Пятая жизнь

…Хотя, будь у меня ребёнок, может, и я б несла такую же чушь… – но в данный момент ей было ужасно скучно, поэтому прервав восторженный монолог, она снова пошла купаться; правда, без солнца это оказалось менее приятным занятием – потом захотелось даже побегать, чтоб согреться, но ведь глупо одной носиться по берегу, когда мужчины, изрядно выпив, разлеглись на траве, а Ира просматривала журнал, предусмотрительно оказавшийся в машине. Юля поймала себя на том, что мечтает, когда же всё это закончится – дома она хоть знала, чем заняться – например, могла включить телевизор и щелкать каналами, пока не натыкалась на что-нибудь интересное.

Шашлыки были съедены, водка выпита, и все замолчали, мысленно решая, насколько успешно выполнена «культурная программа». Небо к тому времени, хоть и оставалось светлым, но солнце уже скрылось, сделав пейзаж серым и безрадостным.

– Предлагаю двигать отсюда, – нетрезвым голосом озвучил Паша общее настроение.

– Поехали, – встав, Юра открыл багажник.

Возражений не последовало, и через полчаса все уже стояли подле машин, оглядывая горку сгоревших углей, прямоугольник смятой травы и ещё, в радиусе метров пяти, окурки, стаканчики, сигаретные пачки.

– Погнали, на фиг, – Паша открыл пассажирскую дверь, но Юля вдруг спохватилась.

– Погодите, – схватив пустой пакет, она принялась собирать мусор, извлекая из травы даже чужие пивные пробки.

– О, блин, санитар леса! – Ира многозначительно подняла палец, но не двинулась с места.

– Если хочет, пускай покопается в помойке, – пожал плечами Юра, и тут Паша не выдержал – видимо, слово «помойка», вызвало в нём совершенно конкретные ассоциации.

– Хватит дурью мучиться! – крикнул он зло, – иди сюда!

– Паш, пять минут, – Юля на секунду выпрямилась, переставляя пакет, – не свиньи ж мы, в конце концов.

– Кто как… – Паша залез в машину и хлопнул дверью.

Больше Юлю никто не доставал – ей дали собрать весь мусор, сбегать к реке вымыть руки, но едва машины тронулись, Паша вернулся к прерванной теме.

– И давно ты записалась в партию «зелёных»? – спросил он, разваливаясь в кресле и закуривая

– Никуда я не записывалась, просто… – Юля не знала, как взрослому человеку объяснить прописную истину, поэтому лишь пожала плечами, – я ж никого не трогала – убрала и всё.

– Быстрее можешь ехать? – Паша мрачно уставился на спидометр, – терпеть не могу, когда плетутся!..

– Тут же не шоссе. Юра, вон, тоже не особо гонит.

– Юрка пьяный – он ссыт! А ты трезвая!.. Ты что, ездить разучилась?.. И такой дуре я отдал машину!..

Обычно алкоголь не вызывал в Паше агрессии – мог он, конечно, попридраться по мелочам или, например, высказать, что она, типа, бесплатное приложение, приносящее только хлопоты и никакого толку, но Юля старалась не обращать на это внимания, так как сама порой считала себя «приложением», причём, далеко не бесплатным. К тому же утром он, либо извинялся, либо делал круглые глаза и заявлял, что ничего не помнит, а, значит, ничего и не было. Но дурой муж ещё никогда её не назвал.

…Это следующий этап наших отношений, после которого может последовать всё, что угодно, – невесело подумала Юля, – нет, ударить он меня не посмеет – завтра он станет прежним, вылупит свои дурацкие глаза… только думать-то об этом я теперь всё равно буду…

Дальше они ехали молча. Паша задремал, поэтому Юля спокойно доехала до города; остановившись возле дома, заглушила двигатель и повернулась к спящему мужу. Голова его безвольно склонилась на грудь; одна рука свисала между ног, другая лежала на колене, сжимая в пальцах погасшую сигарету. Зрелище было не самое приятное.

– Паш, приехали, – Юля тронула мужа за плечо.

– Да?.. И что?..

– Пойдём домой. Я тебя сейчас уложу…

– Думаешь, я буду спать? – спросил он, не открывая глаз.

– Ты ж пьяный – ты уже спишь. Пойдём, Паш.

– Ты жена или не жена? Вот и доставь меня домой. Должна ж ты хоть что-то полезное делать, кроме сбора мусора в лесу? – он улыбнулся… вернее, нет – лицо его расплылось бесформенной маской, а глаза так и не открылись.

– Ладно, – Юля вышла из машины; распахнув пассажирскую дверь, осторожно потянула мужа за руку. Паша не сопротивлялся, даже наклонил голову, чтоб ей было удобнее. Юля ногой захлопнула дверь и повела мужа к подъезду, закинув его руку себе на плечо; дома помогла разуться, и аккуратно опустив на диван, вновь направилась к выходу.

– Куда? – пробормотал Паша, – а раздеть кормильца?

– Пойду машину поставлю.

– Потом поставишь….

– Я даже не закрыла её

– Что, совсем дура? – Паша открыл один глаз, – её там уже нет… бросить машину открытой… это, точно, надо быть полной дурой. Смотри у меня… – он подсунул руку под голову и засопел.

Юля взглянула на часы. Одиннадцать десять – время для угонов, действительно, подходящее; быстро спустилась вниз, но машина стояла на прежнем месте и около неё даже не крутилось ни одного злоумышленника. От сердца отлегло, но ненадолго – она представила, как возвращается в квартиру, где её за один вечер уже трижды обозвали дурой.

…Это ж может войти в систему, и тогда уже неважно, какими глазами он будет смотреть утром и что при этом скажет. Три раза – не один, случайный. Не зря говорят, что у пьяного на языке… Она села в машину, почувствовав себя относительно защищенной на пустынной ночной улице. …А что я могу в отместку?.. Да ничего!..

Мудрый Паша загнал её в такие рамки, что она и правда, ничего не могла сделать – не было даже лучшей подруги, у которой можно переночевать, чтоб он проснулся утром в пустой постели и почувствовал, каково это – терять близкого человека… Юля ещё раз взглянула на часы. …Половина двенадцатого. Надо, либо что-то предпринимать, либо ставить машину в гараж и возвращаться домой…

Мысль пришла совершенно ниоткуда. За весь вечер она ни разу не вспомнила о «человеке из сна», но вдруг поняла, что ей просто необходимо увидеть его. …Сон – это тоже часть жизни, причём, как оказалось, далеко не худшая!.. Сейчас самый подходящий момент и самое подходящее настроение… и не важно, что будет потом – Пашка сам виноват. Конечно, теперь ведь у меня есть моральное право подойти и сказать: – Эй, я вас знаю… я ж – дура; что с меня возьмёшь?..

Она уверенно повернула ключ, отпустила тормоз, и машина плавно покатилась вперёд; покатилась сама – Юля расценила это как знамение, словно забыв, что наклон идущий от дома, задуман строителями для того, чтоб у подъездов не собирались лужи.

Стоянка у рынка пустовала; как и площадь, днём уставленная палатками. От этого сам рынок выглядел совсем по-новому, словно сбросив одежды и обнажив своё естество – серое и приземленное. Юля быстро нашла место прежней парковки, но увидела лишь одну фуру, а на месте второй – той, которую искала, чернело большое масляное пятно. Растерянно огляделась, и в это время дверь кабины приоткрылась.

– Девушка, мы здесь. Если скучно, залезайте.

Водитель улыбался, да и был он достаточно пожилым, чтоб принять его за насильника, поэтому Юля не особо испугалась, но всё-таки решила не подходить близко.

– Спасибо. Тут, рядом с вами стояла эта…«Krause & Krause», синяя такая. Куда она делась?

– Видал?.. – водитель повернулся к кому-то, находившемуся в кабине, – о, Славка – орёл! Когда он успевает их снимать?.. – изнутри донёсся смех, а водитель снова обратился к Юле, – уехал он. Минут двадцать назад. Да ты не расстраивайся…

– Он один уехал? – перебила Юля.

– Женщины, точно, не было, – водитель расхохотался.

– А мужчины?

– Я что, следил за ним? Но если хочешь, крошка, ты ещё можешь догнать его. Пока он пойдёт по Окружной, ты перехватишь его на Курском посту.

Где конкретно находился «Курский пост», Юля не знала, но слышала от Паши, что где-то «за танком»; а танк, гордо возвышавшийся на постаменте, это конец Юго-западного района.

– Спасибо, – сев в машину, она развернулась, да так ловко, что сама удивилась.

Нестись по пустому городу было легко и просто – ни пробок, ни пешеходов, но скоро Юля стала приходить в себя, пытаясь объяснить неожиданный кураж, и не смогла. …Это ж глупейшая затея! На рынке я могла заговорить с ним, а как я собираюсь ночью тормозить фуру? Ни один же нормальный дальнобойщик не остановится… Ну и пусть! Просто мне надо что-то делать, чем-то увлечься, а, может, даже почувствовать какую-то вину, чтоб потом стало легче простить Пашку. В конце концов, оттого, что я немного покатаюсь, никому ж хуже не будет… Миновав танк, судя по развороту башни, ожидавший неприятеля из Курска или Белгорода, Юля выскочила на трассу.

Тогда, днём, на номер она не удосужилась глянуть, поэтому, обгоняя редкие фуры, выискивала синий тент «Krause & Krause». …Как я его-то умудрилась запомнить?.. Но, значит, зачем-то запомнила – ничто в жизни не происходит просто так; и Пашка не зря обозвал меня именно сегодня, иначе б куда я делась? Лежала б сейчас с ним рядом, дышала перегаром и слушала храп, ожидая утро, когда он скажет, что не помнит никакой «дуры» и преспокойно уйдёт на работу. Это было б по правилам… по его правилам. А я не хочу так! Пусть он не дал мне работать, но смотреть сны он не может мне запретить!..

Впереди возникло предупреждение: «Водитель, сбавь скорость! ПОСТ ГИБДД»; оно трезвило даже не пьяные головы. …Где же он есть? – подумала Юля, – что ж мне так и пилить до Белгорода? А если он, вообще, никуда не поехал, а просто ночует на другой стоянке?..

В свете прожекторов, установленных на стеклянной будке, одиноко маячила фигура в форме. Гаишник нехотя поднял жезл, сверкнувший, как волшебная палочка. Юля остановилась и помня Пашин совет – никогда не выходить из машины, опустила стекло. Гаишник наклонился, приложив руку к козырьку.

– Лейтенант Ковалёв. Проверка документов.

Юля подала права и техпаспорт. Лейтенант долго изучал их, и вернув, снова отдал честь.

– Всё в порядке. Можете следовать дальше, – но рука его взялась за крышу машины, вроде, удерживая её. Видимо, ему было скучно стоять в одиночестве, поэтому он спросил совсем не официально, – девушка, куда ж вас несёт на ночь глядя? Времена сейчас, сами знаете – мужиков хоть просто убивают, а вас ведь ещё и изнасиловать могут. Дождались бы утра и спокойно поехали, – хотя перспективу лейтенант рисовал не радужную, глаза у него были печальными и не злыми.

…Это только в анекдотах все гаишники – уроды…

– Надо мне, – Юля вздохнула, – здесь синяя фура с надписью «Krause & Krause» не проезжала? – она замерла, решив, что если гаишник ответит «нет», то… но он удивленно вскинул брови.

– Это вы её преследуете? Надеюсь, проблема не криминальная? А то могу сейчас связаться с другим постом…

– Не надо! – почему-то испугалась Юля, – но она проезжала?

– Минут десять… может, пятнадцать.

– Спасибо, – Юля включила поворот, показывая, что собирается трогаться, и вдруг вспомнила самое главное, – мне сейчас куда? Туда? – она показала рукой вперёд.

– Туда, – лейтенант улыбнулся, – там указатель будет – на Горшечное. Эх, жизнь… – он вздохнул, убирая руку с машины, – раньше барышни ждали возлюбленных, а теперь гоняются за ними по ночам и…

Юля не дослушала его сентенций, резко стартовав с места.

После ярко освещённой площадки ночь ощущалась намного явственней, чем прежде, а ездить ночью Юля не привыкла. Нет, в городе она могла легко добраться из гостей домой, но здесь бесконечная лента асфальта, выхваченная тусклыми фарами из невидимого пейзажа, притупляла внимание; потом вдруг впереди вспыхивали две светящиеся точки, которые стремительно приближались и полоснув по глазам, словно лазером, мгновенно исчезали, оставляя за собой кромешную тьму. Юля сразу теряла ориентацию, и лишь через несколько секунд дорога проявлялась вновь. …Господи, и как люди рулят всю ночь?.. – она была близка к отчаянию, но тут блеснул указатель «Горшечное» и пост ГИБДД. Юля решила остановиться; в ожидании инспектора, она с удовольствием откинулась на сиденье, расслабилась, ощущая в ушах звенящую тишину.

Оказалось, что синяя фура «Krause & Krause» проследовала мимо поста минут двадцать назад; то есть, получалось, либо ошибся «заботливый лейтенант», либо отрыв увеличился.

Обычно Юля не ездила быстрее восьмидесяти, но в данный момент понимала, что если не прибавить, то погоня станет бессмысленной, ведь в большом Белгороде она никогда никого не найдёт; да и неизвестно, задержится ли там «человек-сон».

Отъехав от поста, она робко притопила газ, и стрелка спидометра миновав отметку «100», плавно поползла дальше. Боковым зрением Юля видела, как промелькнули огоньки какого-то посёлка, и тут машину вдруг стала бить дрожь, звук двигателя сделался надсадным. …Сейчас я улечу в кювет, — подумала, она, – как в кино, раздастся взрыв, красно-черным грибом поднимаясь над лесом, и меня не будет… Всё её существо в ужасе сжалось, но нога, будто прилипла к педали, и тут Юля поняла, что дальше давить её некуда; взглянула на спидометр …Сто сорок! Похоже, из трёхлетних «Жигулей» больше выжать уже невозможно!..

Постепенно Юля привыкла к устрашающему рёву, и обгоняя очередную фуру, спокойно отметила, что тент у неё чёрный и без надписей. С ходу влетела в какой-то город с тёмными башнями высоток и широкой улицей, но никто не остановил её за превышение скорости – похоже, городские менты уже спали, вверив город жёлтым глазам светофоров.

Постепенно дома стали терять в росте, и, в конце концов, снова начался лес… хотя, возможно, это были обычные посадки – Юля не вникала в такие тонкости.

…Сколько ж я проехала?.. А никакой фуры нет. Но не может она ехать быстрее! И что тогда?.. Куда меня несёт?.. Впервые за время погони у неё началась паника. Юля реально ощутила, что находится одна, совершенно беззащитная, где-то посреди безжизненного пространства и несётся навстречу полной неизвестности. …Может, оставить эту идиотскую затею и тихонько вернуться домой? Пашка, небось, спит и даже не поймёт, когда я вернулась. А эта поездка пусть останется самым большим приключением в моей жизни…

Юля стала осторожно отпускать педаль; скорость упала – на мгновение ей показалось, что машина остановилась, но спидометр показывал её стандартные «80». …Блин, парадокс – раньше это казалось очень приличной скоростью, а теперь я её просто не ощущаю. Что значит, за лучшим всегда перестаешь замечать хорошее…

Машина несколько раз чихнула, дёрнулась, словно споткнувшись, и вдруг наступила тишина, в которую снаружи ворвался резкий крик какой-то ночной птицы. Впереди, на сером полотне стали заметны трещины и наконец машина остановилась уже реально. Юля испуганно уставилась на продолжавшую светиться приборную доску и увидела, что стрелка «бензин» твердо стоит на нуле. Сигнальная лампочка рядом с ней не горела уже почти год, но Паше недосуг было заняться ремонтом.

Чтоб не сажать аккумулятор, Юля повернула теперь бесполезный ключ, и стало темно – ни огонька вокруг, лишь мёртвый неподвижный лес; даже машины, которые до этого, казалось, неслись одна за другой, слепя её, разом пропали. Юля закрыла лицо руками и слёзы хлынули сами собой, ведь утром, возможно, кто-то и остановится, чтоб помочь, но сейчас?.. Сейчас могли остановиться только с определённой целью, о которой лучше не думать. …Но что-то же надо делать… – шмыгнув носом, она взглянула на часы, – четверть третьего… я с ума сойду, пока дождусь рассвета… если, конечно, дождусь…

Мимо пронесся КамАЗ, и по двери застучали мелкие камешки, что доказывало – жизнь в этом мире всё-таки продолжается. …Что лучше, выйти и попытаться «голосовать» или затаиться до утра? Наверное, второе. Кто знает, какие мысли придут людям при виде девушки на дороге? Прав был лейтенант – безумный поступок, за который неизвестно чем придется платить…

Юле стало очень жаль себя. …Оказывается, Пашка-то прав, назвав меня дурой, и зря я взбесилась – на правду нельзя обижаться. Господи, только б вернуться живой и здоровой! Я даже в мыслях не попрекну его!.. Я домой хочу!!..