Красное озеро

– Защищать от кого?

– От этого чертового дома.

Эми почти никогда не ругалась, поэтому сейчас я понял, что она на взводе.

– Чем тебе так не угодил дом в Джаспер-Лейк? Если это как-то связано с обязательствами твоего деда…

– Дедушка тут совершенно не причем. Все дело в самом этом проклятом месте. Ладно, я попробую обойтись тремя фразами, чтобы не разводить излишнюю мелодраму, – вздохнула Эми. – В этом доме покончил с собой мой брат, он повесился на лестничной балке. Пьетро Гаспари меня очень выручил в то время, без него бы я не справилась, поэтому я разрешила ему жить в этом доме пожизненно безо всякой арендной платы. Я поклялась, что отныне ноги моей не будет в Джаспер-Лейк, и мне плевать, что будет с этим домом, даже если его сравняют с землей.

Она встала и медленно пошла из комнаты, оставив меня с осоловевшим выражением на лице. В проеме обернулась.

– Прости. Все-таки не обойтись без четвертого предложения. Джаспер был моим братом-близнецом.

***

Чейни виновато посмотрел на меня и потрусил за хозяйкой. Я выключил телевизор и через минуту также последовал за женой.

Если бы это была Миранда, она бы наверняка уже безудержно рыдала у барной стойки, налив себе стакан до краев и расплескав половину. Эми просто сидела на высоком стуле в гостиной, спокойно вставив сигарету в мундштук. Я заметил, что ее рука не дрожала. Единственное, что выдавало волнение, была нарочитая резкость, с которой она перелистывала страницы журнала.

– Налить тебе выпить?

– Да, если можно. Смешай какой-нибудь легкий хайбол6 на твой вкус. Мне не нужно было так резко все вываливать, но ты неожиданно начал приставать с этим домом в Джаспер-Лейк, хотя раньше никогда не интересовался, что я делаю со своим наследством. Не понимаю, каким боком ты вообще узнал про этот поселок.

Я приготовился оправдываться, но неожиданно вспылил.

– Каким боком? К сожалению, не от тебя. Ведь я твой муж, Эми. Мы женаты уже чертовых пять лет. И я впервые узнаю, что у тебя был брат-близнец, который покончил с собой. Пожалуй, мне и нет дела до этого клятого дома и того, что ты собираешься с ним сделать. Но мне больно, что ты не поделилась со мной этой травмой. Когда ты собиралась мне рассказать?

– Это не твое…

– Не мое дело? Не мое? Мне казалось, у нас нет секретов. Я рассказал тебе про свой первый брак, про смерть своего сына. А ты умолчала о таком ужасном событии. Почему, Эми?

Мне хотелось ее встряхнуть или хотя бы вырвать чертов журнал из ее белых пальцев с красными ногтями. Вместо этого я развернулся и пошел к бару, чтобы смешать напиток для нее и налить себе скотча.

– Тео, прости меня. – Эми подошла сзади обхватила меня руками за талию и спрятала нос у меня между лопаток. Так мы постояли около минуты.

– Я не могла тебе рассказать. Никому не могла рассказать. Мой отец и я… мы предпочитали никогда не говорить на эту тему. Я надеялась, что все это осталось в прошлом.

– Оно и останется в прошлом, – я повернулся к ней лицом и погладил по шелковистым светлым волосам. – Это все уже случилось, понимаешь. Не отменить. Но от того, что ты об этом не вспоминаешь, это не значит, что этого не было. Или что не будет последствий. Неужели ты так и думала всю жизнь скрывать от меня историю своего брата?

– Честно говоря, да, – просто ответила Эми. – Люди имеют склонность забывать. Даже сейчас уже многие знакомые с трудом вспоминают, что у меня был брат, и что с ним случилось. К тому же в нашем кругу все хорошо воспитаны, я не думала, что кто-то из моих старых друзей вдруг подойдет к тебе на вечеринке и брякнет что-то вроде «эй, как жаль, что старина Джаспер повесился».

Эми взяла из моих рук бокал и сделала хороший глоток.

– Но теперь ты можешь мне рассказать о своем брате?

Она покачала головой.

– Даже в трех предложениях?

Она снова молча замотала головой, напоминая контуженную корову.

– Я пока не готова, Тео. Думаю, ты от меня теперь не отстанешь, да? Мы не сможем сделать вид, будто этого разговора не было?

– Эми, милая, я не собираюсь на тебя давить. Честно, я просто не понимаю, как можно скрывать такое столько лет. Но есть множество вещей на свете, которых я совершенно не понимаю. Ядерную физику, например, как работает телевидение, почему одни люди умеют петь, а другие нет. Серьезно, не понимаю. Ведь как было бы просто, если бы все могли и петь и рисовать. Но не хочешь мне рассказывать и не надо.

В ту ночь мы с Эми занялись сексом. Жена всхлипывала и стонала, извиваясь на мне, а потом сразу уткнулась лицом в подушку и тихонько засопела во сне. Пока я лежал рядом, глядя в потолок и думая о том, что совершенно не понимаю, что творится у нее в голове, и это тоже надо прибавить к моему списку загадок вселенной.

***

Зато Миранда вполне предсказуемо позвонила мне на следующий день в контору. На этот раз она представилась секретарше своей девичьей фамилией Дарнелл, но я не имел понятия, как ее сейчас звали на самом деле. Стала ли она Мирандой Московиц после нашего развода. И появился ли на свет маленький Московиц, которого нарекли Перегрином, Галахадом или Мерлином.

– Ты говорил с женой? – требовательно спросила она.

– Да. Эми не передумает. Она хочет продать дом.

– Но как же так?! Ведь это безумие. Неужели она не понимает. Дело не только в Берни… Сам дом – памятник искусства. Он был построен более ста лет назад, в середине прошлого века. И то, что с ним сделал Пьетро… непередаваемо. Такой дом нельзя сносить!

– Так почему бы фонду ЛеВиана не выкупить его у Эми?

– Откуда ты знаешь про фонд? Шпионил за мной?

– Миранда, не говори ерунды. Эта информация есть в публичном доступе. Если для вас так важна эта избушка, то пусть попечители фонда обратятся со своим предложением.

– Уже обращались, – выдохнула Миранда после паузы. – Но, как оказалось, фирма застройщика предложила значительно больше. Возможности фонда… не безграничны. Этот поверенный, некто Чиппинг, даже не стал обсуждать. Сказал, что действует в интересах клиентов, и ему поручено продать дом как можно скорее и с максимальной выгодой.

– Не надо говорить со мной таким обвиняющим тоном, Миранда. Я не имею к этой истории ни малейшего отношения.

– Ты не можешь повлиять на свою жену?

– Видимо, нет. Как ты помнишь, я никогда не имел власти влиять на тебя.

Мы оба зло помолчали, осознав, что вступаем в зыбучие пески воспоминаний. Я решил проявить вежливость.

– Ну, а как у тебя вообще дела?

– Неплохо, спасибо. Много работаю. Сейчас как раз воплощаю серию новых палеоэротических инсталляций.

Уже слово «воплощать» заставило меня прикрыть глаза, после «палеоэротических» я вообще перестал слушать.

– Ты… замужем?

– Нет. Ты не знал?

– Не знал что?

– Сет бросил меня в Лондоне. Ему предложили постоянную работу в журнале, и в какой-то момент он сменил меня на девчонку помоложе. Какую-то натурщицу из Челси, которая носит юбочки восьмилетней девочки. Правда, он не вышвырнул меня на улицу, дал мне денег на дорогу в Нью-Йорк, видимо, чтобы я не мозолила ему глаза. Ты правда не знал?

– Нет. Я говорил тебе, что не шпионил за тобой.

– Ты и правда всегда был эгоистом, – сделала неожиданный вывод Миранда. – Быстро утешился в объятиях своей блондиночки. Особенно с деньгами ее отца.

На этот раз я первым бросил трубку. А затем попросил мисс Блисон больше не соединять меня с этой женщиной, каким бы именем она ни представилась.

Я решил окончательно забыть об этой истории. Хоть я и старался быть джентльменом, но Эми права – она стала моей женой, и я поклялся всегда оберегать ее. В том числе и от плохих воспоминаний.

Глава пятая. Художники протестуют

На выходных Эми отправилась за какими-то покупками и уложить волосы, а я решил валяться на диване с газетами, пока Чейни окончательно не выведет меня из себя.

Когда раздался звонок телефона, я крикнул экономке, что сам возьму трубку в кабинете.

– Могу я поговорить с миссис Бартоломью? – услышал я незнакомый мужской голос.

– Ее сейчас нет дома. Это ее муж Тео Бартоломью. С кем я говорю?

– О. Пожалуйста, передайте, что ей звонил мистер Чиппинг. Ее поверенный в Джаспер-Лейк. Пусть она перезвонит мне при первой возможности.

– Это как-то связано с продажей дома?

– Да. Конечно, вы в курсе сложившейся ситуации, мистер Бартоломью, ведь вы же муж. Дело в том, что там возникли некоторые проблемы.

Мне показалось, я услышал, как на другом конце провода адвокат хрустнул челюстью.

– Какого рода проблемы, советник?

– О, нет, я просто солиситор. Занимаюсь оформлением бумаг, дарственных, купчих. Также есть лицензия риэлтора. У нас одна из старейших контор в округе, мы работаем с 1902 года. Естественно, не я лично, дело основал еще мой дед. Как вы знаете, миссис Бартоломью попросила меня заняться продажей ее дома.

– Да.

– И мы нашли покупателя. Крупного застройщика, который заинтересован в этом участке земли у озера. Прекрасное место, хочу я вам сказать. Собственный выход к воде, довольно большой лесной участок. Компания очень заинтересована в развитии Джаспер-Лейк и Донкастера, уже получено разрешение на прокладку новой дороги от шоссе. В планах строительство городского супермаркета, ресторана и комфортабельного мотеля. Вы когда-нибудь бывали в этих местах?

– Не доводилось.

– Мда. Понимаю. Миссис Бартоломью мы тоже не видели уже около десяти лет.

– Моя жена сказала, что дело уже почти решенное. Контракт подписан, так что нам нет смыла туда ехать.

– Не совсем, – и снова раздался хруст. Теперь я лучше разобрал звук. Как будто Чиппинг болтал во рту вставными челюстями, а потом снова отправлял их языком на место. – Мы подготовили все бумаги, но они еще не подписаны. А вокруг дома начались стихийные протесты.

– Какие протесты?

– Стихийные. Это художники, что тут сказать. Они расхаживают по округе с транспарантами, размещают на улицах плакаты. Миссис Гаспари отказывается покидать дом, и они ее поддерживают. Говорят, что дом является памятником наследия Пьетро Гаспари, и там нужно организовать музей. В общем несут какую-то чушь. Это же художники, что с них взять. Но их полно в Джаспер-Лейк, у них там целое гнездо. Называется «Дом искусств». Они завесили подъездную аллею плакатами, устраивают на лужайке полуночные бдения. Наш местный шериф не знает, что с ними делать. Не может же он арестовать их всех, хоть я и подавал жалобу от лица своей клиентки.

– Но если компания купит землю, им так или иначе придется с нее убраться. Особенно если они начнут мешать строительству. Это прямое нарушение закона.

– Знаю. И я их предупреждал. Много раз приезжал к миссис Гаспари, к активистам из «Дома искусств» и умолял прекратить этот балаган, чтобы не доводить до вмешательства полиции штата. Но сейчас в самой компании застройщика… начали сомневаться, стоит ли им покупать эту землю. Видите ли, Джаспер-Лейк всегда был тихим процветающим поселком. Маленьким бриллиантом лесного массива Нью-Гемпшира. Во многом благодаря этой колонии художников. У них тут что-то вроде вроде ярмарки или вернисажа под открытым небом, что привлекает многих туристов. Сейчас поселок растет, потому что людям нравится его, как бы это сказать, атмосфера. Поговаривают о том, что какой-то известный дирижер нашел филантропов, готовых построить настоящую сцену с амфитеатром, чтобы устраивать там фестивали, организовывать музыкальные концерты и спектакли. Думаю, из-за этого крупные девелоперы и заинтересовалась Джаспер-Лейк. Вы понимаете?

– Кажется, да. Они не хотят ссориться с местными жителями, покупая проблемный участок земли. Никто не потащится в такую глушь, если художники объявят бойкот приезжим.

– Именно, – Чиппинг снова привел челюсти в порядок, обрадовавшись, что самая трудная часть разговора позади.

– Что вы предлагаете? Отказаться от сделки? Или искать другого покупателя? Я слышал, что сам фонд ЛеВиана заинтересован в приобретении этого дома.

– Ну… их предложение было довольно символическим. В финансовом плане. Это маленький частный фонд, как вы понимаете. Они назначают стипендии и содержат весь сброд, приезжающий в «Дом искусств», простите мою прямоту, но у них нет лишних денег на покупку новой недвижимости. Они хотели вступить в прямой контакт с миссис Бартоломью, но ваша супруга четко дала мне понять, что не желает вести никаких переговоров лично. Ее пожелание было предельно ясным – продать дом как можно быстрее и выгоднее. А новость о том, что он будет полностью снесен, ее только обрадовала.

– Знаю. Я в курсе того… что там случилось.

– Ну, слава богу, – клацнул зубами Чиппинг. – Конечно, вы в курсе, вы же муж. Шериф тогда очень быстро замял дело. Без лишнего шума. А когда мисс Коэн, то есть ваша будущая жена заключала контракт с мистером Гаспари, они особо оговорили, что нежелательно когда-либо в будущем упоминать о… случившейся трагедии. К сожалению, из-за этих недомолвок и случились все последующие недоразумения.

– Кому вы рассказываете, – вздохнул я.

***

После ленча во время прогулки в парке я пересказал этот разговор жене.

– Если честно, мне надоела эта история, Эмс. Не представляю, как тебя она не утомила. Подари этот дом чертовым художникам и забудь о нем.

– Тебе легко говорить. У тебя никогда не было собственности.

Ах, я счастливчик. Зато Эми просто страдала от необходимости постоянно заботиться о своей многочисленной собственности, будто Спаситель, несущий на плечах все грехи мира.

– Прости, это прозвучало обидно. Я бы продала этот дом немедленно, сразу как только его получила, – наконец выдавила она. – Дед оставил его нам с братом. Но у меня были обязательство перед Пьетро. Я обещала ему, что он будет жить там до самой смерти или пока ему самому не надоест. На этом все. Я не сволочь, ты же знаешь. Но если я отложу продажу и оставлю там эту… вдову, то это никогда не закончится. Сейчас она родит ребенка, потом начнется зима, и ее уже точно не выгонишь. Ее проклятые друзья найдут еще поводы, чтобы названивать мне и писать письма. Видишь, они даже как-то на тебя вышли. И я все время буду слышать о Джаспер-Лейк. А я хочу забыть, что это место вообще существует.

– Я посчитала это небесным провидением, что какая-то компания хочет развивать поселок. Кому он вообще сдался? – продолжала она. – Ни один разумный человек из Бостона или Нью-Йорка не поедет в этот Джаспер-Лейк, когда есть Кейп-Код и Хэмптонс7 и… Мартас-Виньярд8. Зачем вообще кому-то тащиться в лес на какое-то комариное озеро?

– Я люблю лес.

– Прости. Я такая бестактная, потому что зла. Это просто какой-то задрипанный деревянный дом в месте под названием Ничто на проселочной дороге от шоссе Никуда. Мой дед действительно выиграл его. В 1930 году. Просто выиграл в карты у какого-то бедолаги, для которого это было единственным жилищем. Я помню, как дед рассказывал эту историю, когда я была ребенком, и всегда хохотал. Ему вообще не нужна была эта халупа. Тот парень, что с ним играл, вошел в раж и не мог остановиться. Дедушка легко мог простить ему этот долг, но не видел причин, почему он должен так поступить. Проигрыш есть проигрыш, так он говорил. Так что он приехал в этот Джаспер-Лейк с распиской и свидетелями, позвал местного шерифа, и они выставили бедолагу вместе с его семьей из дома. Дед вначале думал его продать, чтобы пустить деньги в оборот. Но была рецессия, и покупателя так и не нашлось, он сам едва избежал разорения. В какой-то момент он сам сбежал туда спрятавшись от кредиторов. В итоге все закончилось хорошо, деду снова удалось встать на ноги. Вот тогда он и решил, что дом приносит ему удачу. Когда он удалился от дел и оставил компанию папе, то проводил там много времени. Брал меня с собой. То есть меня и Джаспера. Поэтому он и оставил дом нам, а не отцу, как я думаю. Мне там никогда не нравилось, если тебе интересно. Ты же знаешь, я не люблю природу, колючую траву, всех этих комаров и слепней. Вот Джасперу там безумно нравилось с самого детства… Он воображал, что озеро было названо в его честь, а значит принадлежит ему…

К тому же, хотя дедушка и отремонтировал дом, жизнь там была далека от комфорта. Вода из озера, которую нужно качать специальным насосом, дровяная плита, дровяной котел для нагрева воды, отсутствие электричества. Не думаю, что за эти годы там что-то кардинально изменилось. Ну, может, электричество провели. И почему эта несчастная женщина не хочет с помощью своих друзей подыскать себе уютную квартирку или кондо поближе к нормальному городу, где ей и ребенку будет намного комфортнее и безопаснее?

Стоило признать, что у этого вопроса был свой свой резон.

– Я слышал, что Пьетро Гаспари за десять лет серьезно модернизировал дом.

– Что-то ты слишком много слышал во время одной беседы с приятелем в городе.

– Я потом… еще говорил по телефону, уточнял детали. К тому же говорят, что Гаспари превратил дом с какое-то подобие произведения искусства. Теперь он считается местной достопримечательностью, вот почему художники так возмущаются.

– Вот этого я больше всего и боялась. Что мне больше никогда от него не избавиться. Я позвоню мистеру Чиппингу завтра, – устало сказала Эми. – Попрошу уладить этот вопрос.

– Ты не хочешь поговорить с вдовой Гаспари? – спросил я. – Может, стоит прийти с ней к какому-то соглашению?

– Даже не подумаю. Ты как юрист должен меня понять. Дедушка всегда предпочитал решать вопросы с глазу на глаз, но отец твердо вбил мне в голову: не берись за то, что не по плечу. Надо сформулировать задачу, а решение предоставить профессионалам. Чейни, Чейни, ну куда же ты побежал, глупый пес?

Мне едва удалось спасти собаку, которая, погнавшись за птицей, перепрыгнула через кусты на дорогу и чуть не попала под машину.

В понедельник утром нам перезвонила секретарша Лоуренса Чиппинга сообщить, что ее босс скоропостижно скончался.

Глава шестая. Что случилось с Джаспером

– Я найму другого поверенного, – глаза Эми подозрительно блестели. – Или мы пошлем в Джаспер-Лейк одного из юристов фирмы. Это же плевое дело. Ну почему этот городишко опять протянул ко мне свои липкие ручонки?!

– Да, мы именно так и поступим! – снова вернулась она к разговору после пары чашек чая. – Отправим туда адвокатов, а сами уедем на Кейп. Ты же обещал мне отпуск, дорогой. Или отправимся в круиз, как тебе такая идея? Уже осень, я не против провести ее на Багамах.

– Нет, мне не хочется оставлять Чейни одного, – заявила Эми еще через полчаса. – А давай поедем в Висконсин? Ты же оттуда родом?

– Из Миннесоты.

– Прекрасно. Поедем в Миннесоту. Ты возьмешь свои удочки и снасти, мы найдем симпатичное бунгало на озере. Может, даже купим его…

– Эмс, перестань. У меня есть идея получше. Давай просто съездим в Джаспер-Лейк. Нам не нужен никакой адвокат. Ведь я дипломированный юрист. Я разберусь с контрактами Чиппинга и встречусь с представителями этой компании. Думаю, мы быстро сумеем завершить сделку. И в чем-то твой дед был прав. Некоторые вопросы лучше решать прямо на месте, лицом к лицу.

– Но я не хочу туда ехать!

Эми вдруг рухнула на колени, прижала кулаки к животу и завыла. Чейни было бросился к ней, но остановился в футе, лег на пол и стал тихонько поскуливать. В дверном проеме я заметил мелькнувшее на секунду любопытное лицо экономки.

– Ты не представляешь… этот дом. Я больше не могу его видеть. Каждый раз, когда я думаю о нем, я представляю Джаспера, висящего там… прямо у входа. Это я… я… нашла его, понимаешь?

Я сел рядом и обнял Эми, став тихонько покачивать. Пес тихонько приполз и положил морду мне на колено.

Подобным образом я утешал и Миранду после смерти нашего сына. Тогда надо было просто молчать, сжимать ее в объятиях и укачивать так, чтобы ее не стошнило двумя выпитыми бутылками вина.

***

– Когда мы поступили в колледж, Джасперу совершенно снесло крышу, – начала рассказывать Эми.

Мы по-прежнему сидели обнявшись на полу.

– Он как будто стал другим человеком. Не тем братом, с которым я вместе выросла. У него появились девушки. Не девушка, понимаешь, а девушки. Много, много подруг. Конечно, Кембридж и в 50-е отличался достаточно свободными нравами, в особенности для парней. Но не настолько же. Джаспер собирался изучать историю искусств. Для отца это был как плевок в лицо, он почти перестал разговаривать с братом, но надеялся, что тот перебесится. Перебесится… именно так он к этому относился. Его даже веселило, что Джаспер… часто меняет подруг. Да что я говорю. Он совершенно помешался на сексе. И на алкоголе. И на кое-чем покрепче. Никто не понимал масштабов катастрофы, пока Джаспера не отчислили из колледжа. За прогулы, за аморальное поведение. Папа закидал всех деньгами, чтобы Джаспера вернули на испытательный срок, обещал отправить его в специальную клинику, но брат послал всех к черту. Он и меня не слушал. Правда, и я уже сама его не совсем понимала.

Он не поехал в клинику, куда его записал отец. А вместо этого уехал в Джаспер-Лейк. Дед умер за год до этого и завещал дом нам с братом. Хотя мог бы завещать его только Джасперу, мне он был не нужен. Брат обожал озеро, обожал сам дом, постоянно тусовался с местными художниками. С детства участвовал в постановках в «Доме искусства», а я их ненавидела. Он позвонил мне перед отъездом и сказал, чтобы я не волновалась, что с ним все будет хорошо. И я уехала на каникулы на Кейп. Отлично проводила там время с друзьями, мы развлекались, загорали, плавали… Отец со мной не поехал, он работал, как всегда. В доме была только прислуга.

Все было прекрасно, пока… я вдруг почувствовала, что со мной происходит что-то нехорошее, будто я проваливаюсь куда-то и мне нечем дышать. У меня даже пошла носом кровь.

Я знаю, что мысленная связь близнецов никем не доказана, к тому же мы не были идентичными. Хотя я правша, а Джаспер был левшой. Но мы даже внешне были не слишком похожими. Как обычные брат и сестра, не больше. И мы никогда не умели читать мысли друг друга или заканчивать друг за другом предложения… но в тот момент я абсолютно ясно осознала – что-то случилось с Джаспером. Что он умирает…

Эми тихонько всхлипнула.

– Я прибежала в дом и позвонила отцу, но он лишь отмахнулся от меня, попросил его не отвлекать своими девчачьими бреднями. Бросилась к своим друзьям за помощью, но они подумали, что я чего-то перебрала. На папиных церберов надежды было мало. Так что я просто… угнала машину из гаража. Я меня были права, но я никогда не водила на дальние расстояния, и понятия не имела, как доехать от Кейп-Кода до Нью-Гемпшира. Я поехала из города, но от волнения неправильно переключила передачу, и мотор заглох. К тому же, как оказалось, бензин был совсем на нуле, а я ни разу в жизни сама не заправлялась. Так что я просто остановилась посреди дороги и… расплакалась.

Казалось, Эми было наиболее мучительно признаться именно в своей беспомощности.

– Вдоль дороги шел человек. Он подошел узнать, все ли со мной в порядке. Он походил на бродягу, в другое время я бы, увидев такого, задраила все двери и стала жать на клаксон, чтобы вызвать помощь. Да, это был Пьетро Гаспари. Оказывается, у него был контракт с одним местным рестораном для росписи фрески на стене, он закончил работу, но решил остаться на летний сезон, предлагая свои картины на пляже. Хотя было утро, Пьетро был уже, скажем так, нетрезв. Но он выслушал все мои рыдания и сразу согласился помочь. Завел машину и доехал до ближайшей заправки. Как оказалось, у меня с собой совсем не было наличных, поэтому Пьетро заплатил за бензин из своих скудных запасов. Потом он сел за руль и ехал четыре часа, не задав мне ни единого вопроса. Останавливался только, чтобы спросить дорогу. Наконец… мы приехали в Джаспер-Лейк.

Эми замолчала.

– Не продолжай, если не хочешь.

– Нет, я расскажу. Ты был прав. Прошлое никуда не денется. Давай только пересядем наконец на диван, а то у меня ноги затекли.

– У меня не было с собой ключей от дома деда, но оказалось, что дверь не заперта, а просто прикрыта. Так что я вошла внутрь. И сразу же увидела Джаспера. Он висел на веревке, привязанной к балясине верхних перил на втором этаже рядом с лестницей. Дальше я помню все, как в тумане. Кажется, я схватила стул, встала на него и попыталась поднять Джаспера за ноги, чтобы ослабить петлю. Пьетро сменил меня и закричал, чтобы я нашла нож и срезала веревку сверху, а он будет держать брата. В итоге мы спустили его, но он был уже давно мертв. Наверное, я потеряла сознание, потому что потом помню, как Пьетро вернулся с какими-то людьми и местным шерифом. И еще доктором. Тот сделал мне укол и уложил на диван. Когда я очнулась, тела брата уже не было, зато был мой отец, который сказал, что обо всем позаботится. Я не хотела его видеть. Я больше не верила никому, кроме Пьетро. Бросилась его искать, оказалось, он околачивался неподалеку. Шериф его допросил, но у него не было денег и машины, чтобы уехать из поселка. Правда, он быстро нашел там новых друзей. Отец в конце концов его спровадил. Выписал щедрый чек за помощь и распорядился, чтобы шофер отвез его подальше, пока тот не напился и не начал болтать. Потом были похороны… в закрытом гробу. Мы с отцом почти год после этого не разговаривали.