Будь дождем, будь ветром…

– Кажется, да. Немного.

– После этого я пообещала себе, если ты вернешься, не набрасываться со старыми обидами, упреками… Ведь на самом деле, в глубине души я буду рада снова увидеть тебя, говорить с тобой, быть рядом. Я не дам пустым заботам и тревогам снова отвлечь меня от ощущения счастья.

Николай успел подумать, что никогда не видел Линду такой: увлеченной, напористой, с горящими глазами, однако мгновение спустя девушка спохватилась и, смутившись, добавила:

– Ой, да что это я все о себе, да о себе. Расскажешь, что с тобой случилось?

Николай задумался. Пожалуй, ничего страшного не произойдет. Сам же хотел спокойно поразмышлять, разложить все по полочкам.

– Хорошо. Только, извини, я голодный, как волк. Буду говорить с набитым ртом.

– Переживу как-нибудь.

Николай в двух словах изложил события последних часов, объяснив, в какую передрягу попал. Ему не понравились романтически-восторженные взгляды Линды, пробивающиеся сквозь сочувственное выражение лица. Похоже, девушка сделала из его визита поспешные далеко идущие выводы, но придумать, как поделикатнее вернуть ее с небес на землю, пока не получалось.

Тем не менее, слушала Линда внимательно, не перебивала, а, когда Николай закончил, уточнила:

– Я поняла про этого твоего Барса, но ты рассказываешь с середины.

– То есть?

– Со вчерашнего вечера. А днем? А позавчера? С чего все началось?

Николай поскреб в затылке.

– Тут такое дело… Мы с ребятами встретились в пятницу – у Генки был повод отметить. Потом… честно говоря, так хорошо посидели, что я не все помню.

Линда благоразумно сдержала рвущийся наружу упрек, хотя, по глазам было видно, далось ей это не без труда. Когда они жили вместе, встречи Николая с друзьями, а особенно последствия этих встреч, были самой частой причиной ссор.

– Давай, что помнишь.

– Давай. Предложил собраться Генка. Он как раз у этого самого Барса в гору пошел. Вот и собрал всех наших – меня, Макса, Рустама, Георгия и Лешку – похвастаться. Мол поручили ему передать кое-кому деньжищи, никто из нас столько в руках не держал. И что Барс ему, как себе, доверяет. И что скоро чуть ли не заместителем своим поставит. И что, если надо будет чего разрулить, чтобы обращались сразу. Мы втихаря между собой посмеивались, подначивали по очереди. Не со злости – просто очень уж наш Аль Капоне местного разлива задавался и важничал. А Генка разошелся не на шутку, пятнами красными пошел. Начал всякие подробности да секреты вываливать.

– Например?

– Например, у Барса – его на самом деле Евгений Барсуков зовут – первая кличка была Барсук. И очень он злился по этому поводу, что зверь несолидный какой-то, мелочь пузатая. Как только в силу вошел, сразу Барсом велел себя называть. Тем, кто с первого раза не понял, тому… второго раза уже не понадобилось.

– А еще что?

– Да много чего по мелочи – такой же фигни. Но под конец, в этом самая закавыка, подколол Генку кто-то из ребят, мол, как же ты денежки охранять взялся? Не боишься, что маманя твоя найдет, да пропьет в момент? А тот возьми и сболтни в запале, что не дурак такие деньги дома хранить. Что они, между прочим, ближе, чем мы думаем – рукой подать. И место всем нам прекрасно известно.

– Что за место?

– Прямо Генка не сказал, но… Понимаешь, неподалеку от ресторана, где мы сидели, есть один дом. Его еще в девяностые строить начали, да на трех этажах забросили. Пока были пацанами – частенько школу там прогуливали. Укромных уголков, закутков всяких, особенно в подвале, навалом, но мы после нескольких лет беготни и пряток могли там с закрытыми глазами ходить. Так что каждый из нас прекрасно понял, о каком таком месте идет речь.

– Ясно. А дальше?

– Дальше надоело нам над Генкой шутить, нарезались все, как… О, точно! Лешка же в больницу попал. У него с алкоголем всегда было не ахти, но в тот раз чего-то совсем не рассчитал. Пил, вроде бы, всякую несерьезную ерунду, а тут вразнос пошел. Хороший пример того, что лонг айленд айс ти – коктейль, который только притворяется твоим другом. Короче, поплохело Лехе прилично. Все забегали, засуетились, скорую вызвали. Она еще, как назло, долго не ехала. Рустам даже на улицу выходил ее встречать.

– Надолго?

– Я не засекал… Минут десять, плюс-минус. Сказал еще потом, что скорой дали не тот адрес, и они там круги нарезали неподалеку.

– Кто вызывал?

– Не помню.

– Интересно. А кто-нибудь еще выходил из-за стола?

Николай почесал затылок.

– Да все, кроме Генки, пожалуй. Он продолжал тамаду изображать. Фонтанировал – не заткнешь. Такое и раньше бывало, мы не рисковали его одного оставлять. Генка пьяный – дурнина дурниной, в одиночку его остановить, если что, не получится. Вот и выходили, кому надо, по очереди, остальные стерегли. Я еще до Рустама отлучался. Меня от выпивки скрутило ненамного лучше Лешки. Долго… с белым другом обнимался, короче. Потом Георгия официантка по делам каким-то зазвала. Потом уже Рустам врачей встречал, а последним Макс вышел помогал Алексея в скорую грузить, даже в больницу с ним поехал. Да. Там уж мы расходиться начали. Чего сидеть?

– А потом что?

– Ничего. Не помню я ни черта, что потом. Так накидался, что остальное – как в тумане. Дошел до остановки автобуса. Но, кажись, не до своей, а в другую сторону. Не соображал ничего. Мне кто-то помогал идти, самому уже было тяжело.

– Кто?

– Да если б знать. Убей не скажу. Помню ощущение, что вроде кто-то из наших. Только я один из ресторана отчалил и не шел никто следом. Очнулся, когда меня водитель на конечной из автобуса выволакивал. Добрел до скверика, нашел скамейку в укромном уголке, уснул. Место удачным оказалось, весь день дрых без задних ног. А ближе к вечеру двое амбалов подошли, меня, как котенка, в охапку сгребли – и к Барсу. Да еще из кармана пиджака вытащили пачку банкнот. Оказалось, перевязаны они были как-то по-особенному – точь-в-точь, как остальные пропавшие деньги. А я спьяну все ворочался, не мог понять, чего ж так неудобно на том боку.

– Послушай, если я правильно поняла, кто угодно мог найти и забрать деньги. После того, как все разошлись. Разве не так?

– Не так. Генка сразу из ресторана, как сообразил, что проболтался, к тайнику своему побежал. А там пусто и… зажигалка моя лежит на земле.

Линда удивленно уставилась на Николая.

– С каких пор ты куришь?

– Я не курю, зажигалка пустая. Помнишь мою привычку постоянно что-нибудь в руках крутить? Мне так думается лучше. Спиннер таскать несолидно, особенно на какие-нибудь совещания, а зажигалка – почти то же самое, плюс крышкой щелкает прикольно. Вещица приметная. На ней инициалы мои были, все об этом знали.

– Значит, в ресторане ты ее тоже вытащил и крутил?

– Ну да.

– Но потом она куда делась?

– Знать бы… Или выпала, или стащил кто-то.

– А, может быть, только не обижайся, пожалуйста… Может быть, ты, все-таки, сам…

– Нет. – голос Николая зазвенел металлом. – Я, конечно, не все помню, но деньги не брал. Точка. Во-первых, это воровство, да еще у друга. Во-вторых, Барс их не на улице нашел. Кто знает, откуда он их взял, какую дрянь продавал? А если на них чья-то кровь? Я брезгую!

– Хорошо, не сердись… Когда каждый из вас выходил, у кого хватило бы времени сбегать к тайнику?

– Да у всех, в общем-то. Только там много денег было, в карман не положишь, а возвращались все с пустыми руками.

– Ладно. И что ты думаешь делать?

– Ну… вариантов немного, времени еще меньше. Попробую с каждым из ребят по очереди потолковать. Не сговорились же они все против меня. Кто-то что-то видел, кто-то что-то вспомнит, кто-то проболтается. Шерлок Холмс из меня – так себе, но не представляю, что еще можно успеть за такой срок.

– А не проще позвонить?

– Нет. Мне надо в глаза им посмотреть. По телефону соврать легче всего.

– Может быть лучше убежать куда или спрятаться?

– На «убежать» деньги нужны. Кошелек я в переходе отдал, банковские карты без документов не восстановишь, а домой сейчас возвращаться – плохая идея.

– Поживи тут.

– Если меня за день разыскали в парке, на скамейке, то найти в твоей квартире для них – пара пустяков. Нет уж, ты и так очень помогла, даже больше, чем я заслуживаю, но сейчас мне пора.

– Подожди!

Линда порылась в сумочке, протянула Николаю ключи.

– Возьми.

– Зачем? Мне осталось чуть больше суток. Потом так или иначе все образуется.

– Сутки – это не так уж мало. И потом… всегда хорошо, когда есть, куда вернуться. Дай мне, на всякий случай, номера твоих ребят.

– Я же тебе объяснял, звонить им…

– Знаю. Просто есть одна мысль.

Воскресенье, 12:00, 30 часов до окончания срока

Неподалеку от ресторана «Пале Рояль»

Осмотр опустевшего тайника Генки ничего не дал. Если были какие-то следы, их затоптали люди Барса, нагрянувшие целым табуном. Судя по размерам оставшихся в пыли отпечатков, среди пришедших была пара настоящих троллей. Николай невольно поежился. Интуиция подсказывала – если его расследование зайдет в тупик, с владельцами громадной обуви придется познакомиться ближе, чем хотелось бы.

Пора наведаться к Георгию. Его ресторан в двух шагах, там все началось. К тому же Линда, как ни крути, права. Увидеться и поговорить с глазу на глаз хорошая идея, но сперва стоило договориться о встрече.

Как на грех, ни по одному из пяти номеров дозвониться не удалось, а в выходной день предсказуемо на рабочем месте только Георгий. К тому же у него можно будет одолжить деньжат. Линда выгребла из кошелька все подчистую, но денег там было – кот наплакал. Оставшись без работы, она едва концы с концами сводила, с хлеба на макароны перебивалась. Вдобавок на утренний пир потратилась почти в ноль. И получается – время дорого, но о такси нечего и мечтать, на автобус-то хватает впритык на пару поездок.

__________

Старый школьный друг не обрадовался встрече. Едва увидев сидящего за столиком Николая, Георгий скривился, словно от лимонной кислоты, схватил его за руку и потащил к выходу – подальше от приятной музыки, полумрака зала, ароматов кофе со свежей выпечкой.

– Ты чего творишь?! Приперся с такими синяками клиентов распугивать! Еще бы на костылях с гармошкой завалил! У меня приличное заведение.

– А позавчера было неприличное?

– Вот с этого самого позавчера из-за вас чуть не стало неприличным. Кто-то из официантов настучал, тесть тут же мне позвонил и орал, не затыкаясь, минут двадцать. Чтобы, говорит, духу их в секунду не было!

– Ты же говорил, это твой ресторан.

– По бумагам мой. И управляющий здесь я – по бумагам. Свадебный подарок с барского плеча от тестя, но на деле он, как всем заправлял, так и заправляет.

– Ты поэтому тогда выходил надолго?

– Конечно. Куда бы я еще делся? – Георгий озадаченно посмотрел на друга. – Вернулся за стол – сижу, думаю, как бы побыстрее и поделикатнее всех вас за дверь выставить. Ты Лешке не рассказывай, но вовремя он чуть копыта не отбросил – само собой все рассосалось, а мне не пришлось с вами отношения портить. Да тебе-то это зачем?

– Деньги, которыми Генка хвастался, исчезли. Пропажу на меня повесили. Если не верну в срок…

Николай замолчал. Не хотелось лишний раз озвучивать плохой вариант. Не дай Бог, материализуется.

– Ох ты ж… Я могу чем-то помочь?

– Мне бы камеры посмотреть. Кто из наших когда выходил, куда шел, все такое.

Георгий помрачнел.

– Камеры не могу. Запись с них не в ресторан идет. Вон, дом через дорогу видишь? Меня туда без тестя на порог не пустят. Он и так на меня злой, как собака, а узнает, что тут такая каша…

– Ну тогда хоть деньжат подбрось до вторника.

– Не вопрос. Сколько надо? Сейчас на карту перекину.

– Карта у меня была да сплыла. Наличка нужна.

На Георгия жалко было смотреть.

– Налички нету. У меня только на карте. Из кассы взять не могу, там все под камерами.

– А банкомат близко?

– Какое там! Был один на всю округу, но банк с полгода, как разорился – больше никому наша глухомань не нужна.

– Ну займи у кого-нибудь!

– Да у кого я займу? Меня персонал и без того в грош не ставит, а тут еще денег стрелять… Может, я еще чем могу?..

– Не надо, спасибо. Ты уже и так помог. Друг. Венок мне купи на похороны. Подороже. Пока!

Воскресенье, 13:00, 29 часов до окончания срока

Дом Николая

Остатки денег Линды ушли на еще одну поездку в автобусе. Можно было проехать зайцем, но контролеры с прошлого месяца активно шерстили весь транспорт. Тратить сейчас время на разборки с ними – смерти подобно. Николай шел домой, так толком и не определившись, правильно ли поступает. Возвращаться, конечно, было рискованно – неизвестно, какую еще пакость могла устроить жена с сообщником. Однако попытаться стоило по нескольким причинам.

Во-первых, его, скорее всего, особо не ждут. Кто в здравом уме, едва вырвавшись из ловушки, полезет в нее снова?

Во-вторых, со средних классов школы Ольга каждое воскресенье ходила на занятия йогой. Николай не мог припомнить случая, чтобы она пропустила хоть одно. Частенько эта привычка доставляла обоим массу неудобств, однако жена оставалась непреклонной. Мир мог рухнуть в тартарары, но с 12 до 14 ее ни для кого не существовало. Сейчас случай, конечно, из ряда вон выходящий, тем не менее Николай поспорил бы на последний рубль, что в ближайшее время Ольги дома не будет.

В-третьих, ни до кого из друзей дозвониться не получалось. Генка еще вчера дал понять, что разговаривать с Николаем не будет. К тому же с самого утра он был «вне зоны действия сети». Максим тоже не брал трубку, хотя, справедливости ради, он так делал всю жизнь. Звонил лишь тогда, когда сам считал нужным, неизменно отвечая на все упреки, что был занят. Алексей находился в больнице. После тысячного гудка Николай, можно сказать, получил ответ. Раздраженный мужской голос заорал, что этого придурка увезли на процедуры, что мобильник остался в палате включенным и что, если будет еще хоть один звонок, телефон полетит в окно. Поговорить получилось только с Рустамом, однако назвать это беседой было нельзя. Не дав Николаю слова сказать, Рустам скороговоркой извинился, что ему сейчас край, как неудобно, пообещал сам перезвонить ближе к вечеру и бросил трубку. В результате отпущенный Барсом срок таял с каждой минутой – пора уже предпринять хоть что-то, чтобы не терять времени понапрасну.

Наконец, в-четвертых – и в-главных. Денег занять ни у кого не получилось. Без них перемещаться по городу можно только пешком, а дома была заначка. Небольшая, но на такси несколько раз хватит. И документы на квартиру. Их надо забрать во чтобы то ни стало. В крайнем случае значительную часть долга можно погасить хотя бы так. От Ольги непонятно, чего ждать. Если она вдруг решит все уничтожить, восстановление каждой бумажки займет кучу времени. Согласится ли Барс ждать?

Была еще одна проблема. Пока не критичная, но грозившая быстро перерасти в крупную пакость. У телефона почти сел аккумулятор, а остаться без связи… Надо будет обязательно захватить зарядку.

__________

Подойдя к подъезду, Николай обратил внимание на компанию из трех молодчиков самого что ни на есть хулиганского вида. Вопреки ожиданиям парни тихо-мирно расположились на скамейке, лениво посматривая на проходящих мимо. Сидящий посередине держал в руке небольшой бумажный листок.

Набрав код, Николай шагнул в полумрак подъезда, машинально оглянулся, ожидая, когда захлопнется дверь. Он успел заметить, как сидящий слева толкнул локтем среднего. Тот едва заметно кивнул в ответ. На этом магнитный замок со щелчком сработал, и Николай, нажав кнопку лифта, поднялся на свой этаж.

Поначалу он не сообразил, что изменилось в знакомой с детства двери – до тех пор, пока не попробовал вставить ключ в замок…

Ключ совпадал с замочной скважиной, как арбуз с трамваем. Ошеломленный таким поворотом, Николай даже нажал на кнопку звонка, приложив ухо чуть ниже глазка. Тишина. Либо дома действительно никого нет, либо, если кто и есть, открывать не собирается.

Сам не зная, зачем это делает, Николай позвонил соседу напротив – с тем же результатом.

Делать нечего. Надо убираться отсюда поскорее, пока не вернулась Ольга. Хорошо, что лифт так никто и не успел вызвать.

Николая накрыло ослепляющее чувство злости. Оттого, что жена снова оказалась хитрее, от безрезультатно потраченного времени, от несправедливости происходящего…

Спустившись на первый этаж, он вдавил поглубже вечно заедающую кнопку замка и с такой силой распахнул дверь подъезда, что чуть не пришиб едва успевшего отскочить парня.

Это Николая и спасло. Троица, ранее сидевшая на скамейке, стояла в метре от него, явно ожидая любого выходящего, чтобы попасть внутрь. На пару секунд парни застыли от неожиданности. Дверь, ударившись с размаху об ограничитель, с лязгом отскочила, начиная возвращаться обратно. В этот момент Николай разглядел, что за бумажку держал в руке средний дылда.

Это была фотография. Его, Николая, фотография. Трое отморозков не слонялись бесцельно по дворам, гадая, как убить время. Они искали именно его – и вряд ли для того, чтобы пожелать доброго дня или сообщить о выигрыше в лотерею.

Стряхнув оцепенение, Николай изо всех сил дернул ручку двери на себя, чтобы преодолеть сопротивление доводчика и скорее оказаться в безопасности. Тот, что стоял ближе всех, попытался ему помешать, потащил со своей стороны. Если бы он догадался потесниться, дать взяться второму, дела были бы плохи. Но парень лишь сопел и топтался вплотную к проходу, мешая своим подельникам.

Адреналин хлестал через край. Николай покрепче уперся ногами в металлический порожек, потянул на себя. Не привыкшие к таким нагрузкам мышцы трещали, крепление ручки тоже. Как в замедленном кино, дверь плавно, сантиметр за сантиметром, вернулась на место, до спасительного щелчка замка.

От перенапряжения у Николая потемнело в глазах. Он едва не упал, облокотившись о почтовые ящики и хрипел, как загнанная лошадь, но передышка оказалась недолгой.

Сквозь шум в ушах все громче пробивался звон ключей на лестничной площадке.

Из квартиры на первом этаже, опираясь на палку, кряхтя и прихрамывая, выбралась Настасья Ильинична. Она люто ненавидела весь белый свет, а каждого жильца в подъезде считала своим личным врагом. Окружающие платили ей тем же.

Судя по всему, древний монстр собрался посидеть на лавочке перед домом. Если попросить не открывать пока входную дверь, эффект будет прямо противоположный.

Можно было бы уйти через черный ход, но… Неизвестно, не поджидают ли его там. К тому же несколько лет назад из каких-то высших соображений на пяти нижних этажах двери на запасную лестницу заколотили наглухо.

Счет пошел на секунды. Николай сообразил, что нужно делать, но… Ильинична уже закрыла замок, а в квартире напротив уже несколько месяцев никто не жил. Значит, придется уходить через второй этаж. О том, что будет, если и там никто не откроет, лучше не думать.

Николай распрямился, стараясь унять дрожь в коленях. Действовать надо быстро. Пробежав лестничный пролет, он приблизился к пожилой женщине и грубо отпихнул ее со словами:

– Шевели поршнями, карга старая! Не прой… Ай!!!

Расплата настигла мгновенно. Несмотря на преклонные лета, рассыпающаяся на глазах бабуля проворно развернулась и огрела обидчика палкой по спине.

Боль была невыносимой, но по лестнице Ильиничне за ним не угнаться. Скорее всего она какое-то время останется на месте и будет сыпать вслед проклятиями. А, самое главное, ненадолго забудет, что собиралась выйти на улицу.

Теперь надо быстро позвонить в обе двери на втором этаже.

И ждать.

Расчеты не оправдались. Негодующая старушка поспешила поделиться оскорбленными чувствами со всем миром. Пронзительный писк открывающегося замка раздался значительно раньше, чем надеялся Николай. Судя по хлестким звукам и энергичным выражениям, доносящимся снизу, троим преследователям удалось протиснуться мимо разъяренной Ильиничны, получив по пути несколько синяков и шишек.

А ни одна из дверей пока и не думала открываться. Николай затаил дыхание. Сердце колотилось так, что стук должны были услышать в доме через дорогу. Лифт этажом ниже с шумом и лязгом распахнулся. Сейчас до кого-нибудь дойдет, что, раз кабина открылась так быстро, надо проверять лестницу.

В этот момент в глубине одной из квартир послышались шаги. Больше всего на свете Николай боялся, что придется подать голос, отвечая на банальное: «Кто там?» обозначив свое присутствие. Если разговор затянется, все пропало.

Однако, в кои-то веки, обошлось. Сперва тонкий лучик света, пробивающийся из дверного глазка, загородила тень. Затем тот, кто разглядывал Николая, решил, видимо, что соседа по подъезду можно не опасаться.

А дальше события понеслись вскачь табуном взбесившихся мустангов.

Щелкнула задвижка замка. Снизу донесся всплеск грязной ругани, топот ног. Дверь не спеша приоткрылась. Николай рывком распахнул ее полностью, влетел внутрь квартиры, захлопнул обратно с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка. В ту же секунду в дверь начали звонить, колотить, что было мочи, руками и ногами.

Николай попытался поскорее проскочить из коридора в комнату с балконом. На первый взгляд, задача – проще некуда. Планировка квартиры была ему знакома (тремя этажами выше жил пожилой пенсионер, которому Николай время от времени помогал с мелким ремонтом), но женщина, открывшая дверь, оторопев на секунду, вцепилась в спину похлеще бульдога.

Будучи дамой увесистой, она активно пиналась, лягалась, цеплялась ногами за стены и дверные косяки, визжа при этом так, что уши закладывало.

С трудом прокладывая себе путь к спасению, Николай бросил взгляд в сторону кухни и похолодел. Стало понятно, почему хозяйка квартиры спокойно открыла дверь. Из-за стола, заваленного пакетами с сухариками, сушеной рыбой, пластиковыми бутылями с дешевым пивом, поднимался здоровенный гориллообразный амбал.

Не пытаясь даже вообразить, что будет, когда до него доберется этот великолепный образчик альфа-самца, Николай из последних сил дотянул до балконной двери, извернулся и, одним махом оборвав шторы, набросил их на голову разъяренной женщины.

Обхватив ее фигуру поверх толстой материи, ему удалось, наконец, освободиться от цепкого захвата, оттолкнуть в сторону коридора, прямо под ноги подбежавшему амбалу.

Внушительные габариты хозяина квартиры сыграли с ним злую шутку. Пытаясь разминуться с орущим благим матом бесформенным комком ткани, он подарил Николаю несколько бесценных мгновений.

Беглец выскочил на балкон, только сейчас заметив, что тот застеклен. Впрочем, отступать было некуда. Молясь, чтобы задвижки не заело, он распахнул настежь массивный стеклопакет и перевалился через бортик, повиснув на руках.

С этого ракурса до земли оказалось значительно дальше, чем представлял Николай. Прыгать было страшно.

Очень.

Неизвестно, сколько времени он болтался бы между небом и землей, набираясь храбрости, но тут по пальцам полоснули острые, словно бритва ногти. Подняв голову, он увидел перекошенное от ярости лицо женщины и отдернул руки.

Росшему под балконом кусту сирени в этот день не повезло. Впечатавшись всем телом в самую гущу листвы, Николай позволил себе несколько секунд передышки. Он лежал, жадно вдыхая запахи нагретой солнцем зелени и свежевскопанной земли, надеясь от всей души, что сочный хруст, сопровождавший падение, издавали ветки, а не его собственные кости.

Осторожно пошевелив конечностями, убедившись, что к предыдущим травмам не добавилось новых переломов или растяжений, Николай поднялся на ноги и, прихрамывая, поспешил убраться подальше.

Воскресенье, 15:00, 27 часов до окончания срока

Квартира Линды

С самого детства мама вдалбливала ей, что при должном терпении и настойчивости можно горы свернуть. В этот раз задача была не из простых, поэтому Линда, зная о собственной мягкости пополам с неуверенностью, подошла к делу основательно.

Когда ее любимый, позавтракав, ушел разбираться со своей бедой, она убрала еду в холодильник, помыла посуду, подготовила ручку с блокнотом. Заварив чашку чая, уселась за стол. Чтобы не мямлить, говорить напористо, набросала текст разговора.

Перечитала.

Вырвала и выбросила листок. Написала еще раз. Снова выбросила.

После того, как блокнот похудел на треть, сложился более-менее подходящий вариант – и тот факт, что основу составлял фрагмент диалога из популярного детектива, не умалял затраченных усилий.

Положив перед собой листок с номерами телефонов, Линда начала с интервалом в несколько минут звонить раз за разом, по кругу. Рано или поздно кто-нибудь, сдавшись, возьмет трубку.