Второй шанс для первой любви

– Разумный подход, – говорю я, а Влад тем временем располагается на соседнем со мной кресле за столом.

– Я ужасно голодный, что будем есть?

– Ты лучше меня знаешь, что тут есть вкусного! – с улыбкой говорю ему.

– Ну если я правильно помню, то ты любишь рыбу, а здесь ее очень хорошо готовят.

В этот момент подходит официант, и пока Влад делает заказ, у меня появляется первая возможность рассмотреть его внимательно. Смотрю и понимаю, что с того момента, как мы расстались десять лет назад, он практически не изменился! Сейчас ему 34, у него такие же волосы цвета спелой пшеницы, добавилось пару озорных морщинок в уголках глаз, которые видны, когда Влад улыбается. Глаза цвета штормового моря и ряд пушистых ресниц, окружающие их. Но тут я понимаю, что меня смутило три часа назад при первой нашей встрече, – он стал крупнее, появилась гора мышц…

– О чем задумалась? – спрашивает он, прерывая мой бурный поток мыслей.

Официант уже отошел от нас, а Влад тем временем пододвинулся ко мне поближе.

– Ты стал больше, – говорю я, а он смотрит на меня удивленно и начинает смеяться.

– Котенок, а вот ты стала еще меньше, чем была. Еще чуть-чуть и для того, чтобы поехать в лифте, тебе нужно будет брать с собой кирпич. – говорит, а сам смотрит на меня, как тогда – много, много лет назад.

– Зачем? – удивленно спрашиваю.

– В лифтах есть ограничение по весу, у меня сестра когда маленькая была, ей приходилось брать с собой кирпич для утяжеления, чтоб домой доехать.

– Все нормально, меня лифт так возит, – отвечаю ему и беру его руку, – может расскажешь, почему в твоем отеле есть номер без цены? – перескакиваю на другую тему и спрашиваю его, глядя в глаза. Мне все-таки интересен сей факт! Тем более если учесть, что Влад всегда был рациональным человеком, за мечтания, белые облака и плюшевых медведей с розовыми слониками отвечала я!

– Понимаешь, Маша, на третьем этаже всего два номера, и ни один из них не сдается.

– Почему?

– Я так решил, – говорит он, а меня, как всегда, не устраивает его ответ и я хмурюсь. – Но тебя не устраивает мой ответ! – повторяет он, как будто прочитав только что мои мысли, я киваю ему в знак согласия, и он продолжает. – Понимаешь, этот замок я начал реставрировать, еще находясь в браке, – теперь моё время послушать исповедь от Влада! – И к тому моменту, когда началась финишная внутренняя отделка, я развелся, – делает паузу, видимо собираясь с мыслями, думаю, что развод прошел не так, как ему хотелось. И это наложило определенный отпечаток. – Большую часть времени я был тут, и разумнее было и жить тут же. Сначала я разместился в одной из башен, но бесконечный подъем по лестнице меня утомил, а лифт туда сделать не получилось – конструкция не позволила. На третьем этаже по проекту должен быть зимний сад! – поднимает глаза вверх, будто вспоминая первоначальную задумку, – но я отказался от этой идеи и сделал там отдельные апартаменты, которые заняли половину площади этажа! Вторая половина была до прошлого года просто большим и пустым помещением, в нем стоял старинный камин, а еще он служил складом для мебели. Долго не мог придумать, что там такое сделать, были разные варианты: библиотека, спортивный зал – но все это уже было в отеле и не хотелось делать дублей! А потом дизайнер, с которым мы работали, прислал вариант интерьера под то пространство, и он мне понравился и был реализован, такой ответ тебя устроит? – спрашивает он, а сам подносит мою ладонь к своим губам.

– Более чем, – говорю я, – но почему на него нет цены?

– Я не хочу, чтобы кто-то в нем жил!

– Но сегодня в нем буду жить я.

– Это ты и тебе можно, после твоего отъезда я опять его закрою…

Этот мужчина, как ларчик с сюрпризом – не знаешь, что ожидать!

– Более чем, – говорю я, – но почему на него нет цены?

– Я не хочу, чтобы кто-то в нем жил!

– Но сегодня в нем буду жить я.

– Это ты и тебе можно, после твоего отъезда я опять его закрою.

– И только ветер будет гулять в его залах, и не ступит больше туда нога человека, – говорю я, театрально обвожу зал рукой и продолжаю: – не помню, чьи это слова, я где-то их прочитала, то ли в комедии, то ли в трагедии…

– Но ты права, и выглядеть это будет примерно так же, до тех пор, пока ты вновь не решишь меня навестить.

В этот момент подходит официант, приносит мне воду и горячие полотенца для рук, беру свое.

– А что будет, если я не решу тебя навестить? – спрашиваю я, протирая руки.

– Если честно, Маша, сегодня утром я и представить себе не мог, что обедать буду с тобой! – берет он свое полотенце и продолжает. – Но вот ты тут, а значит, был дан второй шанс, и я хочу им воспользоваться! – заговорчески смотрит на меня. – Помню, обещал не торопить, и не буду этого делать, а ты обещала подумать и написать! Все стало намного проще, ты можешь сказать лично, а сейчас давай просто поедим.

Официанты приносят заказ, расставляют тарелки на столе и, пожелав приятного аппетита, тихо удаляются.

Рыба пахнет волшебно, отрезаю кусочек, отправляю себе в рот.

– Ммм, вкусно, – говорю я.

– Рад, что тебе нравится. Можно вопрос?

– Да, почему спрашиваешь? – говорю удивленно.

– Он не совсем приятный.

– Если после него я смогу продолжать есть, задавай, – говорю я, отправляя еще один кусочек себе в рот…

– Первая твоя книжка вышла два года назад.

– Ну да, все верно, ты читал?

– Да, я читал все, что ты написала за прошедшие годы, вот всегда задавал себе один и тот же вопрос, что такого должно было произойти, чтобы девочка, которая писала как минимум с тремя ошибками в одном предложении, начала писать книги.

– А, ты об этом? Хочешь открыть страшную тайну, – говорю, а сама улыбаюсь загадочно.

– Хочу, – говорит Влад, кладет приборы на тарелку, и придвигается ближе.

–Я до сих пор пишу с ошибками, – говорю я ему полушепотом,– каждый раз, когда я отсылаю очередную рукопись своему редактору, после прочтения первого предложения она всегда звонит и говорит: “Машенька, как так можно – в первом приложении и сразу три ошибки, может хватит меня мучить!" Но где-то примерно через восемь, десять часов, когда роман прочитан, она обязательно перезванивает повторно и говорит примерно следующее: "Черт с этими ошибками, это лучшее, что я читала. Не слушай меня, не слушай никого и продолжай писать!"

Прислоняюсь спиной к креслу, и продолжаю:

– На самом деле, сейчас ошибки исправляет ворд, а вычитку делает редактор. А эти три в первом предложении оставляю специально для своего редактора, – делаю паузу и смотрю на Влада. – Чтобы она мне позвонила, когда начнет читать, и Светлана знает, что эти три ошибки для нее персонально, и все равно каждый раз звонит. У нас сие действие сложилось в определенный ритуал, без соблюдения которого нам обоим кажется, что роман не удастся! Но тебя интересовал вопрос, почему я ушла из маркетинга и начала писать, так?

– В общем, да.

– В школе я писала рассказы и стихи для стенгазеты. Многим нравились! Но вот за сочинения была твердая три. Мой учитель по русскому языку считал так же, как и ты, что человек, который допускает ошибки в словах, не может и писать путные рассказы, тогда я и бросила совсем! Окончила ВУЗ и стала маркетологом, высокооплачиваемым, кстати, маркетологом. Могу продать черту ладан, но вот только мне это кроме денег ничего не приносило! Было все, кроме желания жить и просыпаться по утрам, – замолкаю, делаю шумный вдох, тяжело говорить, это я никому и никогда не рассказывала. Как на исповеди! Но продолжаю:

– А три года назад я бросила все, уволилась и переехала, родители, друзья – никто не понимал, что происходит. Всем казалось, что я сошла с ума и мне пора в дурку: бросить престижную работу, продать квартиру и переехать в тьмутаракань. Им было не понять. Родители, понятно, волновались, а мне первый раз за много лет захотелось просыпаться по утрам не потому, что надо, а я так захотела! Первые полгода я никому не звонила, пытаясь понять, как так получилось и с чего все началось. Единственное, что спасало в тот промежуток – это тихий шепот клавиатуры, когда на экране появляются мысли в виде слов. Уже позже появился блог с рассказами, они нравились людям, их читали, я видела это по рейтингам! А вот писать романы начала в тот момент, когда поняла, что ошибка любая, будь то в тексте или в совершенных действиях, – это всего лишь знак препинания, без которого не понять смысла как текста, так и жизни! Мне с детства пытались родители везде подстелить соломки, чтобы Машенька не столкнулась с неприятностями! Учили опираться на чужой опыт и не совершать ошибки! За них ругали, ставили двойки, но там, в далеком детстве, ни один из учителей так и не объяснил, что понять, чего мы хотим на самом деле, можно только одним способом: делая ошибки, – и я их делаю до сих пор и буду делать! Чужой опыт так навечно останется чужим – это как ходить в стоптанных чужих ботинках, вроде бы они точно такие же, как твои, но мне в них дискомфортно! Если честно, глубоко все равно, что скажут другие, я пишу не для них, пишу для себя! – перевожу взгляд с Влада на большую люстру, которая переливается всеми красками на солнце, и продолжаю:

– Но если кому-то нравится моё творчество, они могут почитать, а если нет – пусть идут лесом, я потеряла слишком много времени, поверив одному человеку, который в принципе из себя ничего не представлял, но считал, что имеет права судить о таланте и способностях другого человека из пары ошибок. Так часто бывает, когда смотрят поверхностно.

– Согласен, – говорит Влад,– и рад, что нашла себе занятие по душе, – у него приходит сообщение на телефон, – твоя машина здесь, и номер готов, Маша, что-то нужно из нее взять?

– Да, в багажнике сумка, и она мне очень пригодится.

Он быстро набирает сообщение и говорит:

– Ее отнесут, что будешь на десерт? Есть твой любимый тирамису с вишней.

– Мне, конечно, приятно! Но ты помнишь все, что я люблю?

– Я больше чем уверен, что ты тоже помнишь многое из того нашего совместного прошлого, – говорит он, откидываясь на спинку кресла, и продолжает:

– Да и как можно забыть?

– Да, ты прав, я тоже помню. Но десерт не хочу, я хочу отдохнуть.

– Идем, я тебя провожу, – говорит он, вставая и помогая мне.

Мы выходим из ресторана и направляемся к лифту, едем молча, останавливаемся на третьем этаже. Створки открываются, и я вижу коридор в стиле лофт: высокие арки окон, витиеватая кованая люстра, свисающая с потолка, темный ламинат, гармонирующий с красной кирпичной кладкой.

Влад понимающе смотрит на меня и продолжает:

– Маша, это помещение смотрится инородно, если сравнивать со всем отелем в целом, но роскошь барокко хороша для привлечения внимания постояльцев, в ней хорошо фотографироваться, а лично меня привлекает простота и функциональность. Жить постоянно в окружение всего сверкающего и блестящего не могу. Здесь создан мне привычный мир.

– Понимаю.

– Нам сюда, – показывает на высокую старинную дверь, находящуюся напротив окон. Витиеватая ручка и узоры на ней, сделанные когда-то искусным мастером, – все говорит о том, что эта дверь старше нас двоих.

Нажимаю на ручку, дверь послушно и бесшумно открывается, и я понимаю, что номер не просто так назвали белым: в нем все светлых оттенков, начиная от пола и заканчивая потолком. Одна и та же кирпичная кладка, только выбеленная, светлый ламинат на полу, уютный диванчик и находящийся перед ним журнальный столик, на котором расположилась ваза с белыми лилиями, моими любимыми, кстати. Прохожу во вторую комнату и вижу большую кровать, укрытую, словно белым облаком, прозрачным балдахином, играющим, наверное, больше декоративную роль, чем функциональную, а на небольшом подиуме – изящную ванну с ножками и высокой спинкой, созданной для удобства, расположенную у такого же большого арочного окна, а в нем только вековые сосны и голубое небо.

Влад бесшумно подходит, обнимая со спины, спрашивает:

– Тебе нравится?

А я слышу биение его сердца, растворяясь в его руках.

Влад бесшумно подходит и обнимает со спины, спрашивает:

– Тебе нравится?

А я слышу биение его сердца, растворяясь в его руках.

– Да, – отвечаю я.

Обнимает еще сильнее, будто боится, что сейчас испарюсь, но я здесь. Мысли в моей голове скачут, как бешенные белки по деревьям. Сама не могу решиться, а он обещал дать мне время.

Кладу голову на его плечо, ловлю взгляд, мысленно решив, что да, действительно нужно дать второй шанс, слишком притягателен Влад для меня, и находится слишком близко, чтобы я сказала нет, вдох – выдох… И в этот момент звонит телефон Влада. Нажимает клавишу, чтобы принять вызов, и отстраняется от меня. Вижу, как меняется лицо, глаза смотрят вниз, и он сосредоточенно потирает переносицу. Он всегда так делал, когда разговор был неприятный. Продолжает слушать, что говорит абонент на другой стороне провода, затем отвечает ему, что скоро будет… “Занавес!” – думаю про себя, ну кто придумал эти телефоны – первые и величайшие разрушители романтики!

– Мне нужно идти. Тебе еще что-нибудь нужно? – сухо спрашивает он, как будто не обнимал меня две минуты назад.

А мне хочется сказать, что мне нужен он здесь и сейчас, но я говорю:

– Нет, спасибо.

– Если что-то будет нужно – у входа телефон, клавиша один – это ресепшн, Алина сделает все, что ты попросишь. Ключи от машины и вещи на столике.

– Спасибо, – повторяю я, словно болванчик.

А он разворачивается и выходит, вот теперь точно занавес! И на что я, дура, рассчитывала! Подхожу ближе к кровати, скидываю кроссовки и падаю на нее, а слезы просто катятся из глаз водопадом… Все мысли из головы испаряются… А я проваливаюсь в сон, очень короткий и беспокойный.

Попадаю в тот день, когда мы расстались, как наблюдатель со стороны. Это было за два дня до моего дня рождения, 11 августа. Влад зашел за мной, на улице лил дождь, барабаня по крыше.

– Котенок, ты почему еще не собралась! – сказал тогда он, пытаясь обнять меня.

Я увернулась.

– Я никуда не пойду.

– Почему? – удивленно спросил он.

– Нам нужно расстаться.

– Почему? – еще больше удивился Влад.

– Тебе нужна другая девушка.

Тогда он ничего не сказал, развернулся и ушел. Через два дня курьер вручил мне огромный букет лилий и конверт, в котором были открытка и короткая записка: “К твоему дню рождения я готовился заранее, до того, как ты решила, что мне нужна другая девушка”.

А еще через две пришел сам, взъерошенный и немного помятый, и задал один-единственный вопрос: “Ты не передумала?” – и я ответила: “Нет”.

До сегодняшнего дня я его больше не видела. Соц. сети не в счет! Открываю глаза, пытаюсь сфокусироваться в пространстве и понять, сколько прошло времени и где я нахожусь.

Да это был не сон и все, что произошло сегодня днем, было на самом деле.

Встаю с кровати, включаю воду в ванной и иду искать свои вещи. Нахожу их на столике, как и сказал Влад. Из раздумий меня выдергивает телефонный звонок. “Не мой”, – мелькает у меня мысль. Иду на звук. У входа на комоде, как он и говорил, стоит трубка, принимаю вызов.

– Добрый вечер, Мария Владимировна, это Алина, я хотела уточнить, нужно ли вам что-нибудь и будете ли вы ужинать.

– Добрый вечер, Алина! Спасибо, мне ничего не нужно и ужинать я не буду. – отвечаю ей и отключаю телефон.

Беру сумку с вещами и иду в спальню, ванна почти заполнена. Замечаю дверь, и да, это еще один санузел, но уже привычный – с большой душевой кабиной. Открываю стеклянный ящик над раковиной, на полочках стоит не совсем стандартный набор для ванных отеля! “Охо-хо!” – вырывается неосознанно. Мысленно благодарю хозяина, то есть Влада, перебираю с десяток различных тюбиков, баночек и нахожу то, что искала.

Захватываю пару полотенец, направляюсь к уже почти заполненной ванне, выключаю воду, развожу найденную ароматическую соль, раздеваюсь и погружаюсь в обжигающую до приятного пощипывания кожу воду. Одно маленькое желание на сегодня сбылось, нужно уметь радоваться малому, но мечтать о большем, так всегда повторяла мама. За окном все тот же лес, только небо начинает загораться красным заревом солнца, напоминая, что день постепенно идет к концу.

Глава 4

Влад.

И вот она, моя маленькая и такая хрупкая девочка, стоит и любуется на сосны. Этот номер я создавал для нее, зная точно, что ей понравится. Только даже не мог подумать, что когда-нибудь это случится и она будет здесь. Подхожу ближе, обнимаю, зарываюсь лицом в ее волосы, вдыхаю их аромат и до сих пор не могу поверить, что она действительно здесь. Спрашиваю, нравится ли ей, и она отвечает: “Да”.

А я только и могу, что сжать ее в своих объятиях покрепче. Знаю, что не навсегда! Знаю, что не будет моей! Но хоть на миг почувствовать ее снова рядом, и вот ее голова на моем плече. Она всегда так делала, когда хотела что-то сказать. Смотрю в глаза, а там непонятное мне сомнение. Если бы только все зависело от меня! Но один раз я ее уже потерял и больше не хочу. Дам ей столько времени, сколько потребуется.

Телефон вырывает меня из момента, которым я мог бы наслаждаться вечность! Звонит прораб, который руководит реставрацией старинной усадьбы. Работы начались менее недели назад, а именно этот человек не имеет привычки звонить просто так. Значит, что-то срочное?! Беру телефон:

– Владислав Андреевич, мы разрыли… и тут обнаружили… в общем – это совсем не телефонный разговор, вы могли бы сейчас приехать? Я не знаю, что с этим делать, и работа встала!

– Хорошо, сейчас буду, – отвечаю я и заканчиваю разговор. Настроение быстро падает, но мне надо ехать. Спрашиваю, нужно ли еще что-то Маше. На ее лице проскальзывает тень сомнения, но оно быстро исчезает. “Нет!” – раньше она не так быстро прятала эмоции за безразличием. Сейчас научилась, и меня это злит. Что должно было случится с ней, или она совсем разучилась доверять? Сам виноват.

Одного ее слова, жеста, намека было достаточно, чтобы я остался… И послал все к чертям.

Но она не сказала ни-че-го. Выхожу из номера, в голове один вопрос: “Почему с ней так сложно? Большинство девушек – это открытая книга. И с ними все просто. Здесь – каждый раз неприступная скала, но была бы Маша так же любима, если бы с ней было просто? Нет, я не люблю простых решений!” – отвечаю сам себе на поставленный вопрос.

Значит, будем искать варианты. Когда-то мне уже удалось ее покорить, может не все потеряно. Улыбаюсь своему решению. И выхожу из отеля, попутно давая распоряжения.

Через тридцать минут подъезжаю к усадьбе. Двухэтажное здание с колоннами давным-давно было олицетворением величия одного местного помещика восемнадцатого века! Потом здесь была управа в годы войны и сельсовет при СССР. Сейчас все это величие досталось мне. Не совсем бесплатно, конечно, но само здание хорошо сохранилось – это показало обследование перед покупкой. От внутреннего убранства практически ничего не осталось, за исключением того, что стащить просто невозможно – а это лепнина на потолке. Каркас здания был добротно построен, а все остальное – дело техники, как сказал на тот момент мой прораб, и вот он встречает меня у входа с практически белым лицом.

– Владислав Андреевич, еще раз здравствуйте, – говорит прораб, протягивая мне для приветствия руку. Этот мужчина, как говорил мой отец, старой выделки и надежный, как скала. Мы работали с ним не первый год, случаи были всякие. Но я впервые вижу его таким растерянным, значит, должно было произойти что-то, выходящее за пределы его зоны ответственности.

– Здравствуйте, Петр Сергеевич, что случилось? – отвечаю я на его рукопожатие.

– У меня две новости, – говорит он и замолкает.

– Какие – хорошие или плохие? – теряя терпение, спрашиваю я.

– Я не знаю, – отвечает прораб, – идемте, я вам лучше покажу. Ведет меня за здание вниз по тропинке, там, где сегодня должны были начать рыть пруд. Спускаюсь в котлован глубиной около двух метров, а там расчищенное старинное надгробие, не похожее на славянское, с вилообразными крестами.

– Приплыли, – говорю вслух, а послушный мозг начинает выстраивать цепочки, что будет, если сейчас вызвать археологов. Неизвестно, сколько это может продлиться, но и пруд на костях строить нельзя. Нужно проконсультироваться с юристами и археологами, но не придавать пока это огласке.

– Петр Сергеевич, мне нужно время, – говорю прорабу, – чтобы принять решение. Яму пока прикройте пленкой, штормовое предупреждение на сегодня было, а экскаваторщика отпустите, только доплатите, чтобы он тоже молчал, – прораб понимающе кивает.

– С одним решили, что еще?

– Это тоже можно я лучше покажу, – возвращаемся к усадьбе с другой стороны, и я вижу около нее подкоп.

– Вы решили откопать фундамент, – интересуюсь я у мужчины.

– Если бы, – отвечает он, тяжело вздыхая, – когда скосили лишнюю траву, у стены просела земля и показалась верхняя часть арки. У меня студент работает, на архитектора учится, любопытный такой, – с иронией в голосе говорит он. – Решил посмотреть, зачем в старину на фундаментах арки делали.

– Посмотрел? – уточняю я у него.

– Когда я пришел его проверить, косилку слышно не было, он уже вручную почти метр откопал. Там окно, на плане не было даже подвала, ну я тогда сразу вам и позвонил.

– А студент где? – спрашиваю я у прораба.

– Да вон сидит обиженный, – показывает на молодого парня, сидевшего под деревом. – Я его еле вытащил из ямы, брыкался, говорил дальше буду копать. А ежели это все рухнет, что я его матери потом скажу! Племяш это мой, – немного стесняясь, проговорил прораб. – Я его подсобным рабочим взял: траву скосить, мусор вынести.

– Выпиши студенту премию!

– За что? – удивился прораб.

– За внимательность. Так что же получается, есть окно, раскопанное примерно на половину, плюс под ним должно быть еще пространство, правильно я думаю, Петр Сергеевич?

– Владислав Андреевич, скорее всего у здания есть еще один, а может и не один этаж. Мы можем закрыть и сделать так, как с вами договаривались изначально, не выходя за пределы сметы.

– А можем, – продолжаю я за него, – не отпускать экскаваторщика, раскопать этот холм, который, как оказывается, в общем-то и не холм, и посмотреть, что там внизу.

– Да, – кивает мне прораб, – но вот только никто не знает, сколько веков это здание простояло в закопанном состоянии и выстоит ли оно вообще после раскопки.

Отхожу в сторону от дома, прораб следует за мной. Привожу мысли в порядок и принимаю единственно правильное решение для себя. Озвучиваю его мужчине.

– Петр Сергеевич, пусть лучше оно рухнет, чем я буду жить и каждый раз думать, что в реальности находится под ним.

Прораб согласно кивает, но вот только мы не знаем, что еще зарыто по периметру. Спускаюсь с холма, на котором стоит усадьба, и продолжаю мысль:

– Могут быть как хозяйственные постройки, так и, например, фонтан, статуи или забор, так что экскаватором копать нельзя! Закройте ваш подкоп, чтобы вода внутрь не просочилась, и оставьте кого-то в виде охраны.

– Хорошо, Владислав Андреевич, – говорит прораб, – но получается, сейчас работа встанет?

– Да, отпусти ребят в оплачиваемый выходной. Завтра утром я всех жду с новыми силами, – говорю я, прощаюсь с прорабом и сажусь в машину.

Выезжаю на дорогу и набираю Стаса – моего лучшего друга и по совместительству адвоката. Трубку поднимает мгновенно, складывается ощущение, что он ждал звонка.

– Привет, дружище, никак ты по мне соскучился, – говорит друг и, не давая вставить и слово, продолжает, – думал, что в ближайшие пару недель тебя не увижу, не услышу.

– С чего ты это взял? – спрашиваю у него.

– Разведка донесла! – шутливо отвечает друг.

– И как зовут разведку? – интересуюсь я сам, прокручивая в голове имена тех, кто мог ему рассказать об этом.

– Не кипятись! Я вас видел сегодня, идущими в старом городе вместе, поэтому и предположил, что мы тебя потеряем! Уж больно вид у тебя счастливый был. Давно таким я тебя не видел, но если ты мне звонишь, мои надежды не оправдались! И разговор так ни к чему и не привел. Мне жаль! (Естественно, Стас был по большей части в курсе всего, что произошло за одним исключением: Стас не знает, почему мы расстались. Он уехал отдыхать, а когда вернулся, я и Маша были не вместе, и ему досталась почетная миссия вытаскивать меня из разбитого состояния). – Ну, говори, что случилось! – нетерпеливо спрашивает Стас.

– Тут такое дело, в общем, ты помнишь, я купил усадьбу?

– Как такое забыть!

– Сегодня начали рыть пруд и наткнулись на могильные плиты под двухметровым слоем земли, плиты старинные, похожие на те, что видели в Турции в прошлом году, помнишь?

– С вилочковыми крестами?

– Да, – подтверждаю я его догадку, – вот меня интересует – по закону какими должны быть мои действия? Я понимаю, что если есть надгробия, то там и кости есть.