скачать книгу бесплатно
как жизнь бывает холодна,
когда один ты, иль одна,
и кушать нету ни хрена,
и боль от безысходности сильна…
Всё описываемое здесь актуально
лишь на период описываемого
времени.
Завод «Картонтоль»
Есть у нас на проспекте Обуховской Обороны, д. 72 одно предприятие, перерабатывающее макулатуру и ветошь (по крайней мере, этим оно занималось раньше), называется оно «Завод „Картонтоль“». Эта сокровищница всякой всячины в те годы привлекала к себе, словно нектар, пацанов и даже некоторых девчонок. Можно там было найти уйму интересного, от комиксов, игральных карт и сигарет, до модных шмоток.
Со значительной части города на это предприятие свозились текстиль и макулатура, в том числе производственные отходы. Например, типографические производства свозили на «Картонтоль» отходы бумажные: книги, журналы, газеты, плакаты и многое другое, что не соответствовало нормам качества. Табачные фабрики везли сюда свою некондицию – сигаретную упаковку, а также брак с табаком – непорезанные сигареты длинной в метр и длиннее, которые можно было дома порезать на более короткие, и курить. А швейные предприятия отбрасывали в «Картонтоль» разные тряпки и криво пошитую одежду: джинсы, куртки, рубашки и пр. Но криво – это, например, если пуговицы пришиты не в том месте, или ширинка на джинсах вкось пошла. Дома мама могла всё это переделать, и можно было носить.
Скорее всего, кто-то сейчас читает подобное и поражается, как можно было до такого опуститься, чтобы лазить по таким свалкам, курить и носить отходы? А вот время было такое! Наши семьи пребывали в состоянии нищеты, а нам, детям, хотелось иметь разные брибамбасы, про которые рассказывали по телевизору. Мы обзаводились ими по-своему!
Попасть на «Картонтоль» можно было двумя способами. Первый – это через «фабрику Ногина». Второй – через «Катушку». Оба способа были весьма небезопасны, но мы шли на риск ради забавы и соперничества: у меня цацки круче!
Итак, первый способ – через Прядильно-ткацкую фабрику им. В. П. Ногина. Также она имеет и другие названия: «Фабрика Паля» и «Александро-Невская мануфактура». Располагается по адресу: пр. Обуховской Обороны, 70А.
Эта фабрика находится, как и «Картонтоль», на набережной реки Невы, и в «Картонтоль» одним из торцов упирается. Другой торец оставался свободным, и, при желании, туда легко можно было залезть. Высокий железобетонный забор тянулся оттуда вдоль Невы практически через всю «Ногина», и заканчивался уже на территории «Картонтоли». И, если зайти с того свободного торца, проползти по забору в метрах трёх над водой, то можно было попасть как раз в нужное место – к цеху сортировки макулатуры предприятия «Картонтоль». Так мы долгое время и ползали, рискуя свалиться в бушующие воды реки Невы, где, кстати, было довольно глубоко.
Второй способ попасть на «Картонтоль» появился у нас несколько позже. Это через Катушечную фабрику им. Володарского (в народе – «Катушка»), что на проспекте Обуховской Обороны, 76. Здесь нужно было со стороны Обуховки, в районе её пересечения с проспектом Елизарова, перемахнуть через забор, пока ни кто не видит, и по «Катушке», прячась от сторожей и рабочих, идти до набережной, где преодолеть ещё один забор, чтобы вновь оказаться у цеха сортировки макулатуры предприятия «Картонтоль». На первый взгляд просто – проще, чем по забору над Невой, но ребята иногда попадали в милицию, которую вызывали сторожа или рабочие «Катушки».
А сейчас, друзья, я предлагаю вам совершить небольшое «виртуальное» путешествие на это предприятие. Итак, представьте (или вспомните, кто лазил), мы на «Картонтоли», и нашему взору открываются: с одной стороны – река Нева, напротив – сортировочный цех, в котором и вокруг которого сложена масса тюков самой разной макулатуры. Те тюки, что на улице, редко представляли для нас интерес, так как погода была разная: дождь, снег, ветер… – улица есть улица. А вот те, что внутри цеха – это настоящий кладезь! В левом углу раскинулись тюки из ликероводочного завода с пачками самых разных этикеток для бутылок: водка, шампанское, вино, портвейн… Чуть правее – тюк с газетами и журналами. Ещё правее – плакаты: Боярский, Высоцкий, «Кино», «Алиса», «Modern Talking», «Depeche Mode» и др. Напротив этикеток – сюрпризы табачной фабрики, а также игральные карты – отходы «Комбината цветной печати» (бывшая «Императорская карточная фабрика»)[24 - «Комбинат цветной печати» (в прошлом «Карточная фабрика при Императорском Воспитательном доме») – некогда крупнейший в Царской России и СССР комбинат по изготовлению игральных карт и другой печатной продукции. В 1901 году рабочие участвовали в знаменитой Обуховской обороне. В 2006 году административный корпус и ремонтно-механический цех были снесены. В настоящий момент от фабрики сохранился только главный производственный корпус (в руинном качестве), вокруг которого возведён жилой комплекс «Молодёжный». – Прим. автора.], что у метро Пролетарская. Рядом – книги и комиксы…
Кстати, именно там я впервые узнал о существовании комикса по мотивам советского мультфильма «Раз ковбой, два ковбой» режиссёра Анатолия Резникова. Мы с ребятами нашли там пол тюка таких брошюр, которые оставалось лишь постранично разрезать.
И первый раз я там наткнулся на издание фантастического произведения Колина Уилсона «Мир пауков». Я надёргал из тюка несколько экземпляров таких книг, которые притащил домой. Книги были с небольшим брачком – заголовки не везде пропечатались, – но для меня это не было проблемой.
В этом цехе обычно работало два рабочих: один – оператор конвейера, по которому куда-то вглубь помещения отправлялось отсортированное содержимое тюков, а второй – это водитель автопогрузчика, который эти тюки раскрывал и погрузчиком сваливал макулатуру на конвейер. Нас они с предприятия практически не гоняли, наверно, сами помнили себя в нашем возрасте, и понимали, как всё это для нас интересно. Или, может быть, мы им были просто до лампочки – это вернее. Но иногда, когда нужно было работать с тюками, на которых мы сидим, они просили нас переместиться в другое место.
В общем, после таких захватывающих путешествий в цех сортировки макулатуры завода «Картонтоль», мой дом почти всегда пополнялся чем-нибудь интересным, будь то книги с комиксами, бутылочные этикетки, или сигареты с газетами и плакатами.
Однако, как я уже писал, это предприятие занималось не только бумагой, но и тканью. Если зайти за бумажный цех с правой стороны, и пойти дальше, то навстречу попадётся помещение, где перерабатывался текстиль, то есть изношенная одежда, ветошь, остатки и некондиция текстильных фабрик и т. п. И там тоже имеют место быть тюки, но уже с тряпками.
Для многих из нас это был настоящий бесплатный секонд-хенд, поскольку в тюках можно было найти стоящие вещи. Но лично я ещё ни разу ничего там для себя дельного не нашёл. Может быть, потому, что я не шмоточник по натуре, и мне это было не столь интересно. Однако некоторые из моих приятелей часто щеголяли в шмотках с «Картонтоли».
Честно сказать, мне этот цех запомнился историей совершенно иного характера, окутанной осенней прохладой, где-то грустной, а где-то весёлой и с хлебным ароматом, но непременно заставляющей задуматься о жизни. Обязательно её вам сейчас расскажу.
Операция «Хлеб»
Итак, на «Картонтоль» я лазил с разными ребятами своего двора и района. У меня было достаточно товарищей, с кем я проводил годы своего детства и юности: Гавряныч, Бобрик и Рыжий из домов напротив, Киря и Шура из соседнего подъезда и многие другие. И, конечно же, я бывал там с друзьями-одноклассниками, в частности с Саней Крахом и Серёгой Косым. Всей толпой мы туда не забирались – слишком шухерно, – обычно я там был с кем-нибудь одним или двумя из своих товарищей.
И вот, однажды мы с Косым залезли на «Картонтоль» в выходные, когда на заводе работало мало народу, разве что дежурные. Покопавшись в макулатуре и ничего хорошего там не найдя, мы отправились к текстильному цеху.
У тюков, что стояли на улице, мы вдруг встретили парня, примерно нашего возраста, по виду своему это был… беспризорник. Между тем, парень оказался вовсе не диким, каких показывают в кино, и от нас убегать не стал, а наоборот, деловито нам сказал:
– Привет, пацаны! Меня Майкл зовут. Мы тут впятером живём. Мы из детдома сбежали. Пойдём покажу, где мы обитаем.
Было несколько стрёмно идти с незнакомым бездомным мальчишкой внутрь грязного, тёмного цеха, но мы с Сергеем не сдрейфили и пошли.
В цехе, как сейчас помню, мы прошли мимо разных станков, катушек и залезли на неработающий конвейер, тянущийся высоко вверх, почти под крышу. Там в самом углу была площадка метров в десять квадратных, и на этих метрах жили четыре пацана и одна девчонка. На пол были постелены фуфайки и другие тряпки, которых в цехе можно было найти целое море. У стены лежали скомканные тряпичные валики, исполнявшие роль подушек. Рядом – стол, на котором стояли гранёные стаканы с остатками чая, сахарный песок и двухлитровая банка с водой. Под столом я заметил полиэтиленовый пакет, из которого торчали батоны.
– Ребята, будете чай? – спросил Майкл, и тут же повернулся к светленькому пареньку в замызганной куртке-варёнке. – Цок, дай кипятильник.
– Не, спасибо… – стали отказываться мы, но Майкл настаивал:
– Да ладно, пацаны, не отравим. Прыгайте на фуфайки, будьте как дома!
И Майкл засмеялся. Цок принёс ему кипятильник, кустарно скрученный из бритвенных лезвий, и Майкл засунул его в банку с водой.
– Ща всё будет, – приговаривал он. – Кнопа, ну, а ты чего сидишь?
К нам подошла тёмноволосая коротко постриженная девчонка. Лицо её было нарочито серьёзно, но, если приглядеться, то она была фантастически красивой, только с печальными голубыми глазами.
– Булка есть, правда позавчерашняя – подсохла малость, – сказала нам Кнопа, вытаскивая из-под стола пакет с батонами. – Вас как зовут, ребята? Чего тут делаете?
Её тоненький голосок прозвучал нежно, словно колокольчик, и напомнил нам с Косым «Алёнушку» из сказки Александра Роу. Мы с другом переглянулись, и ответили по-очереди:
– Я – Сергей.
– А я – Лёха. Мы иногда бываем на макулатуре – там много интересного.
– Да, а сегодня решили дойти до тряпок.
– А где живёте? – поинтересовался Майкл.
– На Ткачей, – ответил я.
Вода в банке забурлила, и Майкл вытянул кипятильник. Потом Кнопа достала из загашника пачку недорогого индийского чая, насыпала по чуть-чуть в каждую чашку, и залила кипятком.
Меня вдруг стали терзать смутные сомнения, а не подсыпят ли нам они чего-нибудь в чай? Клофелин, например, или пурген. Хотелось процитировать в ответку Ивана Грозного: «Отведай ты из моего кубка!». Но потом пришло контрсомнение: зачем им это надо? Снять с нас шмотки? Или просто поприкалываться? Себе ведь дороже! А куда они потом нас денут? И сами ни куда не денутся – они тут живут. В общем, херня какая-то! Не ссы, Лёха, всё будет хорошо!
– Не ссыте, парни, всё нормально! – будто прочитав мои мысли, вставил Майкл.
И уж совсем меня отпустило, когда Серёга Косой первым отхлебнул из чашки, после чего спросил:
– А вы здесь давно уже обитаете?
– Полгода где-то, – ответил Майкл. – Сначала я и Цок свинтили из «концлагеря», а потом Кнопа и Сид с Мартышкой.
Но я огляделся и обратил внимания, что здесь с нами ребят было только трое. Где же остальные? Майкл это заметил, и поспешил пояснить:
– Сид и Мартышка на рыбалке. Тут, возле элеватора кидают. Скоро уже должны подойти.
Элеватор – это такая высокая башня на берегу Невы, ровно напротив «Комбината хлебопродукции им. С. М. Кирова» (пр. Обуховской Обороны, 45Н). Башня и её окрестности на то время были в заброшенном состоянии, и доступ к пристани возле неё был свободным. Оттуда действительно было удобно закидывать удочку.
Не прошло и десяти минут, как на жилую площадку взобрались два паренька: один долговязый и очень худой, другой коренастый и на две головы ниже первого. Коренастый имел тёмную кучерявую шевелюру, а тощий оказался совершенно лысый. Оба улыбались, таща целлофановый пакет, в котором барахталась рыба, но увидев нас с Серёгой, сразу посмурнели. Они медленно подошли к нам, глядя то на нас, то на Майкла, затем протянули нам руки.
– Привет! Сид, – представился длинный.
– Мартын, – поздоровался коротышка.
Я и Косой пожали ребятам руки и назвали свои имена.
– Это наши гости, пацаны, – заговорил с ними Майкл. – Чай будете?
Пришедшие от чая отказались. К ним подошла Кнопа, и все трое стали возиться с принесённой рыбой, перекладывая её в большую алюминиевую кастрюлю. По всей площадке разлился характерный рыбный запах. Потом Майкл уселся напротив нас, сурово посмотрел мне и Косому в глаза и сказал:
– Пацаны, мы скоро на хлебозавод поедем, что на Площади Александра Невского, там хлеба, булок можно урвать, другой жрачки. Давайте с нами?
Мы с Серым переглянулись, и я пожал плечами:
– Не знаем. В смысле урвать? Это как?
– В смысле стибрить. Лазеечка там одна есть, мы через неё кормимся, продукты себе достаём. Но нужно на шухере кому-то стоять. Обычно Кнопа у нас шухерит, но тогда у нас будет на одни руки меньше. А так вы встанете. Или один из вас, а другой может с нами. В общем, нам нужна ваша помощь. Вы как?
Я и Косой замялись, ведь дело попахивало жареным. Как-то позорно заиграло очко, полезли нелепые отмазки – мы стали бубнить, что мы на «Картонтоль» вообще-то ненадолго, что нас ждут дома родители и т. п. Беспризорники заулыбались.
– Это очень здорово, что кого-то дома ждут родители! – сказал Майкл. – Но нам нужна ваша помощь. А жизнь, она, сука, такая, что постоянно заставляет делать выбор, и твоя дальнейшая судьба часто зависит от того, какой ты выбор сделаешь. Сейчас вы, как трусливые молокососы, можете уйти к своим мамочкам и папочкам, прийти домой, пожрать и сесть на мягкий диван смотреть мультики. Потом вы ещё долго будете вспоминать день, когда вы приссали. А можете остаться и помочь нам, и у нас будет еда. Рискованно, да, но вы ведь тоже рисковали, когда лезли на это предприятие ради каких-то бумажек! Мы ведь не просим вас принести нам денег из дома, обчистить холодильник предков и т. п. Всё по-честноку! И мы вас не заставляем – это не правильно, а я всегда за правильное движение! Выбор за вами.
Мы с Серым почесали свои репы. Вообще-то, пацан говорит верно! Совсем не круто слиться в туман, когда тебя просят о помощи такие же ребята, как и ты. Девчонка ведь с нежным голосочком лезет, не дрейфит! К тому же, это интересно – залезть на хлебозавод! Приключения! Мы с Серым допили в стаканах чай, и хором, не сговариваясь, выпалили:
– Эх, была не была! Погнали!
Вдобавок к тому, что питерская пасмурная погода и без того обкрадывала нас всех на солнечный свет, на улице ещё и начинало темнеть. Мы ехали в сторону Площади Александра Невского всей гурьбой на трамвае «зайцем», уютно расположившись на задней площадке. На одной из остановок, заметив, что мы так и не пробили в компостере проездные талоны, водитель трамвая – пожилая женщина – по громкоговорителю объявила, что ни куда не поедет, пока мы или не заплатим, или не сойдём. Однако под давлением общественности…
– Езжай! Мы-то здесь причём? – нервно кричал какой-то дед-пассажир.
– Поехали, тётя! С тебя, что, убудет? – вторил ему пассажир-дядька.
– Я спешу к больному мужу – он в Боткина лежит! – верещала на средней площадке пассажир-бабка.
…короче, под давлением общественности двери трамвая закрылись и мы поехали. А выходить мы всё равно ни куда и не собирались, так как Майкл сквозь зубы процедил нам всем даже не дёргаться. И было совершенно ясно, почему в этой маленькой «Республике ШкИД»[25 - «Республика ШкИД» – приключенческая, отчасти автобиографическая, детская повесть Григория Белых и Л. Пантелеева о жизни беспризорных детей в Школе социально-индивидуального воспитания имени Достоевского (ШкИД). – Прим. автора.] Майкл был главным – он был суровым, но справедливым и мудрым вожаком.
Я до сих пор вспоминаю его слова про выбор в жизни, и часто они выводят меня из ступора, когда моя жизнь предоставляет мне возможность что-то выбрать, как русскому витязю на распутье дорог. И выбираю я в итоге то, что сделает более светлым моё будущее, а не настоящее.
Мы доехали до Александра Невского, и вышли, как только трамвай завернул на Херсонскую улицу. Вдоль красного кирпичного забора, за которым находился «Хлебозавод им. 10-летия Октября» (ныне «Каравай»), мы дошли до Херсонского проезда, прошагали по нему метров сто, и Майкл остановился.
– Ну что, братва, за хлебом? – негромко сказал он, посмотрел на нас с Косым и улыбнулся – Через забор перелезаем здесь. Кто из вас двоих на палеве[26 - «На палеве», т.е. – на шухере (разговорное). – Прим. автора.]?
– Кнопа! – ответили мы с Серёгой опять хором. Это вышло так неожиданно и прикольно, что все рассмеялись.
– Очень хорошо! – одобрил наш выбор Майкл. – Свои ребята! Тогда, Кнопа, ты, как всегда, заступаешь на дежурство. Все остальные – за мной. Условный знак на «добро» – мяуканье, на «шухер» – собачий лай, «как дела?» – утка! Серый, Лёха, запомнили?
Мы кивнули, и Майкл полез на забор. Перекинув через ограду одну ногу, он осмотрелся по сторонам. Убедившись, что ни кого нет, Майкл мяукнул и спрыгнул на ту сторону. Вслед за ним полезли все остальные, в том числе и мы с Серёгой.
Вообще, конечно, на такие подвиги я и Косой шли впервые в жизни, и наше самообладание несколько подрагивало, словно паучок на паутине от порывов ветра. Однако мы держались молодцами – западло было падать лицом в грязь.
Не знаю почему, но лично я испытывал какое-то уважение к этим ребятам, которые нашли в себе смелость удрать из детского дома, где, как я понял, с ними обходились отвратительно. Нашли в себе мужество начать самостоятельную, пусть поначалу и такую несладкую, жизнь. Не знаю, конечно, какая судьба их ждёт в будущем, но такие присутствующие в них качества, как смелость, справедливость и сплочённость обязательно помогут им найти себя на этом трудном пути.
Попрыгав с забора, мы все устремились за Майклом, который уже подбежал к одному из цехов, и махал нам рукой. Майкл стоял рядом с большой вентиляционной улиткой, за которой прятался квадратный люк, ведущий куда-то внутрь цеха. Петли люка слегка скрипнули, когда Майкл открыл дверцу. Он заглянул внутрь, всё осмотрел и издал довольное мяуканье.
Уже через минуту мы все были внутри. В цеху было темно, горел лишь тусклый дежурный свет. Вдоль стен и в центре помещения рядами стояли стеллажи, на которых была выложена разная выпечка. Аромат в цеху стоял такой, что у нас у всех потекли слюни. Косой и я, при этом, ещё и обливались холодным потом, а наши коленки одолевал подлый тремор.
– Так, братва, как всегда: мы с Цоком на склад, а вы по булкам, – отдал команду Майкл. Она означала, что он и Цок идут брать продукты на складе, а все оставшиеся – хватают выпечку со стеллажей.
Как только парни убежали, Мартын достал из своего кармана три целлофановых пакета-майки, два отдал нам с Серёгой, а третий оставил себе.
– Каждый берите в пакет разную выпечку: булочку, батон, хлеб, пирожок, ватрушку и т.п., что увидите. Старайтесь, чтобы поменьше было одного и того же. Как только пакет наполнится – возвращайтесь сюда к люку. Всё, понеслась! Времени у нас не много, – сказал нам Сид и побежал шнырять по стеллажам у левой стены. Мартын устремился к противоположной, увешанной полками стене. Нам с Серым оставалось шмонать стеллажи, стоящие посреди цеха, и мы приступили к делу.
Пакеты наполнились довольно быстро. Я даже и не предполагал, что ассортимент выпечки бывает настолько широкий – в булочных я столько всего ни разу не видел! Куда, интересно, всё уходило? С набитым доверху пакетом я быстренько вернулся в наше исходное место.
И тут случился казус – в цех вошла какая-то баба! Как только дверь открылась, мы все замерли. Наступила гробовая тишина, лишь кое-где раздавалось лёгкое шипение – травил воздух. Я посмотрел на Косого и чуть не заржал – он тоже замер, но во рту у него застряло пол бублика. Вот обжора!
Баба зашла в цех, прошла метра три к электрощитку, чтобы включить свет, но… раздался громкий хлопок – сработала крысоловка. И в ту же секунду истошно запищала крыса. Вслед за крысой заорала баба, и стремглав бросилась обратно. Дверь снова захлопнулась и опять – тишинааа.
Воспользовавшись этим неловким моментом, Майкл и Цок, которые тоже всё слышали со склада, с полными пакетами продуктов метнулись к нам.
– Сваливаем! – прошептал Майкл. – Сейчас она рабочих приведёт.
Мы все быстренько занырнули в люк, прикрыв его за собой со стороны улицы.
А на улице в это время включилась настоящая «серена»! Испугавшаяся криков грызуна тётка стояла в цеховых дверях, и во всё горло басом орала:
– Кооооля! Кооооля! Гена! Слава! Вииитя! Скорее сюда! Крыса! Здесь крыыыса!!!
Из разных дырок к ней выскакивали мужики в фуфайках, некоторые – с палками, они бежали по проезду, и по одному пулей залетали в цех. За последним из них дверь с грохотом закрылась.
На улице около люка мы были в относительной безопасности, так как нас от проезда отгораживала вентиляционная улитка. Нас не было видно, зато мы хорошо обозревали весь нужный нам участок хлебозавода.
– Великолепно! – потёр руки Майкл и улыбнулся. – Путь совершенно свободен!
И пока на участке ни кого не появилось, мы цепочкой перебежали к забору. Майкл три раза крякнул уткой, и из-за забора донеслось тихое собачье лаянье. Майкл поднял руку.
– Ждём, – прошептал он.
Минуты через три за забором громко мяукнуло. Майкл махнул нам рукой, залез на ограду, взял у нас у всех пакеты, отдал их Кнопе на той стороне, и спрыгнул к ней. Наш отряд друг за другом последовал его примеру. Всё, мы оказались на свободе! Осталось отойти подальше от стен хлебозавода, и дело было в шляпе.
По Херсонскому проезду мы вышли на Синопскую набережную к Неве, прошли метров двести в сторону моста Александра Невского, и уселись на берегу передохнуть.
– Большое спасибо, мужики! – сказал нам Майкл, протягивая руку. – Мы сегодня очень хорошо затарились! Любой один пакет можете забрать себе, кроме наших с Цоком, – вы заработали!
