Удушающая сладость, заиндевелый пепел. Книга 2

Я обернулась и встретилась глазами с ясным и надменным взглядом Феникса. В белых одеждах, с черными как смоль волосами, собранными в простой пучок, без каких-либо украшений, Повелитель огня переступил порог и взял у прислужника курительные палочки. Остановившись перед гробом с одеянием и головным убором отца, Феникс поднял курительные палочки к бровям и отвесил почтительный поклон. Три струйки сизого дыма вились меж его длинных, безупречно-белых пальцев, сжимавших палочки. Я знала, что на среднем пальце левой руки у Феникса есть мозоль от писчей кисти. А еще одна мозоль – от рукояти меча – находится меж большим и указательным пальцами… Рыбешка сжал мою ладонь. Я вздрогнула и опомнилась от мыслей, витавших где-то в заоблачной выси.

Отдав дань памяти усопшему, Феникс со строгим и почтительным видом подошел к Повелительнице ветров. Я не слышала, что он сказал вдове отца, лишь заметила, как та кивнула.

Рыбешка провел рукой по моему лбу. Стоило повернуться к нему, как щеки коснулось легкое дуновение ветра: в тот же миг передо мной возник Феникс, исподлобья глядя мне в лицо с небывалой нежностью. Непривычно тихим голосом он проговорил:

– Постарайся смириться с утратой. Повелитель вод оставался предан Повелительнице цветов до конца своих дней. Они не могли быть вместе при жизни – пусть же разделят одну могилу после смерти. Ты согласна похоронить гроб с одеждой отца рядом с Усыпальницей Повелительницы цветов? Чтобы они, лежа бок о бок, вместе взирали на Водное зеркало, где впервые повстречались? Я только что задал этот вопрос Повелительнице ветров. Она не возражает.

Я покорно кивнула. Рыбешка похлопал по тыльной стороне моей ладони. Феникс проследил глазами за рукой Повелителя ночи, и по его лицу пробежала тень. Он нахмурился и прищурился.

– Я непременно найду того, кто погубил Повелителя вод.

– Я обязательно найду того, кто убил Высшего повелителя.

Феникс и Рыбешка хором произнесли одно и то же, как истинные братья, живущие в мире и дружбе. Я сперва кивнула, но тут же замотала головой:

– Нет-нет, не стоит. Мертвого не вернуть. Месть порождает месть, и этому никогда не будет конца… К тому же если тебе придется лечить раны женьшенем, то его переизбыток вызовет внутренний жар [12].

– Ты… эх! – Феникс со вздохом протянул руку, словно хотел погладить меня по голове, но тут же отдернул ее. Только луч весеннего солнца упал на его ладонь длиной три цуня [13].

Налетевший ветер разметал шелковистые белоснежные листы жертвенных денег [14], которые забыли придавить прессом.

– Ваше Высочество, как себя чувствуете? – поинтересовалась я, спокойно глядя на Повелителя огня.

Глаза Феникса едва заметно блеснули. Похоже, к нему вернулось хорошее настроение:

– Намного лучше. Я выздоровел несколько дней назад.

Насупившись, я холодно хмыкнула. Феникс недаром считался величайшим Повелителем огня в истории. Меньше чем за месяц он восстановился после тяжелой раны и стал совсем таким же, как прежде.

– В тот день Фэй Сюй подобрал у дворца туфлю, – видя, что я молчу, добавил Повелитель огня. И, выдержав паузу, уточнил: – Хоть это не чудодейственная пилюля, но подействовала она даже сильнее.

Погрузившись в собственные мысли, я и не заметила, что в словах Феникса совсем нет логики.

На седьмой день после кончины Повелителя вод я вернулась в Цветочное царство и предала земле гроб с парадным одеянием отца. А еще накануне посетила дворец Брачных уз и забрала любовные хуабэни[15] с эротическими рисунками, которые когда-то подарил мне бессмертный лис. Целых три года мне предстояло томиться от безделья, охраняя гробницу отца. Уж лучше скоротать время за изучением книг, на случай если эти знания мне когда-нибудь пригодятся.

Разглядывать два могильных кургана, начисто лишенных зелени, оказалось делом утомительным. От скуки я вырастила вокруг цветы и травы, высадила ивы, сливы и другие деревья. Больше всего мне приглянулось камфорное дерево с густой кроной из продолговатых листьев. Зеленое весной, алое осенью, оно радовало красотой в любое время года. Порой в его ветвях шуршал ветер, который стряхивал на землю удивительно красивые красно-зеленые листья. Тогда я раскрывала над головой бумажный зонт о двенадцати бамбуковых спицах и бродила под листопадом. Падающие листья барабанили по зонту, как капли грозового дождя, который насылал отец.

Говорят, «отраженье в воде не бежит за рекой» [16], ведь реки текут на восток, а отражение, как известно, остается на месте. Почему же в реках, которых так много в небесах и на земле, нигде не видать Повелителя вод?

Я пролистала немало всякого рода книжиц из Земного царства, в которых шла речь о судьбе и предсказаниях. Узнала про шесть черт гексаграммы, «Книгу перемен»[17], системы «Ляньшань» и «Гуйцзан»[18], «Десять крыльев»[19] и многое другое. В конце концов пришла к выводу, что я та, о ком говорят: «Числа неблагоприятны[20], рождена с клинком в руке, который поражает всех вокруг». Похоже, этот клинок не пощадит никого: ни отца, ни мать, ни мужа, ни детей… Увы и ах! Угроза, которая от меня исходит, слишком велика!

Глава 2

Четвертый лунный месяц – прекрасная пора, когда в Земном царстве сияют своей изящной прелестью гардения и стручковый перец, покрываются пышным цветом персиковые деревья и благоухают сливы. Так выглядит истинная красота, по мнению смертных. В Цветочном же царстве подобная картина – обычное явление. Здесь четвертый лунный месяц никогда не заканчивается, поэтому весна длится вечно. Бутоны распускаются, не ведая календаря, и никогда не увядают. Бок о бок цветут зимний химонант [21] и летний лотос, а горькуша [22] соперничает с ароматом гвоздики. Каких только чудес не бывает!

Теплый ветер дурманил и лишал сил. Лень и апатия расползались по телу, как слеза, упавшая на лист сюаньчэнской бумаги [23], пропитывая ее слой за слоем. Первое время после моего возвращения в Цветочное царство меня то и дело одолевала сонливость. Поэтому, когда двадцать четыре Цветочные владычицы навещали меня средь бела дня, я обычно спала. Однажды вечером, играя с Рыбешкой в вэйци, я едва продержалась до середины партии, но потом все же уронила голову на каменную столешницу и уснула. Сквозь сон до меня долетели обрывки разговора Повелителя ночи со Старшей цветочной владычицей.

– Цзинь Ми, девочка наша… На ее долю выпало столько бед! Осмелюсь спросить: ваши намерения искренни? Вы не питаете в ее отношении злого умысла?

– Я абсолютно честен, вам нет нужды сомневаться во мне.

– Однако тот, кто искренне любит, надеется на взаимное чувство. Цзинь Ми подобна бесплодному клочку земли. Вы можете засеять его любыми семенами, вносить удобрения, орошать его и ухаживать за ним, но не получите ни единого всхода. Говорить с Цзинь Ми о любви – все равно что бросать камни в бездонное море. Вы не боитесь попусту израсходовать время и силы?

– Чего мне бояться? Если уж тратить время, я бы хотел тратить его рядом с Цзинь Ми… Но почему вы так мрачно настроены?

Старшая владычица дважды кашлянула:

– Я наблюдала за Цзинь Ми, пока она росла. Наша девочка добра по натуре, но с младенчества холодна и лишена чувств. Кроме желания обрести бессмертие, ее больше ничего не интересует. Цзинь Ми не дороги ни близкие, ни вещи. Никому не по силам покорить ее сердце. Вы видели, чтобы она уронила хоть слезинку, когда не стало Повелителя вод?

– Что ж, вы правы, она не плакала. Но безграничная любовь не оставляет следов, а великая скорбь не проливает слез. Откуда вы знаете, что глубоко в сердце Цзинь Ми не горюет о потере отца? Не говорите плохо о Ми’эр. Пусть это прозвучит бесцеремонно, но я не хочу слышать о ней ничего подобного.

– Хорошо… Тогда я не буду продолжать. Легче сдвинуть горы и повернуть вспять реки, чем изменить чей-то характер. Но я надеюсь, что искренние чувства способны тронуть даже камень.

Рыбешка нежно провел рукой по моим волосам, разметавшимся по спине. Дальнейший разговор не представлял интереса, поэтому я устроилась поудобнее на плече Повелителя ночи и сладко уснула.

Не знаю, сколько времени прошло. Казалось, мне под голову подложили шелковую подушку. Видимо, Рыбешка ушел. Сквозь сон я услышала, как Старшая владычица Му Дань тихо вздохнула:

– Кто знает, что принесет тебе пилюля, сдерживающая чувства, – счастье или беду?..

Когда я снова проснулась, уже рассвело. Ночной сон не отпечатался в сознании.

Рядом с Усыпальницей Повелительницы цветов высилась каменная беседка под названием «павильон Памяти». Внутри в окружении перил стояли круглый каменный стол и четыре табурета. Днем я сидела в павильоне, охраняя Усыпальницу, а на ночь уходила во временную бамбуковую хижину, которую соорудили неподалеку. Я с трудом одолела больше половины хуабэней, позаимствованных у бессмертного лиса. Любовные истории о том, как у девы в руках тростинки поют, уста аромат источают, а «пальцы, касаясь струны ледяной, божественный звук извлекают» [24], были однообразны и скучны. Да и оттого, что все там вечно влюблены и их чувства неизбежно взаимны, у меня лишь глаза слипались. Казалось, я не читаю, а жую безвкусный воск. Тем не менее я продолжала читать, надеясь отыскать в этих книгах хоть каплю здравого смысла и разгадать их великую тайну.

В тот день я встала с постели поздно. Потом долго читала, но так и не прониклась интересом к любовным сюжетам. Поэтому я достала стопку чэнсиньтанской бумаги [25] и принялась упражняться в каллиграфии, переписывая из хуабэней стихи. Переписав изящным бисером кайшу [26] десяток с лишним стихотворений, решила перейти на размашистую скоропись [27]. Но тут в дело вмешался ветер. Не устояв под его напором, лист бумаги слетел со стола и устремился за ограду беседки. Я с интересом проследила за его полетом. А затем, отбросив кисть в сторону, сложила в форме бабочек несколько исписанных листов. Толика магии вдохнула жизнь в бумажные крылышки. Те затрепетали, и бабочки вспорхнули ввысь. Белоснежные стайки с росчерками туши неторопливо кружили в сиянии ласкового солнца. Я подняла голову и залюбовалась тем, как яркие лучи пронизывали тонкую, словно крыло цикады, бумагу, высвечивая каждую прожилку. Эти бабочки казались красивее настоящих.

Я вздохнула, восхищаясь отменным качеством бумаги. Внезапно в павильон проникло чье-то дыхание. Я осмотрелась и увидела высокую, стройную фигуру Феникса. Он оперся на перила беседки и читал стихи, развернув несколько бумажных фигурок. Почувствовав на себе мой взгляд, Повелитель огня натянуто улыбнулся и отметил:

– Как будто недурно.

– Да, – кивнула я. – Плотная, но хорошо поглощает влагу. Гладкая, но не скользкая. На ощупь напоминает яичную скорлупу. Безупречной чистотой подобна яшме, не содержит лишних вкраплений. Не рвется на сгибах и прекрасно впитывает тушь. Если она тебе нравится, могу подарить несколько листов.

Приподняв брови, Феникс коснулся пальцем бумажного уголка:

– Я говорил о стихах.

Взяв наугад один из листов, Повелитель огня продекламировал:

Нескончаемо льются стихи по весне,Нескончаемы мысли мои о тебе,Ответь, господин мой, сколько заботТревожат ваш разум, ведете ли счет?Внимательным взглядом следит за письмом,Что подали в руки перед мостом.Темнеет в зеленом саду силуэт,Брови в замок, ни души рядом нет.В суетном мире сотни узлов,Развяжешь один – заглушишь сердца зов.Но если ты чувства подавишь свои,То как сможешь дальше мечтать о любви?Пока ты судьбу свою не повстречал,Чистым в груди храни сердца кристалл [28].

Невозмутимо расправив следующий лист, Феникс продолжил:

У вас пустилась в рост трава,У нас – тяжелая листва.Трава напомнит вам о том,Как тяжко мне в дому пустом,

Двух стихов Повелителю огня, видимо, показалось мало. Склонив набок голову, Феникс искоса глянул на пролетавшую мимо виска бабочку, ловко схватил ее, развернул бумажный лист и прочел:

Не в силах стихами признаться в любви,Я милому белый послала платок.Друг вертит подарок вдоль и поперек:Нигде ни строки – безмолвствует шелк.Как помыслы сердца любимой понятьИ тайну подарка ее разгадать? [29]

Феникс поднял глаза и равнодушно протянул:

– «Нигде ни строки, безмолвствует шелк[30]…» По кому из бессмертных ты так откровенно тоскуешь?

Я замешкалась. И уже открыла рот, чтобы ответить, но передумала. Взвесив каждое слово, я наконец произнесла:

– Раз Повелитель огня не смог догадаться, видимо, я была недостаточно откровенна.

Феникс сжал длинные пальцы, комкая белоснежный лист:

– Что ты хочешь этим сказать?

Я посмотрела на Усыпальницу и могильный курган, медленно вдохнула и ответила:

– Шелковыми бывают не только платки. Разве лист сюаньчэнской бумаги, если поднести его к свету, не похож на безмолвный белый шелк? Увы! Хотела тебе подарить листочек, но ты отказался.

Феникс обратил ко мне застывшее лицо, всем своим видом выражая полное безразличие. Лишь неловким движением пальцев он задел и незаметно для себя размазал по листу не до конца просохшую тушь. Шум ветра не мог заглушить сбивчивое дыхание Феникса. Прошло немало времени, прежде чем Повелитель огня нарушил молчание, тщательно выговаривая каждое слово:

– Что ты сказала?

Я всмотрелась в его непроницаемое лицо, вспомнила кое о чем и между делом уточнила:

– А ты можешь не брать в жены принцессу Суй Хэ?

В этот раз лицо Феникса наконец-таки дрогнуло. Он в изумлении уставился на меня. В его глазах заплясали огоньки – мерцающие, как пламя свечи на ветру.

– Почему?

– Я на днях читала книги по медицине и узнала, что если жениться на родственнице, то у детей или на руке пальца будет не хватать, или на ноге лишний вырастет. И то и другое одинаково плохо. Вы с принцессой Суй Хэ в двоюродном родстве по женской линии, ничего хорошего из этого брака не выйдет.

Пусть мои слова прозвучали резко, но я от всей души желала Фениксу добра. И надеялась, что он поймет это по моему чистому, искреннему взгляду.

Губы Феникса тронула улыбка. Он как будто не знал, плакать ему или смеяться.

– Премного благодарен тебе за заботу, вот только… – Собравшись задать встречный вопрос, Феникс впился взглядом в мое лицо, точно хотел проникнуть в самую душу. – Если я тебе скажу, что эти правила действуют для смертных и не касаются небожителей, ты не будешь возражать против моего брака с принцессой Суй Хэ?

Во взгляде, коим сверлил меня непобедимый и всемогущий Повелитель огня, сквозила едва уловимая слабость. Словно Феникс решил сыграть с огнем, поставив на кон свою жизнь.

Я подумала и заявила:

– Буду возражать.

Облегченно выдохнув, Феникс медленно закрыл глаза. А когда снова открыл их, его взгляд сиял и на щеках появились ямочки:

– Почему?

Я решила проявить упорство:

– Разве у всего в мире должна быть причина? Я просто этого не хочу.

– Если не женюсь на Суй Хэ, можно мне взять в жены Звездную посланницу Юэ Бо?

Что-то у Феникса не иссякали вопросы. Взвесив все доводы за и против, я серьезно ответила:

– Это было бы не вполне уместно.

Ямочки на щеках Феникса стали заметнее:

– А как насчет Лю Ин, принцессы города Вечной суеты?

– Тоже никуда не годится. – Я покачала головой.

Не зная устали, Повелитель огня перечислил едва ли не всех бессмертных дев и обворожительных демониц шести царств. Я подошла к делу основательно. Поставив себя на место потенциального жениха, я всесторонне оценила кандидаток, в каждой нашла изъяны и отвергла всех. Феникс улыбался все шире, его лицо сияло от радости. В конце концов он сел рядом со мной, протянул руку и заправил мне за ухо локон, упавший на лоб. Его глаза источали нежность, а голос звучал мягко, подобно тихому плеску лазурных волн:

– Не волнуйся. Ни одной из этих бессмертных дев не удастся меня покорить. Мир огромен, но из всего множества женщин лишь одной нашлось место в моем сердце. И только ей суждено стать моей женой.

С этими словами Феникс заключил меня в объятия. Я чувствовала, как вздымается и опускается его грудь. Прикрыв глаза, я покорно скользнула рукой по волосам Повелителя огня и обняла его. Он не спеша провел губами по моей голове и тяжко вздохнул, не произнося ни слова в упоении невыразимого счастья.

Перед уходом Феникс замешкался. На его щеках выступил легкий румянец:

– Ты все еще хочешь подарить мне лист сюаньчэнской бумаги?

Я великодушно протянула целую стопку:

– Бери, конечно. Если не хватит, приходи, я дам еще.

Облаченный в белые одежды Феникс с почтением принял дар обеими руками, с улыбкой приподнял брови и, развернувшись, исчез – точно растаял в порыве весеннего ветра. Выглядело это весьма очаровательно. Я усмехнулась.

У Рыбешки прибавилось дел. Он ничего мне не говорил, но по его хмурому виду я понимала, как тот устал. Однако он навещал меня все чаще и чаще, нередко проводя ночи напролет у изголовья моей кровати.

Перед тем как сомкнуть глаза и погрузиться в сон, я видела его изящный силуэт в безупречных одеждах цвета полной луны. Рыбешка сидел на бамбуковом стуле и потягивал чай. Когда я открывала глаза, пробудившись ото сна, напротив оказывался все тот же изящный силуэт. Рыбешка по-прежнему сидел на стуле, но уже не с чашкой чая, а со сборником стихов. Подняв голову, он встречал меня ласковой улыбкой. В его улыбке было ровно столько нежности, сколько требовалось, чтобы по телу вольготно разлилось приятное тепло.

Иногда мне не спалось. Пару ночей я провела без сна, болтая с Рыбешкой, играя с ним в вэйци или рассуждая о магическом искусстве. Вот только на рассвете, с появлением первых золотистых лучей, меня одолевала слабость и сильная усталость, как после хмеля. Я невольно восхищалась, с какой легкостью Рыбешка обходится без сна. Едва развесив звездную ткань ночи, он каждый раз спешил ко мне в Цветочное царство. Когда я поделилась с ним своими мыслями, он небрежно усмехнулся:

– От чего тут можно устать? Я отдыхаю, глядя, как ты сладко спишь. Эта картина дарит мне больше сил, чем десять ночей сна.

Сколько бы хлопот ни выпадало на его долю, Повелитель ночи всегда был спокоен, невозмутим и безотказно ласков. Этот благородный бессмертный уделял внимание каждому цветку, травинке, человеку или зверю. Его доброе сердце неизменно стремилось помогать, заботиться, выручать и слушать, чутко отзываясь на нужды и чаяния окружающих.

Учитель Ху боялся кроликов. И Рыбешка позаимствовал у Повелителя грома громовой барабан размером с ладонь, который можно было приторочить к поясу. При виде кролика стоило только легонько хлопнуть по барабану, как раздавался оглушительный раскат весеннего грома, и трусливый кролик в ужасе убегал. Учитель Ху безмерно радовался подарку и на все лады расхваливал Повелителя ночи, заявляя, что тот «вышел из ила, но им не запачкан» [31] и что Рыбешка – единственный здоровый побег, выросший на гнилом стволе императорского дома. Старик сетовал, что прежде не разглядел всех достоинств Повелителя ночи и был к нему несправедлив.

Лянь Цяо, которой недоставало духовных сил, сердилась из-за того, что обречена жить, не покидая пределов Водного зеркала. Ей очень хотелось увидеть что-нибудь кроме цветов и трав. Рыбешка подарил Лянь Цяо зеркало размером с квадратный цунь, которое позволяло созерцать природные богатства всего мира. Удовлетворив свое любопытство таким образом, Лянь Цяо принялась выспрашивать меня, не собирается ли Рыбешка завести наложницу, и предлагала на эту роль себя.

На долю Старшей цветочной владычицы изо дня в день выпадало много забот. Разумеется, увлечения и интересы столь вдумчивой и ответственной женщины были не в пример прочим серьезны и благородны. В часы досуга почтенная владычица занималась тем, что переписывала, комментировала, составляла и упорядочивала трактаты по цветоводству. Согласно легенде, наставница покойной Повелительницы цветов, Бессмертная фея Дао Му, некогда написала всеобъемлющий канонический трактат о цветах, состоявший из тридцати двух томов. За сотню и несколько десятков тысяч лет большая часть этого великого труда была утрачена. От наследия Бессмертной феи Дао Му остались лишь разрозненные фрагменты четырнадцати томов. Старшая цветочная владычица очень по этому поводу сокрушалась. И кто же мог подумать, что Рыбешка окажется настолько ловок и умел, что сможет разыскать недостающие фрагменты и преподнести в дар Старшей цветочной владычице полное собрание всех томов? Владычица на словах сухо поблагодарила Рыбешку, однако в ее взгляде мелькнуло невиданное прежде восхищение и похвала.

Зато остальные двадцать три Цветочные владычицы, даже вспыльчивая и раздражительная младшая владычица Дин Сян, самозабвенно превозносили достоинства Повелителя ночи. Никому не удалось устоять перед обаянием Рыбешки. При этом складывалось впечатление, что оказывать окружающим услуги не составляло для Повелителя ночи никакого труда. Он совершал добрые дела между прочим и словно невзначай. Любые задачи решал так, будто речь шла о пустяках. Но те, кого он облагодетельствовал, невольно сознавали, что находятся в неоплатном долгу. Это происходило естественно и как бы само собой, подобно тому как весенний дождь проникает сквозь завесу ночи влагой беззвучной и тонкой [32].

За поразительно короткое время каждый овощной и цветочный дух, каждая пчела и мотылек, даже божья коровка размером с рисовое зернышко, – все узнали, что самый добрый, отзывчивый и благовоспитанный бессмертный всех шести царств – это Повелитель ночи. Духи и феи Цветочного царства судачили только о нем, разумеется, сравнивая Рыбешку с его братом, Повелителем огня.

Как-то раз, прогуливаясь вокруг Усыпальницы Повелительницы цветов, я услышала, как сплетничают между собой дух Чжа Мэн [33] и цветочный дух Мо Ли [34].

– Ах, Повелитель ночи такой, такой… Слов нет, чтобы описать, как он хорош! Вчера я видел в окно, как он подоткнул Виноградинке уголок одеяла. Его движение было так ласково, а взгляд так нежен, что растаяло бы любое сердце. – Дух Чжа Мэн, в травянисто-зеленом одеянии, звонко причмокнул.

Цветочный дух Мо Ли небрежно отмахнулась:

– Это еще что! Ты не видел, как Повелитель ночи играет с Виноградинкой в вэйци. Виноградинка-то не умеет толком, ее кто угодно с легкостью обставит. А Повелитель ночи терпеливо тянет время, поддается, чтобы сравнять победы и поражения. Так что Виноградинка в любом случае остается довольной, даже если иногда проигрывает. Жаль только, что это напоминает игру для быка на цине [35]. Я долгие годы наблюдаю за Виноградинкой и поняла, что она лишь красивый камушек, который радует глаз. Но из гнилого дерева хорошего цветка не вырежешь. Горько сознавать, что Повелитель ночи, этот выдающийся бессмертный, чье истинное тело – дракон, погубит свою жизнь из-за Виноградинки…

Интересно, каким это образом я могу погубить Рыбешку? Ладно, не стоит цепляться к словам, лучше проявить великодушие.

Дух Чжа Мэн заговорил снова:

– Едва зайдет речь о Повелителе ночи, я тут же вспоминаю Повелителя огня. Тот тоже в последнее время зачастил в Цветочное царство. Говорят, в Небесном царстве он обучал Виноградинку культивации, поэтому дружен с нею как наставник. И он не менее хорош: безупречной наружности, считается первым красавцем всех шести царств, превосходит даже Повелителя ночи. Вот только его взгляд… Холодный как лед. Будто замораживает небывалой силой. Я слышал, как Повелитель огня разговаривает с другими бессмертными. Цедит слова сквозь зубы, точно они на вес золота, и каждое готов отстоять. Только его духовная сила так велика, что мало кто из бессмертных осмелится перейти ему дорогу. Не понимаю, как Повелитель огня и Повелитель ночи могут быть сыновьями Небесного императора? Они совершенно не похожи друг на друга.

– Почему это они не похожи? Все вокруг только об этих двоих и грезят, – рассмеялась цветочный дух Мо Ли. В ее голосе звучало восхищение.

– Ха-ха, твоя правда! Как по мне, так лучше бы Виноградинка не губила Повелителя ночи, а составила пару Повелителю огня. Бесчувственный камень лучше сочетается с глыбой льда, оба черствые и непоколебимые.

– Не говори ерунды, Его Высочество Повелитель огня скоро станет деверем Виноградинки!

Все-таки общественные нравы дичают день ото дня. Чем больше галдели, перебивая друг друга, духи Цветочного царства, тем больше они напоминали бессмертных дев из Небесного царства. Я покачала головой и, раздосадованная, вернулась той же дорогой обратно в павильон Памяти.

Не успев дойти до беседки, я издалека заметила свою идеальную, по мнению духа Чжа Мэн, пару – Сюй Фэна. Томно опершись на перила, Повелитель огня склонил голову над полуразвернутым свитком. Увидев затылок и сильную гибкую шею, выступавшую из черного, как тушь, ворота, я поддалась внезапному порыву и обернулась снежинкой. Затем покружилась над Повелителем огня и упала ему за шиворот, надеясь, что от холодного прикосновения Феникс испугается и вздрогнет.