибудь. Я почувствовала, что падаю, и приготовилась к твердому приземлению, но прежде, чем я успела коснуться земли, сильные руки Айзека подхватили меня.

Он крепко прижал меня к себе, его сердцебиение билось рядом с моим. Когда я раскрыла глаза, то увидела беспокойство, отразившееся на его лице. В при такой близости, его глаза были похожи на глубокий синий океан, приглашающий меня нырнуть и исследовать его глубины. Наши лица разделяли несчитанные миллиметры, и я чувствовала его прерывистое дыхание на своих губах.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнула, чувствуя себя смущенной и полной адреналина. Но Айзек только улыбнулся и убрал прядь волос с моего лица. Его глаза были прикованы к моим губам. Мне кажется, он тоже не смог сдержаться и наклонился, чтобы поцеловать меня. Сначала это был мягкий и нежный поцелуй, но вскоре он стал более интенсивным, и его руки, которые держали меня, стали сжимать меня сильнее, притягивая меня ближе к нему. Наши губы двигались совершенно синхронно, и мне показалось, что время остановилось. У нас обоих перехватило дыхание, и мы пристально смотрели друг другу в глаза. Но Айзек не отпускал меня.

– Ты такая сладкая, Кристал. Я не могу насытиться тобой. – Сказал он, почти шепотом.

Я засмущалась и почувствовала, как по моим щекам разлился румянец.

– Давай продолжим, – сказала я, отстраняясь.

Он протянул мне руку.

Мы ещё долго гуляли, пока не устали и не решили остановиться.

Солнце медленно начинало садиться, заливая пейзаж теплым сиянием. Вдохнув свежий горный воздух, я повернулась к Айзеку, который стоял рядом с ней, тоже любуясь видом.

– Это потрясающе, – сказала я, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка.

Он кивнул в знак согласия.

– У природы есть способ напомнить нам, насколько мы на самом деле малы в великой схеме вещей.

Да, – сказала я. – среди такой красоты действительно чувствуешь себя таким незначительным.

Мы постояли в тишине ещё несколько минут перед тем, как уйти, просто наслаждаясь видом. Это было напоминание о простых вещах в жизни, которые могут приносить столько радости.

– Я такая голодная. Ты тоже?

– Ещё бы.

– Пошли домой тогда.

Как только мы вернулись, я побежала на кухню. Разогревая сковороду на плите, я улыбнулась Айзеку.

– Я собираюсь показать тебе секрет приготовления самого вкусного сыра на гриле, – сказал я.

Он поднял бровь, смотря на меня.

– Я весь во внимании.

Я усмехнулась.

– Дело не только в рецепте, там всё просто, но и в памяти, которая к нему прилагается. Когда я была ребенком, моя мама постоянно готовила мне бутерброды с сыром на гриле. Это была наша маленькая традиция. Она добавляла немного чесночного порошка и паприки в сливочное масло, а затем намазывала это на хлеб. Это было так вкусно.

Айзек прислонился к стойке, наблюдая за тем, как я намазываю хлеб маслом и добавляю сыр.

– Это звучит потрясающе, – сказал он. – и выглядит очень аппетитно.

Я улыбнулась, выкладывая бутерброды на сковородку, масло шипело и таяло

– Что ж, тогда тебя ждёт угощение. Просто подожди, пока ты не попробуешь это на вкус.

Пока мы ждали, пока приготовятся бутерброды, я рассказала Айзеку еще несколько историй о своем детстве. Когда бутерброды были готовы, мы сели за стол и откусили по кусочку.

– Вау,  – сказал он. – Твоя мама действительно знала, что делала.

***

После купания, я отнесла все мои полотенца на стирку и пошла просить новые у Айзека. После того как я постучалась, и он не открыл, я решила зайти и самой быстро забрать их. Будучи впервые в его спальню, я поняла, что она отличалась от моей. Стены были выкрашены в приглушенный голубой цвет, а кровать была аккуратно застелена белыми простынями. Я заметила стопку полотенец на стуле в углу комнаты и подошла, чтобы взять одно.

Когда я потянулась за полотенцами, то услышала позади себя шорох. Я обернулась и увидела Айзека, стоящего в дверях и смотрящего на меня пристальным взглядом.

– Ты напугал меня, прости что без спросу, мне нужно было только и полотенце, – сказала я, прижимая полотенце к груди.

Айзек ничего не сказал. Он просто шел ко мне, медленно и обдуманно, пока не оказался всего в нескольких шагах от меня. Я чувствовала его дыхание на своей коже, и у меня по спине пробежала дрожь.

Не говоря ни слова, он протянул руку и забрал у меня полотенце, бросив его на пол. Он положил руки мне на талию и притянул меня ближе, прижимаясь своим телом к моему.

– Ничего страшного. Мой дом – твой дом. – прошептал он, его губы коснулись моего уха.

Я почувствовала, как по моему телу пробежал прилив желания, и я больше не могла сопротивляться ему.

Он впивается в мои губы и страстно целует меня. Я запускаю руки ему под рубашку и стаскиваю её через голову. Я чувствую, как колотится его сердце в груди. Он кидает меня на постель, обнимает меня и прижимает к себе, поглаживая мою спину.

– Я больше не могу этого выносить, – шепчет он, когда проводит руками по моим волосам и целует маленькую часть моей груди, которая выглядывает из-под верхней части моей ночной рубашки.

Я полностью теряюсь в этом новом ощущении. Настолько сильно, что я почти не замечаю, как он задирает мою ночную рубашку и обнажает мою грудь. Он снимает с меня ночную рубашку и бросает её на пол рядом со своей рубашкой. Я чувствую тепло его тела рядом со своим обнаженным животом и грудью. Он берет сосок в рот и дразнит его языком. Айзек слегка прикусывает зубами мою чувствительную кожу.

Мне чертовски страшно и волнительно.

Мы прижимаемся сильнее, и я чувствую, как его пульсирующий член прижимается ко мне. От чего я начинаю нервничать сильнее.

Айзек взрослый мужчина и я мне стыдно признаваться ему, что я всё ещё девственница.

Желание было слишком сильнее, чтобы терять время на разговоры.

Мои руки блуждают по его мускулистой спине, тянут за пояс брюк и плавно скользят ниже. Он встает на колени и медленно стягивает штаны до конца. Я много раз видела его без рубашки, но никогда полностью обнаженным. Я ловлю себя на том, что испытываю трепет, когда смотрю на него. Его тело выглядит как идеальная скульптура.

Видя, насколько он большой, мои глаза расширились.

Я сажусь, в то время как он все ещё стоит на коленях между моих ног. Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, и я беру его голову в свои руки. Мои пальцы пробегают по его волосам, по заросшей щетиной щекам, вниз по шее, по груди и останавливаются на животе. Мне страшно ласкать его твердый, как камень, член, но я могу быстро преодолеть это чувство и продолжать крепко сжимать его длинными движениями. Она горячая на ощупь и гладкая, как бархат.

Я боюсь быть неловкой и неумелой. Но было странное ощущение лёгкости. Словно я делаю это не впервой.

Мы вместе откидываемся снова на постель. Я пытаюсь быть терпеливой, но чувствую, что подсознательно прижимаюсь бедрами к его бедрам, страстно желая, чтобы он вошёл в меня, не в состоянии больше ждать. Его чувственные, и жадные поцелуи кружат бабочек в моём животе.

Он опускается вниз, облизывания и покусывания спускаются к моему животу. Его руки поднимаются, чтобы обхватить мою грудь. Он сжимает и пощипывает мои соски.

Его действия вскрикивают мою голову. Айзек спускается поцелуями ниже.

Я этого не вынесу. Чёрт.

Внезапно я понимаю, что наступила пауза.

Неужели я сделала что-то не так? Господи, может надо было ему сразу признаться?

Наступает тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием. И в то время, когда мне хочется закопаться от стыда, он вводит в меня свой язык, от которого у меня наступает эйфористический шок. Он лизал нежно и медленно, осторожно проводя по клитору длинными движениями, постепенно увеличивая темп. Я впиваюсь руками в его волосы, не желая его отпускать. Айзек стал нежно пососал клитор и продолжал делать долгие движения языком.

– Чёрт. – Не в состоянии больше держать это в себе, я начинаю стонать, когда подхожу к оргазму.

Он взбирается обратно, в то время как меня все ещё прихожу в себя. Я чувствую свой запах и вкус его губах, когда он целует меня.

Прежде чем успеваю осознать, я нервно выпалила:

– Пожалуйста, будь нежен.

Я была уверена, что он будет застигнут врасплох, но вместо этого он смотрит мне в глаза и шепчет:

– Конечно, сладкая. Не волнуйся.

Но как же можно не беспокоиться, когда он, такой большой, собирается входить в меня.

Айзек делает это медленно, но устойчиво.

Мое тело напрягается; я крепче сжимаю его плечи, готовясь к тому, что будет дальше. Он замечает, что я напряжена.

Из страха и беспокойства он останавливается.

– Я делаю тебе больно?

– Нет, я в порядке, – отвечаю я тихо.

–Тогда выдохни и расслабься.

С каждым глубоким толчком я чувствую, как начинаю получать больше удовольствия. Я чувствую его дыхание на себе. Он проводит дорожку из поцелуев – мои губы, мочка уха, шея, не оставляя не одну часть без внимания. Я ощущаю тепло и мягкость его губ, которое посылает волны экстаза. Наконец-то я могу полностью расслабиться.

Никакой боли. Удивительно.

Теперь я могу наслаждаться каждым движением, которое наши тела совершают в унисон. Он должно быть тоже это чувствует, ибо его движения становятся быстрее и жестче.

Прежде чем я полностью достигаю своего пика, он хватает меня за бедра, и мы снова становимся совершенно неподвижными, что заставляет меня громко ахнуть.

– Блять, детка, с тобой всегда так хорошо, – говорит он полу стоном.

Он издает удовлетворенный стон, сопровождаемый последним сильным толчком. Мы находимся в полной гармонии с его телом, и я чувствую каждый пульс и движение, взрывающегося внутри меня. Я едва могу сделать вздох, от накатившего оргазма.

Сейчас я понимаю, как сильно я влюблена в него и как же хорошо мне с ним.

Я так долго переживала по поводу моих чувств, но сейчас я осознала – я хочу быть с ним и никогда не хочу отпускать.

Но не успеваю я открыть и рта как он нежно берет моё лицо в свои ладони. Мы стоим нос к носу, чувствуя дыхание друг друга на своих губах.

– Мне кажешься, я влюбилась. – Признаюсь я, прерывая тишину.

– И я. – Тихо отвечает Айзек.

Мы продолжаем обнимать друг друга, пока наши тела успокаиваются, а мысли бешено бегают от радости. Он ложится на спину, и я прижимаюсь лицом к его шее и вдыхая восхитительный аромат горячего секса и страсти.

***

Когда эйфория случившегося проходит и здравый смысл возвращается ко мне – беспокойство не отпускает меня.

У меня были парни, но до секса это никогда не доходило. Мне всегда казалось это чем-то сакральным. Я всегда мечтала о том, как это будет происходить с моим любимым человек и невероятно романтично. Идея лишиться девственности в детдоме или на вечеринке, где-то в углу, казалась мне отвратительной.

Но я не была монашкой и не малого знала.

Да, кровь может не пойти в первый раз, но с размером как у Айзека, она может пойти даже если ты далеко не девственница.

Хотя бы можно же ощутить какой-то дискомфорт?

Почему всё прошло так гладко? Почему моё тело словно знало, что делать?

И хотя, наслушавшись разных историй я была рада, что со мной всё прошло так хорошо – меня всё равно это гложет.

Я решила взять его компьютер и посмотреть в интернете. Мне нужно было узнать это, и я была готова открыть интернет-браузер и сразу перейти на поиск, если бы не увидела папку со своим именем. Интерес взял вверх, и я открыла. Мое сердце учащенно забилось, не зная, чего ожидать. Внутри была тёмные фотографии, где сложно было что-то разглядеть. Кроме одной.

Это была смутная и тёмная фотография. Я сижу на заднем сидении его машины, с закрытыми глазами – скорее всего сплю.

Я никогда не ехала с ним на машине.

Открывая информацию о файле, я чувствую, как моё сердце лезет в горло, когда вижу дату.

***

Татуировка, выглядывающая из-под кофты Айзека, меня интересовала уже давно. Это был большой рисунок, который покрывал всю его спину – дизайн был замысловат и полон деталей. Там изображался феникс, восстающий из пепла. Перья феникса были смесью оранжевого, желтого и красного цветов, а его крылья величественно расправлены. Создавалось впечатление, будто феникс стоит на темном дымчатом фоне.

Я провела пальцами по татуировке на спине Айзека, ощущая грубую текстуру чернил под кончиками пальцев. Он вернулся уставшим и лёг на диван. Я сидела на полу возле него.

– Айзек, тату за секрет? – сказала я, поворачиваясь к нему лицом.

– Конечно, что ты хочешь знать? – ответил он.

– Что за история стоит за этим? – спросила я, любопытство взяло верх надо мной.

– В меня стреляли, когда я служил в армии, и это оставило довольно неприятный шрам. Тату, чтобы скрыть это.

– Какой кошмар! Когда это было?

Он сжал губы в линию.

– Около 10 лет назад. И так, каким бы секретом ты бы хотела поделиться?

Было видно, что он не хотел говорить об этом. Я проглотила ком в горле перед тем, как ответить.

– Хочу поделиться чужим секретом.

– Например?

– Твоим.

Айзек поднял брови удивляясь.

– Заинтригован. Рассказывай.

– Мы были знакомы до этого.

*Пятая поправка гарантирует право отдельного лица, согласно которому его не должны принуждать свидетельствовать против себя.

Глава 6

Настоящее время.

Айзек Харрисон.

Я не могу этого отрицать.

Мне нравится  новая Кристал.

Она милая и добрая, любит носить платья и заплетает волосы в косы, как лесная нимфа. Она любит проводить со мной время, пытается учиться здешнему стилю жизни и провожает меня, когда я ухожу, такими благодарными глазами будто бы я какой-то герой.

И не поймите меня неправильно, я наслаждаюсь её обществом…

Но иногда я не могу удержаться от тоски по моей Кристал. Той, кто была свирепой и независимой, кто ни не терпел дерьма от меня. Та, кто бросила бы мне вызов и укусила в ответ, когда я этого заслуживал. Она была похожа на дикое животное, неукротимое и непредсказуемое, и именно это делало её неотразимой для меня. Кристал была такой какой я её сделал.

Но теперь она всего лишь тень себя прежней. Она потеряла свою искру, страсть и сущность.

Я скучаю по острым ощущениям наших сражений и по электричеству наших споров.

Но сейчас всё, что у меня есть, – это послушное, благородное создание.

У меня такое чувство, будто я что-то потерял. Хотя казалось бы я знал Критал всего 2 недели перед тем, как она потеряла память.

Я хотел, чтобы она разозлилась, оттолкнула меня, бросила вызов. Именно тогда она была по-настоящему живой. Даже если она этого отрицала.

Это было похоже на наблюдение за диким животным в его стихии. И теперь, с потерей памяти, эта часть её снова исчезла.

Мне была невыносима мысль о том, чтобы превратить Кристал в послушное существо, которое выполняло бы все мои команды. Это та, кем она была до встречи со мной, а не тем, кем я хотел, чтобы она была.

Я хотел, чтобы она была самостоятельной личностью, со своими мыслями и мнениями, чтобы она могла постоять за себя. Да, с моей Кристал было трудно обращаться, но, по крайней мере, в ней горел огонь. Она была силой, с которой приходилось считаться, и я восхищался этим в ней. Я просто хотел, чтобы она была верна себе, даже если для этого иногда приходилось сталкиваться со мной лбами.

Блять, в конце концов, я не собирался делать из неё ручного зверька. Кролик должен убегать от волка, сражаться с ним. А не следовать за ним.

С новой Кристал пришли и новые проблемы.

Я всегда замечал любопытство в её глазах, когда она смотрела на меня, гадая, какие секреты я храню. Она задавала мне вопросы о моём прошлом, о том, как я служил в армии, или о том, что я делаю.

Иногда её вопросы граничили с подозрением, расспрашивая меня о каждой мелочи. Но сложнее всего было когда Кристал просилась поехать со мной в город, спрашивала, что же я храню в гараже, и хотела узнать, что случилось на первом этаже.

Сначала я не придал этому особого значения. Я был рад, что она была рядом, и охотно отвечал на её вопросы, всегда имея наготове правдоподобное объяснение. Было легко извернуться, особенно когда она сама не помнила некоторые вещи как номер своей подруги или где конкретно она сошла, когда приехала из Сан Диего.

Мне нравился этот адреналин.

Но время шло, и вероятно, подсознательно она чувствовала, что в происходящем есть несостыковки.

Я, конечно, сохранял хладнокровие. У меня на всё был ответ, и я всегда старался, чтобы мои истории были правдивы. Но в глубине души, я не мог отделаться от ощущения, что она совсем скоро подберётся близко к правде.