скачать книгу бесплатно
Никто из них не обратил внимания на парня в низко натянутой на глаза кепке, локтями пробивавшегося к ним через толпу. Заметили они его только тогда, когда он выкрикнул его имя.
Мальчик обернулся:
— Да?
Паренек сунул ему в руку увесистый сверток, обернутый коричневой бумагой.
— Мне велели передать тебе это, — пояснил он. — Для тебя и для твоей сестры. И сказать вот это: «Запомни числа!»
— Извините! — вмешалась тетя.
Но паренек уже пробирался назад, быстро, украдкой.
— Извините! — крикнула она еще громче. — Молодой человек, кто вас послал?
— Друг! — ответил он и через пару секунд растворился в толпе.
— Тетя Уна, кто был этот парень? — спросила его сестра, одетая в слишком большую для нее спортивную куртку и шапку с помпоном.
— Дай-ка взгляну, что там, — сказала тетя, выхватывая из рук мальчика сверток. Развернув упаковочную бумагу, она нахмурилась: внутри находились небольшой черный револьвер, разбитые карманные часы и сложенная газетная страница.
Она осторожно развернула листок. Это была первая страница из старого номера «Дейли ньюс». Большая часть полосы посвящалась убийству жены Брендана Дейли и похищению и исчезновению самого Брендана Дейли, главного претендента на роль босса банды «Белая рука», — родителям мальчика.
Статья сопровождалась фотографией Дейли. Крупный, статный, свирепого вида мужчина с копной зачесанных назад блестящих черных волос, в костюме-тройке с выглядывающей из кармана цепочкой для часов, помятой белой рубашке и простом одноцветном галстуке под теплым пальто.
С краю синими чернилами были нацарапаны четыре имени и двенадцать цифр.
— Что там написано? — спросила сестра.
Тетя протянула ей газету. Мальчик тоже заглянул в листок. Прочитать, что говорилось в газете, он не смог, да и имена разобрал не сразу, но вот с цифрами справился.
— 9 5 3 7 0 4 0 4 2 4 0 4, — медленно прочел он. — Что это значит?
— Это ты мне скажи! — воскликнула тетя, передавая ему газетную вырезку. — Тебе ведь дали — ты и скажи!
Это было что-то важное, он знал. Должно было быть таковым. Но вот что именно, он и понятия не имел.
— А это имена тех плохих людей, что забрали папу? — спросила сестра.
Тетя ничего не ответила.
Мальчик свернул листок и бережно опустил во внутренний карман. Потом посмотрел на револьвер, который тетушка вытащила из свертка и теперь нервно держала в руке, словно опасалась, что он укусит ее или ужалит.
— Нужно от него избавиться, — сказала она. — Не надо нам иметь его при себе.
Тетя Уна повернулась и начала пробираться сквозь толпу к краю причала. Она уже готова была бросить револьвер в воду, когда мальчик схватил ее за руку.
— Нет! — сказал он. — Это может быть папин! Может, он захочет получить его назад. Может, он придет за ним! — Он разрыдался.
Она посмотрела на него сверху вниз, и черты ее смягчились.
— Хорошо, мы возьмем его с собой. На тот случай, если твой папа ждет нас там, куда мы направляемся.
Он кивнул и утер слезы тыльной стороной правой руки.
Поместив револьвер в сумочку, тетушка вытащила часы. Это был золотой мужской карманный хронометр, на цепочке, с фазами лунного цикла на циферблате. Стекло треснуло, головка чуть согнута. Стрелки остановились на пяти минутах пятого. Мальчик выхватил часы у нее из рук и уставился на них.
— Это папины, — сказал он. — Папины.
Раздался громкий протяжный сигнал корабельной сирены — один-единственный. Этими звуками — гудком сирены, пятью выстрелами в ночи и криками матери — Нью-Йорк и запомнился мальчику навсегда.
Они запечатлелись в его памяти вместе с часами.
16
2012 год
В тихой и теплой палате реанимационного отделения Суссекской королевской окружной больницы пожилой мужчина, утомленный перелетом с юга Франции, сидел рядом с находившейся без сознания женщиной, держа ее за слабую жилистую в темно-каштановых пятнышках руку. Где-то рядом послышалось шуршание задергиваемой занавески.
— Эйлин, я здесь, ты меня слышишь?
Он ощутил слабое пожатие. Ее седые волосы, обычно элегантно уложенные, выглядели нечесаными и спутанными. Лицо под бинтами — отекшее, раздувшееся, с черными и желтыми пятнами, шея — в ожогах, оставленных, как ему сказали, горящей сигаретой. Непострадавшие участки кожи приобрели алебастровый оттенок трупа.
В нем вскипел гнев. Он думал о том долгом пути, который они вместе прошли за свою жизнь. И ради чего — чтобы закончить так? Он был не из тех, кто часто плачет, но в этот момент на глазах выступили слезы.
У нее был двойной, со смещением костей, перелом черепа, повреждение цервикальной области спинного мозга, из-за чего ей, при удачном исходе, грозил паралич, и, что на данной стадии было почти несущественно, переломы правой ключицы и таза.
Эйлин весь день пребывала в стабильно бессознательном состоянии, и, несмотря на то что он все еще цеплялся за отчаянную, все более и более иррациональную надежду, в нем уже начинало зарождаться ощущение ужасной неизбежности.
Каждые несколько секунд сигнализатор монитора издавал неизменное «бип-бип-бон». Старик вдыхал запахи обеззараживающих химических веществ, к которым периодически примешивался аромат одеколона, и слабый фоновый запах электрооборудования.
Она лежала на кровати, вся в бинтах и проводах, изо рта и ноздрей торчали эндотрахеальные и назогастральные трубки. Внутричерепное давление измерялось специальным датчиком, еще один был присоединен к пальцу, целый лес внутривенных шнуров и трубок вел от капельниц к морщинистым рукам и животу. Справа от нее возвышались два дисплея, на тележке, стоявшей у изножья кровати, лежал лэптоп с записями и показаниями приборов.
— Эйлин, я здесь, с тобой. Это Гэвин. Я здесь.
Старик увидел, как зашевелились губы, хотя и не смог услышать ее голоса. Он наклонился, приник к ее устам, но по-прежнему не слышал ни звука. Снова посмотрел на нее.
— Что они взяли? — прошептала она.
— Не знаю, — сказал он. — Пока что не знаю, но это и не важно. Главное, чтобы с тобой было все хорошо.
Она заговорила снова:
— Они взяли часы? Это все, что у нас оставалось в память о нем. Вспомни, что сказал тебе тот парень. «Запомни цифры».
Мысленно он перенесся на девяносто лет назад. На набережную острова Эллис, где они дожидались посадки на «Мавританию». Паренек в кепке с увесистым свертком, обернутым грубой бумагой. И он тоже вспомнил эти слова.
— Как думаешь, Эйлин, что бы это могло значить?
Она уже не ответила.
17
Старенький синий «мерседес» с тонированными задними окнами спускался, петляя, по испещренной рытвинами подъездной дорожке. Громко играла музыка. «Ода радости» в исполнении филармонического оркестра. Выбор босса. Босс любил всякую культурную муть вроде этой. Что-нибудь хоральное, возвышенное. Музыку, которая звучит так, словно тебя призывают боги. Такое вот дерьмо.
Внизу, за пышным кустарником, садом с декоративными каменными горками и крытой лужайкой, стоял большой эдвардианский дом. Дорожка змеилась к задней его стороне. На просторной площадке между ветхими гаражами собрался целый парк автомобилей. Две полицейские машины с мигалками, еще две без таковых, белый фургончик с гербом суссекской полиции и надписью «Служба криминалистической экспертизы» на боковых дверцах. Синяя с белым оградительная лента была натянута поперек узкого прохода к дому, напротив которого стояла облаченная в форму женщина-полицейский с журналом осмотра места преступления.
Водитель вышел из машины; стоявший на пороге своего семидесятилетия, он был очень худым и сутулым, из-под шоферской кепки, двумя размерами больше нужной, выбивались нечесаные седые космы.
— Извините за ухабы, сэр, — просипел он, открывая заднюю дверь.
Гэвин Дейли отложил в сторону судоку, разгадыванием которого был занят, и выбрался наружу, опираясь на черную, с резиновым наконечником палку. Серебряный набалдашник представлял собой голову ястреба с пронизывающим взглядом. Проигнорировав протянутую водителем руку, Дейли резко распрямился.
Загорелый, с безукоризненно отполированными зубами и солдатской выправкой, он выглядел лет на двадцать моложе, чем значилось в паспорте. Крючковатый плоский нос придавал ему вид, как и набалдашник трости, хищной птицы; седая грива волос спускалась до плеч, а голубовато-синие глаза, которые обычно были наполнены теплотой и обаянием, сегодня пылали яростью за очками в роговой оправе. Одетый в бежевый льняной костюм, синюю рубашку апаш с броским галстуком и коричневые мокасины с кисточками от Феррагамо, в руке он держал незажженную, наполовину выкуренную «Коибу». Лишь темно-каштановые пятнышки на лице и руках, морщинистая шея и медленная походка наводили на мысль о его истинном возрасте.
Стараясь ничем не выказывать гнева, он подошел к женщине-полицейскому и заговорил спокойно, но твердо.
— Меня зовут Гэвин Дейли, — сказал он. — Это дом моей сестры. Детектив-суперинтендент Грейс ждет меня.
Глубокий, поставленный голос нес в себе лишь слабое эхо его ирландских предков. Когда появлялась необходимость, в Дейли пробуждался настоящий дар красноречия. Он мог продать снег эскимосам, песок бедуинам и купальные костюмы рыбам. Первое свое состояние он сколотил на продаже старых автомобилей, а второе, гораздо более крупное, — на дорогом антиквариате, специализируясь на наручных и напольных часах.
Женщина-полицейский заглянула в журнал и сказала что-то в рацию.
Через несколько секунд к ним подошел высокий темнокожий мужчина в белом защитном комбинезоне и сапогах.
— Мистер Дейли, я детектив-инспектор Брэнсон, заместитель старшего следователя по этому делу. Спасибо, что приехали, — жаль только, что при таких обстоятельствах.
— Знали бы вы, как мне жаль, — сказал Дейли с кривой улыбкой.
— Конечно, сэр. Я понимаю.
— Неужели? И что же вы понимаете? Знаете, каково это — видеть свою девяностовосьмилетнюю сестру в реанимации и слушать про все эти мерзости, которые с ней вытворяли?
— Мы сделаем все возможное, чтобы поймать этих подонков, сэр.
Дейли окинул его еще одним взглядом, но не ответил. Он намеревался поручить сыну поиск мерзавцев. И если его вспыльчивый сынок отыщет их первым, на что он очень надеялся, полиция их уже не найдет. Никогда.
Подошедший к ним коренастый мужчина в маске и капюшоне протянул Гэвину Дейли защитный комбинезон и сапоги.
— Я — Дэвид Грин, эксперт-криминалист, ответственный за место преступления, сэр. Не будете ли так любезны надеть все это на себя?
Гленн Брэнсон помог старику облачиться в защитный костюм, а затем спросил:
— Насколько я понимаю, вы только сегодня прилетели из Франции и уже виделись с сестрой?
— Да.
— Как она?
— Плохо, — лаконично ответил Дейли. — А чего вы ожидали? Что она будет скакать по кровати, танцуя джигу?
Брэнсон был рад, что на месте преступления присутствует Рой Грейс. Поладить со стариком оказалось делом непростым — как, впрочем, его и предупреждали. Дэвид Грин вручил Дейли пару перчаток, и они втроем направились к дому. Когда они переступили порог и прошли по металлическим подножкам в холл, Дейли увидел двух криминалистов, мужчину и женщину. Оба были в белых защитных комбинезонах; женщина, опустившись на колени, снимала отпечатки пальцев, мужчина делал фотографии.
Он обвел взглядом темные прямоугольники на стенах. Последний раз он был здесь две недели назад. Тогда здесь было полно картин и изящных вещиц. Теперь же все выглядело так, словно вещи из помещения вынесли грузчики, помогающие с переездом.
— Ваша сестра проживала здесь одна, мистер Дейли?
— Ей помогала приходящая домработница, но сейчас эта женщина в отпуске. Да, и раз в неделю здесь бывает садовник.
— Как по-вашему, эти люди заслуживают доверия?
— Домработнице лет семьдесят пять; она с моей сестрой уже более тридцати лет, а садовник — по меньшей мере лет десять. Так что — да, несомненно.
— Нам нужно будет поговорить с ними, чтобы вычеркнуть их из списка подозреваемых, — если можете оставить их координаты, мы были бы очень признательны.
Дейли кивнул.
— И вот еще что важно: не могли бы вы, по возможности, указать, что именно было украдено? Насколько я понимаю, вы хорошо знаете этот дом, сэр? — осведомился Гленн Брэнсон.
— Все, что сестра приобретала, она приобретала под моим чутким руководством, — сказал Дейли. — Она и ее покойный муж. Не вижу, чтобы в холле осталось что-то значимое. Кто бы это ни сделал, они отлично знали, что брать. Я могу составить подробный список того, что здесь было. Тут где-то должен быть альбом с фотографиями всего самого ценного.
— Это очень бы помогло.
Дейли какое-то время молчал, а потом сказал:
— Помогло чему?
— Расследованию, сэр.
Дейли наградил его скептическим взглядом.
— Вы действительно так полагаете?
— Идентифицировав как можно больше из того, что отсюда пропало, вы бы оказали нам неоценимую помощь.
— Судя по тому, что я увидел только в этой комнате, гораздо легче будет идентифицировать то, что осталось.
Брэнсон посмотрел на него с тревогой.
— Похоже, работали профессионалы.
Дейли не ответил. Он прошел в гостиную. Над каминной полкой раньше находилось одно из наиболее ценных сестринских полотен, пейзаж Ландсира, тянувший на добрых полмиллиона фунтов. Он долго пытался убедить ее перевесить картину, опасаясь, что она может пострадать от огня или копоти. Теперь же ущерб от огня — наименьшая из проблем сестры, подумал он, глядя на темный прямоугольник. На противоположной стене висели позолоченные, ручной работы, с ангренажем в восемнадцать колес, уайтхерстовские часы 1791 года выпуска. Они имели открытый механизм и показывали время в любой точке планеты. С аукциона такие ушли бы сейчас не менее чем за триста тысяч фунтов.
Он пробежался глазами по остальным темным прямоугольникам на стенах. По пустотам на прилавках-витринах и бюро орехового дерева. Все ценное пропало. Почти все. Но было кое-что такое, насчет чего он беспокоился больше всего прочего. Он прошел в кабинет сестры и уставился на стену. Опасения оправдались: дверца сейфа была открыта. Он заглянул внутрь, но дверца второго, потайного, отделения также была открыта.
Сердце оборвалось, но внутри уже закипал гнев.
— Мерзавцы, — произнес он спокойно. Потом покачал головой и вновь, для пущей уверенности, заглянул в сейф. — Мерзавцы.
