Приди, рассвет

– Должно быть, она красива, – заметила Элинор, дотрагиваясь до пальцев Уорика, когда оба одновременно взялись за кубок. – Так ведь?

Их взгляды встретились, и он понял, что Элинор спрашивает не о крепости, а о его жене.

– Очень красива, – ответил он.

– И способна удерживать интерес мужчины всю жизнь?

– Да, – серьезно подтвердил Уорик.

Элинор некоторое время вполне беззлобно смотрела на Уорика. На губах ее играла легкая улыбка. В зал вошли музыканты, и началось веселье. Появился шут, и зазвучали раскаты смеха. Питер встал, поднял кубок и произнес здравицу в честь короля Шотландии Давида. Вечер продолжался.

Уорик удалился рано, сказав Таилеру, что будет спать в отведенной ему в замке спальне. Не прошло и тридцати минут, как раздался стук в дверь. Он не усомнился в том, что пришла Элинор.

– Ты здесь один, – сказала она, оглядев комнату.

– Да.

– Думаю, мне нет необходимости быть излишне деликатной, – тихо сказала Элинор. – Ты женатый человек – это устроил король. Я ожидала, что когда-то этот день придет, и все же... Я знала, что для меня это не будет иметь значения. Говорят, адюльтер – грех, но этим грешат столько мужчин, что ад, наверное, ими переполнен. Я не вижу в этом греха. Еще говорят, что Бог дал нам свободу выбора, но, похоже, никто из нас не может выйти замуж за того или жениться на том, кого он хочет...

Уорик подошел к Элинор, легонько обнял ее и погладил по черным волосам. Они были вместе долго, целые годы. Он знал ее так же хорошо, как свои пять пальцев. Она нисколько не изменилась и по-прежнему любила его. Как и он, когда-то ее любил. Он пытался представить, не шевельнется ли в нем желание при виде ее. И, легонько сжимая ей плечи, понял, что хочет видеть рядом с собой Меллиору. Да, он хотел, чтобы Меллиора была с ним.

Уорик не знал, чем объяснить, что его чувства и желания столь быстро и кардинально изменились с тех пор, как судьба свела их вместе. Элинор оставалась все такой же красивой. Просто он совершил удивительную глупость – влюбился в собственную жену. И сейчас, обнимая другую женщину, вдруг осознал, как он любит Меллиору. Его страсть не знала границ. Он готов был умереть за нее. И вовсе не из благородства и других высоких побуждений. Он готов был умереть за нее потому, что она была для него его жизнью. Сколько уже успело отложиться в его сердце... Он никогда не забудет, как она плыла на баркасе своего отца и везла ему клеймор его отца. Он никогда не сможет забыть выражение ее лица, ее глаз, когда она смотрела на него то дерзко-вызывающе, то любовно... ну, может, не совсем любовно, но все-таки...

– Элинор, ты красивая женщина, ты для меня значила так много, несла мне умиротворение и покой много лет... Однако...

Она отстранилась и внимательно посмотрела на него.

– Ты любишь свою жену? – шепотом спросила она.

– Мне очень жаль...

Она улыбнулась.

– Не надо... Какая удивительная ситуация.

– Ты мне дорога, Элинор. Ты это знаешь. Я не хотел причинить тебе боль...

– Я знаю, что ты очень по-доброму относишься ко мне, Уорик. Знаю, что я значила для тебя. И конечно же, мне сейчас очень больно. Потому что я хочу тебя. Хотя мне не хочется быть с мужчиной, который желает другую женщину... И все же...

– Все же?

– Если когда-либо разлюбишь свою жену, прошу тебя, мой славный лэрд, возвращайся ко мне. Я буду здесь.

– В будущем все может измениться.

Элинор дотронулась до щеки Уорика и легонько поцеловала его в губы. Затем освободилась из его объятий и ушла, оставив Уорика с тяжелым сердцем.

Согласно обычаям кельты брили щеки, но отпускали усы. Норманны, как правило, предпочитали быть чисто выбритыми. Древние англосаксы в понимании Ульрика были простаками, отпускающими волосы по всему лицу. Впрочем, викинги тоже любили отращивать длинные волосы и бороды, и когда Ульрик находился в лагере Даро, он носил бороду. Сейчас он побрился, волосы подстриг на норманнский манер и, посмотревшись в ручное зеркало, решил, что сильно изменил свою внешность.

Он принарядился, готовясь нанести визит дочери своей кузины Энн Холлстедер, теперь жене Даро Торссона. Старинная семья в Дании относилась к аристократическим. Они правили владениями в Нортамберленде в Британии, а если бы Ренфрю захватил земли Макиннишей более десяти лет назад, отец Ульрика правил бы неподалеку и Ульрик был бы наследником его владений. Но из-за вмешательства некоего юного наглеца отцы Ульрика и Ренфрю были убиты, и все оказалось потеряно. Его наследникам оставалось лишь грызть землю. Сын Ренфрю, которого звали Этьен, все последнее десятилетие был занят тем, что пытался вернуть потерянное отцом. Из тщедушного и трусоватого юноши Этьен превратился в хитреца, заручившегося поддержкой соседей благодаря умению давать лживые обещания и строить интриги. С помощью женитьбы Этьен завладел богатыми землями к западу от места своего обитания. Бедняжка жена умерла после рождения их единственного сына. Ходили слухи, что она была отравлена. Так или иначе, Этьен получил возможность взять вторую жену, которая одарила его поместьями в Фиффене и Хоаре и соответственно доходами от них. Высокий, худощавый, красивый, умный, Этьен был никудышным воином и мечом владел из рук вон плохо, однако он был в состоянии купить сотни мечей и ценой гибели многих рыцарей, находившихся у него на службе, еще более увеличил свои владения, конфисковав в свою пользу земли погибших и не оставивших вдов и детей. Он умудрялся забирать себе дома и земли рыцарей, объясняя это тем, что они задолжали ему, поскольку использовали дорогостоящих боевых коней и амуницию. Этьен умел наблюдать и выжидать. Он держал при себе Ульрика, чтобы знать, что происходит на границе. Ульрику были известны все перемещения войск Стефана, Давила и Матильды. Этьен выбирал момент, а Ульрик возглавлял отряды и бросал их, порой вопреки воле ведомых, туда, где они могли причинить неприятности Давиду, который вынужден был менять свои планы и реагировать на их действия. Хотя Ульрик и презирал Этьена, а некоторых его врагов уважал гораздо больше, он многому от него научился. Делом викингов было нападать, отчаянно драться, побеждать за счет своей храбрости и ловкости или же проигрывать. Этьен научил Ульрика побеждать врагов, провоцируя измену изнутри.

И сейчас, придя в лагерь Даро, Ульрик выслал вперед гонца, чтобы сообщить Энн, что он знает о ее замужестве, одобряет ее выбор и хочет приехать и привезти ей свадебный подарок.

Ульрик получил весьма эмоциональный ответ от Энн. Разумеется, она сожалеет, что семейство ее матери так настроено против всех Холлстедеров, но это потому, что они слышали, будто Холлстедеры когда-то воевали против Макиннишей в союзе с Ренфрю. Поскольку сейчас она стала совсем взрослой женщиной и женой, она рада приветствовать его, как всегда приветствует родственников Макиннишей.

Он приехал в лагерь Даро со свитой из шести человек – все были великолепно одеты, на прекрасных боевых конях.

Ульрик привез в подарок своей дальней родственнице Энн красивую серебряную чашу с изящными кубками в придачу.

Его встречали около большого зала. Ульрик был любезен, обаятелен, вежлив. Он поцеловал Энн и приветствовал Даро. Его принимали как родственника. Викинги всегда чтили род и семью. Ему подали лучшую пищу и вино. Все разговаривали, смеялись. Энн с восхищением рассказывала ему, как Уорик, теперешний лэрд Голубого острова, представил ее дело самому королю, переговорил с Майклом Макиннишем и тот согласился на ее брак с Даро.

– Настали новые времена, новый век. Теперь будет мир. Мы все шотландцы, даже если пришли сюда из разных мест! – заключила она.

Ульрик поднял кубок.

– За мир! – сказал он и улыбнулся, зная, что заведомо лжет.

На сей раз он приложит все усилия, чтобы Даро Торссон и Уорик Грэхэм скрестили друг с другом мечи.

Честно говоря, ему очень хотелось бы самому убить Уорика. Человека, который убил его отца и лорда Ренфрю. Но он многому научился от Этьена. Он хотел видеть Уорика покойником, хотел его жену и еще хотел Голубой остров. И Даро сослужит ему службу не только тем, что убьет Уорика, но и тем, что погибнет сам и возможного претендента на Голубой остров больше не будет.

– За мир! – повторил он и выпил кубок до дна. Его, конечно, интересовало все, что касалось дружбы Даро с Уориком.

– Он женился на моей племяннице, дочери великого Адина, – сказал Даро.

– Я слышал, что леди, мягко говоря, была не слишком довольна этим.

– Ах! – засмеялась Энн. – Возможно, так было поначалу. Думаю, сейчас она вполне счастлива. Я получила от нее письмо, и скоро мы ее увидим.

– Вот как?

– Да, она хочет повидаться с Даро и поговорить с ним. Даро и Уорик снова должны встретиться. Было совершено мерзкое нападение на жителей острова, при этом пошли слухи, что это сделал Даро. Этот вопрос надо решить раз и навсегда! – горячо закончила Энн.

– Энни! – предостерегающим тоном сказал Даро. Она махнула рукой.

– Ну да ладно. Очень скоро мы увидим их обоих. Меллиора сообщает, что Уорик направился на север вместе с Питером из Тайна. Питер должен засвидетельствовать свою верность королю. А она хочет преподнести ему сюрприз и приехать сюда.

– За лэрда Лайэна! – провозгласил тост Ульрик и, взглянув на Даро, добавил: – И за вашу племянницу, дочь великого Адина Меллиору.

– За них обоих! – радостно поддержала Энн. Ульрик остался в качестве гостя на ночь. А утром уехал, спрятав штандарт Даро в свою сумку, куда он сунул также накидку хозяина, ножны и самое главное – его шлем. «Снаряжение, нужно сказать, норманнское», – подумал Ульрик. Но роль свою сыграет.

Он слышал от Ренфрю, что войска Этьена были на пути к месту встречи. И в скором времени Ульрик принесет Шотландии огромные разрушения – и все во имя короля Стефана.

Давид прислал приказ, чтобы Уорик прибыл в Стерлинг вместе с Питером из Тайна, который должен принести клятву верности королю Шотландии, тем самым сохранив за собой собственность, после чего он будет утвержден в звании шотландского лэрда.

Давид, подумал Уорик, будет весьма доволен, размышляя о том, в какое бешенство придет Стефан из-за потери Тайна.

Интересно, приходила ли Давиду мысль о том, что если лорд с такой легкостью готов принести ему клятву верности, то он столь же легко может ее нарушить?

Тем не менее Уорик был рад приказу двигаться на север. Он приблизится к дому, и, возможно, ему удастся заехать туда и забрать с собой жену, прежде чем ехать в Стерлинг. Последний гонец, прибывший с Голубого острова, сообщил, что Эван выжил и постепенно поправляется.

Уорик был рад этой новости. Эван зарекомендовал себя порядочным человеком. Хотя его то и дело посещали сомнения. Как поведет себя Меллиора после выздоровления Эвана?

Тем временем они не спеша двигались на север. Элинор хотела увидеть шотландский двор и поэтому решила сопровождать брата. И еще, как понял Уорик, она решила воздействовать на него своим присутствием. Она постоянно оказывалась возле него. Просила подать ей руку, когда слезала с лошади. Садилась рядом во время еды, пила с ним из одного кубка, мило смеялась. Нет, она не позволяла себе никаких насмешек – просто постоянно была рядом. Порой ему казалось, уж не сошел ли он с ума. Он испытывал физический дискомфорт, ему снились грешные сны, а Элинор была так доступна. Ведь так легко протянуть руку и ощутить обольстительные формы женщины, которая много лет дарила ему ласки и радости, ничего не прося взамен. Так легко!

Однако он не делал этого. Иногда он сам удивлялся тому, что златовласая колдунья, которая постоянно воевала с ним, довела его до такого состояния. Он без конца вспоминал ее слова, действия и поступки. И еще ту ночь, когда он сказал, что должен уехать. Как она тогда дотронулась до него. И как посмотрела на него своими бездонными голубыми глазами...

Все же он не хотел усугублять обиду, которую уже нанес Элинор. Он не делал попыток избегать ее, проводил с ней много времени и давал ей понять, что ее чары на него действуют, что она все так же обольстительно красива.

Вечером, когда разбили лагерь, Уорик сел между ней и Питером за стол, который соорудили прямо в лесу. Он пил вино из общего с ней кубка, делил с ней хлеб, они с удовольствием смотрели представление и делились впечатлениями. Они только что миновали небольшую деревню, и ее жители предложили дать воинам представление. Выступали певцы, артисты и акробаты. А затем появилась танцовщица в маске. Она танцевала и рассказывала о великом полководце с загадочным прошлым, о том, как он женился на гэльской девушке и у них родился сын – великий сподвижник короля, защитник людей и страны.

Она танцевала с удивительной грацией. Голос у нее был хрустальный, чарующий. Когда она начала свой рассказ, за столом шла шумная беседа. Но вскоре все замолчали и теперь зачарованно слушали девушку. Гибкая и стройная, она не просто танцевала – она обольщала. И затем Уорик понял, что эта история о нем...

«Что она здесь делает?»

Уорик не знал, сердиться ему, удивляться или радоваться.

– Боже мой! – восхищенно произнес сидевший рядом Питер. – Эта девушка – само искушение! Хотел бы я знать, кто она такая. Я женюсь на ней! Я никогда не испытывал такого... вожделения!

– Питер, ты не можешь на ней жениться, – пробормотал Уорик.

– Из-за того, что она простая деревенская девушка? Я все равно женюсь на ней! Я не жадный, мне не требуется большого приданого. Вожделение – вполне достаточная причина для женитьбы!

– Питер, ты выпил слишком много вина, – сказала Элинор и наклонилась к Уорику: – Скажи мне откровенно, Уорик, вожделение управляет всеми мужчинами? Эта златовласая нимфа может заставить тебя забыть о верности своей жене?

Уорик широко улыбнулся и шепотом ответил:

– Элинор, эта белокурая нимфа – моя жена. И Питер не может жениться на ней, потому что она уже замужем. И если она будет и дальше соблазнять мужчин, пробуждая в них похотливые мысли, ее могут ждать большие неприятности.

Глава 22

С этими словами Уорик поднялся, еще не зная сам, был ли он настолько рад видеть жену, что все остальное для него не существовало, или же он зол на нее за то, что она приехала, очевидно, для того, чтобы увидеть его с Элинор и самой выяснить, чем он здесь занимается. К тому же он искренне испугался за нее – ему совершенно не по душе было то, что она покинула Голубой остров, где находилась в безопасности и где ее охраняли Ангус и его люди.

У него было такое ощущение, что здесь Меллиору подстерегает какое-то неведомое зло. Какое именно – он и сам не знал. После нападения на остров и заявления одного из нападающих, что он действует по приказу ее дяди, она должна бы осознавать, какая опасность ей угрожает.

Элинор коснулась его рукой.

– Спокойно, моя лю... мой друг. У тебя такой вид, будто ты хочешь снять с нее голову.

– Ей не следовало сюда приезжать.

– Но она уже здесь. Она приехала ради тебя.

– Вероятно... Скорее всего она приехала, чтобы увидеть тебя.

Элинор улыбнулась.

– Все равно это из-за тебя. До сего момента я не ревновала. Сейчас ревную.

Он положил свои пальцы на пальцы Элинор.

– Тебе не следует ни при каких обстоятельствах ревновать, Элинор. Ты женщина редкой красоты и сама это знаешь. – Он сжал ей руки. – Извини меня...

– Только в том случае, если ты не выйдешь из себя.

– Я владею собой.

– Уорик...

– Клянусь тебе.

Он встал из-за стола и пошел через поляну. Меллиора увидела его и мгновенно остановилась, ожидая, пока он к ней подойдет.

Уорик приблизился и сдернул полотняную маску с ее лица. Их взгляды встретились.

– Значит, меня узнали! – тихо сказала она. – Я бы хотела закончить рассказ.

– Миледи, мне очень хочется как следует тебя выпороть.

– Как грубо и некрасиво! – сказала она, и глаза ее полыхнули голубым пламенем. – Это очень славная история, чуть приукрашенная, хорошо рассказанная. И у нее конец, который тебе понравится.

– Рассказ даже слишком хорош, и боюсь, что до конца дело не дойдет. Бедняга Питер уже собрался на тебе жениться, приняв тебя за крестьянскую девушку и даже не зная твоего имени. Он горел желанием уложить тебя в постель. Одному Богу известно, какие мысли родились в головах других мужчин!

Меллиора вспыхнула, закусила нижнюю губу, и это обрадовало Уорика: очевидно, она и сама не подозревала, какой эффект произвела на людей.

– Это была очень хорошая история, – повторила она.

– Ну да, у тебя отлично получилось. Ты могла бы процветать в качестве певицы, танцовщицы или – проститутки.

– Уорик!

– И к тому же тебе не следовало покидать пределы крепости. – В голосе Уорика послышались грозные нотки.

– Я знала, что ты идешь сюда.

– Ты также знаешь о том, что опасность подстерегает всюду. Ты приехала, чтобы повидать меня? Дерзну предположить, что тебе хотелось увидеть Элинор.

Меллиора кивнула в сторону стола.

– Надеюсь, это она?

– Да, она.

– Она изумительно красива.

– Это так, – согласился Уорик и, улыбнувшись, взял ее за руку. – Пойдем, я вас познакомлю.

– Уорик, нет, я...

– Ты ведь сама проявила любопытство. – Он подвел ее к столу и представил: – Элинор, Питер, – моя жена, Меллиора. Меллиора, это Питер из Тайна и его сестра леди Элинор.

– Моя дорогая... – проговорила Элинор, изучающе глядя на Меллиору.

– Питер, леди Элинор, – пробормотала Меллиора.

– Не хотите ли вина? – спросила Элинор. – Вот кубок вашего мужа.

– Вы не голодны? – осведомился Питер. – После такого танца...

– Питер! – предупреждающе сказала Элинор, строго глядя на него.

– Она выглядела... очень впечатляюще.

– Питер, дорогой, не дай Уорику забыть, что мы все друзья. Вы не хотите есть, Меллиора?

Меллиора покачала головой:

– Нет, спасибо, мы пообедали в деревне.

– Мы? – вежливо осведомилась Элинор.

– Со мной, как водится, Ангус. Я бы не поехала одна.

Уорик посмотрел в другой конец поляны. Ангус и в самом деле находился там и был при полном вооружении. Уорик с трудом сдержал улыбку. Как, впрочем, и Ангус. Но при этом он еще беспомощно пожал плечами. Его кивок означал, что он начеку, начеку и останется.

– Ну, если тебе ничего не требуется... – рассеянно проговорил Уорик, обращаясь к жене. – Вы извините нас? – сказал он Питеру и Элинор. – Я хочу услышать о том, что произошло на Голубом острове за время моего отсутствия.

Он отвел Меллиору от стола, и они по тропинке углубились в лес. Высоко в небе висела полная луна, освещая им путь. Уорик знал, что жена приехала, чтобы увидеть его и понаблюдать за ним со стороны, а сейчас, когда ее выступление было позади, слегка нервничала, не зная, какова будет его реакция.

– Куда мы идем? – спросила она.

– К озеру.

– Зачем?

Он загадочно улыбнулся.

– Потому что оттуда никто не услышит твоих криков. Меллиора остановилась и попыталась высвободиться.

– Уорик, ты не имеешь права злиться и грозить мне! Ты должен радоваться, что твоя жена приехала к тебе, чтобы увидеть...

– Не сплю ли я с Элинор? – закончил фразу Уорик.

Меллиора вспыхнула, и Уорику стало ясно, что он попал в самую точку. Она не прислала ему письма, ибо хотела застать врасплох.

– Ты был так близко от дома...

– Да. Пойдем.

Он поймал ее руку, но Меллиора снова попыталась вырваться.

– Уорик...

– Пойдем, любовь моя, к озеру. Кстати, как себя чувствует Эван? Я слышал, что он уже здоров и бодр.

– Во всяком случае, опасность позади! – сказала она. – А я вот здесь, оставила Эвана, приехала, чтобы увидеть тебя рядышком с Элинор...

– Ага, значит, ты приехала просто для того, чтобы шпионить за мной, только и всего!

Тропа повернула к озеру, блестевшему под огромным шаром луны. По воде пробегала мелкая рябь. От земли тянуло опьяняющим ароматом. Раскидистые ветви деревьев бросали большие тени, землю устилали мягкие листья. Уорик притянул Меллиору к себе и остановился у самой кромки воды. Он переплел свои пальцы с ее и спросил:

– В самом деле, любовь моя, ты приехала шпионить за мной?

– Я приехала, чтобы... – начала было Меллиора и замолчала.

Впрочем, Уорику было безразлично, с какой целью она приехала. Главное, что она была здесь. Он хотел ее. Ее образ мучил его по ночам, она снилась ему и вот сейчас была с ним. Она не могла закончить фразу, потому что его губы нашли ее.

– Уорик! – Меллиора попыталась высвободиться из его объятий. В ее глазах вдруг блеснули слезы. – Если ты был с ней...

– Да? – Он прильнул губами к ее шее, легонько сжал зубами мочку уха, снова прижался к шее.

– Отпусти меня... потому что...

– Потому что?..

– Я не хочу этого... Я не стану... Не могу...

Уорик поднял голову и посмотрел в ее ясные, красивые глаза. Он никогда не видел ее такой огорченной и обиженной.

– Почему?

– Потому что... У меня есть своя гордость, Уорик.

– Гордость? Но у нас у всех есть гордость. Это не причина. Какие еще причины у тебя имеются?

– Потому что... ты мой муж.

– Да, это хорошо, но и этого недостаточно. Она прижалась лбом к его груди.

– Так как же, Меллиора? – не отступал Уорик.

– Потому что я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, – пробормотала Меллиора.

Он отпустил ее запястья, коснулся подбородка и приподнял ей голову.

– Не совсем то, что я имел в виду, однако... пока что сойдет, – хриплым шепотом проговорил он. Стянув через голову накидку, он бросил ее на землю. Затем обнял Меллиору и опустился вместе с ней на колени. Она приникла к нему.

– Уорик...

– Я не предавал тебя, миледи.

– Но...

Уорик уложил ее на накидку, наклонился над ней, упершись локтями, его руки скользнули под ее вязаное платье. Тело у нее было нежное, словно лепестки роз, и горячее, как солнце. Он накрыл ладонями полные, упругие груди, и они сделались еще полнее, соски – еще выше и тверже. Однако платье мешало и раздражало его. Он задрал его кверху, а затем стянул через голову.

– Уорик, мы в лесу...

– Ангус на страже, никто сюда близко не подойдет.

Он придавил ее к земле. От нее исходил аромат, будто от цветочного луга. Он зарылся лицом между грудями, вдыхая этот пьянящий запах. Он чувствовал жар во всем теле, его мужское естество было готово к тому, чтобы погрузиться в нее сразу же, без ласк и игры. Уорик заставил себя отстраниться, чтобы не брать ее так резко и грубо.

Руки Меллиоры обвились вокруг него. Она завозилась с его одеждой, ножнами. Уорик освободил себя от ножен, сорвал одежду. Элинор назвала ее нимфой. Она лежала перед ним, освещенная серебристым светом луны, и была похожа скорее на богиню.

Когда они слились воедино, Меллиора забилась в мучительном желании достигнуть облегчающей разрядки. Она прижималась все плотнее при каждом его движении и толчке. Уорик проникал все глубже и двигался все быстрее. Он закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы как можно дольше сдерживать себя. Пот крупными каплями выступил у него на плечах, на лбу. Извергнувшееся семя, казалось, лишило его жизненных сил, сделало беспомощным, а вся его душа перетекла в Меллиору. Сердце Уорика стучало, как молот, кровь гудела в жилах, и он испытал чувство божественного умиротворения, разлившегося по всему телу. Меллиора впилась ногтями в его плечи, забилась в сладостных конвульсиях, несколько раз вскрикнула и затихла.

Некоторое время спустя Уорик почувствовал, что Меллиора дрожит. Он притянул ее к себе поближе и набросил на нее край накидки. Меллиора довольно долго лежала молча, а затем тихо спросила:

– Ты должен ехать в Стерлинг с Питером и... его сестрой?

– Да. Мы поедем вместе с ними.

– Мы?

– Да.

Похоже, она осталась этим довольна. Приподнявшись и заглянув мужу в глаза, она сказала:

– Уорик, я написала Даро и Энн, рассказала о нападении викингов и об обвинениях в адрес Даро, они сейчас располагаются под Стерлингом. Я хочу встретиться с ними и с королем и дать возможность Даро доказать свою невиновность.

Уорик нахмурился и приподнялся на локте, чтобы лучше видеть жену.

– Ты написала им, что собираешься встретиться со мной? – спросил он.

– Да.

– Думаю, ты поступила не слишком мудро, – начал он, но вдруг Меллиора, взглянув ему за спину, громко крикнула:

– Уорик!

Он откатился в сторону вовремя. На том месте, где он только что лежал, в землю вонзился боевой топор. Меллиора вскочила на ноги. Они оказались разделены зарослями, и Уорик внезапно увидел перед собой четырех мужчин.

Викинги... Норманны?

Двое были белокурые, с длинными бородами. Шлемы у них были, как у викингов, а кольчуги напоминали скорее норманнские. Взглянув на одного из них, Уорик понял, что подобные доспехи он уже видел раньше.

На Даро Торссоне. Да и к тому же штандарт Даро развевался в руках одного из мужчин.

Четверо. Один вооружен булавой, двое – боевыми топорами. У Даро в руках был меч.