Побег от дождя (Вопросы любви)

От неё все уходили. Всегда. Сначала – родители. Каждое воскресенье они уходили. Потом – друзья, когда её увезли из родного – бабушкиного – дома в чужой – родительский, но не её, Дусин. Потом друг за другом ушли бабушка и дедушка, ушли туда, откуда не возвращаются. Потом ушел отец – из семьи.

А теперь… Нет, теперь она уходила сама, по собственной воле. Уходила неотвратимо, словно её увозил поезд, постепенно набирая скорость, и не было никакой возможности спрыгнуть с этого поезда. Собственно, он двинулся в путь когда-то давно, но сначала он ехал так медленно, что Дуся и сама не осознавала этого, а теперь он мчался так, что уже ничего нельзя было поделать. А впрочем, если бы она и осознала раньше, вряд ли что-нибудь смогла бы изменить. Кто из нас может остановить поезд?

Но наконец Евдокия осознала, что она может уйти, соскочить с поезда. Сын уже не маленький, и может обходиться без неё. Нет, конечно, она понимала, что уход самого близкого человека – это всегда трагедия. Но пережить её можно. Она же пережила смерть бабушки, а в тот период её жизни бабушка прочно занимала место матери.

Но всё же (она понимала) её смерть станет ударом для всех, близкие станут тосковать по ней. Как сделать так, чтобы это не оказалось ударом?

Холодный рассудок подсказал.

«Предположим, – рассуждала женщина, – я всё-таки говорю мужу, что изменила ему с другим. Да, ему будет больно, но не настолько – измены, к сожалению, нередки в нашей жизни. И он, скорее всего, не захочет меня видеть, что вполне понятно. Он САМ не захочет, и поэтому не будет сожалеть, что меня нет рядом. В таком случае нужно сделать так, чтобы он не сожалел». Решение было принято.

Евдокия взяла листок в клеточку из черновика сына и, почти не задумавшись, написала на нём несколько строк. Потом сложила листок вчетверо, вложила в свой паспорт, а паспорт убрала во внутренний карман пиджака и вышла из квартиры.

Побег от дождя

Когда Андрюша был маленький, он очень любил разглядывать улицу с высоты, и часто они с мамой поднимались на лифте на самый последний этаж – двенадцатый, выходили на лестничную клетку и смотрели на улицу через широкое стекло окна. Больше всего Андрюша любил это делать вечером, когда город превращался в букет разноцветных огоньков. Но и днём рассматривать город было интересно: можно было увидеть детский садик, магазин игрушек и сквер с детской площадкой, где они часто гуляли.

Евдокия поднялась на двенадцатый этаж и впервые открыла широкое окно. В лицо пахнул прохладный, свежий, весенний ветер. В детстве ей часто снился сон: как она, стоя на большом холме, раскидывает руки, ложится ветру на спину и летит над зелёным лугом.

От взгляда вниз её затошнило. Она вспомнила предновогодний вечер в редакции, сигареты Игоря, серый дождь за окном его квартиры.

А потом подняла глаза к безоблачному, голубому, солнечному, весеннему небу и сделала шаг.

Алексей так никогда и не мог вспомнить, что было после того, как он, стоя возле машины «скорой помощи» и держа паспорт жены, впервые прочёл несколько строк, написанных на школьном тетрадном листке знакомым почерком: «Алёша! То, что я сделала, – моё осознанное решение. Дело в том, что я изменила тебе с другим мужчиной, так что я бы всё равно ушла. Поэтому постарайся не очень жалеть обо мне. Д.»

Он так никогда и не смог поверить в это.

Часть 3 Жизнь после жизни

В кресле сидел уже немолодой мужчина со взъерошенными волосами. Вернее, ему только-только перевалило за сорок, но тёмные круги под глазами и ссутулившаяся фигура зрительно прибавляли ему как минимум ещё десяток лет. А ещё взгляд. Он был мёртвый, угасший, и было ясно, что в этих глазах жизнь не вспыхивала очень давно. Шесть лет.

Шесть лет. Дата. Но не круглая. Анна Васильевна готовит ужин. Её движения медленные, тяжёлые: она так и не пришла в себя после смерти мужа три года назад. Но она продолжает жить, пытаясь найти для этого смысл. И он есть: скоро придёт Андрюша, и они сядут за стол, помянут невестку, жену и мать соответственно.

Алексей редко думал о ней в прямом смысле этого слова. Её образ был скорее никогда не покидающим его ощущением, как аромат цветов: его постоянно чувствуешь, но не думаешь о запахе. Но сегодня – дата, и всё невольно наводило его на мысли о жене. Алексей встал и прошёл в комнату сына. Тот ещё не вернулся с тренировки. В комнате царил беспорядок, как у любого подростка. На кровати валялся плейер. Последние пару лет сын начал постоянно расспрашивать о матери, хотя до этого, замкнувшись в себе, не говорил о ней ни слова. А с тех пор, как Алексей рассказал сыну о музыкальных пристрастиях матери, тот словно поставил себе целью изучить всю музыку, которую она слушала. И то ли он был очень упорен в достижении своей цели, то ли интересы матери оказались близки и сыну, но в его плейере уже год крутились песни, о которых ему рассказал отец.

Алексей вставил в ухо один из наушников и нажал «плей». Песня заиграла не с начала, вернее, она уже подходила к концу. Сердце больно заломило от знакомых звуков. Алексею была неинтересна или вовсе не нравилась музыка, которую слушала его жена, но сейчас волной накатили воспоминания.

…Возможно, ты цветок…

А может ветерок…

Тебя я удержать…

Но так и не смог…

От нахлынувшей тоски Алексея спасли щелчок входной двери и знакомый голос.

– Бабуль?

– Привет, Андрюш! Проходи, мой руки, сейчас садимся за стол.

Мальчишка вошёл на кухню.

– Отец дома?

– Да.

Анна Васильевна повысила голос, чтобы позвать сына.

– Алёшенька! Иди к столу, Андрюша уже вернулся!

Она поставила на стол миску с салатом, положила по паре котлет сыну и внуку и стала накладывать картошку. Алексей достал из морозилки бутылку водки.

– Алёш, только я тебя очень прошу!.. – Анна Васильевна умоляюще посмотрела на сына.

– Ладно, ладно, мам! – сдерживая раздражение, кивнул Алексей.

Ужин был недолгим, были сказаны положенные слова о том, каким «она была хорошим человеком», «как жаль, что она не дожила», «не увидела» и тому подобное – всё, что говорится в подобных случаях. Анна Васильевна скоро ушла в свою комнату, а отец с сыном остались сидеть на кухне. Им не было нужды заполнять разговорами тишину – в таких случаях спасением всегда является телевизор, работающий фоном вне зависимости от того, что он показывает: новости, советский фильм или современную мелодраму. Алексей налил себе очередную рюмку водки и предложил парнишке:

– Давай за маму? Двадцать грамм?

– Водкой не поминают, – беззлобно ответил Андрюша.

Алексей вздрогнул: так всегда говорила Дуся – и внимательно посмотрел на сына. Но тот, по-видимому, не придал значения тому, что насторожило отца. Они довольно долго сидели молча, глядя в экран телевизора, причём, если бы их спросили, что идёт по телеканалу, они не смогли бы ответить: каждый думал о своём.

– Пап… – мальчишка наконец собрался с силами, – мама ведь не случайно упала?

Отец напрягся и поднял глаза на сына. Несмотря на выпитое, взгляд вдруг стал очень острым и совершено осмысленным.

– С чего ты взял?

– Догадался, – Андрюша нервно покрутил в пальцах пустую отцовскую рюмку. – Я слышал ваши разговоры с бабушкой. Вы как будто обвиняете её. Бабушка даже один раз сказала: «Как она могла так поступить?» Ну, и ещё…

Алексей потёр ладонями лицо.

– Ладно. Ты уже взрослый. Она сама прыгнула.

– Почему? – быстро спросил мальчишка. Полное осознание сказанного ещё не пришло, и он хотел выяснить всё, пока эмоции не успели захватить его целиком.

– Она… У неё появился другой мужчина…Она ушла от… меня.

– Но ведь от него она, получается, тоже ушла? Как и от нас? – Он невольно перенёс отношение матери к отцу на отношение и к себе тоже, к ним обоим. – Так зачем? – допытывался подросток.

– Она… – отец запнулся, поразившись логике сына. – Она, наверно, запуталась… потерялась… не смогла сделать выбор…

– Какой выбор?! – зло закричал мальчишка и тут же осёкся. Он вдруг понял – какой, и, кажется, в одно мгновение повзрослел. – Она разлюбила тебя… – вдруг догадался он.

– Нет!

Несмотря даже абсурдность отцовских слов, Андрей сразу поверил им. – Она всегда любила… нас, – перед глазами Алексея встала бумажка с до боли знакомым, корявым почерком, – но… Наверное, этого мало…

Алексей налил себе рюмку и махом выпил.

– Как мало?! – Андрюшин голос всё-таки сорвался. – Если вы всю жизнь любили друг друга…

– Не знаю, сынок. В жизни всё порой сложнее, чем кажется. Вроде, всё хорошо, а на деле… всё оказывается бессмысленно. Как тут угадаешь?

– Но ведь есть люди, которые всю жизнь прожили счастливо! Например, бабушка с дедушкой! Бабуля до сих пор по дедушке скучает, хотя прошло уже три года!

– Есть… – Кажется, отец хотел добавить что-то ещё, но так ничего и не добавил.

Андрюша во все глаза смотрел на отца, желая понять, что он хотел сказать и не сказал. Сердце колотилось как бешеное. Но отец молчал.

– Пап… – не выдержал он наконец.

Отец поднял голову:

– Я хочу верить, что ты угадаешь.

Андрюша ждал продолжения, но его не последовало. Тогда в голове вихрем завертелись мысли, унося его от тяжёлого разговора, от родительской кухни.

…-Так, что, Маш, мы идём в субботу кататься на аттракционах?

– Давай!

– Тогда встречаемся в 12?

– О кей!

И улыбающиеся глаза, от которых сердце переворачивается…

Примечания

1

Вольный перевод песни The Beatles “I'll Follow the Sun”.