Чувства из прошлого

В тот самый злополучный день она ему и приснилась в первый раз. Его компания собиралась ночью устроить погром на местном рынке, чтобы как они это называли «очистить район от неславянских лиц». Перед «очисткой» он лег ненадолго подремать, потому что ему нездоровилось. Во сне пришла Геля и строго сказала: «Остановись или мне придется сделать это самой!».

Тогда он не придал этому значение, не прислушался к ее предостережению. Встал, собрался, наклонился зашнуровать ботинки в прихожей и… потерял сознание. Его увезли на «скорой», в больнице поставили диагноз: «менингит». По делу о погроме на рынке он проходил как свидетель.

Пожилой следователь, который вел это дело, тогда сказал ему, что у него сильный ангел-хранитель, что ему следовало бы крепко задуматься о своей жизни и что второго шанса может не быть. Дима действительно задумался и все для себя понял. Он порвал с той компанией, присоединился к поисковому отряду. Ползал по лесам и болотам Карелии и Ленинградской области, отрабатывая, таким образом, свои некогда опасные убеждения. Потом получил повестку и ушел в армию, остался на сверхсрочную. Геля еще снилась ему пару раз, когда он служил в «горячих точках».

Сквозь дрему до Диминых ушей донеслась назойливая приглушенная мелодия и он открыл глаза.

«Димулечка, разве ты не слышишь? У тебя телефон звонит», – произнес нежный вкрадчивый голос у него за спиной.

Дотянувшись рукой до стоящего неподалеку стула, заваленного одеждой, Дима пошарил рукой, нащупал свои джинсы, залез в карман и достал звонивший телефон. Взглянув на экран, коротко сообщил трубке: «Павлов слушает!»

«Спишь еще, Дмитрий Григорьевич?» – спросила трубка голосом его начальника, полковника Таюрова.

«Имею законное право, у меня выходной», – ответил Дмитрий, предчувствуя, что выходного скорее всего не будет.

«Давай просыпайся, умывайся и дуй в отдел, тут одно дело нарисовалось по твоей части», – подтвердил его предположение полковник Таюров.

Дмитрий потер ладонью заспанные глаза и недоуменно переспросил: «То есть как это по моей части?»

«Приезжай, здесь поймешь», – заявил полковник и отключился.

Дима, спустив ноги на пол, сел на постели, бросил телефон на подушку и с хрустом потянулся.

«Димулечка, а ты уже встаешь?» – спросила миловидная хрупкая блондинка, обнимая его сзади за шею и целуя в висок.

«Да, заинька, и ты тоже. Поэтому сделай мне кофе», – попросил ее Дмитрий, машинально поглаживая шрам на левой руке от некогда сведенной татуировки.

«Заинька» скорчила недовольную физиономию, но послушно поднялась и, сверкая голой попой из-под коротенькой маечки, отправилась на кухню варить кофе.

Павлов проводил ее оценивающим взглядом, сгреб со стула одежду, натянул джинсы и рубашку, сунул в карман телефон и пошел на кухню, где уже хозяйничала блондинистая «заинька».

Он всех своих женщин называл исключительно: заинька, котенок и белочка, в зависимости от цвета их волос. Заиньки были все как одна блондинками, котята могли быть шатенками или брюнетками, ну а белочки, соответственно, рыжие. Дмитрий так и не встретил такую, как Геля, а другой ему было не нужно. Поэтому не старался запоминать не их лиц, ни имен. Они были так, на время. Пока не начнут заявлять на него права и что-то от него требовать.

-10-

Притормозив у метро и высадив обиженную «заиньку», планирующую провести с ним весь день, Дмитрий пообещал той позвонить «как только так сразу» и тут же, забыв о ее существовании, незамедлительно поехал на службу.

Войдя в кабинет руководителя следственного отдела полковника Таюрова, он увидел, что там уже находится его коллега и приятель следователь Николай Крылов и оперативник уголовного розыска из местного отделения полиции, Константин Трохов.

«Здравствуй, майор», – поприветствовал его Трохов, пожимая руку, и ехидно усмехнулся, – «а я смотрю ты бодренький такой, выспавшийся, видимо у тебя выходной».

«Уже закончился», – съязвил Дима и, усевшись на общий стол, вопросительно посмотрел на присутствующих, приготовившись внимательно слушать.

«Спасибо, что так быстро приехал, Дмитрий Григорьевич», – произнес Таюров и объявил, – «У нас двойное убийство». «Николай Петрович, дай ему ознакомиться», – обратился он к Крылову.

Тот, молча, передал ему папку уголовного дела, которое до этого изучал сам.

Полковник встал, вышел из-за стола, подошел к окну и в пол-оборота произнес: «Мне кажется, тебя это должно заинтересовать, Дмитрий. Ознакомься пока».

С немым удивлением Дима взглянул поочередно на Крылова и на Трохова, не понимая, что может быть интересным в рядовом убийстве и почему вызвали именно его, в его выходной. Затем раскрыл папку и принялся читать имеющиеся в ней документы:

… В квартире, расположенной по адресу… (прочитав адрес он насторожился, адрес был до боли знакомым, но сразу он не понял почему и продолжил читать дальше) … было обнаружены два тела с огнестрельным ранением… Тело мужчины находилось на полу между гостиной и спальней… тело женщины находилось на диване в гостиной… По информации, поступившей от Красиковой Ираиды Максимовны, соседки пострадавших, проживающей по адресу… тела принадлежат супругам Белых: Евгению Витальевичу и Ольге Юрьевне…

Прочитав это, Дмитрий оцепенел: «Нет, не может быть. Только не Оленька. Это не может быть Оленька…», – пронеслось у него в голове, – «Адрес!» – он еще раз перечитал адрес, – «О, нет! Это действительно ее адрес. Она жила там с родителями. Я же в детстве много раз был у них дома. Ну как же так?! Почему Оленька? За что Оленьку?»

Дальше он стал читать дальше с удвоенным вниманием: … предположительно, смерть обоих пострадавших наступила от пулевого ранения в область головы. Оружия на месте происшествия обнаружено не было. В гостиной и спальне наблюдается беспорядок: книги и вещи разбросаны на полу. Подвергнуто порче пять картин в гостиной: три из них изрезаны острым предметом, две вырезаны из рам и отсутствуют. Картины в других помещениях не тронуты…»

Прочитав протокол осмотра места происшествия, Дмитрий поднял голову на своего начальника и спросил глухим, от внезапного потрясения, голосом: «Как вы выяснили, что я знал погибших?»

Полковник резко обернулся от окна, за которым он рассматривал оживленную улицу, и с удивлением посмотрел на Дмитрия.

«Я не знал», – удивленно произнес он.

Дима был в замешательстве и недоуменно произнес: «Тогда почему вы решили, что меня заинтересует это дело?»

«Посмотри результаты баллистической экспертизы», – посоветовал Николай Крылов.

Дима вернулся к документам и нашел отчет экcперта: … обнаруженные на месте происшествия и извлеченные из тел 9 мм пули, выпущены… пистолетом Люгера «Парабеллум» образца 1939 – 1941 года.

«Ох, ничего себе…, – охнул Дмитрий.

«Вот, вот», – протянул полковник Таюров, – «Ты же у нас историк в прошлом, вот и займись этим делом».

-11-

После совещания у Таюрова, мужчины вышли в коридор.

«Константин, пойдем к нам, кофейку испьем и поболтаем», – предложил Дмитрий, открывая ключом дверь своего кабинета и пропуская Трохова с Крыловым вперед.

В кабинете Николай прежде, чем расположиться за своим столом, включил электрический чайник. Затем, освобождая место, убрал со стола на подоконник какие-то папки, бумаги и отодвинул на край стационарный телефон. Дима в это время достал из шкафчика кружки, банку растворимого кофе, пакет с сахаром, миску с сушками и поставил на все это стол Крылова.

«Дмитрий, а ты, правда, был знаком с погибшими?» – спросил Трохов, взяв стул и придвинул его к столу Крылова.

«Да», – стиснув зубы, произнес Дмитрий, – «Мы когда-то дружили в детстве … с Олей… погибшей … и я знал ее мужа, мы с ним учились в одной школе, но я ничего не слышал о них уже лет двадцать».

Чайник отключился с тихим щелчком, и Дима разлил кипяток по кружкам.

«Костя, ты выезжал на место? – уточнил он у Трохова, присаживаясь за стол, и попросил его – «Расскажи подробнее».

«Сейчас, расскажу», – ответил Трохов.

Он положил в кружку кофе, две ложки сахара, размешал, вытащив ложку, облизал ее, опустил на стол, сообщил: «Слушай!» и повел свой рассказ:

На момент происшествия в этой большой квартире Ольга и Евгений жили одни. Когда-то там еще проживали бабушка и родители Ольги, но после их смерти, в квартире осталось трое: сама Ольга, ее муж Евгений и сын Митя.

Парню 18 лет, он живет отдельно от родителей, со своей девушкой. Снимает квартиру в пригороде. В настоящее время находится в Красноярске, знакомится с родителями своей подруги. Митя не мог несколько дней связаться с родителями, позвонил соседке, той самой Ираиде Максимовне, чьи показания есть в деле.

Со слов соседки, она видела с улицы, что в квартире горит свет, но двери ей никто не открывал. Она заволновалась и вызвала участкового. Тот вскрыл квартиру и уже вызвал нас. А там… она в гостиной на диване, он на пороге гостиной в луже крови. Все вверх дном, книги разбросаны, фарфоровые безделушки разбиты.

В гостиной на стене картины висели. Так три из них разодраны в клочья, две куда-то пропали, одни рамы остались. Причем, заметь, беспорядок – только в гостиной и спальне. Другие комнаты не тронуты и все остальные картины целы.

Николай Крылов молча пил кофе и внимательно слушал.

«И что, никто ничего не слышал? Даже соседка?» – уточнил Дмитрий.

«Нет, дом-то старый. Толщина стен, знаешь, какая…» – Костя отхлебнул из кружки свой кофе и поморщился. «Уже остыл», – сообщил он.

«С их сыном уже разговаривали?» – спросил Дмитрий, вставая за чайником и подливая Константину кипяток.

«Нет, приедет, тогда поговорим. Соседка сказала, что он уже послезавтра возвращается».

«Знаешь, Костя» – заявил Дмитрий, – «Я сам к нему съезжу и побеседую».

Трохов покивал головой в знак согласия. Потом помолчал и добавил: «Больше семидесяти лет, как война закончилась. А чем приходится заниматься…»

«Разве еще что-то было?» – спросил Крылов.

«Вы разве не в курсе?» – Костя понял брови и пояснил, – «В нашем районе действует группировка неонацистов. Мы, конечно, ловим их поодиночке, парочка уже сидит за тяжкие, остальные привлекаются так, по мелочи, вандализм или хулиганство. Эта зараза распространяется все больше и больше. И точно знаем, что их «осиное гнездо» где-то у нас в районе, но вычислить не можем, уже все подвалы, чердаки и спортивные залы проверили».

Константин встал, стряхнул с брюк невидимые крошки и сказал: «Ладно, мужики, не буду грузить вас своими проблемами. За кофе спасибо. Будут новости – сообщу».

Когда за ним закрылась дверь, Николай спросил Дмитрия: «Как думаешь, есть какая-то связь между «Парабеллумом» и нациками?»

«Пока не знаю», – пожал плечами Дмитрий и, перебравшись с кружкой кофе за свой рабочий стол, снова погрузился в изучение дела Белых.

-12-

Из материалов дела следовало, что Митя Белых, сын Ольги и Евгения, жил в Ленинградской области, в городе Ломоносове. На следующее утро после его возвращения в город, Дмитрий отправился к нему домой.

Дорога не заняла много времени. Припарковав автомобиль по дворе старенькой панельной пятиэтажки, он зашел в один из ее подъездов. К его удивлению, в подъезде было чисто, а на подоконниках даже стояли растения в горшках.

На звонок дверь открыла хорошенькая девушка с длинными темно-русыми волосами, заплетенными в косу.

«Я к Мите, он дома?» – спросил ее Дмитрий.

«Вы из полиции?» – уточнила девушка.

«Нет, из следственного отдела», – пояснил он, показывая свое служебное удостоверение, и тревожно переспросил, – «Вы ВСЁ уже знаете?»

Она грустно кивнула.

«Да. Входите», – девушка распахнула дверь шире, приглашая зайти и показала рукой в сторону, – «Митя там, в комнате. Пройдите туда. А я поставлю чайник».

Дмитрий прошел в единственную комнату и увидел парня. Тот лежал плашмя на расправленном диване прямо в одежде, отвернув голову к стенке.

«Митя», – осторожно позвал его Дмитрий, присаживаясь с ним рядом на диван.

Митя медленно повернулся, испуганно посмотрел на Павлова. Спустил с дивана ноги и сел рядом, уткнувшись невидящим взглядом в пол.

Парень был бледный, очень потерянный, его длинные рыжеватые волосы спутались и висели неаккуратными прядями.

«Митя, ты очень похож на Олю… на свою маму», – внезапно сказал ему Дима.

Тот вздрогнул, перевел на него удивленный взгляд и недоверчиво переспросил: «Вы что знали мою маму?»

«Да, мы когда-то были знакомы, учились в одной школе, но потом наши дороги разошлись», – пояснил Дима и продолжил, – «Меня зовут Дмитрий Павлов, я следователь. Мне нужно с тобой поговорить».

«Здесь или лучше на кухне?» – переспросил юноша и сам ответил, – «Лучше на кухне. Там можно выпить чаю. Я сейчас скажу Асе».

Митя поднялся и, ссутулив плечи, пошел в сторону кухни. Дмитрий проследовал за ним. Ася уже все приготовила, поэтому на кухне их ждал горячий чай, печенье и бутерброды.

Погладив Митю по спине, Ася оставила их одних и ушла в комнату.

«У тебя замечательная девушка», – отметил Дмитрий.

«Да, Ася хорошая. Я ее очень люблю. Мы собираемся пожениться… – Митя замешкался, – «Ну, то есть собирались… теперь, наверное, надо будет отложить».

Он сел за стол и обхватил двумя руками чашку с чаем, как будто пытался согреться.

Дмитрий сел напротив него.

«Если собираетесь жениться, то лучше надолго не откладывать», – с грустной усмешкой посоветовал ему Дима и серьезным тоном продолжил, – «Митя, расскажи мне, пожалуйста, о родителях, чем они занимались, были ли они обеспокоены чем-либо в последнее время, угрожал ли вам кто-нибудь».

Митя, опустив глаза в чашку, начал говорить: «Ничего такого не было. Никаких угроз. Мама была директором в детском развивающим центре «Три поросенка». И руководила, и сама, как психолог занималась с малышами. Отец хорошо зарабатывал, он был управляющим филиала коммерческого банка. Поэтому мама могла бы не работать, но она не хотела сидеть дома без дела и много времени проводила на работе.

Мы с Асей живем в этой квартире уже полгода, а до этого я жил вместе с родителями. После того, как я перебрался сюда, мы с мамой постоянно созванивались и виделись каждые выходные. Они с папой ни разу не упоминали, что у них есть какие-то сложности. Они даже не ссорились никогда. Наоборот, они всегда поддерживали друг друга, подшучивали, любили подурачиться. С воодушевлением планировали нашу с Асей свадьбу. Они ведь сами тоже рано поженились и много лет живут счастливо… точнее жили…», – при этих словах Митя хлюпнул носом, а в глазах у него блеснули слезы.

«А у отца не было проблем на работе?» – продолжал спрашивать Дмитрий.

«Нет, точно не было», – заверил юноша. – «Я бы знал. Я подработаю системным администратором в его банке, пока учусь заочно в политехническом. И у мамы не было, ее все в центре любили».

«У вас в доме было оружие?» – поинтересовался Павлов.

«Нет, что вы», – испуганно замотал головой Митя. – «Да, у отца есть сейф в кабинете, но там лежат только документы и некоторые мамины украшения, я не раз открывал и закрывал его. Мы ничего не скрывали друг от друга. Оружия дома не было».

«Митя, мне нужно, чтобы ты съездил домой и посмотрел, что могло пропасть из квартиры, возможно, что-то ценное», – попросил Дмитрий, – «Еще из материалов дела следует, что исчезли две картины из гостиной, мне нужно бы получить их описание».

«Хорошо, я посмотрю», – растерянно пообещал юноша.

«Кто тебе рассказал о произошедшем? Соседка?» – поинтересовался Дмитрий.

«Нет, Ираида Максимовна, мне только сказала, что не может застать родителей дома. Была обеспокоена этим, но попросила меня не волноваться», – ответил Митя и добавил, – «Она очень милая старушка, одна из немногих, кто живет в доме, как и моя семья много лет. Я знаю ее с самого детства. Нет, мне тетя сказала».

Дмитрий насторожился и уточнил: «Тетя Таня?»

«Нет», – возразил тот, – «тетя Геля, мамина двоюродная сестра. Они всю жизнь с мамой дружат… дружили… В последнее время реже виделись, но праздники мы всегда отмечали все вместе. Она вчера встретила нас с Асей в аэропорту, привезла сюда домой и все здесь рассказала. Пытается меня успокоить, а у самой слезы льются и руки дрожат. Я сегодня хотел поехать к ней. Она на Ленинском проспекте живет, но нет сил. Завтра похороны».

Сердце Димы екнуло, провалилось, а его самого охватило волнение: «Как? Геля живет здесь? Хотя, чему удивляться, он через общих знакомых знал, что она вышла замуж за этого… как его… Ивана. Вот, наверно и переехала к нему».

Митя внезапно что-то вспомнил и пристально посмотрел на него: «Мне мама однажды рассказала, что у них с тетей Гелей в детстве был хороший друг, и меня она назвала в честь него – Дмитрием. Это ведь вы, правда?».

Митя не выдержал, часто заморгал, и по его щеке побежала одинокая слеза. Вцепившись в руку Димы, срывающимся голосом он умоляюще произнес: «Вы ведь найдете того, кто это сделал? Обещайте, что найдете!»

Дмитрий сглотнул ком в горле, поднялся и, отечески обняв парня, пообещал: «Я сделаю все для этого возможное!»

Всю обратную дорогу домой Дима думал о том, что завтра увидит Гелю. Впервые, через двадцать лет.

-13-

В кроне деревьев щебетали птицы, они беззаботно перелетали с ветки на ветки, нарушая тишину скорбного места. Легкий ветер обрывал с черных ветвей желтые листья, и они медленно планировали на землю. На кладбище было много народу и море разноцветных цветов. Похороны Ольги и Евгения в этот еще теплый и солнечный октябрьский день казались чем-то неправдоподобно абсурдным и сознание Дмитрия, отказывалось принимать этот факт.

Он стоял на боковой дорожке, держа в руке шесть сиреневых хризантем, и сквозь темные солнцезащитные очки рассматривал, подходивших к месту упокоения Оли с Женей, людей, которые сбивались в небольшие группки и тихо перешептывались.

Дима увидел Гелю не сразу, но сразу узнал. Она шла рядом с Асей, держа Митю под руку. Такая же, как и он, потерянная и безразличная ко всему, полностью погруженная в свое горе. Они прошли мимо, совершенно не обратив на него внимание. Но почувствовав на себе пристальный взгляд, Геля повернулась, безразлично скользнула взглядом по Дмитрию и, не узнав его, отвернулась, продолжив о чем-то тихо переговариваться с племянником. Пройдя еще несколько шагов, она вдруг резко остановилась и отстала от Мити и Аси. Вновь повернулась и внимательно на него посмотрела. Тихо охнула и прижала ко рту руку с платком.

Дмитрий глубоко вздохнул, собрался с духом и наконец решился к ней подойти. С каждым шагом навстречу Гели его сердце колотилось все отчаяннее.

С минуту они молча друг друга рассматривали.

«Она мало изменилась», – думал Дима, – «только прическу поменяла: вместо длинных густых волос у нее была короткая стрижка. Ей идет».

Это была все та же Геля, только взрослая. Но уже не его… чужая жена.

Ангелина не сразу осознала, что этот высокий крепкий мужчина с пробивающейся сединой в темных волосах – Дима. Поэтому даже переспросила у него: «Дима, это действительно ты?»

«Да, Геля, здравствуй», – чуть хрипло произнес он, снимая темные очки.

«Откуда ты здесь?» – удивилась Геля. – «Но… как же ты узнал?»

Дима чуть помялся и объяснил: «По стечению обстоятельств, я веду следствие по этому делу».

«Надо же…», – удивленно протянула она.

Развернувшись, чтобы пойти дальше, Геля чуть пошатнулась, и Дима был готов ее подхватить под руку, но она покачала головой и строго сказала: «Не надо! Все нормально. Я сама». Обняв себя за плечи, она медленно пошла рядом с ним в сторону участка под захоронение.

«Их хоронят рядом с Олиными родителями и нашей бабушкой», – тихо сказала Геля, когда они с Димой дошли до места.

«Дима извини, поговорим позже», – произнесла она и, оставив его одного, вновь подошла к Мите, обняла и, поглаживая его подрагивающую спину, что-то начала говорить тому в самое ухо.

Дима остался стоять в толпе и внимательно присматривался к пришедшим на прощание людям: кто-то негромко переговаривался, кто-то утирал платком глаза.

У него за спиной тихо беседовали две женщины, и Дмитрий прислушался к их разговору: «… Как же жаль, какая несправедливость… Ольга Юрьевна, была замечательным специалистом и такой светлый человек. За что ей это…» – расстроено произнес один женский голос.

«Вы тоже занимались у нее?» – спросила вторая женщина.

«Да, мой младший был очень застенчивый мальчик. Он не шел на контакт с другими детьми. Ольга Юрьевна с ним занималась и только после ее занятий он начал играть с другими ребятами. И моему старшему сыну она тоже помогла».

«У вас оба сына посещали ее центр?» – уточнила вторая.

«Нет», – возразила первая женщина своей собеседнице, – «только маленький Глебушка, ему 2 года. Старшему уже 13 лет, это мой сын от первого брака. С ним стало сложно. Он замкнулся, перестал со мной разговаривать. Я не знала, что делать…»

Вторая женщина хмыкнула: «Подростки все сложные. Не слушаются, хамят, курят, собираются по подъездам. Сына одной моей приятельницы, чуть из школы не исключили, за то, что он на уроке химии, учителю реактивы заменил и светопреставление устроил».

Первый голос возмутился: «Егорка не такой. Он не спорил, неплохо учился, занимался туризмом, ходил с ребятами в походы … Но, однажды, перестилая ему постель, я нашла под матрасом странные брошюры и листовки, призывающие очистить мир от скверны. Я показала их мужу, и он сильно напугал меня, сказав, что это очень опасное чтение и нужно немедленно их выбросить, а с мальчиком серьезно поговорить.

Егорка категорически отказался с нами разговаривать. Я отчаялась и, не зная, что делать, поделилась с Ольгой Юрьевной. Она направила нас к своему знакомому подростковому психологу. После его занятий Егор изменился, стал более открытым. Стал доверять и теснее общаться с моим мужем. Теперь они даже вместе ездят на рыбалку. Вот только туристический кружок бросил. Жаль, он ему так нравился…»

Павлов обернулся, решив посмотреть на участниц разговора, но те уже затерялись в толпе, и он не смог определить, кто из окружающих женщин мог вести эту беседу.

Подошла его очередь возложить цветы, он приблизился, опустил свой букет поверх остальных и взглянул на памятник, где уже было три фотографии родителей Ольги и ее бабушки. Что-то кольнуло в мозг. Внимание выхватило что-то очень важное, но он не сразу понял, что именно его насторожило. Он еще раз внимательно посмотрел на памятник. Дата! Осенило его. Дата смерти у всех трех людей: отца, матери и бабушки Оли была одинаковая – 13 декабря 1998 года.

«Надо будет спросить об этом у Гели», – решил он.

-14-

Возобновить с ней разговор ему удалось только в зале ресторана, где были организованы поминки. Дима отозвал Ангелину в сторону и, убедившись, что она готова ответить на его вопросы, уединился с ней за одним из столиков.

«Геля, извини, что приходится задавать тебе вопросы в этот день», – начал он, – «но у меня такая работа».

«Я все понимаю, Дим», – ответила она, положив локти на стол и крепко сцепив пальцы. – «Спрашивай».

Дима видел ее напряженные кисти рук, с коротко подпиленными розовыми ноготками, бледное лицо с припухшими грустными глазами и опущенными уголками губ и ему хотелось, обнять ее, успокоить, пожалеть или, хотя бы, дотронутся до нее, коснуться ее нежной руки, но он не смел.

Судорожно сглотнув, он начал ее расспрашивать: «Я заметил, что ваша бабушка и Олины родители умерли в один день, можешь рассказать, что случилось?»

«Они попали в автомобильную аварию», – глухо пояснила Геля.

«Как это произошло? Можешь рассказать?»

Геля сжала руки и начала рассказывать: «Со слов Оли, им кто-то позвонил и сообщил, что на дачу в их отсутствие забрались воры. Разбили стекла, и все перевернули вверх дном. Поэтому они решили съездить и проверить, что там случилось. Дело было зимой, дорога скользкая, что именно произошло точно неизвестно, были предположения, что на дорогу выскочило какое-то животное или их подрезал другой автомобиль, или их машину просто занесло. Это так и осталось достоверно невыясненным. Случайные водители нашли в кювете их сгоревшую перевернутую машину, они все погибли».

Геля всхлипнула, расцепила пальцы и, достав носовой платочек из рукава черной водолазки, промокнула мокрые глаза и добавила: «Оленька тогда ждала второго ребенка, но от переживаний так и не выносила его».

«Ты часто виделась с Ольгой и ее семьей?» – продолжал спрашивать Дима, не давая Геле погрузиться в печальные воспоминания.

Она тяжело вздохнула и произнесла: «Теперь думаю, что недостаточно часто. Я уже давно переехала в Питер, но, сам понимаешь, большой город, работа, заботы… Мы с ними встречались, как правило, на праздники. Иногда собирались на даче, но чаще просто перезванивались».

«Оля или Женя жаловались тебе на свои проблемы, может по работе, ну или упоминали о каких-то сложностях?»