Ультрафиолет

– Скоро на Млечный Путь возвратится Великое Колесо, а с ним и вся мощь Анн-Ун-наки. Миллионы лет назад монкхи спасли Землю и человечество от уничтожения. Они создали защитный пояс Жизни. Без монкхи мы не сможем сохранить нашу планету и цивилизацию, только они в силах активировать древние охранные системы. Сейчас война идет на окраинах Галактики с малыми силами разведки Анн-Ун-наков. Нам не выстоять одним. Мы нуждаемся в монкхи. Если мы не спасем последний Улей, то у наших детей не будет дома, – я перевожу дыхание. – И наших детей тоже не будет.

Воцаряется гробовое молчание. Я не знаю, как долго оно длится, стараюсь не смотреть в лица моим товарищам и не понимаю, что делать дальше.

Вдруг все как по команде возвращаются к работе: Гус деловито продолжает руководить операторами в экзо-погрузчиках, Антон вместе с Вонгом и пилотами истребителей восстанавливают поврежденное управление катеров.

Монкхи смотрит на меня долгим взглядом, потом кладет голову на плечо и замирает. Я инстинктивно обнимаю его, покачиваю на руках и похлопываю по спине. Вспоминаю, как укачивал дочку Наташку, и непроизвольно улыбаюсь.

– Командир, – обращается ко мне Марио,– малыш раздет, мы с ребятами подобрали ему одежду. Ему еще далеко лететь.

– Хорошо, – киваю я ему. – Спасибо. Монкхи требуется пара часов на адаптацию, но нам придется ускориться. Чтобы тебе не было холодно, нужно одеться, – обращаюсь я к монкхи. Тот продолжает улыбаться и, очевидно, не понимает ни слова. Мы с Марио вдвоем одеваем новорожденного – теперь он больше походит на человека.

– Да, – протягивает Марио, критически оглядывая монкхи. Выглядит тот комично: широкие брюки подвернутые снизу несколько раз, яркая футболка, невнятного цвета пиджак, который с трудом сходится на широкой груди, и ярко белые кеды сделали его похожим на клоуна. Не хватает только яркого парика и красного носа.

Марио снимает с себя цветастый шарф, повязывает его на шею человечка и удовлетворенно хмыкает:

– Вот теперь совсем другое дело. Настоящий миланский модник получился.

К нам подходит пилот Эмиль и деловито спрашивает:

– А покормить нам его нужно? Что они вообще едят?

Я недоуменно пожимаю плечами.

– Может, молока ему дать? Ребенок, ведь. Что думаете? – предлагает пожилой кок Такеши. Он протягивает мне бутылочку консервированного молока. Я открываю бутылку и дают ее монкхи, тот с любопытством оглядывает ее, нюхает и вдруг восклицает тоненьким голосом:

– Молоко! Вкусно! И хлеба давай!

Мы изумленно переглядываемся, а Такеши, не растерявшись, протягивает малышу большое печенье. Монкхи с удовольствием начинает хрустеть и, причмокивая, пить молоко, он жмурится и становится похожим на довольного кота.

Покончив с печеньем и выпив молоко, монкхи вдруг становится серьезным.

– Сейчас, – говорит он, глядя на меня снизу вверх.

Команда становится полукругом, монкхи оглядывает всех и кивает мне. Я встаю перед ним и начинаю ритуальную речь:

– Приветствую тебя, первый Монкхи-Анн-Тики, основатель Семьи, хранитель Улья. Тебе предстоит долгий путь – будь уверен в принятии мудрых решений. Тебе предстоит долгий путь – будь смел в принятии трудных решений. Тебе предстоит долгий путь – будь настойчив в желании сохранять верное направление. Тебе предстоит долгий путь – с радостью принимай каждый миг. Тебе предстоит долгий путь – будь верен Пути.

Монкхи ритмично кивает головой и слегка покачивается из стороны в сторону в такт ритму речи, его глаза полузакрыты, и кажется, что он находится в трансе.

– Вы, Старшие, позвавшие меня в путь, – продолжает монкхи высоким голосом, – примите мое усердие, и примите мой труд, и учите меня сути дня в сердце ночи. Вы, Старшие, призвавшие меня на Путь, держите мою руку и ведите! Поддержите меня и направьте – я иду за вами без страха и с радостью.

Я наклоняюсь к монкхи, наши лбы соприкасаются: монкхи начинает вибрировать, и вдруг из его головы появляются длинные змееобразные выросты, которые плотно окутывают мою голову, и все пропадает – в сияющей пустоте мы остаемся вдвоем.

Мне рассказывали, как монкхи получают и передают информацию, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что я переживал: восторг, радость и нетерпение одновременно.

– Обмен идет в обоих направлениях, – тихо говорит монкхи. – Объемы информации слишком велики, чтобы все удержать в одной голове. Ксанты – самые древние жители этой Вселенной. Мы живем Ульем, потому что только так можно сохранить Память. Каждый ксант имеет глубокие познания, но в одной области и только после рождения Улья мы объединяемся и восстанавливаем утраченное. Мы обмениваемся друг с другом информацией мгновенно, как только один монкхи что-то узнает, это немедленно знает весь Улей. Мы умеем считывать окружающий нас мир во всех самых мелких деталях и очень быстро обучаемся.

Монкхи молчит и грустно улыбается мне:

– Не я должен был быть первым пробужденным Монкхи-Анн-Тики. Но раз я стал первым, Улей изменится. Мы – последние ксанты, и мне предстоит принимать трудные решения.

– Я понимаю, друг, – я присаживаюсь на корточки рядом с монкхи. – Тебе нужно быть сильным и помнить, что сохранить Улей – твоя главная задача.

Монкхи смотрит на меня внимательно и лукаво улыбается:

– Разве это моя самая большая задача? Не забывай, Арсений, я в твоей голове.

Мне становится нестерпимо стыдно, я отвожу взгляд:

– Да, ты прав. Улей для меня – только инструмент защиты. Но разве Земля и Солнечная система – не родной дом монкхи, разве не ваш долг защищать их?

Монкхи вздыхает, его лицо еще больше грустнеет:

– У каждой дуккхи1 свои тришны2. Сотни кальп3 назад ксанты создавали новые миры и хранили их. Это был наш талант и наша задача. Но это не значит, что не было других миров – старых и новых. Галактика Млечного пути стала для нас, космических бродяг, родным домом. Мы создали ее для себя. Земля сконструирована как идеальная колыбельная для новых Ульев. Прекрасная планета-заповедник – дом.

Монкхи замолчал. А в моей голове проносились радужные видения Галактик, Солнечных систем и диковинные пейзажи далекий планет.

– Ксанты не могли всегда оставаться на Земле, поэтому мы оставляли несколько кладок и возвращались для активации новых Ульев каждые пятьсот лет.

Хотя время и нескончаемо, но Великое колесо всегда проходит полный круг, чтобы запустить механизм Санксары на новом витке. Вселенная как бы выворачивается наизнанку. Понятно? – обращается ко мне монкхи.

Я киваю, потому что в этот момент вижу своими глазами, что значит возвращение Великого колеса на самом деле. Мне становится не по себе.

– В это время все девять уровней миров соприкасаются и наступает закат Света.

Анн-Ун-Наки случайно нашли Землю. Асууры обитают на обороте этого мира. Они разорили свои Галактики и для поддержания жизни нуждаются в ресурсах. На службе у них вечно голодные петалоки – они, как злые духи, умеют только крушить и ломать.

Монкхи замолкает и горестно качает головой.

– Земля – богатая планета. Она, как драгоценная шкатулка, открылась жадному взору асууров. Они начали разрабатывать недра планеты, а особенно их интересовало золото, которое они использовали для получения топлива своих кораблей. К счастью для нас, они не подозревали о наличии Ульев. Петалоки – плохие помощники, поэтому Анн-Ун-Наки, взяв свой генный материал, добавили одну лишнюю хромосому в искусственно сконструированный эмбрион и создали себе работников – послушных и безвольных ад-даму.

Монкхи молчит и внимательно всматривается в мои глаза.

– Мы вернулись на Землю за новым Ульем и нашли ее истерзанной – Анн-Ун-Наки разорили и надругались над ней. Мы застали только небольшую часть отходящих на изнанку Мира асууров – Великое колесо начало движение, и девять миров занимали свои положенные места. Анн-Ун-Наки не имеют возможности путешествовать между мирами – это могу делать только ксанты.

Была битва, и асууры позорно бежали, а потом Великое колесо отрезало их от нас. Старшие Монкхи-Анн-Тики хотели разрушить Землю и создать новую оболочку для планеты. Но на Земле остались ад-даму. Хозяева бросили своих рабов, многие из них погибли, так как были совершенно беспомощны. Старшие не могли обречь безвинных существ на смерть – это бы нарушило вселенский закон Милосердия. Нам пришлось изменить геном ад-даму, чтобы они стали похожи на… вас. Старшие пробудили спящие Ульи, которые не стали новыми строителями Галактик, а стали Учителями ад-даму. Для защиты Млечного пути, и особенно Земли, мы создали пояс Жизни и оснастили планету системой безопасности, чтобы враждебное вторжение было невозможно.

– А что было потом, – срывающимся шепотом спрашиваю я.

Монкхи качает головой:

– А потом было все – нельзя описать суть кальпы одним словом. Ад-даму развивались, мы оставляли спящие Ульи, как и прежде, но планету все еще можно было легко найти. Поэтому ксанты приняли трудное решение – мы изолировали галактику Млечного пути от других областей Вселенной, и Земля в прямом смысле потерялась. Никто не смог бы найти ее случайно. Но беда была в том, что и мы не смогли бы вернуться. Не смогли бы до поворота Великого колеса, – монкхи повернулся ко мне. – А с Великим колесом возвращаются Анн-Ун-Наки.

У меня сжимается сердце:

– Вы сможете активировать защитную систему? До того как Мир вывернется наизнанку?

Монкхи кладет прохладную руку мне на лоб и ободряюще улыбается.

– Как только доберемся до Нептуна. Не я должен был быть Первым Монкхи-Анн-Тики, но так было предрешено.

– Почему ты говоришь, что первым должен был быть другой? Что это значит?

– В каждом Улье есть свой порядок пробуждения ксантов, – поясняет монкхи, – и от этого зависит выполнение предназначения Улья, – он замолкает. – Предназначением моего Улья было… найти Землю.

– Так это то, что нужно! – восклицаю я.

– Найти Землю, чтобы сменить оболочку и вновь сделать ее пригодной для жизни ксантов.

Я потрясенно молчу.

– Да, – отвечает мне монкхи на незаданный вопрос, – только для ксантов.

– А как же…

– Вселенский закон Милосердия? – усмехается монкхи. – Во время возвращения Великого колеса правилами можно пренебречь. В конце концов, это вопрос выживания расы. К тому же люди унаследовали многое от асууров – все-таки именно они ваши генетические предки. Люди слишком жадные, как петалоки, разрушают и ломают все на своем пути. Признайся, Арсений, есть ведь у людей странная тяга к золоту, верно? Не иначе генетическая память. Может, стоит перебросить вас на другую сторону Вселенной?

– Тогда зачем это все? – я обескуражен и раздавлен.

– Затем, что Вселенная сделала меня Первым монкхи, – вдруг начинает смеяться ксант.

– И кто же ты?

– Я Ма-Трей, – монкхи делает паузу. – Я верю, что отец не тот, кто дал жизнь, а тот, кто указал Путь, принял, научил, отдал свою любовь и заботу. Я Ма-Трей – Душа и Сострадание Улья, – он ободряюще улыбается мне. – И я чту закон Милосердия – Улей сохранит наш дом общим.

Свет меркнет. Я снова в транспортном отсеке корабля. Вокруг команда – все смотрят на нас с монкхи. Он жестом подзывает к себе Антона, тот безропотно подходит и склоняется перед ним – их лбы соприкасаются, спиральный узор на черепе монкхи – не что иное, как свернутые тонкие выросты нервных окончаний, они разворачиваются и плотно опутывают голову Антона, в этот момент монкхи похож на мифическую Медузу Горгону. А потом его щупальца начинают светиться. Длится это считанные секунды – свет гаснет, и щупальца вновь сворачиваются в узор.

Ошарашенный Антон поднимается и смотрит на меня безумным взглядом, а монкхи уже подзывает к себе следующего члена команды. Менее чем за пять минут Ма-Трей поделился своими знаниями с каждым из нас.

– Внешнее проникновение. Внешнее проникновение. Контур Альфа пробит. Контур Бета подключен, – бесстрастно и от того особенно неприятно звучит аварийное оповещение. – Контур Бета пробит. Контур Гамма подключен.

– Немедленно начать эвакуацию Улья, – кричу я. – Малыша в капсулу! Петя, займись!

– Пилотам по местам, вы защищаете отход, – вторит мне Антон. – Задача – дать аварийным катерам войти в зону гиперпрыжка и отвлечь на себя огонь.

– Ребятки, быстро разбираем оружие и готовимся к обороне, – рычит рыжий Гус, – Тимур, перевести на ручной режим управление входом-выходом. Маркус, баррикадируй отсек.

– Всем надеть защитные скафандры, возможна разгерметизация отсека, – бесцветно объявляет система безопасности.

В суматохе я быстро наклоняюсь к монкхи:

– Малыш, теперь тебе нужно сделать все быстро и правильно. Аварийные капсулы уже запрограммированы для прыжка на Землю.

Монкхи несколько растерян, он кивает и идет вместе с Петей, тот помогает ему надеть скафандр и что-то говорит с улыбкой – Ма-Трей удрученно кивает.

Мы с Антоном спешно бросаемся к стойке со скафандрами. Гус и Марио настраивают дополнительный защитный контур, пилоты готовятся к вылету, Тимур открывает арсенал, Вонг проверяет заряды лазерных установок, Такеши заправляет оружейные планшеты файерами.

И в этот момент нас настигает новый мощный нейтронный взрыв, люк отсека сносит с частью внешней обшивки, нас разбрасывает, как тряпичных кукол. Я не могу сразу подняться и вижу, как Вонг машет пилотам, и они с Гусом задраивают люки спасательных катеров. Но я не нахожу Первого монкхи, с трудом поднимаюсь и ищу малыша глазами.

Наконец вижу его и подбегаю так быстро, как это возможно: монкхи сидит, скрючившись над телом мертвого Пети, тот не успел надеть скафандр, и взрыв убил его мгновенно. Я поднимаю монкхи и встряхиваю – его лицо залито слезами. Я включаю радиосвязь:

– Ма-Трей, нужно торопиться, – я хватаю монкхи в охапку и бегу к катеру. Передаю малыша Гусу, тот затаскивает его в кабину, чтобы пристегнуть в кресле пилота.

Я оборачиваюсь: бой идет полным ходом. Анн-Ун-Наки пустили в авангард петалоков, мерзкие твари уже заполнили отсек и теснили нас к запасному выходу.

– Пилотам, приготовиться, – почти кричу я в эфир, – пока вражеские истребители не перестроились. Первым идет Маркус, его прикрывает Войтех. Затем выпускаем катера. Потом сразу вылетают Пабло и Эмиль. Как поняли?

– Приказ принят, – отвечает Маркус.

– Приказ принят, – отвечает Войтех.

Я вижу, как их корабли, зависнув на мгновение, устремляются в пусковую шахту. Следом Гус и Тимур отправляют спасательные катера, которые выстраиваются в ряд, вибрируют и активируют защитное поле, делающее их на короткое время невидимыми для противника.

– Пабло и Эмиль, ваш выход, Как поняли?

– Принято, выполняю, – откликнулся Пабло.

– Эмиль? – в ответ тишина. – Где Эмиль?

Я вижу, что Тимур бежит к истребителю и как разорвавшаяся рядом с ним лучевая граната отбрасывает его к противоположной стене.

– Сеня, Сеня! – кричит мне Антон. – Эмиля придавило погрузчиком, мы попробуем его вытащить!

– Антон, остаешься за главного, – выкрикиваю я и бросаюсь к истребителю. – Я вернусь, когда мы проводим Улей. Держитесь, ребята!

– Понял, – хрипит Антон. На бегу отмечаю, как они с Вонгом пытаются отсоединить от основного корпуса экзо-погрузчика поврежденные взрывом щупальца, под которыми я вижу Эмиля.

Вдруг совсем рядом появляется петалок, его пасть ощерена, он прыгает на меня, но тут же грузно падает плашмя.

– Я прикрою, командир, – спокойно говорит мне Такеши и весело подмигивает.

Пара мгновений, и я уже вылетаю из пусковой шахты. Черный плотный мрак космоса озаряют всполохи боя, на своем радаре я вижу передвижения спасательных катеров, асууры пока не обнаружили их. Наши истребители воюют с противоположной от меня стороны, я спешу им на помощь и подныриваю под брюхо своего корабля.

– Вот так ежки-матрешки, – выдыхаю я изумленно. Передо мной целая армада Анн-Ун-Наки – десятки, если не сотни кораблей. Я вижу постоянные вспышки от гиперпрыжков – армия асууров продолжает увеличивается. Из-за повреждения навигационной системы нашего корабля я даже не мог представить размеры бедствия, ведь еще час назад нас преследовали только два корабля противника.

– Командир, жуткое зрелище, да? – спрашивает Войтех. – Они могли бы уничтожить нас за одно мгновение, почему не сделали этого?

– Потому что им нужен Улей. Ты же помнишь, что только ксанты могут путешествовать на изнанку Мира и обратно, а асууры ждут сотни кальп до поворота Колеса, чтобы попасть в нашу Вселенную.

– Задача у нас простая – отвлечь внимание от спасательных катеров. После гиперпрыжка в Солнечной системе Улей будет в безопасности – там наш флот и несколько кругов обороны, а потом Малыш включит охранную систему, – продолжает Маркус.

– На это только надежда, – ворчит Пабло. – Ну что, стартуем, командир?

– Стартуем! – командую я. – Расходимся радиальными лучами, имитация конвоирования на сорок пять градусов. Нам нужно продержаться полчаса – этого достаточно для выхода в зону прыжка, – я с силой поворачиваю штурвал.

И мы держимся ровно до того момента, как асууры обнаруживают выход спасательных катеров в гиперпространство. Я вижу, как взрывается наш корабль, я вижу, как один за другим сгорают истребители. В моих ушах все еще стоит отчаянный рык умирающего Войтеха. Когда в мой катер ударяет световой заряд, меня выбрасывает в открытый космос, шлем изнутри заливает кровью, становится трудно дышать, но мне не больно. Больше не больно. Я лечу в пустоте, смотрю на мерцающую Вселенную и думаю: «Как же это красиво». Вселенная сияет для меня, ласкает светом далеких звезд, баюкает и тихо шепчет: «Спи, отец первого Монкхи. Никто не может навредить тебе – я тебя берегу. Спи, ты в безопасности, ты летишь домой. А пока ты летишь, отец, рассказывай мне сказки». А потом я умираю.

****

Я вздрогнул и понял, что сижу на полу автобусной остановки. Рядом сидит фиолет Петя, на его голове какой-то металлический предмет, который он обвил своими мерцающими щупальцами, а над ним с воинственным видом стоит Наташка.

– Господи, Наташа, что же ты делаешь! – воскликнул я. – Выключи фонтан немедленно!

Наташа недоуменно посмотрела на меня, но ультрафиолетовый фонтан выключила. Этот фонтан мы с ней сделали для недавней выставки по физике в школе. Так вот что было в ее черном мешке!

Щупальца монкхи перестали светиться и вновь свернулись в спиральный узор на его голове. Петя посмотрел на нас растерянно – очевидно, он был слегка оглушен и дезориентирован. Наташка сняла с него свою поделку и проворчала:

– Ходят здесь всякие, автобус, понимаешь, ждут. А сами снежные шары порядочным андроидам подсовывают!

Я подсел ближе к фиолету:

– Как ты, дружок? Голова кружится? Это сейчас пройдет. Хочешь печенье? – я похлопал себя по карманам и достал большое печенье.

Петя посмотрел на меня, на печенье и заулыбался:

– А молоко у тебя есть?

Я повернулся к Наташке:

– Наташа, можешь Пете молока в автомате купить? У меня нет денег.

Девочка насупилась, но достала свою карту школьника и подошла к автомату.

– Вот, держи, опасный фиолет, – язвительно прошипела она, протягивая Пете бутылочку с молоком. – Дядя Сеня, – обратилась она уже ко мне. – А ты почему систему не обновил? Я твой кошелек давно на автоматическое пополнение поставила.

Я смущенно развел руками – забыл. Вдруг двери остановки резко распахнулись, и внутрь заглянули двое полицейских. Один из них бодро спросил:

– Полицию вызывали?

– Вызывали, – пробурчала Наташка и посмотрела на меня. – А что было делать? Я испугалась, что фиолет тебя съест! Он голову твою своими щупальцами обвил! Знаешь, как было страшно!

– Ты все сделала правильно, – сказал я ей. – Ты – молодец, и я тобой горжусь. Хотя фонтан на голове был немного… Зато очень находчиво. Офицеры, – обратился я к патрулю, – все хорошо, просто случилось небольшое недоразумение. Мы встретили новорожденного монкхи, он немного растерян, но уверен, что скоро приедет его родитель, и все будет хорошо.

– Уверены, значит? – недоверчиво протянул второй патрульный. – Мы тогда тоже подождем родителя монкхи, чтобы точно больше ничего не случилось.

Я пожал плечами и уселся на скамейку, Наташа стала засовывать свой ультрафиолетовый фонтан обратно в мешок, а фиолет Петя с виноватым видом пытался ей помогать – девочка хотела его прогнать, но потом смирилась, и они быстро управились вдвоем.

Я взглянул на табло – автобус должен был вот-вот подойти, и правда, через пару минут мы услышали, как прошуршала воздушная подушка, и через мгновение двери остановки раскрылись.

Внутрь шагнул монкхи и с изумлением уставился на нас. Пару секунд он молчал.

– Здравствуйте. Что здесь происходит? Что-то случилось? – забеспокоился он, посматривая на полицейских, но потом он перевел взгляд на Петю и воскликнул:

– Сын Петя! Ты уже родился, прости – я не успел! Автобус сломался, – пояснил он, смущенно на нас поглядывая.

– Отец Антон, – бросился фиолет к родителю, – я так рад, что ты за мной пришел! Добрый Сеня по-де-лил-ся со мной, но это было очень страшно. А потом он дал мне печенье, – затараторил Петя. – А сердитый ребенок Наташка сначала меня испугала, а потом дала молока, а потом пришли другие и ты!

Монкхи обнялись, и родитель Антон прослезился от умиления. Потом он достал из-за пазухи сверток, который оказался цветастым шарфом, и торжественно повязал его на шею Пети:

– Вот, теперь ты настоящий миланский модник, – сказал он.

Я вздрогнул и внимательнее посмотрел на монкхи Антона. А тот повернулся ко мне и, поклонившись, произнес:

– Именем двенадцати, благодарю тебя, добрый Сеня, что был с моим сыном и не оставил его одного в ожидании, – он повернулся к Наташе. – Спасибо и тебе, ребенок Наташка.

Мне на мгновение стало нехорошо, я подошел к родителю Антону:

– Скажи мне, монкхи Антон, знаешь ли ты монкхи Ма-Трея?

– Что? – опешил Антон. Он с тревогой стал всматриваться в мое лицо, стараясь рассмотреть что-то невидимое и беспомощно оглянулся на сына.

– Доброго Сеню убили асууры, и малыш его собрал обратно, – радостно сказал Петя, но потом нахмурился, – только это было очень давно. И еще колодец!

Монкхи Антон всплеснул руками и воскликнул:

– Ты – отец Первого монкхи, основателя Улья, спаситель ксантов, легендарный командир двенадцати! Ты – Арсений Кобелев! Прости, прости моего сына, он еще так мал и не умеет правильно открывать память, он не хотел ничего дурного!

Я растерялся и смутился такой восторженной реакцией. Наташка посмотрела на меня округлившимся от удивления глазами, лица полицейских вытянулись, и казалось, что они даже встали по стойке смирно.

– Ты, очевидно, с кем-то меня перепутал, монкхи Антон. Да, я – Арсений Кобелев, но я всего-навсего старый андроид-наставник этой девочки, а раньше был наставником ее матери, и отца ее матери, и матери его отца. Я совсем не сержусь на Петю. И прости Наташу за то, что она его ультрафиолетом оглушила. Раз все теперь хорошо, то пойдем, Наташа, домой, – обратился я к девочке, – давай свой портфель и фонтан свой тоже.

– Петя, – обратился я к новорожденному монкхи, – слушайся отца. Тебе предстоит долгий путь – будь смел в принятии мудрых решений. Тебе предстоит долгий путь – будь силен в принятии трудных решений. Тебе предстоит долгий путь – будь настойчив в желании сохранять верное направление. Тебе предстоит долгий путь – с радостью принимай каждый миг. Тебе предстоит долгий путь – будь верен Пути.

Я взял в руки Наташины вещи, и мы вышли из павильона остановки, не обращая внимания на восклицания и причитания монкхи Антона. Краем уха я услышал, как один полицейский сказал другому:

– Это же Арсений Кобелев – легендарный капитан крейсера «Свияга», того самого, что спас нашу Галактику.

Тот округлил глаза и приоткрыл рот от удивления.

Мы с Наташкой вышли на улицу и пошли в сторону дома. Мне снова стало жарко, и я без конца вытирал пот со лба.

– Дядя Сеня, установи обновление, наконец, – порекомендовала Наташа. – И проверь систему охлаждения – ты сильно потеешь. Ай, дай сама! – и она открыла меню настроек на моей руке. – Ну, конечно, опять в танчики играл и программу не закрыл, вот где перерасход энергии! Поэтому тебя и клонит в сон.

Она нажала пару кнопок, и жар отступил, я улыбнулся девочке. А Наташка посмотрела на меня с гордостью и вдруг крепко обняла, но тут же отстранилась и в свойственной только ей манере восхищенно воскликнула:

– Дядя Сеня, а я и не знала, что ты такой старый!

Я покачал головой:

– Наташа, ну ты же девочка! Нельзя быть такой грубой.

Наташка недоуменно посмотрела на меня:

– Хорошо, не старый. Древний?

Я вздохнул и снова покачал головой – бесполезно.

– Наташа, обещай мне, что больше не будешь так делать. Что за бредовая идея следить за монкхи? Как ты вообще обнаружила кладку? Хорошо, что системы родительского контроля работают отлично – иначе я бы тебя не нашел. Даже думать не хочу, что бы могло случиться с тобой и монкхи.