скачать книгу бесплатно
– С Антоном Горским. Это тот молодой человек во фраке, с которым мы давеча собирались в оперу и с которым ты имел удовольствие разговаривать в своем кабинете, – напомнила ему дочь.
У хозяина большого дома потемнело в глазах.
«Так это и есть тот самый талантливый письмоводитель, которого прочат в судебные следователи Бульварного участка! Воистину пути Господни неисповедимы!»
Требовалось срочно что-то придумать, чтобы оградить дочь от этого голодранца. Но что может заставить его покинуть Киев? От какого предложения он не сможет отказаться? Похоже, без помощи Витте тут не обойтись…
3. Белокаменная
Горский не верил собственному счастью. Еще каких-то полгода назад он и представить не мог, что будет заслан судьбой в далекий и желанный край – в Квантунскую область – самую молодую административно-территориальную единицу Российской Империи и самую загадочную. В тот момент, когда молодой человек понял, что его заветная мечта близка к исполнению, он почувствовал себя избранным. Не Божьим помазанником, разумеется, но и не рядовым смертным. Провидение при содействии статского советника Воскресенского уготовило ему грандиозный сюрприз: увлекательнейший вояж, от одной мысли о котором мурашки бежали по коже.
Тем не менее Киев Антон Федорович покидал с тяжелым сердцем. Расставание с Агатой прошло совсем не так, как он рассчитывал. Аристократка долго ревела и упрекала его в малодушии, в нежелании противостоять ее влиятельному папеньке. Одним словом, в нем разочаровалась. Под конец кинула в него носовым платочком и ушла. Кстати, самый платочек с ее слезами и с вышитой литерой «А» он оставил себе на память и даже взял с собою в дорогу. Разумеется, он нисколько не испугался угроз ее отца – хорошо понимал, что до тех пор, пока он не станет личностью с большой буквы, их любовь положительно невозможна. Ну а желание уехать в Дальний – шанс кардинально изменить свою жизнь, совершить рывок наверх, а вместе с тем и возможность уехать из города, в котором остается его роковая любовь. В глубине души он надеялся вернуться в Киев известным и состоятельным человеком, приехать в большой особняк в Липках и просить ее руки. Однако безжалостный разум подсказывал иное: ты потерял ее навсегда!
Не только с гложившей грустью уезжал он из города, который считал для себя родным, но при этом и с чувством выполненного долга. Шайка житомирских воров-театралов, промышлявшая на железнодорожном вокзале (с которого он собственно и отправился в путь) дожидалась своего приговора в Тюремном замке. Напасть на след этих негодяев оказалось непросто. Долго сжимал вокруг них удавку коллежский секретарь и таки на радость полиции сжал. Никто в городе не смог их найти, а он смог. Только вот Кондратий Яковлевич, показалось, не шибко этому обрадовался. Как-то очень сдержанно на всё это сперва отреагировал. Через несколько дней, правда, судебный следователь Бульварного участка явился на службу в необычайно приподнятом настроении. С чего бы вдруг? Оказалось, не за себя, за помощника своего радуется: в связи с последними успехами выхлопотал для подопечного местечко при мировом судье порта Дальнего, что строится на арендованном у китайцев Ляодунском полуострове недалеко от Порт-Артура. Вакансия судебного следователя – это как раз то, о чём грезил наш новоиспеченный старший кандидат на судебные должности. Горский готов был расцеловать своего покровителя и благодетеля. Дальний и вовсе был его заветной мечтой. А тут обе мечты разом слились воедино, явив коллежскому секретарю бесценный подарок.
– Не мелковат ли мой десятый классный чин? – с опаской и треволнением спрашивал Антон Федорович Воскресенского.
– Вовсе нет, – как-то чересчур уверенно отвечал Кондратий Яковлевич. – Мировой судья Дальнего лишь надворный советник. В самый раз тебе.
До сих пор не верится.
Антон Федорович на секунду отвлекся. Поезд значительно замедлил ход – приближался к Москве. Пейзаж из пасторально-лесного переменился на индустриально-городской. Будто сменили декорации в театре. Тут и там – всюду повылазили трубы фабрик и заводов, точно вся Первопрестольная состояла сугубо из объектов промышленности. Лес труб порою разбавляли длинные кирпичные строения самой незамысловатой архитектуры и самого отвратительного вида. Вдобавок ко всему свой штрих вносила серая промозглая октябрьская погода. Горский даже начинал разочаровываться: что же это за город такой дрянной?
В Москве ему доводилось бывать однажды в далеком детстве. Куда-то они ехали с родителями, куда-то спешили. Воспоминания о той поездке остались очень скудные и какие-то неточные, размытые. Помнил лишь Горский толпы народу, среди которых он удачно лавировал с papa et maman. Помнил запруженные экипажами улицы. Помнил… а впрочем, больше он ничего не помнил.
– Этак, господа, у вас может сложиться неверное впечатление о нашей красавице-Москве, – озабоченно заявил старичок с козлиной бородкой, что сидел рядом.
– Не беспокойтесь. Красоты Белокаменной мы с женою уже имели счастье оценить, – успокоил его флегматичный брюнет, улыбнувшись благоверной.
– Это правда, – пропищала барыня. – Москва на редкость хороша!
– Хорошо, что вы у нас бывали, – гостеприимно потер руки старичок. – А вот вы, молодой человек, полагаю, у нас впервые. Вы так внимательно всё рассматриваете.
– Да, впервые, – Антон Федорович оторвался от окна и откинулся на серую спинку дивана второго класса.
– Тогда непременно советую вам прогуляться по Тверской, посидеть в Александровском саду и посетить соборы Кремля.
– Увы, у меня будет очень мало времени. Чем-то придется поскупиться.
– В таком случае сразу отправляйтесь в Кремль! – участливо посоветовал москвич.
Горский благодарно кивнул. Времени у него будет и впрямь в обрез. Уже без двадцати три пополудни он должен быть в купе первого класса Сибирского поезда.
Кондратий Яковлевич позаботился о том, чтобы его подопечному комфортно ехалось до самой Маньчжурии. До Москвы билет первого класса достать не удалось – много мест выкупили в Курске. Пришлось довольствоваться вторым. А вот в Дальний прикомандированный судебный следователь поедет по высшему разряду. Воскресенский зарезервировал для коллежского секретаря Горского первый класс. Выдал 100 рублей путевых. Заверил, на всю дорогу хватит, а уж по приезде ему предоставят казенную квартиру (или даже дом). Все-де в курсе, все о его прибытии извещены. Забота Кондратия Яковлевича искренно трогала. Не видел Антон Федорович в ней и доли злого умыслу.
Поезд между тем тихой сапой дополз до Курско-Нижегородского вокзала. На перрон высыпали толпы народу. Носильщики тотчас предлагали свои услуги, выхватывая из рук прибывших саквояжи, кофры и портпледы.
Горский не спешил. Надев утепленное пальто, кожаные перчатки и водрузив на остриженную голову фуражку, он вышел из вагона. Проводник пожелал ему счастливого пути, а старичок-москвич предложил свои услуги в качестве чичероне. Не иначе как рассчитывал добраться до дома за чужой кошт. Горский вежливо отказался.
Получив свой большой черный чемодан, он, наконец, осмотрелся. Не так давно перестроенный вокзал коллежского секретаря не впечатлил. Киевский побольше будет и посимпатичнее. Залы просторные, светлые, но что-то не то. Публика здесь очень мрачная. Много подозрительных личностей слоняется – того и гляди обворуют. Рука сама собою вцепилась в чемодан, другая – судорожно проверяла, на месте ли бумажник. На месте.
Первым делом молодому путешественнику потребно было выкупить билет в тот самый Сибирский поезд. Очень кстати пришлось то обстоятельство, что в Дальний поезда отправлялись именно с Курско-Нижегородского вокзала. Дождавшись своей очереди в кассе, Антон Федорович любезно улыбнулся угрюмому служащему.
– Добрый день! На фамилию Горского из Киева был резервирован билет первого класса на Сибирский поезд.
– Из Киева?.. – недоверчиво переспросил мужчина с усталыми глазами по ту сторону окошка.
– Именно.
– Горский?.. Ага, есть такой Горский. До Дальнего изволите?
– Всё верно, – обрадовался Антон Федорович. Тотчас же его поджидал первый неприятный сюрприз.
– Извольте. С вашего благородия 165 рублей.
– 165?.. – ахнул киевлянин. – Но мне сказали, что хватит сотни… Вы не ошиблись?
– За сотню идет второй класс. Но там билетов, увы, нет. Есть третий за 64, если желаете, конечно. Но я вам не советую. Третьим в основном унтеры с прислугой едут да всякая шушера.
– Пусть будет первый, хорошо, – смирился коллежский секретарь. С собой он взял скопленные 200 рублей. На первое время должно хватить. А там следовательское жалованье с квартирными и столовыми в 120 рублей. Так что всё будет хорошо. Отсчитал 165 целковых, протянул в окошко.
Служащий брать деньги не спешил. Привстал, точно разглядывая антоновские ботинки.
– Чемоданчик ваш? – строго спросил он.
– Мой.
– Фунтов 40, не меньше.
– Где-то так, – согласился Антон Федорович.
– Тогда еще плюс 10 рублей за багаж. Копейки отбросим. Итого с вас 175 рублей.
Мрачнее тучи Горский протянул служащему еще одну «красненькую». Видя недоумение пассажира, кассир положил перед коллежским секретарем занимательный справочный бюллетень. Из аккуратной и ясной таблички следовало, что билет первого класса до города Дальнего действительно стоил 165 рублей, второго – 100 рублей и 80 копеек, третьего – 64 рубля и двугривенный. Кроме того, за каждые 10 фунтов багажу предусматривалась дополнительная плата в размере 261,1 копейки. Но, что? самое замечательное, поезд этот был отнюдь не скоростным – прибывал в Дальний через 16? суток, тогда как скорый преодолевал то же расстояние тремя днями ранее! И стоил на порядок выше. За тот же первый класс Горскому пришлось бы отдать на сто рублей больше. Время – деньги.
Впрочем, получив на руки билеты, Антон Федорович несколько приободрился. Скоро он отправится в неведомый для себя край. А деньги… деньги – субстанция переменчивая. О них не стоит беспокоиться.
Однако расход едва ли не половины всех сбережений еще в Москве наводил коллежского секретаря на размышления о предстоящей экономии. Мало ли что еще в дороге произойдет?
Следующая финансовая трата случилась через несколько минут после покупки билета: полтинник ушел на камеру хранения, куда Антон Федорович снес свой большой черный чемодан. Гулять по Москве без оного будет, несомненно, сподручнее.
Выйдя из белоснежного двухбашенного здания, Горский попал на площадь, плотно уставленную пролетками. Сотни извозчиков дружными рядами выстроились перед вокзалом, ожидая своей очереди. Стоило Антону Федоровичу остановиться, как ему тотчас предложили прокатиться с ветерком.
– Залезай, барин! Не робей! – убеждал первый в череде извозчиков. – Куды нужно? На Красную? В соборы?
– Как узнал? – изумился коллежский секретарь, совершив серьезную ошибку для приезжего: сел в пролетку, не договорившись о цене.
– Сразу видно – их благородие нездешний. Замест Георгия у вас на пуговках тужурки какой-то архангел. Да и глазенки вылупили, точно цыпленок. Хоша в Москву все с такими очами приезжають. Ну и главное: без чемодану.
Горский подивился столь наблюдательному вознице. Пальтишко застегнул. Не потому, чтобы киевскую тужурку скрыть, а только из резону согреться – мороз в Первопрестольной стоял знатный. Ну да ничего, успокаивал себя коллежский секретарь, в Маньчжурии климат много мягче. Как бы и это утепленное пальтишко не понадобилось.
Глядя на запруженный Земляной Вал, возница от души чертыхнулся:
– Вот же, …! Придется через Воронцово поле ехать.
– Что же в этом плохого? – полюбопытствовал Антон Федорович.
– А то, вашабродь, что за Воронцовым полем Хитровка починается…
– Вот и славно, – как ни в чём не бывало отозвался Горский. – Там, пожалуй, интересней Кремля.
Возница посмотрел на коллежского секретаря как на умалишенного, но огрызнуться не посмел.
Вскоре они пересекли Покровский бульвар и покатили по Подколокольному переулку. А вот и добрались до Хитровской площади. Ничего такого страшного в этой площади не было. Обычные торговые ряды, разносчики, бедняки, бедняки, бедняки. Несмотря на довольно раннее время, много пьяных. Много детей. Вот один мальчуган лет семи увязался за пролеткой, тянет Горскому картуз, милостыню просит. Антон Федорович как поглядел на босёнка, так сразу сердце защемило: у мальца того вместо одного глаза зияла дыра…
Сжалился молодой чиновник, кинул бедняге полтинник – сдачу из камеры хранения. Мальчонка монету тотчас в кулачке зажал, благодарственно поглядел на Антона Федоровича и умчался со всех ног прочь.
Видевший всё извозчик горестно вздохнул.
– Зря вы ему дали, барин…
– Это почему же? Видал, он без глаза? А такой маленький.
– Дык они нарочно таких малых берут, да глаза им колют, кабы больше подавали.
– Да ну!.. – не поверил Горский.
– А то! На таких милосердных, как вы, рассчитано. Чем дитя увечней, тем лучше для гешефту.
– Кто эти мерзавцы, что детей калечат?
– Вестимо: фартовые. Много каторжников. Их тут видимо-невидимо. Вечером вообще караул! По всей Хитровке кабаки с «малинами». Чистому люду здесь делать нечего.
– А как же полиция? Там же была пожарная каланча! Я видел! Стало быть, и участок.
– Что полиция? – скривился извозчик, выезжая на Варварку. – Полиция старается их не замечать. У них с фартовыми всё договорено, обо всём условлено. Что? можно, а что? нельзя. Часть слама им идет, вот и весь коленкор.
Горский укоризненно покачал головой, возница недобро усмехнулся.
На Красной площади пришло время прощаться, оплачивать проезд.
– С вас, благородие, рупь с пятиалтынным, – уверенно заявил возница, остановившись у Покровского собора.
– Сколько?..
– Это вам Москва, любезный барин! Привыкли у себя в губернии за двугривенный по городу колесить. Тут у нас иной масштаб, понимаете ли.
«Это какой-то грабеж средь бела дня», – подумал Горский. Карманные «Павел Буре» показывали полдень. На Спасской башне Кремля ударили куранты, зазвучал мелодичный марш Преображенского полка.
Вдоволь нагулявшись по Красной площади, Тверской, Александровскому парку, Успенскому, Архангельскому и Благовещенскому соборам Кремля, юноша вернулся на Курско-Нижегородский вокзал… всего за полтинник!
В половине третьего коллежский секретарь расположился в маленьком двухместном купе первого класса Сибирского поезда и с нетерпением ожидал, кто будет его попутчиком в течение ближайших шестнадцати дней. Мягкие плюшевые диваны, золотистые стены, вычищенные ковры, газовое освещение – интерьер вагона вполне соответствовал затраченным средствам. Единственно, что? удручало, так это крохотные размеры отделения, в котором он имел счастье находиться. Ширина его едва ли превышала два аршина, из которых половину занимал самый диван. Над ним – второе спальное место, взобраться на которое можно было при помощи складного столика у окна. Белоснежная скатерть, электрическая лампа с абажуром, расшитая занавеска – при всей существующей тесноте создавали атмосферу непередаваемого уюта. В итоге Антон Федорович пришел к выводу, что так много лучше, нежели в четырехместных, но более просторных купе. Особливо при вояжах парой.
За несколько минут до отбытия по коридору прошел проводник, предлагая провожающим покинуть вагон. Горский понял, что ехать ему предстоит одному. Такое обстоятельство его нисколько не огорчило, напротив – одиночество лучше всего помогало разобраться в самом себе и поразмыслить над будущим.
4. Попутчик
Кондуктор забил в колокол. Раздался протяжный свисток. Поезд должен был тронуться с минуты на минуту. В этот момент некто успел запрыгнуть в вагон.
– Уф! Слава Богу, успел! – выдохнул чей-то молодцеватый баритон.
– Прошу, располагайтесь! – любезничал кондуктор.
Шестое чувство подсказывало Горскому, что незнакомец сейчас войдет в его купе. Так оно и вышло. Перед Антоном Федоровичем возник невысокий субтильный офицер флота с пышными венгерскими усами и элегантными саквояжами в каждой руке. Брюнет в серой нестроевой шинели-пелерине и черной фуражке приветливо поздоровался:
– Честь имею. Лейтенант Унгебауэр! – кивнул он.
– Коллежский секретарь Горский, – поднялся Антон Федорович и чуть было не упал – поезд тронулся.
Легко закинув саквояжи на сетки для ручной клади, офицер флота с интересом воззрился на Горского.
– А где же ваши вещи?
– Мой чемодан слишком тяжел – пришлось сдать в багаж.
– Вот это правильно! В иной раз непременно возьму большой чемодан. А то, знаете ли, осточертело с двумя саквояжами. Коромысла не хватает для потехи! – попутчик весело хохотнул. С чувством юмора у него было всё в порядке.
– Вы, я гляжу, не впервой катаетесь, – осторожно резюмировал коллежский секретарь.
– Лишь второй раз. Из отпуску возвращаюсь, – охотно пояснил лейтенант, снимая шинель. Под черным двубортным укороченным пальто позвякивал кортик.
– В Порт-Артур?
Унгебауэр на мгновение замер. Едва заметная грусть промелькнула в его глазах.
– Нет, в Дальний.
– В Дальний?.. Как славно! Мне тоже в Дальний! Но, насколько я осведомлен, Дальний – порт коммерческий и…
– Вы правы. Крейсеров и миноносцев там нет. Нет и канонерок. Зато есть Управление Морского пароходства общества К.В.ж.д., где я служу помощником управляющего. Ходим во Владивосток, Нагасаки, Шанхай, Фузан. Я лично курирую сообщение с Порт-Артуром и Чифу. Но когда управляющий уходит в отпуск, вся власть переходит в мои руки. И вся ответственность.
– А на боевой корабль вам не хотелось?
– А вы как думаете?
– Думаю, хотелось.
– Вот вы сами себе и ответили, господин коллежский секретарь.
