Мертвые цветы

– Я расскажу Вам пару стихотворений, а Вы сами потом скажете, какое Вам больше понравилось, – голос его дрожал и я чувствовал некоторую фальшь в нем.

Раскинув крылья свои, будто птица,

Она упорхнула в далекие дали.

И каждую ночь мне теперь будут сниться

Рассказы ее и сухие морали.

Дальше слушать не хотелось. Я молча курил и пил пиво, иногда посильнее прижимая девушку к себе. Вика же, наоборот, внимательно слушала и иногда даже восхищалась рифмами и слогом в целом. Меня это огорчало – я чувствовал конкуренцию и чувствовал отсутствие каких-либо великих творений в речах этого молодого человека. Конечно, он имеет полное право выступать здесь – и пусть выступает, все лучше, чем просто бухать, но…

Как только он закончил выступать и спустился со сцены, я пулей взлетел на его место и занял микрофон, чуть ли не силой отобрав его у конферансье. Я был уже изрядно пьян, поэтому речь мне давалась легко и непринужденно, да и действовать было проще, чем обычно.

– Дамы и господа, а не хотите ли послушать хорошей поэзии, а? Настоящей поэзии! Конечно, предыдущий оратор был хорош, но я уверен, что вполне могу составить ему конкуренцию, как считаете? – я подмигнул всем и отхлебнул немного пива из бокала, который предусмотрительно взял с собой.

– Так вещай, раз вылез!

– Либо рассказывай, либо вали!

И подобные реплики были кинуты в мой адрес, но я их проигнорировал.

– Вам что-нибудь философское или про любовь? – задорно спросил я.

– Сопли давай!

– Хоть в стихах о любви послушаю!

– Ладно-ладно, – сказал я и выставил руку ладонью вперед. – Слушайте.

Вечно горячим пьяным рукам

Стало вдруг непривычно холодно.

Мороз ударил по неровным зубам,

Будто железным, тяжелым молотом.

Судорогой ноги свело

И от дрожи в рог закрутило.

Урода гримасой скривилось ебло

И как будто бы все так и было!

Пальцы замерзли во льдах,

А шрамы покрылись инеем.

Боль в надтреснутых губах

Представлялась твоим именем.

Мороз меня очень долго терзал,

Заковал до мельчайших молекул.

А когда я погиб, рассказал:

Тебе не хватало любимого человека.

Я застыл, ожидая реакции публики. К моему удивлению, стихи всем очень понравились – кто-то одобрительно засвистел, кто-то хлопал в ладоши, а какая-то впечатлительная женщина даже расплакалась.

– Еще читай!

– Продолжай!

– Читай, читай, родной!

– Водочки только налейте, – жалобно попросил я. Рядом со мной тут же оказалась стопка, заботливо протянутая кем-то из слушателей. Я залпом выпил ее, отдал обратно и принялся читать дальше.

***

– Поехли к мне? – заплетающимся языком сказал я Вике, с трудом прикурив сигарету.

– Даваййй, – девушка тоже изрядно накидалась и, казалось, была готова на все. – На машине?

– Да, на бибике, – засмеялся я и девушка засмеялась тоже.

– А как ты за рулем?

– Никак. Такси, – я постучал пальцем по виску, достал телефон и принялся вызывать машину.

Дальше я не помнил практически ничего, но каким-то странным образом оказался в постели с этой самой Варей. Или Вероникой. Или Виолеттой. Или Викой…

Старые раны

Просыпаться было тяжело, даже слишком. Голова раскалывалась, я практически ничего не помнил. Все тело ломило, а содержимое желудка так и стремилось вырваться наружу. Я сорвал с себя одеяло и бегом направился в туалет, где очистился физически и духовно.

На кухне меня уже ждал Влад.

– Ты что тут делаешь? – удивился я, прикуривая сигарету.

– Да вот приехал навестить, посмотреть, как ты тут после пьянки.

– А предупредить нельзя? – сегодня товарищ раздражал меня сильнее, чем обычно.

– Ты бы тогда меня не пустил, – ухмыльнулся мой друг.

– У тебя все равно ключ есть.

– Это да, – Влад как-то рассеянно протянул эту фразу и уставился в одну точку.

– С кем ты там разговариваешь? – сонный голос только что пробудившейся девушки отвлек меня от молчаливого созерцания вечности, находящейся у меня на скатерти, и я посмотрел на В… еронику?, зашедшую на кухню.

– Да с другом, – я показал пальцем в сторону Влада и даже повернул голову туда, где он только что был. Да, именно был! Сейчас там стоял пустой стул, и из всех напоминаний о моем товарище был только дымящийся в пепельнице бычок.

– Смешно, – она улыбнулась и села мне на колени. – Тебе приготовить завтрак?

– Да, если можно, – я неловко улыбнулся в ответ. Искренне сделать это никак не получалось – сложно улыбаться человеку, имя которого ты забыл, хотя даже переночевал с ним в одной кровати. – Слушай, у нас что-то было вчера? А то я ничего не помню совсем.

Девушка захохотала, а я только нелепо, как полнейший идиот, улыбнулся.

– Мы были настолько пьяные, что еле до кровати дошли! Но если ты хочешь… – она томно прикусила губу и провела рукой по моей груди.

– Я бы сейчас все отдал за вкусный завтрак, – честно признался я, проведя тыльной стороной ладони по ее щеке.

Девушка снова захохотала. Судя по всему, ей было абсолютно все равно, чем именно со мной заниматься. Может, оно и к лучшему.

Пока девушка приступала к готовке еды, я быстро заглянул в телефон, чтобы хотя бы таким способом вспомнить ее имя. Метод дал результаты и в ходе быстрых размышлений я установил его – Вика, все-таки Вика. Попутно я отписался остальным девушкам, что, мол, все хорошо, просто было много дел, совсем забегался, скоро встретимся, и тому подобная лапша.

Только после этого я заметил еще одно сообщение. Сообщение, которое я читать не хотел, но и духа удалить его или отправить адресанта в черный список мне не хватало. Разберусь потом.

– Как ты тут? – спросил я у Вики, вернувшись на кухню из комнаты.

– Вроде хорошо, – смущенно улыбнулась девушка. Кажется, вчерашнее уверенное состояние возвращалось к ней. – Уютно у тебя здесь.

– Обычная берлога, – отмахнулся я и снова закурил. – Ты не помнишь, сколько я вчера потратил?

– Только на такси, – она аккуратно спрятала прядь волос за ухом. – После твоего выступления директор сказал, что все заказанное за счет заведения. Кстати, он оставлял тебе свой телефон, ты записал в контакты. Просил позвонить, договориться за выступление. Денег обещал.

– Деньги – это хорошо. Осталось только вспомнить, как я его записал.

– Володя ресторан, – Вика больше не отвлекалась от плиты и даже не обернулась на меня. Может, и к лучшему.

– Спасибо большое, – я потушил бычок, встал и обнял ее сзади, носом зарывшись в волосы девушки. – Спасибо.

Вика немного задрожала. Боится или нервничает?

– Не за что, – голос ее тоже дрожал.

– Не нервничай, – тихо и так нежно, как только мог, сказал я и аккуратно прикусил ее за мочку уха. Вика будто растеклась подо мной, но я решил, что пока хватит и снова вернулся за стол.

– Скоро будет готово.

– Отлично, – улыбнулся я. – Я включу музыку, если ты не против?

***

– Лера, это был самый лучший день в моей жизни, – Вика прыгала от счастья даже во время приветственных объятий. – Ты не представляешь, насколько все хорошо прошло.

– Полегче, – Лера улыбалась подруге во весь рот, – а теперь все с самого начала и максимально подробно. Я собиралась по магазинам, шмотки прикупить, поедешь?

– Да-да, конечно! Так вот, приехала я в этот бар, а его нет. Я расстроилась, подумала, что он вовсе не придет. Прождала, наверное, минут десять, уже тысячу всяких мыслей дурацких подумала, но он пришел! Оказалось, что у него проблемы какие-то с редактором, он там весь день этим занимался. Я так нервничала, ты не представляешь даже, как я нервничала! У меня все тряслось, все, понимаешь? Я думала, что на месте сгорю от страха. Уши, щеки – все небось красное было, как рак вареный я сидела. Он пива заказал – вкусное пиво, кстати, хорошее. С тобой тоже надо будет сходить как-нибудь.

– Обязательно сходим, – сказала Лера, заканчивая подводить стрелку. – Выходим?

– Да-да, обязательно. Вот, сидели мы, болтали, и тут он меня за руку взял! У меня сердце в пятки ушло!

– Представляю, – усмехнулась Лера, закрывая дверь на ключ. – Как тогда, на выпускном, да?

– То фигня по сравнению с этим! – возмутилась Вика. – А потом еще и обнял меня! Я как прижалась к нему, как прижалась… От него пахло так хорошо, да и весь он был такой… такой… восхитительный! Идеальный прямо!

– Ты поосторожней с выводами, – Лера насторожилась. На ее опыте уже были такие «идеальные» мужики, которые потом ходили по квартире в одних трусах, пили по вечерам пиво, ковырялись в носу, чесали яйца и смотрели футбол. Но Вика полностью проигнорировала реплику подруги и стала рассказывать дальше.

– А потом на сцену вышел какой-то Соколов.

– Это кто?

– Да я тоже первый раз слышала, но представили как крутого автора. Ну и стал он читать стихи свои. Я с удовольствием слушала, хорошие стихи, мне понравились. А вот Сашка их не одобрил и даже не слушал почти. Читал этот Соколов долго, мы за это время неплохо уже напились и даже поцеловались пару раз! Он так целуется хорошо, я просто чуть сознание не потеряла!

– Тебе разве есть, с чем сравнивать? – улыбнулась Лера, заводя двигатель машины.

– Ну тебя, – Вика по-детски обиженно надула губки. – Есть с чем сравнивать.

– Ну я же пошутила, прости, – Лера пыталась оправдаться, но, кажется, довольно сильно зацепила подругу.

– Ничего больше не буду тебе рассказывать, – Вика отвернулась и смотрела в окно.

– Прости пожалуйста, Вик, я больше так не буду, – теперь и Лера надула губки. Вика, повернувшись, увидела это, рассмеялась и решила все-таки продолжить.

– Ладно, фиг с тобой. В общем, закончил этот Соколов стихи свои читать, и тут Сашка берет, да как вырывается на сцену! И давай свои стихи гнать! Слушай, я, конечно, читала это все, он, в основном, новое рассказывал, но вживую его услышать, эти стихи, прочитанные этим голосом… Да Боже, я готова была ему прямо на столе том при всех отдаться!

– Ну даешь, – Леру рассказ, конечно, впечатлил, но такие размышления подруги и правда не давали ей покоя. Сашка этот чем-то ей не нравился, чем-то напрягал. Девушка чувствовала, что тут что-то не так гладко, как рассказывает Вика, и на самом деле этот Сашка не такой приятный тип.

– Да не, еще не даю! – Вика расхохоталась, но, взяв себя в руки, продолжила. – Такие стихи, такие стихи! Потом мы к нему поехали. Ничего не было, правда, мы так напились – еле разулись. Но так приятно было лежать на его груди, вжиматься в него, такого большого, сильного…

– Везет, – несмотря на все мысли, Лера немного завидовала подруге. Тот самый Рома с работы оказался либо редким тугодумом, либо очень стеснительным парнем – он не спешил звать девушку куда-либо и до сих пор ограничивался милыми переписками, разговорами на работе и иногда продолжал подвозить.

– Он первым проснулся, говорил с кем-то на кухне. А когда я пришла, сидел один, только бычков тлеющих было два.

– Он курит в квартире? – Лера брезгливо дернула носом. – Мерзость. Странный тип какой-то, Сашка твой этот.

– Да нет, нормальный вроде, – девушка подернула плечами. – Может, по телефону разговаривал.

– А бычков почему два?

– Он говорил, что много курит, когда дни не очень. Саша сильно переживает по поводу редактора…

– Ладно, допустим.

– Вот, приготовила я ему завтрак, поели вместе… Он так ел, так торопился, как волк голодный был! Так я рада, что накормила его, он был так доволен…

– А ты?

– А я еще больше чем он, – Вика расплылась в широкой улыбке и растеклась по креслу. – Потом мы лежали в кровати целый день, целый день… Он меня обнимал, целовал… Я будто не в этом мире была от счастья, не в этой вселенной! Еще он писал стихи. Мне так нравилось на это смотреть, так нравилось! Он был такой задумчивый, загадочный, романтичный!..

– Ну а ты ему, э-э-э, – Лера почему-то застеснялась сказать это слово. – Ну, ты поняла.

– Да я на все готова была, только ему плохо было после пьянки, так что, видимо, не судьба была сегодня. А потом он что-то прочитал в телефоне, что-то написал, и сорвался, как угорелый. Сказал, что что-то по работе, собрался и убежал.

– Странный он какой-то, – девушка выдохнула, закончив парковку.

***

– Дверь просто захлопнешь, там замок английский, – я поцеловал Вику на прощание и вышел из квартиры. – Еще увидимся, – улыбнувшись, шепнул я ей в чуть приоткрытую щелку и захлопнул дверь.

Я не знаю, зачем согласился на эту встречу и не знал, зачем сейчас продолжаю идти к памятнику. Я же почти выкинул Ее, почти забыл, почти не вспоминал о Ней… Дурак я, дурак!

Я закурил сигарету и остановился. Стоит ли идти?

– Привет, – она всегда так начинала разговор. Я не решался открыть диалог целый день, но в районе шести часов все же набрался смелости, сжал яйца в кулак и смог.

– Пойдем сегодня проветримся?

Рука моя дрожала. Вика, лежащая рядом, с интересом смотрела на меня, непонимающе-любопытно хлопая длиннющими даже без косметики ресницами.

– Да по работе просто, – я постарался непринужденно улыбнуться, но вышло плохо.

– Во сколько и где?

Ответ почему-то пришел мгновенно.

– В восемь у памятника.

– Ладно.

– Привет, – Она обняла меня, будто ничего и не было. – Ты здорово тогда с цветами придумал, красиво получилось. Правда, розы жалко – они ж дорогущие!

– Ничего страшного, – с бледной улыбкой ответил я и поймал себя на том, что чувствую и ощущаю все то же, что и ощущал раньше рядом с Ней. Дрожь, слабость, страх и любовь, желание защитить.

– Пойдем? – Она взяла меня за руку. По коже пробежал холод, а спина моментально покрылась капельками пота.

– Д-да, – заикнулся я, сжимая Ее руку.

– Что у тебя нового? – обратилась ко мне девушка. Она вела себя так же, как раньше и выглядела так же. Я боялся даже дунуть в Ее сторону, чтобы ничего не изменить и не испортить.

– Да ничего, – я повел плечами. – Пытался издаться, даже почти получилось. А так действительно ничего нового.

– А почему не получилось?

Я в красках рассказал Ей историю о моих походах к редакторам. Девушка внимательно слушала.

В чем тут подвох? Зачем она позвала меня? Зачем написала? Она ведь прекрасно поняла, что я имел в виду этой запиской, этими цветами. Так в чем же смысл?

– Не переживай, все будет хорошо, – Она обняла меня. Я растекся в этих объятиях. Она слишком много для меня значит… С Ней так тепло, так хорошо и так свободно. Пока Она продолжала меня обнимать и вжиматься головой мне в грудь, я заново влюблялся в Нее, вспоминая все от начала и до конца: и первую встречу, и знакомство, и прогулки, и пьяный поцелуй, и все-все-все…

– Ладно, пора дальше идти, – Она мило улыбнулась и потянула меня за руку.

– Ты права, – я улыбнулся Ей в ответ и пошел следом за Ней. – А у тебя что нового?

– С Никитой рассталась, – казалось, Ее совсем это не волновало, так непринужденно Она сказала об этом. Но в одной этой фразе я почувствовал столько шансов для себя, получил столько силы!..

– Ничего страшного, – попытался как можно спокойнее сказать я, но голос все равно дрогнул.

– Пожалуй, ты прав, – Она мило улыбнулась и посмотрела на меня. – Но я пока не знаю, как дальше. Мы так долго были вместе…

– Наверное, это сложно, – я нахмурил брови.

– Ты о чем?

– Ну вот так долго общаться с человеком, он всегда рядом, а потом раз – и больше вы не вместе.

– Да, непросто, – Она тяжело вздохнула. – Ладно, не будем об этом. Как твои стихи?

– Все так же, – отмахнулся я и достал пачку сигарет.

– Бросал бы, – нежно сказала Она.

– Не хочу, – я уже вовсю дымил и снова держал Ее за руку.

Мы присели на лавочку вдали от остальных людей. Она пинала ногой мелкие камешки, а я докуривал сигарету и мечтал, мечтал о том, как сейчас Она скажет, как Ей все надоело, как Ей нужен такой, как я, вернее даже сам я, как Она соскучилась и как я Ей важен.

– Ты чего задумался? – Она положила голову мне на плечо и смотрела на меня. Я растаял под Ее взглядом и был готов сделать все, что угодно.

– Да так…

Мы замолчали. Я не знал, что сказать Ей, а Она, видимо, не знала, что сказать мне. Нарушить тишину очень хотелось, но в голову лезли только всякие глупости, а говорить их не хотелось. Хотелось только делать глупости.

– Поцелуй меня.

Я закашлялся. Пот теперь потек по спине ручьями, руки похолодели, а глаза, казалось, вылезли из орбит.

– Ты чего? – кое-как сказал я, с трудом избавившись от кашля.

– Ну… Просто поцелуй, – Она улыбнулась и пристально посмотрела на меня.

Я дрожал, как осиновый лист, как первоклассник, идущий на линейку, как призывник в автобусе, отправляющемся от военкомата, как первокурсник на сессии после первого семестра… Но все же решился.

Ощущения были незабываемы. Я забыл, кто я такой, откуда я и чем занимаюсь по жизни. Забыл отца, мать, друзей и всех других девушек, которые у меня были. Я помнил только Ее. Знал только Ее. Знал и понимал только этот поцелуй.

– Прости, – Она оторвалась от меня. – Не сдержалась.

– Н-ничего страшного, – нелепо улыбнулся я.

Вдруг лицо Ее моментально переменилось и стало отстраненным, холодным. Я сильно напрягся и занервничал – сердце колотилось, будто пыталось представиться вечным двигателем с огромной мощностью, ладони похолодели, словно принадлежали какому-нибудь трупу, а пот залил глаза, спину и подмышки. Неужели опять?..

– Ладно, мне пора. Если издашься – напиши мне, я обязательно куплю книжку.

– Тебя проводить?

– Нет, не стоит, еще не так темно. Я сама тебе напишу, когда время будет, ладно?

– Л-ладно…

Все фантазии, все мечты, все сладкие и влажные грезы вмиг рассыпались в пух и прах. Я снова попался на крючок. Снова мне было больно, больно, как тогда, в первый раз, когда Она сказала, что у нее появился парень. Она снова поймала меня, снова поигралась со мной, как с какой-нибудь игрушкой из магазина!

– Пока? – спросила Она, мило улыбнувшись.

– Пока, – я изо всех сил старался не расплакаться прямо при ней.

Она обняла меня и ушла. Я долго смотрел ей вслед, пытаясь трясущимися руками достать пачку из кармана.

Зачем Она так делает? Зачем так поступает? Я не могу так, не могу…

В конце концов, пачку достать все-таки удалось. Закурил я с трудом – то не мог нормально щелкнуть огнивом, то ветер задул огонь, то трясущаяся сигарета уходила от пламени.

Я разрыдался, как мальчишка. Как ребенок, которого из детского сада забирают последним.

Я не могу так больше, не могу…

Пой, поэт, песню, пой

– Как тебе везет, Саня, что я всегда оказываюсь рядом, – Влад наливал мне водки в стакан.

– Я не хочу… – протянул я сквозь слезы.

– Надо, Саня, надо. Больше не ходи к ней на встречи, брат. Обещай мне.

– Об-бещаю, – проглотив ком в горле, ответил я.

– Пей, брат, пей. Тебе сейчас помочь могут только несколько вещей: водка, стихи, брательник твой, да баб побольше. Забудь ее, Сань, выкинь, как трусы дырявые. Ты же не носишь дырявые трусы, верно? Давай, брат, за мертвые воспоминания.

– Давай…

Мы выпили. Пошла тяжело – меня тут же чуть не вывернуло наружу. Тем не менее, я сдержался, занюхал кружком колбасы и закусил.

– А куда ты утром делся, товарищ, который всегда рядом? – с некоторым наездом спросил я, доставая сигарету. – Утром пропал, а как только замут – тут как тут.

– Да я что-то перенервничал, – замялся Влад и почесал затылок. – Вы там как-то вместе лежите, разговариваете, а тут я.

– И ушел так, что никто не заметил, как дверь хлопнула, – снова скептически отметил я.

– Старался, как мог.

– Странный ты какой-то, – я подозрительно покосился на товарища.

– Не страннее, чем ты.

– Ладно, – я уже успокоился и вытер рукавом последние остатки слез. – Больше баб и больше пить, говоришь? Давай тогда еще по одной.

– Узнаю старого друга, – Влад залихватски махнул рукой и принялся заполнять стопки жидкостью.

– Слушай, Влад, мне тут директор этого заведения обещал денег дать за выступление. Как думаешь, если я прямо сейчас к нему подойду, получится заработать?

– Рискни.

Я тяжело выдохнул и встал со стула. Из-за обилия выпитого и съеденного живот вздулся, немного подташнивало и хотелось только лежать, будто удав, переваривая пищу. Но, тем не менее, я направился прямиком к бармену, чтобы разведать местонахождение директора.

– Слушай, друг, где директор ваш? Я тут должен был стихи читать, но что-то не дозвонился.

– А, Сашка, это ты? Пиво будешь? – улыбнулся мне бармен. Видимо, в прошлый раз я знатно тут накуролесил. – Володьку сейчас позову. Вовка!

– Не надо пива, – я улыбнулся и обратил внимание на того самого конферансье, который стремительно приближался к нам.

– Что звал? – он обратился к бармену, кинув на меня только мимолетный взгляд, но тут же опомнился и более пристально меня разглядел. – О, Александр, все-таки ты пришел, дорогой!

Такому теплому приему я удивился. Это было неожиданно – официанты и посетители никак не показывали того, что узнали меня. Или я просто не заметил…

– Да, пришел, – ответил я несколько смущенно. – Можно я сегодня тут стихов почитаю?

– Да, дорогой, без проблем, – Володька широко улыбался и до сих пор тряс мою руку в крепком рукопожатии. – Пару минут подожди только.

– Спасибо, – бодро улыбнулся я.

Настроение потихоньку поднималось и мерзкие ощущения от встречи с Ней медленно-медленно заглаживались, хотя все еще саднили глубоко в груди. Я закурил и закрыл глаза, перебирая в голове строчки стихов и проверяя интонации с акцентами в нужных местах.

– Минут через десять начнешь, – ко мне вернулся директор и закурил тоже. – Просто музыканты оплачены. Слушай, ты вот в прошлый раз так ворвался, ни с того, ни с сего, и так у тебя эффектно все получилось. Как ты спланировал это все, программу эту?

– Программу? – я удивленно повел бровью.

– Ну да. Сначала ворвался, стихи читать начал, потом болтать со слушателями. Нельзя же такое без подготовки!

– А я не готовился, – нелепо улыбнулся я.

– Неужели импровизация? – у Володьки рот раскрылся так широко, что, казалось, мозг его вот-вот вывалится оттуда.

– Ну да.

– Офигеть… Так, время, время!

На сцену я поднимался все еще изрядно пьяненьким. Встретили меня довольно громко. Видимо, вчера я оставил ощутимый след в истории этого заведения.

– Здравствуйте все! – начал я и зал одобрительно загудел. – Кажется, вчера я позволил себе немного лишнего болтнуть про местную звезду, хранителя литературных традиций и лауреата Нобелевской премии по той же самой литературе. Сначала я подумал, что действительно переборщил и надо бы извиниться, а сейчас больше склоняюсь к тому, что… Не пойти бы ему нахуй с такими стихами?

Я широко улыбался. В голове был только образ Влада, который говорил мне ни о чем не думать, расслабляться и забивать на все и всех. Я улыбнулся еще шире, будто чеширский кот, и продолжил.

– Вчера я ночевал с девушкой, красивой девушкой. Но вот какая приключилась оказия: я забыл, как ее зовут! И не вспомнил бы, если бы утром не посмотрел на переписку в телефоне. Если честно, то в последнее время моя память стала меня расстраивать. Думаю, это из-за того, что я чуть больше пью, чем нужно. Собственно, так и зародилась мысль для моего нового стихотворения. Хорошо оно вышло или нет – судить только вам.

В алкоголе единственный выход.

В чистом спирте мы видели свет,

И хлестали мы водку лихо,

Уходя от проблем и бед.

Зал молчал. Слова мои падали в мертвую тишину и страшное эхо отзывалось мне от низкого потолка. Я немного испугался, сильно распереживался, но продолжил читать.

Пили так, что не слышали грома,

Точно бьющего прямо по нам,

Растворялись в бокальных звонах

И рыдали в ответ небесам.

Все затем, чтоб не слышать твой голос,

Чтоб не слышать себя и имен,

Чтоб из слез наших грады и морось

Затыкали сердечный гром.

Мы смотрели на мир через водку,

Через призму табачных дымов.

Потопила жизнь нашу лодку

И уже не найти остов.

Мы тонули в слезах и стаканах,

Растворяли счастье в глазах.

Только так и не поняли правды,

Уничтожив все в пепел и прах.

Зал одобрительно зашумел. Я закрыл глаза, выдохнул и неожиданно для себя обнаружил, что пальцы на руках дрожат, а ладони вспотели. В висках пульсировало, но я был счастлив.