Умереть с первого взгляда

Многие жертвы были пожилыми людьми и страдали психическими недугами: деменцией и другими возрастными заболеваниями. Перед группой также стояла задача выяснить, способны ли были пострадавшие принимать обоснованные решения или же сделали свой выбор необдуманно. Все чаще полиции помогали сотрудники финансовых служб, почтовых отделений и банков. Им вменили в обязанность сообщать о любых подозрительных переводах. У стариков должны были иметься очень веские причины, чтобы отправить крупную сумму в Гану или Нигерию.

Неуклонный рост телефонного и интернет-мошенничества привел к существенным изменениям в работе полиции. Раньше они действовали по принципу «следуем за преступником». Но если аферистами оказывались граждане других государств, что в последнее время происходило все чаще, у полиции просто не было возможности отправиться за ними в эти страны. Частенько приходилось закрывать дела с пометкой «виновный не установлен». Но именно методы работы полиции Суссекса позволили добиться значительного прогресса.

Сложнее всего оказалось убедить жертв снять розовые очки, объективно оценить ситуацию, изучить доказательства и увидеть реальное положение вещей. В одно из недавних такого рода мошенничеств были втянуты целых тридцать семь женщин со всего света, в том числе три дамы из Суссекса, возрастом от шестидесяти пяти до семидесяти девяти лет. Все они без памяти влюбились в атлетически сложенного военного из США, любителя татуировок и мотоциклов, и считали, что он тоже их любит. Образумить трех жительниц Суссекса было сравнительно легко – им просто показали исходную фотографию военного.

Было и еще одно обстоятельство: нередко давать показания пострадавшим мешало чувство стыда. Многие из них были умными, образованными людьми, квалифицированными специалистами, вполне отдающими себе, как им казалось, отчет в своих действиях. Умудренному жизнью человеку трудно признаться родным и друзьям, что он добровольно, по собственной глупости, отдал кому-то все свои деньги. И полицейским было также непросто сообщать жертвам, что их возлюбленных из Интернета, целый год промывавших несчастным мозги, на самом деле не существует.

Перед сержантом Медлок располагался большой монитор, на котором один за другим появлялись примеры последних сложных банковских афер, выявленных группой. Поддельные сообщения от крупного банка «Эйч-эс-би-си» о том, что онлайн-счет клиента был взломан и теперь необходимо немедленно ввести пароль, а затем изменить его вместе со всеми реквизитами. Еще одно, похожее, от «Эппл». И третье, на первый взгляд, от их собственного подразделения по обеспечению финансовой безопасности и профилактике мошенничества. Выглядело оно совсем как настоящее, если не обратить внимания на две грамматические ошибки и неверный электронный адрес, старательно размытый.

Затем Медлок вывела на экран список людей, находящихся в данный момент под наблюдением их группы. По каждому из них сержант запрашивала у сотрудников новые данные.

После двадцати минут просмотра они добрались до категории «любовное мошенничество». На мониторе возникло изображение статного седого мужчины лет шестидесяти или чуть меньше. Ниже было написано: «Майор Джон (Джонни) Фордуотер».

Детектив-сержант Хелен Сёрл, которой недавно исполнилось тридцать, подняла руку с широкими браслетами.

– Боюсь, это немного грустная история, босс. Первый раз его имя привлекло наше внимание два месяца назад, когда разведка отслеживала в социальных сетях сообщения от «Сакавы» из Ганы. Я сама заходила к майору Фордуотеру и пыталась объяснить ему, что он стал жертвой аферистов. По правде говоря, он ответил довольно грубо и наотрез отказался мне поверить. К несчастью, на тот момент у меня не было при себе никаких доказательств, способных его убедить. Он был уверен, что у него горячая взаимная любовь с немкой по имени Ингрид Остерман, а мы просто ошиблись. Впоследствии его дважды опросили сержант Поттинг и констебль Уайльд. Насколько я поняла, ему предоставили доказательства, и он смирился с ситуацией… по крайней мере, я на это надеюсь. В общей сложности майор Фордуотер выплатил мошенникам около четырехсот тысяч фунтов.

В зале кто-то охнул.

– Неужели четыреста тысяч? – переспросил детектив-сержант Джон Экстон, прикомандированный к их группе от отдела по расследованию особо тяжких преступлений, поскольку до поступления в полицию он работал в банковской сфере.

– Именно так, Джон, – ответила Сёрл. – Бедняга просто в отчаянии. Насколько я поняла, Фордуотеру грозит потеря дома. Он согласился сотрудничать с нами.

На мониторе появилась новая фотография и подпись: «Бетти Уорд». А под ней – краткая справка.

Теперь поднял руку другой полицейский, детектив-констебль Кевин Холл, тоже из отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

– В этом случае нам помогли сотрудники сервисной службы «Теско». Эта пожилая вдова из Брайтона, с трудом встающая с кресла, опрятная бабуля с крашеными волосами, убеждена, что любит мужчину, которого вы сейчас увидите, она даже спать ложится с его фотографией.

Все посмотрели на экран.

На снимке был запечатлен молодой и улыбчивый чернокожий мужчина с рельефным прессом; узкая полоска плавок оставляла мало простора для воображения.

– Он несколько месяцев рассказывал Бетти, что прямо ждет не дождется того момента, когда приедет в Англию и они займутся любовью. Не хочу вдаваться во все довольно красочные подробности того, что он собирался с ней вытворять. Могу лишь сказать, что пожилая дама способна передвигаться только с помощью ходунков, но, к ее чести, не прислала ему фотографию какой-нибудь супермодели. Вот ее аватарка.

Когда появилась фотография хрупкой леди в роскошном платье, кое-кто удивленно приподнял брови.

– Один из служащих «Теско» в Шорхеме, – продолжал Холл, – связался с нами и выразил беспокойство. Ему показалось странным, что эта дама, Бетти Уорд, отправила через платежную систему «Мани грэм» два денежных перевода в Гану, адресовав первый Микки-Маусу, а второй – Майклу Джексону.

Тихое подхихикивание в зале перешло в волну неловкого смеха.

– Кроме шуток. Этот парень, кем бы он ни был на самом деле, убедил миссис Уорд, что ему нужна помощь, чтобы оплатить счет за лечение после автокатастрофы, и на уход за матерью, больной раком. Он сказал, что деньги нужно выслать на эти имена, иначе правительство сдерет с него пятнадцать процентов налога. И она ему поверила. Мерзавец совсем вскружил бедняжке голову. На сегодняшний день она отправила ему в общей сложности двадцать семь тысяч фунтов. В «Теско» согласились больше не принимать от нее переводы и сразу сообщить мне, если эта дама появится, чтобы сделать новый. Кроме того, я предупредил «Вэстерн юнион» и другие отделения «Мани грэм» в округе.

Медлок поблагодарила Холла и перешла к следующей жертве. На экране появилась надпись: «Ральф Бересфорд».

– Этот вроде новенький.

– Да, мэм, – подтвердила Прина Гадер, детектив-констебль из Брайтона. – К нам обратилась его дочь. Мистеру Бересфорду семьдесят лет, он вдовец, бывший бухгалтер, и у него ранняя стадия деменции. Дочь навещает отца каждую неделю, и два дня назад она заметила на экране его ноутбука фотографию, скажем так, весьма соблазнительной женщины. Начала расспрашивать, и отец гордо заявил, что это его новая подруга, румынка, с которой он познакомился в Интернете тремя месяцами раньше. Сказал, что у бедняжки большие проблемы, а обратиться за поддержкой не к кому, вот он и помог ей наладить жизнь. У дочери был доступ к компьютеру отца, и она проверила его счета. Выяснилось, что за последние три месяца мистер Бересфорд обналичил ценные бумаги, купил биткойны и осуществил крупные денежные переводы.

– Насколько крупные? – спросила Салли Медлок.

– Самый большой на двести пятьдесят тысяч фунтов.

– Он богатый человек, Прина?

– Не то чтобы богатый, но вполне обеспеченный… был. Сейчас он собрался заложить свой дом.

– И дочь поняла, что все ее наследство спустили в унитаз, – заключил Экстон.

– Вместе со всеми его надеждами на безбедную старость, – отозвалась Гадер. – Эта румынка, Сорина Василе, наплела мистеру Бересфорду, что ее брата якобы подставили, несправедливо осудили за убийство и бросили в ужасную тюрьму. Она попросила Бересфорда одолжить ей деньги для освобождения под залог и, разумеется, обещала все вернуть.

– Понятное дело, – хмыкнула Медлок.

– Я проверила данные через Интерпол и британское посольство в Бухаресте, но не обнаружила никаких сведений об этом якобы брате. Уверена, что мошенница использовала вымышленное имя.

– И что вы предприняли? – спросила Медлок.

– Я связалась с социальной службой. А также переговорила с управляющим банка, где хранит деньги мистер Бересфорд, но с этим новым Законом о защите персональных данных здесь трудно будет как-то вмешаться. Управляющий понимает, что происходит, и сочувствует, но говорит, что никак не может помешать клиенту, разве только объяснить ему, что эти деньги уйдут не тому человеку, которому отправлены. Мне кажется, дочь Бересфорда нашла более эффективный способ вмешательства – она изменила на компьютере пароль и спрятала чековую книжку отца. Я узнаю больше после того, как его навестит социальный работник.

Салли поблагодарила Гадер и показала новую фотографию: ухоженный сорокалетний мужчина в деловом костюме. Подпись под снимком гласила, что это Джон Саузерн.

Руку поднял сержант Экстон.

– С этим делом разбираюсь я, и подобных случаев, похоже, становится все больше. Довольно печальная история, босс. Саузерн позвонил мне и попросил о личной встрече. Он работает адвокатом в Брайтоне, женат, трое детей. По какой-то причине он зарегистрировался в агентстве знакомств для женатых людей, ищущих связей на стороне. Познакомился с женщиной, по ее словам, тоже замужней, и через несколько недель их переписка стремительно переросла в… э-э-э… непристойную. – Придерживающийся пуританских взглядов сержант смущенно покраснел и продолжил: – Она начала присылать Саузерну свои фотографии в обнаженном виде и просила его о том же. Он так и поступил. Потом дама захотела, чтобы он прислал ей фотографию… э-э-э… возбужденного члена.

– Должно быть, члена парламента? – сострил Кевин Холл.

Кое-то рассмеялся.

– Но этим дело не закончилось. Подружка прислала ему видео, на котором занималась мастурбацией, и попросила, чтобы он ответил тем же. Саузерн, к несчастью, послушался ее – и очень глупо сделал, как теперь понимает. В следующем сообщении красавица пригрозила выложить это видео в «Фейсбуке» для всех его подписчиков, включая жену и троих детей. Для начала она потребовала с виртуального любовника пять тысяч фунтов. Затем десять. В следующий раз – уже двадцать пять. Он не очень-то богатый парень, всего лишь младший партнер в адвокатской конторе, но все-таки сумел наскрести нужную сумму и перевести деньги. Но дальше шантажистка потребовала с него сто тысяч, и тогда у него хватило ума связаться с нами. Раздобыть такую сумму он смог бы, только заложив свой дом, чего никак нельзя сделать без согласия жены.

– И что вы ему посоветовали, Джон?

– Я велел ему потянуть время и объяснить дамочке – или, вероятно, тем, кто за ней стоит, – что сразу такие деньги не собрать.

– Придется подключать отдел цифровой криминалистики, – сказала Салли Медлок. – Но Саузерну придется смириться с риском, что угроза будет исполнена.

– Он цепенеет от одной лишь мысли, что эта история выйдет наружу.

– А не надо быть таким дрочилой! – проворчал Кевин Холл.

– Следи за языком, Кевин! – осадила парня детектив-констебль Шарлотт Уильямс. – Ты становишься похож на Нормана Поттинга.

Следующей появилась фотография эффектной женщины пятидесяти с лишним лет, с длинными темными волосами и насмешливым выражением лица. Под изображением значилось: «Сьюзи Драйвер».

Уильямс подняла руку.

– Да, Шарлотт? – кивнула ей сержант Медлок.

– Это интересный случай, мэм. Миссис Драйвер пятьдесят пять лет, она состоятельная вдова, живет в Брайтоне. Ее покойный муж был торговцем антиквариатом. Она сообразила, что ее пытаются обмануть, и проделала большую работу по вычислению мошенника через Интернет. Я побеседовала с миссис Драйвер у нее дома. Она вызвала своего «любовника» на личную встречу. След электронной почты указал на Германию.

– Опять Германия? – удивилась Салли Медлок. – Это становится интересно, новая площадка для нас. Раньше мы имели дело с Ганой, Нигерией и Восточной Европой.

– Миссис Драйвер охотно сотрудничает с нами, – продолжала Шарлотт Уильямс. – К счастью, она не потеряла ни пенни – именно просьба одолжить деньги и вызвала у нее подозрения.

«В отличие от большинства наших пострадавших», – печально подумала сержант Медлок.

– Удалось выяснить что-то конкретное?

– Да, она раздобыла для нас имя мошенника – доктор Норберт Петерсен, по его собственным словам, норвежский геолог, проживающий в Осло. Он обнаружился сразу на пяти сайтах европейских агентств знакомств. Мошенник использовал фотографию Тоби Сьюарда, мотивационного оратора из Брайтона, гея, состоящего в браке с архитектором Полом Сибли. Сейчас ребята из отдела цифровой криминалистики пытаются с помощью миссис Драйвер вычислить его настоящую личность. Очень ловкая и находчивая женщина.

– В каком смысле?

– Она продолжает притворяться перед Петерсеном. Хотя миссис Драйвер и уверена, что этот человек не тот, за кого себя выдает, однако делает вид, будто поверила ему и теперь собирает деньги – двадцать тысяч фунтов, которые мошенник попросил одолжить ему на лечение больной бабушки.

– Блестяще! – сказала Медлок. – Как долго, по-вашему, она сумеет притворяться?

– Думаю, еще какое-то время сможет. Дочка, живущая в Мельбурне, вот-вот родит ей первого внука, и миссис Драйвер уже забронировала билет на самолет, чтобы побыть с ними первые недели. Но Петерсен тоже очень хитер. Он сказал, что якобы решил приехать в Англию повидаться с любимой. Когда она ответила, что уезжает ненадолго в Австралию, он умолял еще немного задержаться в Великобритании. Сьюзан объяснила, что билет на самолет не подлежит возврату, но он пообещал немедленно возместить ущерб, если она отложит полет.

– А если она и правда захочет с ним встретиться? Что тогда, Шарлотт? – спросил сержант Экстон.

– Наверняка этот тип найдет, как вывернуться, – предположил детектив-сержант Фил Тейлор, несколько лет назад возглавлявший группу по расследованию преступлений в области высоких технологий. – У аферистов в запасе масса отмазок. Попал в аварию по дороге в аэропорт. Возникли проблемы с визой, требующие крупной взятки. Внезапно заболел кто-то из родственников. Они знают, как дергать за струны души. Учатся этому с первого дня.

– Двадцать косарей – это кругленькая сумма, – заметила Медлок. – Обычному человеку столько денег быстро не найти. А если она скажет, что для снятия со счета необходимо предупреждать банк заранее?

– Я предложила ей это, но она пока не ответила. Уверена, что миссис Драйвер воспользуется любой отговоркой, какой только сможет. Это очень решительная дама. И ей будет намного проще заниматься всем этим из Австралии.

Поблагодарив Уильямс, сержант Медлок перешла к последнему имени в списке. Тем временем Шарлотт взяла телефон и проверила сначала сообщения, а потом и электронную почту. Последние дни они со Сьюзи Драйвер регулярно общались – по телефону, по почте или в мессенджере. Но с вечера пятницы Шарлотт ничего о ней не слышала, и это ее тревожило.

Она послала новое сообщение:

Добрый день, миссис Драйвер! Нет ли у Вас новостей? Не могли бы Вы предупредить нас перед отлетом? Всего наилучшего, констебль Уильямс.

Через двадцать минут совещание закончилось, но ответ так и не пришел. Шарлотт сделала пометку позвонить миссис Драйвер позже.

26

1 октября, понедельник

В целом характер у Роя Грейса был уравновешенный, и выходил он из себя редко, но этим вечером едва не закипал от злости, аж зубы сводило. Хотя начинался день неплохо, со славной утренней пробежки по осенним полям вместе с Хамфри: его пес, помесь лабрадора и бордер-колли, был в полном восторге от переезда за город.

Однако дальше все покатилось под откос. Для начала его любимая «альфа-ромео» отказалась заводиться. Без всякой видимой причины у нее вдруг сел аккумулятор. Рой завел машину с толкача и доехал до управления, но там она снова заглохла. Механики прибыли в обещанное время и, осмотрев автомобиль, приветливо сообщили, что у них есть для него две новости. Как водится, плохая (аккумулятор сдох окончательно) и хорошая: его можно заменить, у них есть с собой запасной, и они согласны сделать это всего за двести фунтов.

Потом была двухчасовая встреча с сотрудником Королевской прокурорской службы, который педантично расспрашивал Роя по делу Эдварда Криспа, брайтонского врача общей практики, предполагаемого серийного убийцы, и все интересовался, сможет ли суперинтендант Грейс с уверенностью его опознать. Неужели так трудно опознать человека, который пальнул в тебя из дробовика двенадцатого калибра с расстояния десяти футов и едва не отстрелил ногу?

Затем Роя вызвал на ковер его непосредственный начальник и кровный враг, Кассиан Пью. Операция «Повтор», дело о похищении ребенка, которое Грейс раскрыл шесть недель назад, вызвала ожидаемо громкий резонанс и сомнения в компетентности действий полиции из-за большого количества жертв, в основном среди албанской общины Брайтона. Пью совершенно не интересовало то, что Рой сам при этом едва не погиб, спасая четырнадцатилетнего мальчика от неминуемой смерти. Его заботило лишь одно: как самому, после семи трупов, связанных с делом о похищении, выйти из кабинета Независимой службы по расследованию действий полиции, благоухая розами.

В довершение всего на этой неделе Рой был «золотым» офицером дежурной службы. Эта обязанность возлагалась на весь руководящий состав полиции, и ее раз в четыре месяца исполнял по очереди каждый из них, включая главного констебля, его заместителя и помощника, а также старших суперинтендантов. «Золотой» брал на себя оперативное стратегическое руководство по всем крупным происшествиям в графстве и санкционировал в случае необходимости применение оружия. Наряду с «золотым» офицером был еще «серебряный», который отвечал за тактику.

Это означало отказ от спиртного на всю неделю, а сейчас Рою надо было выпить. Так нужно, ну просто до зарезу. Бокал холодной как лед водки с мартини пришелся бы очень кстати. Но пока он на дежурстве, об этом и речи быть не могло.

Вместо этого Рой, в кои-то веки придя домой вовремя, почитал Ною, которому недавно исполнилось год и два месяца, его любимую книжку о голодной гусенице, а потом уложил сынишку спать. Так он делал каждый вечер две последние недели, пока был в отпуске, и ему это нравилось. Нравилось доверие в глазах малыша. Нравилось, как Ной капризничал и хихикал в ванночке, когда его купали, как он хлопал по воде ладошками, забрызгивая его и Клио, и смеялся с каждым разом все громче.

В такие моменты Рой часто ловил себя на мыслях о Бруно, который вырос без него. И давал себе слово проводить как можно больше времени с обоими сыновьями.

Когда Ной наконец уснул, они с Клио и Бруно отправились ужинать на кухню. Бруно сидел за столом в чистой футболке, выпрямив спину, и ел, как обычно, молча. Хамфри привычно обошел вокруг стола, по нескольку минут посидев возле каждого из членов семьи в надежде, что кто-нибудь обронит на пол кусок. Молчание Бруно раздражало Грейса сильнее, чем его супругу. Ему казалось, что это своего рода месть сына за то, что его увезли из Германии. Да вот только какой у них был выбор? Можно было бы отправить мальчика в закрытую школу, но они посчитали это неправильным. Перспективу переезда Бруно в Сифорд, к деду с бабкой, Рой даже не рассматривал: жизнь с этими отвратительными, известными своей скупостью людьми стала бы для него адом. Так что они с Клио выбрали самый приемлемый вариант. Однако Бруно, похоже, этого не оценил. Вот и сейчас он возился с куском вегетарианской сосиски, вертел ее на вилке и с подозрением разглядывал, словно патологоанатомический образец.

– Между прочим, Бруно, сосиски от Линды Маккартни, – сказала Клио.

– А кто она такая?

– Жена Пола Маккартни.

Он с недоумением посмотрел на мачеху, и та пояснила:

– Это один из «Битлз».

– Жуки, что ли?

– Наверное, ты слишком молод, чтобы слышать о них.

Не обращая внимания на ее слова, Бруно понюхал кусок и перевернул, вонзив в него вилку, как будто боялся, что сосиска сбежит, стоит ему только отвернуться. И заметил:

– Она даже не пахнет мясом.

– И не должна, – ответила Клио. – Это же вегетарианская сосиска.

Мальчик фыркнул, но в этом было больше презрительной насмешки, почти жалости, чем веселья.

– Если люди хотят быть вегетарианцами, они должны питаться овощами, которые выглядят как овощи. Моя мать никогда не ела такой ерунды. Даже жуки были бы вкуснее.

Краем глаза Клио заметила, что Рой собирается одернуть сына, и беззвучно, одними губами, попросила его сдержаться.

– Ты вроде бы говорил, что твоя мать была веганкой, – промолвила Клио.

– Она была правильной веганкой. Просто следила за тем, чтобы не употреблять в пищу животных. Meine Mutter[12] ни за что не стала бы есть фальшивые сосиски и поддельные гамбургеры, – ухмыльнулся Бруно. – Это просто глупость несусветная. Если хочешь быть вегетарианцем, так будь им, а не делай вид, будто это мясо, и нечего морочить другим голову.

Рой и Клио обменялись взглядами.

– Так, значит, ты не стал веганом, Бруно? – спросил Грейс.

– У меня первая группа крови, – с важным видом пояснил мальчик. – Питаться нужно в соответствии с группой крови. Тем, у кого первая, необходимо настоящее мясо. – Он оттолкнул тарелку в сторону и резко встал. – Я пойду в свою комнату.

Рой опять хотел сделать ему замечание, но Клио жестом велела мужу молчать.

– Но ты ведь ничего не съел, – проговорила она. – Поешь хоть немного.

Бруно довольно странно посмотрел на мачеху. За свою карьеру Рой Грейс много раз видел этот взгляд. С таким блеском в глазах прокурор в суде готовится высказать сокрушительный довод главному свидетелю защиты.

– Я поем, если вы дадите мне настоящую еду, – заявил Бруно. – С чего вы взяли, что я захочу что-то вегетарианское?

С улыбкой, стараясь не раздражать пасынка, Клио уточнила:

– Какую настоящую пищу ты бы хотел, Бруно?

– Колбасу, – ответил он. – Настоящую немецкую колбасу: Weiswurst, Frankfurters, Bratwurst, Blutwurst, Bockwurst, Bregenwurst, Knackwurst, Gelbwurst, Teewurst[13]– в общем, не ту ерунду, что продается в ваших мясных магазинах.

– Хорошо, – не стала спорить Клио. – Пусть будет немецкая колбаса. Какую именно ты предпочитаешь?

– Weiswurst или Bratwurst.

– Отлично, я найду что-нибудь для тебя.

Даже не поблагодарив мачеху в ответ, Бруно встал из-за стола, прошел через гостиную и поднялся по лестнице.

– Есть такое слово «спасибо», – пробормотал Рой Грейс так тихо, чтобы услышала только Клио.

Она посмотрела на мужа, словно бы говоря: «Что поделаешь», а потом накрыла его ладонь своей и тихо, почти шепотом, произнесла:

– Мягче. Надо быть мягче.

– Ага, вот именно так мне и хочется его придушить – мягко, – тоже почти шепотом ответил Рой.

Клио поморщилась.

Окончательно испортила настроение пришедшая с утренней почтой пачка счетов, которые Рой привык оплачивать без промедлений. Он быстро просмотрел их. Первый счет был за сетку для куриного загона.

– Елки-палки! – недовольно скривился Грейс. – Страшно подумать, во сколько нам обходится каждое яйцо!

– По крайней мере, мы в курсе, откуда они берутся… и еще знаем, что у наших курочек роскошная жизнь, дорогой.

– Ну и цены! Да за такие деньги мы могли бы поселить их в номере отеля «Ритц».

Вторым был ежемесячный платеж за установку в рассрочку новой ванны.

– Сплошные расходы! – вздохнул Грейс. – Надеюсь, что Бруно оценит свою шикарную ванну и не скажет, что в Германии у него была побольше!

Последний счет пришел от фирмы, название которой Рою ничего не говорило.

– Что это еще за экологические услуги? – спросил он, показывая Клио квитанцию.

– Эти люди приезжают к нам два раза в год выкачивать нечистоты из выгребной ямы.

– То есть вывозят дерьмо? – уточнил он. – Хм… Пожалуй, я нашел бы для них работу у нас в управлении.

Зазвонил рабочий телефон, Рой извинился перед Клио и сухо ответил:

– Суперинтендант Грейс, слушаю.

И тут настроение у него сразу упало еще ниже: Рой узнал взволнованный голос инспектора Энди Энакина, известного среди коллег как Паникер Энакин. Сегодня он был «Гольф-99», то есть дежурным инспектором полиции Брайтона по чрезвычайным ситуациям, и трудно было найти человека, менее подходящего по характеру для подобного рода деятельности. В большинстве своем коллеги Грейса были настоящими профессионалами, независимо от звания, но время от времени такие, как Энакин, ухитрялись проскользнуть в щель… или, скорее, вынырнуть из щели. Порой Грейс удивлялся, как этому типу вообще удалось попасть в полицию, не говоря уже о том, чтобы получить звание инспектора.