Умереть красиво

Вцепившись в портфель с надежно спрятанным внутри журналом, Грейс миновал открытое, застеленное зеленым ковролином пространство, где трудились подведомственные старших следователей. Слева, за стеклянной стеной, располагался внушительный кабинет старшего суперинтенданта Гэри Уэстона, который, вопреки обыкновению, присутствовал на рабочем месте и что-то сосредоточенно диктовал помощнице.

Добравшись до двери в противоположном конце зала, Грейс поднес пропуск к серому зрачку «Интерфлекса», толкнул створку и очутился в длинном, устланном серой ковровой дорожкой коридоре, где царило безмолвие и пахло свежей краской. По пути ему попался обитый красным фетром информационный щит, озаглавленный «Операция „Лиссабон“». Под надписью помещалась фотография мужчины азиатской наружности с жидкой бороденкой. По периметру висели отмеченные красными кружочками снимки каменистого побережья у высоких скал живописного местечка Бичи-Хед. Четыре недели назад неопознанного азиата обнаружили мертвым у основания скал. Сначала все списали на самоубийство, однако вскрытие выявило, что на момент падения мужчина был уже мертв.

Грейс миновал отдел внешних расследований, где базировались детективы, занятые чрезвычайными происшествиями, потом дверь с табличкой «Руководитель следственной группы», за которой ему предстояло работать над нынешним делом. Прямо напротив помещалась дверь с табличкой «Первый отдел по расследованию особо тяжких преступлений», вот туда и вошел Грейс.

Первый и второй следственные отделы служили мозговым центром во всем, что касалось тяжких преступлений. Несмотря на матовые, слишком высоко расположенные окна, в отделе, с его белоснежными стенами, хватало света, а во всем ощущалась атмосфера простора и положительной энергии. Это было любимое место Грейса в суссекском управлении. Хотя во всех прочих помещениях ему недоставало привычного шума и гама, первый отдел согревал душу.

Футуристическая обстановка ничем не уступала Центру управления полетами НАСА в Хьюстоне. Просторная, L-образная комната делилась на три секции, в каждой стоял длинный, изогнутый стол на восемь человек, висели внушительные магнитные доски, озаглавленные «ОПЕРАЦИЯ „БАКЛАН“», «ОПЕРАЦИЯ „ЛИССАБОН“», «ОПЕРАЦИЯ „БУРАН“», испещренные фотографиями с места преступления и диаграммами. Новая, установленная только вчера доска именовалась «ОПЕРАЦИЯ „СОЛОВЕЙ“» – такое кодовое название присвоил компьютер суссекской полиции расследованию по делу о найденных накануне останков.

В отличие от других офисов управления, здесь ни на столах, ни на стенах не было личных вещей: никаких семейных снимков, постеров с футболистами, расписания игр, смешных картинок. За исключением мебели и оборудования, каждый предмет так или иначе относился к расследованию. Здесь не болтали по пустякам. В сосредоточенной тишине раздавались лишь приглушенное гудение телефонов и щелканье лазерного принтера, выплевывающего бумагу.

Каждая следственная группа состояла из руководителя (зачастую сержанта или инспектора), системного оператора, аналитика, делопроизводителя и стенографиста. Грейс знал многих присутствующих, однако здесь было не принято тратить время на любезности и приветствия.

Группа Грейса никак не отреагировала на его появление. Только Гленн Брэнсон, темнокожий и лысый, как метеорит, великан, приветственно вскинул руку. Одетый, по обыкновению, в дорогой костюм – коричневый, в белую полоску, – белую сорочку с накрахмаленным воротничком и галстук, чью расцветку, по всей видимости, подбирал обдолбанный шимпанзе-дальтоник, Брэнсон смахивал скорее на преуспевающего наркоторговца, нежели на копа.

– Здорово, старичок!

Громкий возглас Гленна на секунду привлек внимание присутствующих.

Грейс с улыбкой оглядел свою команду. Большинство из восьми человек перекочевали в нее из предыдущего расследования и толком не успели перевести дух, однако все они были отличными профессионалами и великолепно работали вместе. За годы службы в полиции Рой твердо уяснил: если тебе удалось собрать хорошую команду, нужно держаться за нее руками и ногами.

Самой старшей по званию была сержант Белла Мой, жизнерадостная, с рыжевато-коричневыми волосами, выкрашенными хной; рядом с ее клавиатурой, по обыкновению, лежала упаковка шоколадных шариков. Белла что-то сосредоточенно печатала; периодически ее рука, словно некое самостоятельное существо, отрывалась от клавиш, доставала конфетку и отправляла в рот. Эта худенькая женщина ела больше, чем кто-либо из знакомых Грейса.

Рядом с ней сидел констебль Ник Николл – длинный как жердь парень лет тридцати, очень добросовестный детектив и невероятно быстрый футбольный нападающий; Грейс всячески уговаривал Ника вступить в полицейскую команду по регби, которую его пригласили возглавить осенью.

Напротив Ника перебирала гору распечаток молодой констебль Эмма-Джейн Бутвуд, очаровательная длинноволосая блондинка с потрясающей фигурой. На первых порах Грейс счел ее пустышкой, однако она проявила себя блестяще, и суперинтендант пророчил ей большое будущее в полиции – если, конечно, Эмма-Джейн не сбежит раньше.

– Значит, так, – объявил Брэнсон. – Моя интуиция сменила курс. Как тебя убедить, что моя новая догадка верна? Тереза Уоллингтон.

– Кто такая? – спросил Грейс.

– Живет в Пис-Хейвене. Обручена. Вчера не явилась на помолвку.

У Грейса по спине пробежал холодок.

– Рассказывай.

– Я разговаривал с ее женихом. Он вполне себе настоящий.

– Ну, не знаю, – протянул Грейс.

Чутье подсказывало, что для выводов еще рано, но и остужать пыл Брэнсона тоже не хотелось. На стене висели фотографии с места преступления, в срочном порядке пересланные по его просьбе. Взгляд задержался на отсеченной кисти, снятой крупным планом, потом перешел на изувеченные фрагменты туловища в черном мешке.

– Поверь мне, Рой.

– Поверить тебе? – переспросил Грейс, по-прежнему глядя на снимки.

– Опять ты за свое! – возмутился Брэнсон.

– Ты о чем? – растерялся Грейс.

– Вечно ты так, приятель. Отвечаешь вопросом на вопрос.

– Да потому что тебя ни фига не поймешь!

– Брехня-а-а!

– Сколько пропавших женщин осталось в списке?

– Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пять, если брать ближайший радиус. Если по стране, то в разы больше.

– По анализам ДНК есть сведения?

– К шести вечера обещали выяснить, проходит ли убитая по нашим базам, – доложила Бутвуд.

Грейс глянул на часы: через пятнадцать минут нужно выдвигаться в морг. Он быстро прикинул в уме. По мнению Фрейзера Теобальда, составленному в скудных полевых условиях, девушку убили меньше суток назад. Человек может уйти в «самоволку» на день. Но на третий друзья, родные и коллеги начинают бить тревогу. Значит, сегодня вполне реально сузить круг потенциальных жертв.

– Слепки следов готовы? – обратился Грейс к констеблю Николлу.

– Готовятся.

– «Готовятся» меня не устраивает, – недовольно откликнулся Грейс. – Я, кажется, сказал на оперативке, чтобы два офицера взяли слепки и обошли обувные магазины в округе на предмет совпадений. Вдруг покупатель найдется, а в идеале – засветится на камере наблюдения. Вряд ли берцами торгуют на каждом углу. Жду отчет к вечерней планерке.

Констебль Николл кивнул и взялся за телефон.

– Она второй день не выходит на связь, – не унимался Брэнсон.

– Кто? – рассеянно спросил Грейс.

– Тереза Уоллингтон. Они с женихом живут вместе, так с чего ей не возвращаться в собственный дом?

– А остальные четыре из списка?

– О них тоже ни слуху ни духу, – нехотя признал Брэнсон.

Хотя Брэнсон и разменял четвертый десяток, но в полиции служил всего шесть лет, вовремя распростившись с карьерой клубного вышибалы.

Грейсу очень нравился Гленн – умный, старательный, с хорошо развитой интуицией. В расследованиях интуиция играет важную роль, однако у нее есть и обратная сторона – полагаясь всецело на чутье, офицеры спешат с выводами, толком не анализируют другие варианты и подгоняют улики под свою версию. Временами Рою приходилось осаживать Брэнсона ради его же блага.

Но сейчас от Гленна требовалась не его интуиция, а нечто совершенно не связанное с работой.

– Прокатишься со мной в морг?

– Блин, приятель, так вот где ты назначаешь свидания, – вытаращил глаза Брэнсон.

Грейс ухмыльнулся: тот даже не догадывался, насколько был близок к истине.

15

Том Брайс сидел в длинном, узком, как кишка, конференц-зале на первом этаже офисного здания, расположенного в промышленном районе рядом с аэропортом Хитроу – настолько, что заходящий на посадку лайнер, казалось, вот-вот приземлится прямо посреди офиса. С оглушительным гулом и выпущенными шасси лайнер тенью гигантской рыбы пронесся буквально в нескольких дюймах от крыши.

Конференц-зал удручал своим безвкусием. На обитых коричневой замшей стенах висели постеры ужастиков и научно-фантастических фильмов, бронзовый стол на двадцать человек словно позаимствовали из тибетского храма, а жутко неудобные кресла с высокой спинкой явно выбирали специально, чтобы посетители не засиживались.

Клиент Тома, Рон Спэкс – в прошлом продюсер рок-коллективов, а ныне потрепанный алкоголем и наркотиками астматик, чей возраст стремительно подкатывал к шестидесяти, – носил криво налепленный парик-накладку и сиял чересчур белоснежными для человека его лет зубами. Одетый в выцветшую футболку с рок-группой «Грейтфул дэд», джинсы и сандалии, Спэкс устроился напротив Тома и, листая каталог «Брайс-Райт», бормотал «ага», если натыкался на что-то интересное.

Том прихлебывал кофе и терпеливо ждал. «Грэвитрейн дистрибьютинг» считался одним из крупнейших дистрибьюторов DVD-дисков. Золотой медальон на шее Спэкса, унизанные пудовыми перстнями пальцы и черный «феррари» на парковке буквально кричали о богатстве.

Спэкс неоднократно хвастался Тому, что начинал с магазинчика на Портобелло-роуд, где торговал подержанными DVD-дисками во времена, когда о таких вещах даже не слыхивали. Том не сомневался: империю этот деляга построил преимущественно на пиратках, однако не в его положении разбрасываться клиентами, будь они хоть трижды нечисты на руку. В прошлом Спэкс делал крупные заказы и платил без задержек.

– Ага, – снова буркнул Рон. – Смотри, какая штука: мои клиенты не хотят шиковать. У тебя есть что-нибудь новенькое?

– Подставки под пиво в виде дисков, страница сорок два. А сверху добавить логотип.

Спэкс зашелестел каталогом.

– Ага, – протянул с интонацией, которая свидетельствовала об обратном. – Ага… На сколько потянет сто тысяч штук? Скинешь до фунта?

Без компьютера Том чувствовал себя как без рук. Ноут остался в конторе на попечении Криса Уэбба. Том не помнил прайс наизусть, поэтому боялся заводить разговор об уступках, особенно когда речь шла о такой крупной партии.

– Я уточню цену и скину вам на электронную почту.

– Но не больше фунта, ага? – Спэкс открыл банку колы. – А в идеале семьдесят пенсов.

У Тома загудел сотовый. Увидев на дисплее имя Келли, он сбросил вызов.

Подставки стоили дороже семидесяти пенсов, это Том знал наверняка, однако решил не сообщать Спэксу раньше времени.

– За семьдесят не обещаю, – дипломатично ответил он.

– Ага. Есть у меня еще одна мыслишка. Двадцать пять золотых «ролексов».

– Золотые «ролексы»? Настоящие?

– Само собой, подделками я брезгую. И забабахать на них логотип. По стоимости сориентируешь? Только в темпе, к середине недели.

Том постарался скрыть удивление, ведь буквально минуту назад Спэкс говорил, что шиковать не намерен, а сейчас замахнулся на часы ценой в несколько тысяч фунтов за штуку. В кармане затренькал мобильный.

Снова звонила Келли, и Том не на шутку встревожился: в разгар рабочего дня жена обычно оставляла голосовые сообщения. Может, кто-то из детей заболел?

– Не возражаете, если я отвечу? – обратился он к Спэксу. – Жена.

– Той, чье слово закон[4], нельзя не ответить. «Ойстер» – это ведь классические часы «Ролекс»?

– Ну разумеется, – заверил Том, разбиравшийся в золотых «ролексах» не больше, чем в разведении цыплят в Андах.

Кивнув Спэксу, он поднес телефон к уху:

– Привет, милая.

Голос у Келли был странный, взволнованный:

– Том, прости, что отрываю, но меня очень напугал один звонок.

Том встал и отошел от Спэкса:

– Любимая, что стряслось? Рассказывай.

– Я вернулась после маникюра, а минут через пять мне позвонили. Мужчина спросил: «Вы миссис Брайс?» Я ответила «да», а он такой: «Миссис Келли Брайс?» – я снова ответила «да». И он повесил трубку.

На улице было сыро, моросил дождь, а от непонятно зачем включенного кондиционера Том успел продрогнуть, однако все это меркло по сравнению с холодом, что сковал его изнутри и ледяными пальцами сдавил горло.

Вчерашняя угроза? Сообщение, присланное за минуту до того, как память компьютера снова накрылась? Связан ли этот звонок с письмом, полученным накануне?

Если вы сообщите в полицию о том, что видели, или снова попытаетесь зайти на сайт, то, что сейчас произойдет с вашим компьютером, случится с вашей супругой Келли, сыном Максом и дочерью Джессикой.

Загвоздка в том, что он не сообщал в полицию и оставил попытки зайти на сайт. Мозг лихорадочно заработал, перебирая варианты.

– Перезвонить ты пробовала? Один-четыре-семь-один?

– Да. Сказали, номер скрыт.

– Любимая, ты сейчас где?

– Дома.

Том глянул время и увидел, что рука дрожит. Только начало второго.

– Келли, не забивай голову. Наверняка просто ошиблись номером. Или хотели уточнить адрес доставки для «Ибэй». В общем, вариантов море.

Он старался говорить убедительно, однако сам не чувствовал уверенности. Перед глазами стоял образ красивой длинноволосой девушки, зверски убитой каким-то психом.

– У меня встреча. Как освобожусь, сразу наберу.

– Люблю тебя.

Покосившись на Спэкса, по-прежнему углубленного в изучение каталога, Том понизил голос:

– И я тебя люблю. Перезвоню минут через пять, максимум десять.

– Женщины! – сочувственно произнес Спэкс, едва Том повесил трубку. – Мертвого достанут.

– Достанут, – согласился Том.

– Значит, «ролексы». Мне нужна смета на двадцать пять золотых «ролексов», мужских, с гравировкой. Доставка в конце недели.

Том так переживал за Келли, что едва осознал масштаб заказа.

– Гравировка какого плана?

– Микроснимок. Крошечный.

– Положитесь на меня. Все сделаем, с максимальной скидкой.

– Ага.

16

Грейс всегда побаивался ездить с Брэнсоном, а с тех пор, как тот прошел курсы экстремального вождения, обязательные для перевода в Национальный отдел по борьбе с преступностью, перспектива сесть к нему в машину пугала суперинтенданта до ужаса. Ко всему прочему, коллега врубал какую-нибудь рэперскую радиостанцию на полную громкость, обрекая барабанные перепонки Грейса на немыслимые страдания.

Курсы экстремального вождения позволяли полицейским участвовать в погонях, а поскольку Брэнсону не терпелось блеснуть мастерством, он выбрал маршрут, где превратить машину в груду покореженного металла не составило бы ни малейшего труда. Двухполосное шоссе протяженностью в полторы мили пролегало через открытые просторы Даунленда, отделявшие индустриальный район, где помещалось полицейское управление, от центра Брайтона.

Дорога напоминала гоночный трек. На милю вперед виднелись два плавных поворота, прямой отрезок, потом резкий вираж вправо, а через полторы мили – крутой левый вираж, где буквально неделю назад случилась авария со смертельным исходом. Навстречу им катил грузовик, и Грейс взглянул на Брэнсона в надежде, что тот сообразит: если они с тягачом одновременно доберутся до правого поворота, столкновение неминуемо. Однако Гленна занимал исключительно левый вираж, до которого оставалось рукой подать.

Стрелка спидометра уже перевалила через запрещенные девяносто пять миль в час и явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Лобовое стекло испещряли капельки дождя.

– Зацени, приятель! – крикнул Брэнсон, стараясь переорать грохочущий голос Джей-Зи. – Перестраиваешься вправо, весь поворот как на ладони, а потом срезаешь апекс, как в «Формуле-один»!

Грейс присвистнул сквозь зубы, когда они «срезали» апекс вместе с клочком земли, газоном и крапивой. Машина опасно накренилась. Рубашка Грейса прилипла к телу.

Грузовик стремительно приближался.

Грейс проверил ремень безопасности, потом спидометр. Полицейский «опель-вектра» двигался со скоростью сто десять миль в час. Неумолимо потянуло поинтересоваться у коллеги, планирует ли он притормозить перед поворотом в девяносто градусов, от которого их отделяли жалкие две сотни ярдов, однако Грейс побоялся отвлекать Брэнсона разговорами. Слева, на ветреном пригорке, возникли двое мужчин с тележками для гольфа.

У Грейса промелькнула мысль: неужели ему суждено погибнуть в полицейской колымаге, насквозь провонявшей бургерами, табаком и чужим потом, пока через выбитое лобовое стекло на него будут таращиться два беспомощных старпера-гольфиста, и все это – под ругательства какого-то рэпера?

– Так вот, по поводу моей догадки, – завел Брэнсон на повороте, когда до грузовика оставалось не больше сотни ярдов.

Грейс двумя руками вцепился в сиденье.

Вопреки всем законам физики, «опель» безупречно вписался в поворот. Еще бы преодолеть последний вираж, и они въедут в относительно безопасную зону со скоростным ограничением сорок миль в час.

– Слушаю очень внимательно.

– У тебя сердце колотится так, что уши закладывает, – ухмыльнулся Брэнсон.

– Странно, как оно вообще не выпрыгнуло. – Грейс выключил радио.

В знак солидарности Брэнсон сбросил скорость.

– Тереза Уоллингтон. Живет с женихом. Они планируют отпраздновать помолвку в ресторане «Аль Дуомо» вечером вторника – непременно в будни, потому что у жениха какой-то дикий график. Приглашают родственников и друзей со всей страны, улавливаешь?

Грейс молчал. Хотя на этом участке и действовало ограничение скорости, спокойнее ему не стало. Пока Брэнсон болтал и переключал радиостанции, машину вынесло навстречу приближающемуся автобусу. Грейс уже вознамерился выхватить руль, но тут Брэнсон опомнился и благополучно вернулся на свою полосу.

– Но невеста так и не появилась, – сказал Брэнсон. – Ни звонка, ни сообщения – ничего.

– Думаешь, ее прикончил жених?

– Я вызвал его сегодня на допрос. Посадим парня в гнездышко и понаблюдаем.

Гнездышком в Управлении полиции Суссекса именовалась комната для допросов, просматриваемая из соседней с помощью камеры и предназначенная для бесед с растерянными, захваченными врасплох свидетелями. Все разговоры фиксировались на пленку, записи внимательно изучались – офицеры анализировали язык тела, определяли степень доверия к сказанному. Именно в гнездышке Грейс предпочитал колоть тех, кто позднее превращался из свидетелей в подозреваемых, – чаще всего такими кадрами оказывались мужья или любовники жертв.

Расслабившись в мягких креслах гнездышка, люди невольно проговаривались, что редко случалось на неудобных ветхих стульях в мрачных помещениях для допросов брайтонского полицейского участка. Видеозаписи незамедлительно передавали специалистам для составления психологического портрета. По аналогичной причине супругов, партнеров и любовников погибших торопились поймать в объектив камеры, а после оценить их мимику, жесты.

– А как же практикантка с юрфака? Я думал, ты на нее запал, – подколол Грейс.

– Ее лучшая подруга шепнула, что дамочка проделывала такое и раньше – исчезала на пару дней без всяких объяснений. Правда, никогда не прогуливала работу.

– Намекаешь, что она безответственная?

– Похоже на то, – кивнул Брэнсон, продолжая возиться с приемником.

Интересно, он вообще видит, что зажегся красный, а они на всех парах мчат к раскорячившемуся впереди мусоровозу?

На сей раз Грейс не вытерпел:

– ГЛЕНН!

Брэнсон ударил по тормозам, сзади пронзительно взвизгнули шины. Обернувшись, Грейс увидел красный автомобильчик, застывший буквально в паре дюймов от их бампера.

– Не просветишь, чему вас учат на этих водительских курсах? – бушевал Грейс. – Там все пособия написаны шрифтом Брайля?

– Отвали, – отмахнулся Гленн. – Ты просто нытик. Тебя вообще нельзя сажать вперед.

Грейс решил, что на заднем сиденье действительно безопаснее.

Мотор заглох, и Брэнсон повернул ключ зажигания.

– Помнишь начало «Ограбления по-итальянски», когда «ламборгини» въезжает в туннель и – бабах!

– Ты про ремейк?

– Нет, балда, твой ремейк – полная хрень. Я про оригинальный, с Майклом Кейном.

– Я помню зависший над пропастью автобус в финале. Очень похоже на твое вождение.

– Зато ты водишь, как старая бабка.

Грейс вытащил из портфеля пресловутый журнал:

– Притормози на секунду. Нужен твой совет.

Вспыхнул зеленый; Брэнсон миновал перекресток и, подрулив к автобусной остановке, заглушил двигатель. Грейс открыл журнал на развороте, где модели демонстрировали разные образы.

Гленн озадаченно глянул на спутника:

– Решил податься в геи?

– У меня свидание.

– С которым из них?

– Очень смешно. Сегодня у меня свидание, все серьезно. А ты в суссекском управлении главный спец по моде. Короче, нужен совет.

Брэнсон с минуту разглядывал фото:

– Сколько раз тебе повторять, приведи в порядок волосы.

– Тебе легко говорить с твоей-то лысиной.

– Я брею голову, приятель, потому что это круто.

– Я свою брить не собираюсь.

– Тебе же советовали отличного стилиста. Иэн Хаббин в «Пике». Вообще ничего сложного. Чуть осветлить, подровнять виски, на макушке, наоборот, отрастить подлиннее и уложить все гелем.

– К восьми вечера я точно не успею ничего отрастить, зато успею прибарахлиться.

Брэнсон вдруг одарил его по-настоящему теплой улыбкой:

– Приятель, так ты не прикалываешься, у тебя реально свидание! Рад за тебя. – Он похлопал Роя по плечу. – Потихоньку возвращаешься к нормальной жизни? Давно пора. Колись, кто она? Я ее знаю?

– Не исключено, – ответил Грейс, тронутый реакцией друга.

– Завязывай темнить. Ну кто? Эмма-Джейн? Она шикарная!

– Не угадал. Да и потом, слишком молодая.

– Кто тогда? Белла?

– Просто посоветуй, что мне надеть.

– Только не старье, которое на тебе сейчас.

– А если серьезно?

– Куда ты ее поведешь?

– В итальянский ресторан. «Латино» в Лейнсе.

– Любимый ресторан моей старушки! – просиял Брэнсон. – Ари обожает их морской коктейль на гриле. Смотри не оставь там ползарплаты.

– А куда прикажешь ее вести? – пожал плечами Грейс. – В «Макдоналдс»?

– Обязательно посмотри, как она ест, – наставительно произнес Брэнсон, пропустив вопрос мимо ушей.

– Зачем?

– По тому, как женщина ест, можно понять, какая она в постели.

– Обязательно посмотрю.

Гленн умолк и принялся листать журнал.

– В твоем возрасте я бы не слишком молодился, – чуть погодя сообщил он.

– Спасибо.

Брэнсон ткнул пальцем в манекенщика, одетого в неброский бежевый пиджак, белую футболку, джинсы и коричневые мокасины.

– Твой вариант. Как на тебя сшито. Смотайся в «Луиджи» на Бонд-стрит, они что-нибудь подберут.

– Может, смотаемся вместе после вскрытия? Заодно поможешь.

– Только если возьмешь меня на свидание.

Сзади пронзительно засигналили. Разом обернувшись, Грейс с Брэнсоном увидели надвигающийся на них автобус.

Брэнсон переключил передачу и тронулся с места. Спустившись с пригорка, они влились в односторонний поток машин, миновали гигантский супермаркет «Сейнсбери» по правую сторону и удачно расположенное бюро ритуальных услуг. Потом резко повернули налево и въехали в кованые, приваренные к кирпичным опорам ворота с маленькой, зловещей табличкой «Городской морг Брайтон-энд-Хова».

Грейс не сомневался – в мире есть места и похуже, и с этой точки зрения он жил вполне себе благополучно, однако морг производил на него гнетущее впечатление. В память врезалась услышанная где-то фраза «будничность зла», а морг сам по себе был будничным – непримечательное, унылое здание. Длинное, высотой в один этаж, облицованное декоративной штукатуркой «под камень», и с пандусом под козырьком для машин «скорой помощи».

Морг был перевалочным пунктом перед путешествием в один конец для тех, кто умер внезапно, жестоко или необъяснимо – или от стремительного течения болезни, того же вирусного менингита. Тогда вскрытие проводилось в сугубо медицинских целях, чтобы впоследствии помочь живым. Обычно, въезжая в ворота, Грейс непроизвольно вздрагивал, однако сегодня все было иначе.

Сегодня его обуревало радостное предвкушение, и причина тому – не расчлененные останки, а женщина, работающая в этих стенах. Та, с которой у него было назначено свидание.