скачать книгу бесплатно
– Крюк, я думаю, сюда не дошёл.
– Почему знаешь?
– А вот… Видели, мы саженей триста назад пересекли такое глинистое место? Там следы хорошо отпечатываются и долго сохраняются. И обходить его далеко. Так вот там не было следов Крюка. Так-то.
Помолчали. Еще через несколько сотен шагов по лесу деревья неожиданно расступились, и они увидели небольшую приземистую избушку, сложенную из толстых брёвен, с покатой крышей, крытой мхом.
– Пришли, – сказал их проводник, снимая заплечный мешок.
Времени решили даром не терять. Было чуть за полдень. Отдохнули около часа, устроившись на копнах натасканной к избушке травы и положив под головы заплечные мешки. Наконец, Иржи поднялся на ноги.
– Что ж, не пора ли нам?
Дульф будто того и ждал, бодро вскочил, подхватил лук и колчан со стрелами.
– Как скажете. Ежели отдохнули – идёмте!
Как и договаривались, он повёл Иржи и Тима к известным ему водопоям на текущей через кедрач речушке. В первых двух местах, к которым вывел охотников Дульф, они обнаружили лишь следы косуль на прибрежном песке и глине. Более крупные звери, судя по авторитетным заявлениям как местного следопыта, так и Иржи, здесь не появлялись, по крайней мере, две – три ночи. Двигаясь дальше, вышли на звериную тропу, но идти по ней Дульф запретил. Осторожно ступая, шли параллельно ей на удалении нескольких шагов, и снова вышли к речке, которая в этом месте делалась шире и глубже, а через каких- нибудь полторы дюжины саженей впадала в удивительно красивое лесное озеро.
– Стоило проделать такой путь хотя бы для того, чтобы увидеть такую красоту! – залюбовался пейзажем Тим. – Если бы я окончил Императорскую Академию Художеств, я бы обязательно написал картину!
Покуда помощник пристава восхищался природой, Дульф и Иржи внимательно изучали следы.
– Вот это, – указал пальцем себе под ноги Дульф. – Это или тур, или – то, что вы ищете. Нечётко, точно не разберу.
– Да, для марала крупные, – подтвердил Иржи, опустившись рядом на колени. – Кто еще такой может быть? Даже больше лосиных. Да лоси здесь и не водятся, верно?
– Верно, – Дульф ходил по берегу взад и вперёд. – Точно говорю: либо тур, либо чёрный единорог. Но следы эти не этой ночью оставлены, а ночь или две тому назад.
– А это означает, – развил мысль Иржи, также весьма сведущий в выслеживании зверей в лесах вокруг Старой Пущи, – что зверь не особо близко отсюда живёт, коли он не каждую ночь сюда приходит.
– Верно! – подтвердил местный охотник. – Поэтому можно что сделать? Можно ночью тут покараулить, но ежели вдруг единорог сейчас поблизости, где-нибудь в буреломе лежит, днюет, то он нас прекрасно слышит, и ночью сюда уже ни за что не придёт! А слышит он за полверсты. Сейчас-то он будет тихо лежать, потому как себя в безопасности почитает. А как стемнеет – поднимется да по-тихому уйдёт. А можно попробовать на этот случай тут вокруг пошарить. Я поблизости пару хороших мест знаю, где удобно ему лежку устроить. Можно попробовать его поднять: посадить кого-то одного в засаду, а двое в загон пойдут!
Он оценивающе взглянул на Тима, задержался взглядом на его арбалете, висящем на лямке за спиной.
– Ты, как я полагаю, хорошо стреляешь? – скорее отметил очевидное, чем спросил, Дульф.
– Нормально! – пожал плечами Тим.
– Хорошо, хорошо, не упустит единорога, его в засаду посадим! – подтвердил Иржи.
Тим кивнул головой, мол, как скажете: раз хорошо, значит хорошо. С его точки зрения не было никакой нужды рассказывать Дульфу подробности: что впервые он взял в руки самострел в возрасте четырёх лет, и учил его стрелять сначала отец, служивший в отряде элитных конных стрелков. Как с семи лет, начав обучаться грамоте, он одновременно стал посещать стрелковую школу, где демонстрировал незаурядные способности. Как в двенадцать лет он поступил в учебный Корпус Императорских Стрелков, где и провёл последующие пять лет, ежедневно, почти без выходных, выпуская десятки стрел из луков и арбалетов всех известных конструкций по самым различным мишеням, подвижным и нет. Не сказал он Дульфу и о том, что уже на втором году обучения его заметил и взял в личные ученики знаменитый лучник- ветеран Эрл Ридер, получивший в своё время Платиновый Знак Доблести из рук самого императора за беспримерную стрельбу при осаде крепости Тагор во время Пятилетней войны с западными герцогствами. В памяти Тима пронеслось, как Эрл, презрительно поджав губы, отчитывал его за неплохой, в общем-то, выстрел, который однако, по его мнению, был ниже способностей ученика.
– …понимаете, Тим, если бы так пустил стрелу кто-нибудь из вон тех троих юношей, я бы даже дал ему пару медяков за старание… Но вы, Тим, если будете этак халтурить, дальнейшее обучение просто потеряет смысл! Вы меня поняли? Повторить выстрел!
Утомительные тренировки по стрельбе с завязанными глазами, вслепую, на звук или по команде:
– Тим! Направление прежнее, дистанция сто саженей, поправка на ветер пол-аршина, стреляй! Еще один такой выстрел, и останешься без ужина! Щит в полный рост строго сзади, пятьдесят шагов, выстрел! Ну, вот так! Когда у тебя нет времени думать, ты лучше стреляешь!…
Тим вспомнил об этом, но Дульфу знать об этом вряд ли было полезно. О том, что, так как Тим обучался в Корпусе за деньги своего отца, то после его окончания – с отличием – мог выбирать дальнейшую судьбу, а не идти служить в армию или в конные лучники, что было обязательным для учившихся за казённый счет. Мимолётно промелькнуло воспоминание – два года службы в горных егерях близ южной границы, выслеживание контрабандистов и браконьеров. Тогда же Тим сделал памятный выстрел, которым в глубине души гордился больше всего. Еще одна картинка из памяти…
…Запыхавшись, он взбегает на каменистый холм. В руке длинный – по грудь стоящему человеку – боевой лук. Внизу, у подножия холма, изгиб дороги. Едва оказавшись на вершине холма, Тим понимает, что опаздывает. Двое всадников во весь опор несутся по дороге, поднимая клубы пыли. До первого саженей двести, и он уже удаляется, второй отстал от него на полсотни шагов. За ними погоня, трое егерей из его команды, двое скачут с шашками наголо, у третьего в руке арбалет, но видно, что им не догнать преследуемых. Второй беглец опережает их саженей на двести, а кони у егерей похуже, чем у местных джигитов. Если уйдут – все труды пропали зазря! Какой толк от того, что четверо из этой же шайки лежат зарубленные, а пятый крепко связан, если сам главарь со своим ближайшим помощником, прославившимся своей хитростью и жестокостью, избегнут возмездия? Месяца не пройдет, наберут новых абреков и снова займутся своим промыслом. «Когда у тебя нет времени думать – ты лучше стреляешь!» Он не думал. Рука сама выхватила длинную стрелу из колчана и наложила на тетиву. «Не целиться». Скрип сгибаемого лука, хлопок тетивы… Стрела еще летит, а рука уже снова натягивает тетиву. Хлопок, и сразу до него доносятся торжествующие крики преследователей. Первый всадник, широко раскинув руки, вываливается из седла в дорожную пыль. Оперение стрелы торчит точно между лопаток. Конь под вторым встаёт на дыбы, гарцует на месте, его седок медленно сползает ему под копыта. Пальцы цепляются за гриву коня, стрела в правом боку. Он рассмотрит это позже, а пока, утерев пот со лба, стрелок устало садится на камень…
– Я постараюсь не промахнуться. Зверюга большая, должен попасть, – сдержано говорит Тим. Дульф кивнул.
– Ну и ладно. Пойдёмте, тут недалече заросли есть, я покажу, где тебе притаиться, – он повернулся и зашагал через кедрач, огибая лесное озеро. Сотни через три шагов они оказались в чаще: кедры здесь были мельче и росли гуще, то и дело попадались высохшие и поваленные деревца, между ними густо росли кусты. Дульф жестом показал спутникам, что разговаривать не нужно, затем махнул Тиму рукой и ткнул пальцем в сторону поваленного дерева, окруженного молодой порослью. Приблизившись, он едва слышно, одними губами, сказал:
– Устраивайся здесь. Смотри внимательно, жди его вон оттуда. Мы сейчас обойдем с той стороны, если там кто есть – на тебя пойдёт!
Помощник пристава залёг в указанном месте, предварительно сняв с плеча арбалет и натянув воротом тетиву. Аккуратно уложил в желобок тяжёлый болт. Дульф с Иржи, тихо ступая по толстому ковру из хвои, скрылись за деревьями. Потянулось время. Сначала Тим наслаждался тишиной, запахом хвои и пением какой-то птицы над головой. По ограниченности своих познаний в фауне этих мест он решил, что это кедровка, так как иные птицы ему на ум не приходили. Стояло полное безветрие, справа и слева от охотника, над ним, а также в полутора десятках шагов впереди неподвижно застыли кедровые ветки. Где-то рядом звенел одинокий комар.
Постепенно утомленного длительным переходом Тима начало клонить ко сну. Мысли стали отдаляться от окружающей реальности, мимолётно вспомнился двухэтажный каменный дом на одной из улочек Старой Пущи, где располагалась его квартира из трёх комнат, занимавшая половину второго этажа. Не слишком дорогое и изысканное, но надёжное и по-своему красивое в своей простоте оружие, развешанное на стенах. Тахта в гостиной, на которую можно прилечь, кровать… «Когда мы вернёмся в город, эти горы и эти приключения будут казаться чем-то далёким и нереальным», – подумал Тим. Он поймал себя на том, что глаза у него закрыты, хотя окружающие звуки он вполне различает. Неподалёку послышался хруст ветки. Охотник открыл глаза, насторожился. Впереди и чуть левее от него, где росли молодые кедры – едва в рост человека – закачались ветви. Прошло несколько томительных мгновений, ветви раздвинулись и из зарослей появился Иржи. Чуть поодаль показался и Дульф. Тим поднялся на ноги. Иржи махнул рукой:
– Нету! Но похоже, что недавно был! Лежка там есть, в середине зарослей!
– Наверное, прошлой ночью, – предположил Дульф. – Пойдём в другое место.
Пройдя по лесу в другое место, они сделали еще один загон с тем же результатом. Уже вечерело, и Дульф предложил вернуться к избушке, чтобы после переночевать с комфортом, а подкарауливать единорога на водопое уже завтра, со свежими силами. Не прошло и часа, как они разводили огонь на обложенном камнями костровище, устроенном перед охотничьим домиком.
Перекусив куском подкопченной оленины с лепешками охотники поставили на огонь котелок с водой и заварили в нем пригоршню высушенных душистых луговых трав. Присев на деревянный чурбан для колки дров, Тим с наслаждением потягивал ароматный напиток. Ветер шумел в вершинах кедров. В отдалении загадочными голосами начинали перекликаться ночные птицы. Со стороны недалёких склонов Елового хребта вдруг донёсся глухой шум и стук, прервавшийся столь же внезапно.
– Что это? – насторожился Иржи.
– Это обвал в горах! – пояснил Дульф. – Тут недалеко ущелье начинается, по нему проходит одна из дорог наверх, на плато и потом в Дальние горы. Ну так там, в ущелье-то, иногда камнепады случаются.
– Это про которое ты сказывал – Ущелье Манящих Голосов? – уточнил Тим.
– Нет, другое. То чуть подальше, хотя тоже недолго идти. Что ж, спать давайте?
Обстановку избушки составляли столик, грубая табуретка и двухъярусные нары. Тим лёг внизу, Иржи влез наверх, а их провожатый завалился на копну сена, натасканного в угол. Дверь затворили на деревянный засов. Тим быстро провалился в сон. Спал он, однако, не так долго, как мог бы, казалось, после целого дня, проведённого на ногах. Проснувшись среди ночи, помощник пристава никак не мог сообразить, что же его разбудило. Звук? Сновидение? Его товарищи мирно спали, в темноте слышалось их дыхание. Через щели под крышей в избушку поступал свежий ночной воздух. Пахло травами, пучки которых были развешаны под потолком.
Снаружи доносился только шум ветра. Тим сел на нарах. Он помнил, что проснулся внезапно, как от толчка. Обычно этому бывает какая-то причина. Вот если бы ему не спалось, он бы ворочался, то и дело просыпаясь – дело другое. Тим привык не пренебрегать такими вещами. Он обулся, взял в руку лежащий в изголовье топорик, отодвинул засов. Дверь чуть скрипнула, открываясь. На Тима пахнуло ночной свежестью и ароматами хвойного леса. Было темно, однако глаза хорошо различали окружающие предметы. Всё было спокойно. Тим присел всё на тот же чурбан, положив топорик на колени и стал слушать.
Время от времени налетевший ветер раскачивал верхушки кедров. Откуда-то доносилось журчание падающей воды. «Странно, днём не слышал,» – отметил про себя охотник. Вспомнился вчерашний шум камнепада, донёсшийся из ближайшего ущелья.
«Может, снова случился обвал, и я услышал его сквозь сон?» – предположил Тим.
Он сидел, прислушиваясь к убаюкивающему шуму кедров, и постепенно начал расслабляться. Вдруг словно чей-то далёкий вскрик достиг его ушей: «А-а!…» – донёс ветер. Тим встрепенулся – показалось или нет? Несколько мгновений спустя он услышал снова – как будто отголосок далёкого эха, чей-то возглас, как ему показалось, со стороны Елового хребта. Тим не мог даже определить, мужской или женский голос он слышит. Прошло не менее минуты, когда он услышал следующий звук, уже более отчетливый, и, вероятно, более близкий: начавшись на более низкой ноте, крик поднялся до тонкого визга, который несколько раз прокатился по лесу, повторенный эхом. Будто бы в ответ донеслась уже целая фраза, из которой, однако, помощник пристава не разобрал ни единого слова.
«Кто бродит ночью в горах?» – спросил себя Тим и вспомнил. Что-то похожее они уже слышали, когда накануне своего прибытия в Посёлок пробирались с Иржи через незнакомый лес и слышали перекликающиеся вдали голоса. «Не они ли тогда сбили нас с дороги?»
Повинуясь мимолётному порыву, Тим встал, тихонько вернулся в избушку, взял арбалет и чехол с болтами, снова вышел наружу, сделал несколько осторожных шагов от кострища в ту сторону, откуда, по его мнению, доносились крики. Топорик он держал в правой руке, незаряженный арбалет – в левой, чехол закинул за спину. Тим и сам не мог бы толком объяснить, куда и зачем он идёт – вероятность найти ночью в незнакомом лесу источник голосов была ничтожно мала, в отличие от вероятности заблудиться. Скорее, ему не хотелось сидеть в бездействии, и он решил осмотреться хотя бы поблизости.
Осторожно, стараясь не потерять направление, охотник прошел несколько десятков шагов. Местность постепенно стала повышаться, а справа, кажется, начиналась небольшая ложбина, в которой начинал сгущаться предутренний туман.
– Опять туман! – недовольно проворчал Тим и не спеша, деловито зарядил арбалет.
Отдалённая перекличка возобновилась. Казалось – перекликаются двое, сначала доносится отрывистый возглас на высоких тонах, спустя несколько мгновений ему отвечает другой голос, пониже, и как будто целой фразой, слов в которой не разобрать.
«Сколько же до них? – спросил себя помощник пристава. – В обычном лесу, достаточно густом, ори – не ори, дальше чем саженей на триста тебя никто не услышит. Проверено. Но тут – другое дело, тут горы, ночь, тишина…» Он продолжил движение, двигаясь на голоса, то и дело поглядывая по сторонам. Ложбина с туманом тянулась справа, и Тим не боялся потерять обратную дорогу. В какой-то момент голоса стихли. У Тима возникло ощущение, что, пройдя не менее, чем четверть версты, к их источнику он нисколько не приблизился. Его окружила ночная тишина. Куда – и зачем – идти дальше, было не совсем ясно. Он стоял, опустив арбалет. Земля под ним дрогнула. Не сильно, но вполне ощутимо. Затем снова, словно от удара.
«Землетрясение?» – подумал Тим, но тут же отверг эту мысль. Земля ритмично подрагивала, и амплитуда её колебаний постепенно увеличивалась. Как будто… Как будто кто-то шел через лес, кто-то огромный и очень тяжелый, и земля тряслась под ним. И это нечто приближалось. Тим на всякий случай присел, спрятавшись за ближайший довольно жидкий куст. Откровенно говоря, ему стало не по себе, потому что он попытался представить себе размеры исполина, способного так сотрясать землю.
Его мысленному взору предстал гигант, наподобие шатун-бабая из детских сказок, своим ростом равный окружающим вековым кедрам. Тима, однако, смущало, что в лесу по-прежнему стояла тишина. Не было слышно ни треска ломаемых деревьев, ни громоподобного топота. Только равномерно, каждые две секунды, вздрагивала земля под ногами.
«Где же это? – лихорадочно думал охотник, водя арбалетом из стороны в сторону. – Сомнительно однако, причинит ли этому существу какой-нибудь вред даже болт с раскрывающимся наконечником?»
Между тем, колебания постепенно стали затихать и вскоре совсем прекратились. Минуты две Тим еще сидел, притаившись, потом встал.
«Прошёл мимо, – напрашивался вывод. – Однако, утром, при свете, надо будет пошарить по окрестностям, должны же остаться после него следы?» Хотя уже сейчас охотника стали одолевать сомнения, были это и взаправду чьи-то шаги, или дрожь земли имела иную природу. Одно было понятно – пора возвращаться к избушке. Ориентируясь на ложбину с клубящимся в ней туманом, он быстро достиг лагеря. Разрядил арбалет, зашел в домик, запер дверь и мирно заснул, даже не тревожимый мыслями о произошедшем.
Проснулся Тим от негромкого разговора, который вели между собой его спутники. Он открыл глаза. Солнечные лучи проникали внутрь избушки через широко открытую дверь, снаружи доносилось пение птиц и потрескивание дров в костре. Тим сел, надел сапоги и встал на пороге. Над весело полыхающим костром в котелке закипала вода. Иржи и Дульф прекратили разговор, взглянув на него, и Иржи поинтересовался:
– Я слышал, тебе ночью не спалось? Вроде, отлучался куда-то?
Тим попробовал описать произошедшее в нескольких словах, но получилось у него сухо и неинтересно: услышал где-то вдали голоса, пошёл посмотреть, однако никого не нашел. Потом почувствовал, как земля странно и ритмично трясётся, но потом всё прекратилось, и он вернулся. При свете дня эти события выглядели совсем не так, как представляется человеку, стоящему в одиночестве среди незнакомого леса, где еще и завёлся какой-то Страх…
– Про то, что земля тряслась, я тебе, уважаемый, ничего сказать не могу – никогда такого не замечал, – обстоятельно стал объяснять Дульф, – а вот что касается голосов, так ведь я же вам про то сказывал: ущелье Манящих Голосов рядом!
– Так ведь я понял, что оно дальше от этого места! – перебил его Тим.
– Ну, не совсем рядом, но и не столь далеко! Так что ничего удивительного, что ты эти голоса слышать мог. А вот в лес ночью ты один зря пошёл: самое меньшее – заблудиться мог.
– Я совсем рядом.
– То-то, что рядом! А больше-то ничего интересного не видел, не слышал?
– Чего, например?
– Ну мало ли! Может, зверь какой ходил поблизости. Ну, да ладно, – Дульф насыпал в кипящую воду сухой измельченной травы из специального кисета. – Нам решить надобно, чего сегодня мы будем делать?
– Ну так мы ведь решили – на водопое единорога караулить! – ответил Тим.
– Единорога утром не охотят! – не согласился Дульф. – Он ночью по лесу шарит, кормится, а утром спать ложится. Если что – может во второй половине дня с лёжки подняться, а может и нет! Это надо вечером идти, засаду устраивать. А пока что делать? Знаете, что? Сейчас перекусим, а затем пойдёмте, прогуляемся туда, – Дульф махнул рукой по направлению к вершинам Елового хребта, – сходим к ущелью, посмотрим, что там делается!
– А отчего бы и не сходить, – рассудил Тим. – А что ты там хочешь посмотреть? Думаешь, следы какие найти? Сам же сказал – это только голоса…
– Отсюда, из леса, что по склонам хребта растёт, пути наверх, на плоскогорье, только по нескольким ущельям проходят, – стал объяснять местный охотник. – А уже через плоскогорье можно в те долины попасть, где горцы живут. Значит, вот по ущельям этим горцы и спускаются сюда. Ну, и Иные тоже. А есть у меня такое понятие, уважаемые, что в горах ничего интересного без них не происходит! Может, правда узнаем чего… Ну а повезёт – на горных баранов наткнёмся, подстрелим, да зажарим!
Товарищи выразили согласие на такое предприятие, и, позавтракав копченым мясом и запив его душистым травяным напитком собрались в путь. Тим отметил, что идут они в том же направлении, что он крался ночью. Вскоре местность стала повышаться – они шли вверх по пологому склону. Потом деревья поредели, склон стал круче, и через несколько сотен шагов лес кончился, охотники увидели перед собой скалистые кручи Елового хребта, в одном месте прорезанные уходящим вверх ущельем. Скалы словно расступались в этом месте, давая путешественникам проход. Дно ущелья было усыпано камнями – большими и малыми. В том месте, где заканчивалась растительность и начинались камни, Дульф долго изучал землю и траву, сначала расхаживая взад-вперёд нагнувшись, а потом и опустившись на корточки.
– Никаких следов, – прокомментировал он. – Дальше только камни, если бы кто проходил, так только здесь следы увидеть можно. Иржи намётанным глазом оглядывал окружающий ландшафт.
– Тихо вокруг, – подтвердил он.
Аккуратно ступая по камням, не торопясь пошли вверх по ущелью. Оно было узкое, от одной почти отвесной стены уходили вверх не более, чем в двадцати саженях одна от другой.
– Внимательно надо: как только случится шум – вверх смотрите!
– предостерёг Дульф. – А то помните – вчера камнепад слышали? Так они здесь – не редкость! Не ровен час, прилетит булыжник по голове…
Иржи недовольно проворчал что-то себе под нос. Их окружали лишь одни безжизненные камни, в некоторых местах имеющие красноватый оттенок, или, скорее, цвет ржавчины.
– Это место еще называют ущельем ржавых скал, – негромко пояснил Дульф. – Потому что камни тут такого цвета. Это из-за лишайников.
В ущелье стояла тишина, нарушаемая только шорохом и стуком камней под ногами у путников. За поворотом взору охотников открылся огромный валун высотой в рост человека. Иржи вдруг резко вскинул левую руку вверх, и все трое замерли. Стало слышно, как где-то неподалёку звонко журчит меж камней струйка воды. А потом все услышали сдавленный возглас, донесшийся откуда-то из-за валуна.
– Эй, кто здесь?! – громко окликнул Дульф.
В ответ взволнованный голос отрывисто произнёс что-то вроде «хой!»
– Там, за камнем! – почти беззвучно, одними губами прошептал
Дульф, повернувшись к спутникам и доставая нож из чехла на поясе. Тим вытащил из-за пояса топорик на длинной рукоятке.
– Мы охотники из Посёлка! – громко объявил Дульф и добавил короткую фразу на непонятном, по-видимому, горском, наречии. Осторожно и не торопясь он начал обходить валун слева, жестом приказав Иржи и Тиму обойти справа.
– Гэй! – донеслось до них, дальше последовала серия гортанных звуков, а потом фраза уже на искажённом имперском языке: – Я сыдесь, помогытье мыне!
Они сделали несколько шагов, обходя каменную глыбу. Они не сразу различили лежащего – человека в серой одежде между серых камней. Однако человек пошевелился и обнаружил себя. Небольшого роста человек с типичной внешностью горца, с густой короткой черной бородой, в островерхой бараньей шапке и в разорванной куртке. Были на нем еще серые штаны, причем правая штанина ниже колена обрезана или же оторвана, и отрезанная часть употреблена как повязка на правое же бедро. Штанина и повязка пропитались кровью, но кровотечение, по- видимому, уже остановилось.
Все трое охотников приблизились к лежащему на расстояние нескольких шагов.
– Что с тобою случилось? – спросил Дульф и для верности повторил вопрос на гортанном языке горцев. Однако это было излишним, так как большинство жителей близлежащих долин, охотившихся вблизи имперских поселений, умели объясняться на обоих языках.
– Я упал вот отытуда, – рука горца оторвалась от каменистой осыпи, на которой он лежал, и указала наверх. Подняв головы, охотники увидели в нескольких саженях выше по довольно крутому склону, узкий карниз, по которому, по-видимому, проходила тропинка.
– А упал я потому, шыто у мынэ был стрэла в нога! Мэня раныл стрэлой сыклизни из рода Архуров, вот я пыталыся спуститыса в долину, покуда ночь…
– Что еще за сыклизни? – вполголоса спросил Тим у Дульфа.
– Склизень. Каменный слизняк – навроде улитки такой, на камнях живёт. Это просто у горцев ругательство такое – назвать кого- нибудь склизнем, – так же тихо пояснил Дульф. Далее между ним и раненым последовал обмен короткими фразами на языке горцев. Перейдя на родной язык собеседника, Дульф, очевидно, пытался быстрее и точнее восстановить ход событий. Под конец горец разразился длинной тирадой, сопровождаемой энергичными жестами обеими руками и свирепыми гримасами.
– Так, – подвел итог Дульф, поворачиваясь к своим спутникам. Выражение лица его приобрело встревоженное выражение. – Он говорит, что между его родом и родом Архуров возникла вражда. Почему – я пока не понял, горцы вообще между собой мирно живут. И вот он и еще один охотник из их аила охотились неподалёку отсюда, а на них напали их враги. Второго сразу убило стрелой, а вот он получил рану в бедро, но смог оторваться от погони, потому что уже было темно. А в темноте он пробирался вон там наверху по тропе, оступился и упал.
Сказав это, следопыт опустился на колени рядом с раненым и стал осматривать его ногу.
– Вроде не сломал, – удовлетворённо произнёс он и, вынув из чехла нож, стал аккуратно разрезать повязку, а затем штанину, заскорузлые от крови. Тим и Иржи подошли ближе.
– Стрела пробила мышцу и вышла с другой стороны, – пояснил Дульф, – он её сломал и обе части вытащил.
На передней поверхности бедра образовалась большая припухлость, края раны были ровные, чистые, но раненый, очевидно, потерял много крови. Лицо горца было бледным, а эмоциональная речь, сказанная им, сильно утомила его.
– Да, рана не такая уж и страшная, – согласился Тим, который за время службы видел ран немало, – он бы за два – три дня отлежался, кровь потерянную восстановил, главная сложность – чтобы зараза не началась.
– Повязку ему сейчас поменяем, а вернёмся в домик – дам ему эликсир, у меня завсегда с собой снадобья имеются, – сказал Дульф. Из походного мешка извлёк он чистую тряпицу и небольшую бутылочку в кожаной оплётке, зубами вытащил из нее пробку. Вокруг распространился резкий запах.
– Это ещё не эликсир, это дикий чеснок на самогоне, внутрь его не пьют, а вот раны промывать – исключительно полезно, – пояснил следопыт. Содержимым бутылочки он смочил тряпицу, обтёр ей кожу вокруг входного и выходного отверстий, проделанных стрелой, затем приложил тряпицу к входной ране и примотал её к ноге полосой материи, тут же отрезанной от второй штанины горца.
