Обычный художник

Однако время все же разделило их. Иван постоянно проживал в Швейцарии, Антон – в Москве, и только Семен не покинул родные края, искренне веря, что здесь пригодится больше. И оказался прав. Основные крупные заказы «ИТАЛ групп» получал от него. Правда, полгода назад он все же переехал в город покрупнее, за сто тридцать километров от своего детища.

Изначально, только основав рекламное агентство, трое друзей трудились в нем сами. Ночами не спали, искали клиентов, а, найдя, исполняли их самые смелые просьбы и предугадывали желания, за что быстро снискали славу и заработали уважение. Настойчивость и доведение начатого до логического завершения вне зависимости от препятствий было их отличительной чертой. Но все это было давно. Еще на пятом курсе института. Сейчас же всем троим было за тридцать. Они отошли от управления, когда штат компании перевалил за пятьдесят, когда были уверены, что их моральные принципы и дальше будут поддерживаться сотрудниками, и теперь лишь изредка интересовались общим положением дел. Но каждый с особым трепетом вспоминал, с чего же все начиналось.

Иван и Антон прилетали сегодня днем одним рейсом. Соловьев планировал сам их встретить, но Семен, вернувшийся в город чуть ранее, остановил его. Друзья последнее время редко виделись, и все их общение сводилось к телефону и видеозвонкам. Поэтому Семен отменил встречу в агентстве, попросив Соловьева забронировать им столик в каком-нибудь ресторане на этот вечер.

Александр Сергеевич переадресовал поручение Глебу, который не сразу поверил в такую удачу, ведь лучшего случая, чтобы убрать Соловья, могло и не представиться.

Забронировав столик в «Атлантиде» (самом дорогом ресторане их городка), Глеб разложил на столе имеющийся компромат на генерального. Перед ним лежали убыточный договор с юридической фирмой и план по привлечению клиентов за первый и второй квартал (причем первый отличался от второго количеством нулей в итоговой сумме). М-да.

– Черт, – выругался Глеб, ударив ладонью по столу. Этого было мало. Он планировал найти еще что-нибудь до марта. Но так некстати приехавшие учредители смело могли отменить мартовскую встречу. Стоит ли пробовать сейчас? Сможет ли он утопить Соловьева этими бумажками?

В приоткрывшуюся дверь заглянула Алина.

– Все хорошо?

Глеб поднял глаза. Как же часто он слышал этот испуганный писклявый голос. А что, если… Он поднялся и поманил Алину пальцем.

– Зайди.

Она подчинилась, машинально прикрывая за собой дверь. Глеб приближался грацией пантеры, не опуская зачарованного взгляда. Девушка не отступила, но трусливо сжалась, став чуть ниже ростом. Она боялась его. Всегда боялась. Усмехнувшись, Глеб подошел вплотную, взял вьющийся локон ее волос, выбившийся из общей прически, поднес к носу и шумно вдохнул:

– М-м-м, мой любимый запах. Ты специально?

Алина, слегка выдохнув, улыбнулась и скоро кивнула.

– Чертовка, знаешь, как меня привлечь. Приедешь вечером?

От мгновенно нахлынувшей радости зрачки ее расширились. После той ссоры Глеб не приглашал ее к себе, что бы она ни делала. А сделала она достаточно: задерживалась всю неделю на работе и даже покрасила волосы в его любимый цвет. Все это он, конечно, замечал, но специально игнорировал. Она должна была учиться, чтобы быть рядом. Она должна была заслужить это право.

– Хочешь суши на ужин? – осмелев еще больше, спросила она.

Глеб довольно фыркнул. Вот же дурочка.

– Хочу, и не забудь про десерт. – Он нагнулся, лизнул мочку ее уха, с удовлетворением отметив про себя мурашки, заскользившие по телу девушки. Вся она: и ее тело, и ее мысли, были подвластны ему. И это опьяняло. И когда она выпрямилась и сделала шаг назад, Глеб поднял вопросительно бровь.

– Уже убегаешь? – И, снова сократив расстояние до минимума, прошептал: – Сходи в отдел кадров, узнай, что там с путевкой Остаповой.

Алина выскочила за дверь, словно за ней кто-то гнался. Глеб от души рассмеялся. Он вернулся к столу, сгреб ставшие такими незначительными бумаги в стол и сел, сложив руки на груди. Путевка Остаповой могла ему помочь. Да. Еще не все потеряно.

Алина вернулась через пять минут. Впопыхах заскочив в кабинет, она не сразу начала говорить, пытаясь отдышаться. Раскрасневшееся лицо и растрепанные волосы не красили ее, но Глебу сейчас это было неважно. Гораздо важнее было то, что она хотела ему сказать. Не вытерпев, он рыкнул:

– Ну!

Алина вздрогнула и затараторила:

– Остапова не обращалась в отдел кадров и не писала заявления на отпуск.

Глеб оттолкнулся от стола, проехал на стуле к окну, развернулся и закинул руки за голову. Дверь позади не скрипнула, а, значит, Алина продолжала стоять в кабинете, но тишину не нарушали ни ее вздохи, ни простое дыхание. Она словно застыла, ожидая своей участи. Она знала, когда он злился. А еще знала, что не стоит в такие моменты его провоцировать еще больше. И все же спустя несколько минут решила оставить его и, аккуратно взявшись за ручку, чтобы та не щелкнула, повернула. Но ручка предательски взвизгнула, а возмущенный возглас Глеба догнал Алину в дверях:

– Куда?

Кресло его так и осталось обращено к окну, когда он добавил мягче:

– Сходи, поговори с Остаповой. Выясни, почему она до сих пор не отдыхает.

И когда дверь за Алиной захлопнулась, Глеб подорвался. Все внутри него клокотало. Полтора года он готовился к этому и оказался с пустыми руками. Сколько раз он находил ошибки Соловьева, и столько же раз Соловьев их исправлял. Не может быть, что ничего больше нет. Он просто плохо искал. Черт. Глеб мерил шагами кабинет в ожидании. Черт. Черт. Черт.

Пять минут, десять, пятнадцать, вечность. Вконец устав ждать, он вышел из кабинета и с удивлением обнаружил свою секретаршу за работой. Он присел на стул для посетителей и окинул ее требовательным взглядом. Алина старательно избегала его, отводя глаза и показывая всем видом, что очень занята, а на немой вопрос выпалила:

– Александр Сергеевич попросил отчет добить.

Глеба аж перекосило от негодования.

– А почему моя секретарша занимается отчетами другого руководителя?

Алина кивнула в сторону пустого стула, стоявшего рядом, и только тогда Глеб заметил, что Ольги на месте нет.

– Она попросила отгул.

Глеб застучал пальцами по столу, показывая свое нервозное нетерпение, а вслух же произнес другое:

– Хорошо, я подожду.

Он встал, но в кабинет обратно не вернулся. Слишком велико было возбуждение. А на иголках сидеть неудобно. Он спустился на лифте в кафетерий на первом этаже и заказал себе кофе. Часы показывали половину третьего, а ведь у Глеба даже кусочка хлеба во рту не было с самого утра. М-да. Что делает с ним стресс.

Взяв стаканчик в руки, он неожиданно заметил Остапову за соседним столом, обедающую вместе с коллегами. Они что-то увлеченно обсуждали и задорно смеялись. Может, не ждать Алину и самому ее спросить? Нет, как-то не комильфо руководителю уточнять такие вопросы. Подумает еще что-нибудь. Но если это поможет делу?

Огибая столы, он ловил недоуменные взгляды и слушал сгустившуюся тишину. Глеб знал, какая о нем ходила слава, но ему это даже нравилось: чувствовать свое превосходство. Вот и сейчас, возвышаясь над головами сотрудников, он излучал значимость, которая добавляла уверенности. Неестественно улыбаясь, он поприветствовал всю компанию:

– Добрый день. Могу я присоединиться ко всеобщему веселью?

Один из художников обернулся. Да, в кафе было полно свободных мест. Но этот парень заботил Глеба меньше всего. Решив воспользоваться затянувшейся паузой, он пододвинул стул от соседнего столика поближе к Остаповой и присел.

– Так о чем вы болтали?

Неловкость за столом нарушила программист, крупная девушка в толстых очках:

– Боюсь, вы над таким смеяться не будете.

Ого, Глеб даже присвистнул. Вот это смелость. А сам уточнил:

– Отчего же?

«Пончик», как уже успел окрестить ее Глеб, продолжила:

– Богатым нищих не понять.

Глеб поперхнулся кофе и громко закашлял. Остапова, сидевшая к нему ближе всех, похлопала его по спине и сказала, обратившись к «пончику»:

– Маш, ну зачем ты так? Человек присел попить с нами кофе, а ты…

Глеб жестами показал Остаповой класс, и, прокашлявшись, ответил «пончику»-Маше:

– Вы мало зарабатываете? Я изучу ваш табель, Мария…

– Афанасьева, – подсказала Маша. Ни тени страха, лишь невозмутимость. Хорошие качества для бойца. Только похудеть бы не мешало. Оглядев столик, Глеб заметил, как все остальные опустили головы, не желая вступать с ним в открытый конфликт, и только Маша смотрела ему прямо в глаза. Он мог бы поаплодировать ей, но не стал, чтобы не зазналась.

Кажется, больше ему здесь делать нечего.

Поднявшись, он поблагодарил всех за компанию и удалился, оставив подчиненных гадать о причине его поступка.

Но главное он сделал. Он привлек внимание Остаповой.

Глава 5. Соловьев

В кабинете становилось душно. Ох уж это послеобеденное солнце. Александр Сергеевич с удовольствием потянулся, растягивая затекшие от длительного сидения мышцы, и шумно выдохнул. Вот уже битый час он перепроверял бумаги, которые завтра должен положить на стол учредителям. Ошибок в них не было. Соловьев достал из верхнего ящика пульт, и кондиционер тихо зашелестел, разбавляя тяжелый воздух прохладой.

Раздался стук в дверь.

– Да-да, войдите, – отвлекаясь от своих мыслей, ответил Александр Сергеевич. Алина неслышно проскользила по кабинету и молча положила сформированный отчет на стол. Соловьев, также молча кивнув в знак благодарности, ушел в новые цифры.

М-да, дела шли не так хорошо, как могли бы, но приезжать ради такой мелочи? Он потер лоб. Только ли поэтому приезжали учредители? Старые клиенты от услуг их агентства не отказывались, новые контракты заключались, да, сумма в итоге была меньше, чем в прошлом квартале, но не критично. Уф. Он откинулся на спинку кресла и задумался.

Из коридора послышался шум возни. Раздались крики. Александр Сергеевич поднялся, за пару размашистых шагов пересек кабинет и рывком распахнул дверь. Визги доносились из кабинета Глеба. Немедля ни секунды, Соловьев рванул туда.

Картина, открывшаяся ему, была, мягко сказать, неприятной.

Алина сидела на полу под нависшим над ней Глебом, сомкнувшим руки на ее шее. Лицо ее раскраснелось, а из горла вместо крика уже слышался хрип. Обернувшись на лязг дверного замка и увидев в проеме директора, Глеб ослабил хватку, но не отпустил девушку. Она, жадно хватая ртом воздух, переводила испуганный взгляд с директора на зама и обратно.

Растерявшись в первое мгновение, Александр Сергеевич вскоре обрел способность трезво оценивать обстановку и, сделав шаг навстречу этим двоим, с размаху врезал Глебу по лицу. Тот отшатнулся, бросив Алину, и прижал руку к щеке. Пульт от кондиционера, все еще зажатый в руке директора, хорошенько зарядил ему по челюсти.

– Что здесь, твою мать, происходит? – забасил Соловьев, метая молнии из глаз.

Алина пятилась ползком в сторону двери, сжимая одной рукой горло. Соловьев помог ей подняться, после она стремглав вылетела из кабинета. Винить ее в этом было бы глупо. Глеб, все еще потирая щеку, сел в кресло. Соловьев, не считая нужным запирать дверь на замок, громко крикнул:

– Назови хоть одну причину не увольнять тебя прямо сейчас!

Глеб поднял руки вверх и спокойно произнес:

– Все-все. Я понял. Я в порядке.

От удивления Александр Сергеевич чуть не рассмеялся в голос, а Глеб тем временем продолжил:

– Алина и я… – Он бросил беглый взгляд в распахнутую дверь. Секретарши на рабочем месте не было. И, встретившись с осуждением Соловьева, скривившись, добавил: – Мы встречаемся.

Соловьев развернулся и направился к выходу. А дойдя до двери, выглянул в коридор, в котором, слава богу, было пусто, и закрыл перед собой дверь.

Когда же он вернулся к столу и сел напротив, победная улыбка Глеба, считавшего, что легко отделался от объяснений, медленно померкла на его губах. Александр Сергеевич почесал переносицу и тяжело выдохнул, приготовившись говорить медленно, как объясняют прописные истины малышам.

– Послушай, Глеб. Мне печально знать, что такие как ты, выродки, живут на этом свете. Женщин не то, что бить, их словом обижать нельзя. И пусть ты встречаешься с Алиной, что само по себе плохо, потому что вы все-таки подписывали контракт, ты все равно не имеешь права так с ней обращаться. И если она сегодня захочет заявить на тебя в полицию, я пойду с ней. При всем моем уважении к тебе как к сотруднику. А теперь сам решай, хочешь ты работать со мной и дальше или уволишься. – Он поднялся. – Но подумай хорошенько. – И, не дожидаясь ответа, покинул кабинет, прикрыв за собой дверь.

Секретарские столы, как он и ожидал, были пустыми, но Алинин пиджак все еще висел на кресле. Александр Сергеевич прошелся по коридору и нерешительно заглянул в женский туалет. Алина сидела на полу под раковинами, поджав под себя ноги, и тело ее содрогалось от рыданий. Раскрыв пошире дверь, он вошел внутрь, присел на корточки и тихо произнес:

– Давай-ка я отвезу тебя. – Она, подняв глаза, лишь часто замотала головой.

– Он… – всхлип, – он это так просто… – всхлип, – не оставит. Он придет ко мне.

Александр Сергеевич приподнялся, вытащил пару салфеток из коробки и, сев обратно, подал их Алине.

– Не переживай, мы что-нибудь придумаем.

А сам думал, как же могло ее так угораздить? Красивая и умная, она могла заполучить любого, лишь поманив. Вслух же произнес:

– Хочешь, я сниму тебе номер в отеле? Поживешь пока там. Или, может, какие родственники есть?

Алина вытирала салфетками заплаканное лицо, размазывая тушь еще больше.

– Или знаешь, у меня есть дача в пятнадцати километрах от города. Живописный коттеджный поселок, рядом речка и лес.

Алина шмыгнула носом.

– Спасибо, но не стоит. Я как-нибудь сама. – Она попыталась привстать, и Соловьев, вскочив, помог ей. Алина взглянула на себя в зеркало и включила воду.

Соловьев, помедлив, все же вышел, оставив ее одну приводить себя в порядок. Он дошел до кабинета Глеба и прислушался. Уверенная тишина заглушала сомнения, и тогда он дернул ручку. Заперто. Неужели Глеб последовал его совету и уволился? Александр Сергеевич подошел к секретарскому столу, но заявления на нем не нашел. Да, конечно! Стал бы Глеб оставлять заявление у всех на виду. Соловьев быстрым шагом вошел в свой кабинет, ожидая увидеть заветную бумажку там, но и у себя ее не обнаружил. Чудеса!

– Этот засранец решил остаться! – Соловьев аж присвистнул от нахальства этого юнца. – Ну ничего. Мы еще посмотрим.

Александр Сергеевич подошел к окну. Он был слишком увлечен возможными вариантами развития событий, сожалея о существовании мужиков, подобных Глебу, и женщин, клюющих на таких. При всем огромном ассортименте нормальных и адекватных людей вокруг. Поэтому, когда позади раздался кашель, он замер. У распахнутой двери стояла Алина. Помятая, побитая, расстроенная.

– Прости, задумался. – Соловьев пересек кабинет, подходя к ней ближе. – Что ты решила?

Она, опустив глаза, тихо промямлила:

– Могу я уйти пораньше?

– Да-да, конечно, —Это самое малое, что он мог сделать.

– Но ведь Ольги… – начала Алина.

– Даже не думай об этом! – перебил ее Соловьев. – Вызвать тебе такси?

Она помотала головой.

– Я лучше прогуляюсь. – Она обернулась. – А Глеб Андреевич еще у себя?

Соловьев бросил взгляд поверх головы девушки в коридор. Дверь кабинета зама так и оставалась закрытой.

– Нет, он ушел.

Алина выдохнула и расправила плечи.

– Хорошо, тогда до завтра.

– Ты уверена? – с беспокойством в голосе спросил Соловьев. – Может, пару отгулов возьмешь?

Она робко улыбнулась.

– Спасибо. Я в порядке. – И медленно вышла из кабинета, видимо, покачиваясь при каждом шаге.

Выключив компьютер и сложив бумаги на столе, она сложила ключи и помаду в сумочку, сняла со стула пиджак и направилась в сторону лифта. Александр Сергеевич провожал ее нахмуренным взглядом, но Алина снова натянуто улыбнулась и лишь махнула ему рукой на прощание. Конечно, она не в порядке. Но обязательно будет.

– Что же, завтра узнаем, – бросил Соловьев и закрыл дверь. Ему предстояло еще раз перепроверить все бумаги к завтрашней встрече. Он сел за стол и поежился. В кабинете стало слишком холодно. В поисках пульта от кондиционера он обыскал стол. Его нигде не было. Неужели он его забыл в кабинете Глеба? Черт! Придется спуститься за ключом к охране.

Глава 6. Глеб

Черт! Черт! Черт! Глеб сидел в машине на стоянке и яростно колотил по рулю. Что же он не стерпел-то, а? Он ведь знает, каково это – держать себя в руках. И еще эта дрянь! Она же могла до дома дотянуть со своими новостями! Могла же промолчать! Черт! Ох и дел она наворотила! И что теперь делать?

Обессилев, Глеб уронил голову на руль, оглушая стоянку пронзительным острым сигналом, затем еще раз и еще. Все равно рядом никого нет. Рабочий день же еще не закончился. Хотя. Для него закончился. Глеб с силой вжал гудок. И отпустил выдохнув. Так делу не поможешь.

Он поднял голову и устремил взгляд куда-то вглубь стоянки. Так. Что он там сказал Соловью? Что они с Алиной встречаются? Точно! Прекрасная мысль! Глеб даже в голос присвистнул. Пф-ф-ф. Проще простого!

Пускай Алина все сделает за него! Всего-то делов!

Повернув ключ в замке, Глеб направил машину к выезду и (просто подарок судьбы какой-то) увидел Алину, вышедшую из главного входа.

Колеса, тихо шурша по асфальту, несли его вперед, и, поравнявшись с девушкой, Глеб опустил пассажирское стекло. Алина, задумавшись, не сразу заметила его, а когда заметила, испуганно дернулась и ускорила шаг. Глупышка, он же быстрее.

– Алин, – елейным голосом произнес он. Фу, даже самому противно стало. Но когда надо, он может. – Алина. Ну не беги, давай поговорим. – Она остановилась. Машина тоже. Лицо девушки скривилось и покраснело от негодования. Ого! Чтобы не высказать лишнего, Глеб закусил губу. Тварь, она что, его еще виноватым считает? Ничего себе!

Алина же, набравшись храбрости, закричала на всю улицу:

– Нам не о чем с тобой разговаривать! Проваливай! – От удивления глаза Глеба чуть не выскочили из орбит. Да как она смеет! Он заглушил мотор и вылез из машины. Ярость затмевала ему разум. Так, тише, тише, спокойно. Алина ему еще нужна. Выдохнул и сделал щенячьи глаза.

– Алин. – Он попытался взять ее за руку, но она вырвалась. – Прости меня. – Боже, какое унижение. Он готов был провалиться под землю. Эта зараза требует от него слишком многого. И результат, не факт, что будет желаемым. Ну да ладно. – Я сегодня погорячился. С кем не бывает.

Звонкий шлепок оставил отпечаток на его щеке.

– Да как ты смел вообще! При всех! На работе! – Алина задыхалась и захлебывалась слезами от обиды. Ради этого человека она была готова на все. Но сегодня он перешел черту.

– Я виноват. Я признаю. – Черт! Одних извинений ей будет мало. Думай, Глеб, думай! – Хочешь, я встану на колени. Прямо здесь, посреди улицы. – Он обернулся, оценивая размах трагедии. Но никого из коллег на улице не заметил. Разве что в окна смотрят. Ну и пусть, для общей легенды это будет только плюсом.

Алина ошалело глядела на него, не понимая, шутит он или нет. Никогда еще она не была в подобной спорной ситуации. Она понимала, что значит для Глеба встать сейчас на колени. И через этот позор он готов пройти ради ее прощения. Может, он и не так плох, каким хочет казаться? Она молча кивнула, до конца не веря, что он может это сделать. Но Глеб еще раз обернулся, сглотнул и медленно опустился сначала на одно колено, затем на другое.

– Прости меня, милая.

У Алину кружилась голова. И от его слов, и от его решимости. Неужели он разглядел ее любовь? Неужели готов меняться? Боже! Вот он! Предмет ее обожания! Стоит перед ней на коленях на виду у всех.

Алина робко улыбнулась и потянула его за рукав.

Да! Глеб, криво усмехаясь, поднялся и отряхнул штаны. В его глазах играл победный блеск, когда он прижимал к себе девушку. Да, ее любовь изменит его. Уже меняет.

Мимолетный поцелуй, едва касаясь губ, и вот Алина стоит одна на прохладной улице. Глеб уже залез в машину и кивком пригласил девушку последовать его примеру. Пристегивалась она на ходу.

Глава 7. Соловьев

Александр Сергеевич крутил ключи от кабинета Глеба на пальце, прислонившись к столу охранника у главного входа. Он видел разговор Алины и Глеба, видел театральную постановку с опусканием на колени и то, как Алина села в машину. Что же женщин-то ничего не учит в этой жизни? Они наивно полагают, что могут изменить мир, но осознание неизбежного приходит к ним слишком поздно. А жаль. И все-таки Глеб – хитрый мужик. Нет, все, хватит. Больше в это лезть не стоит. Пускай сами решают свои проблемы.

Александр Сергеевич вызвал лифт. Спустя мгновение двери распахнулись и наружу посыпались люди. Вот и подкрался незаметно конец рабочего дня.

«Да-да, и вам до свидания, и вам всего хорошего».

Пропуская сотрудников, Соловьев заметил Анну Остапову, невысокую брюнетку, короткие волосы которой торчали в разные стороны. Ее хрупкий силуэт было сложно различить за спинами коллег, но ее выделяла улыбка, озорная, яркая, даже детская.

– Анна Владимировна, – позвал ее Соловьев. Большие зеленые глаза, устремленные в его сторону, блеснули огнем. Она попрощалась с девушкой из бухгалтерии и подошла к директору.

– Добрый вечер, Александр Сергеевич.

Он улыбнулся и спросил, не ходя вокруг да около:

– Почему вы не берете отпуск?

Аня потупила взор и принялась теребить лямку сумки.

– Я не хочу сейчас в отпуск. – И с энтузиазмом добавила: – Зимой! Точно! У моего брата день рождения в конце ноября. Вот. Обязательно возьму.

Александр Сергеевич рассмеялся над находчивостью девушки и, отдышавшись, добавил:

– Только в море-то не поплаваешь. Холодно.

Аня бодро его заверила:

– А я дышать буду. И смотреть. Эстетическое восприятие тоже важно.

– Ну хорошо, – согласился он, – пусть будет так. Тогда до завтра!

И Аня выпорхнула из здания, махнув на прощание. Да, эта девушка умеет выворачиваться. Стоит как-нибудь взять ее с собой на переговоры. И прыснув со смеху, живо представляя эту картину, Александр Сергеевич заскочил в закрывающиеся двери лифта.

Глава 8. Глеб

Глеб привез Алину к себе домой. В дверях они столкнулись с курьером, который доставил обещанные суши, и, сунув Алине в руки банковскую карту, по привычке скинув на секретаршу очередную заботу, Глеб прошел в квартиру, вытащил из кухонного шкафа и откупорил бутылку вина, а после, скинув галстук, достал два бокала. Алина, расплатившись, внесла в кухню пакеты. Не разбирая сумок, она присела на кончик стула и поджала под себя ноги, инстинктивно потирая шею. Перед ее глазами все еще стояла утренняя сцена, и как бы она ни хотела признаваться самой себе, внутри нарастали напряжение и неуверенность. Вряд ли можно назвать извинения Глеба искренними, и, скорее всего, она еще пожалеет, что так быстро сдалась.

Угнетающую тишину, давившую на уши, разбавила легкая музыка, льющаяся из динамиков портативной колонки. Глеб подал Алине бокал с рубиновой жидкостью, присел рядом и мягко улыбнулся, положив ей на колено ладонь. Вытянувшись струной, Алина поспешно пригубила вино. Оно разливалось по горлу, оставляя еле заметное сладкое послевкусие. Но сейчас девушку больше волновало тепло, разбегавшееся мурашками по бедру, когда рука Глеба медленно продвигалась выше. Алина сделала еще глоток, не замечая, что пьет одна. Второй бокал так и остался стоять нетронутым на столе.

Не сводя взгляда с ее лица, Глеб придвинулся ближе и закусил губу. Алина явно нервничала. Как же ему нравилось с ней играть. Загонять в угол, и заставлять сердце биться так часто, что ей становилось нечем дышать. Власть ему дарила ощущение господства.

Он наклонился и коснулся губами ее нежной шеи. Алина вздрогнула, но не отпрянула, не до конца понимая правил его игры. Глеб, однако, почувствовав ее замешательство, запустил руку под юбку, продолжая исследовать ее реакцию. Алина вскочила и, отойдя на расстояние вытянутой руки, одернула юбку, взволнованно прошептав:

– Что ты от меня хочешь?

Глеб поднялся вслед за ней, взял со стола бокал и, осушив одним глотком, подошел к окну. Поставив пустой бокал на стол, он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и в своей манере ответил:

– То же, что и всегда.

Алина обхватила себя трясущимися руками. Эти правила были ей не знакомы. И она не была уверена, что хочет их узнавать. Он сделал шаг навстречу и продолжил:

– Мы можем больше не скрываться. Я все рассказал Соловью.

Недоверчиво сверкнув глазами, Алина взяла бокал и медленно допила до дна. Глеб ждал. Ему хотелось получить реакцию на признание, подобное много для него значило, но он не торопил ее. Обойдя стол, он подошел вплотную к девушке и, развернув ее к себе, обнял, уткнувшись в плечо. Ну же, ему правда жаль. Поверь уже. Алина, казалось, не слышала его мольбы, замерев в нерешительности и нахмурив лоб, сомневаясь в происходящем. Лишь осторожно спросила: