скачать книгу бесплатно
Успокоит Семён её, слезет с горячей печи…
Ух, морозно на улице! Лихо февраль воеводит.
Не пускал бы тебя, так и грел… да к рукам приучал.
Если б только ты знала, как любо в моей несвободе,
то была бы давно ещё паче со мной горяча…
То ли сердце со стужи печёт, то ли жажда томленья?
То ли боль, то ли сласть?
То ль я пьяный и дюже чумной?
Не пущу никуда, ты сегодня моё откровенье!
И устам я твоим буду долго вверять непокой…
Ночь безлунная нынче, глухая, как ведьмина шалость.
Завывает метель, и ни зги не видать за окном.
Пёс умолк.
И Семёна-холопа сморила усталость.
Ты, царевна ночная, знать хочешь, что будет потом?
Кабаки позабудутся, пьяные рожи все скиснут.
Будем ночи свои во хмелю мы ином проводить…
Уронила лоб в руки.
Молчишь.
Рот в усталости стиснут.
Я готов за тебя Небу откуп отныне платить…
/15-16.II.2015 г./
Про галстук. Грустное
Справляться с галстуком так и не научился.
Скорей, запутаю, чем снова завяжу.
В моих руках он – непослушный и капризный.
И жаль, что я тебя уже не попрошу…
А ты умело с ним справляешься – в два счёта.
Точней, справлялась – здесь вернее будет так.
И он отброшен – с ним возиться неохота.
Но… без него уже не смотрится пиджак.
Рубашки ворот неприкаянно расстёгнут.
Спасёт ли дело освежающий парфюм?
А может, ну его – ко всем чертям, в болото?
И вслед за галстуком отброшен и костюм.
Попроще быть. Да и резон ли «рисоваться»?
Обычный свитер под любой прикид пойдёт.
Вздохну лишь, вспомнив про заботливые пальцы.
И про глаза, и про слова… про всё-про всё…
Опять яичница (немного?) подгорает.
Посуда в раковине свалена – гора…
На людях виду не подам – я аккуратен.
А дома сдал по всем статьям и «на ура».
Мне без тебя по-новой как-то не живётся.
И чаще стал ругать какую-то там мать.
Ты всё умела превосходно делать, Солнце.
И даже галстук этот грёбаный… снимать.
/5.XII.2015 г./
Так бывает…
Мы сбываемся чаще, чем нам предначертано
для других, чьи пытаемся души познать –
в одиночествах странных, горчащих рассветами…
чтобы снова в закатах своих догорать.
Принимая бессмысленность за невезение,
вновь спешим дать себе свой «единственный» шанс.
Но судьбу не обманешь шальным нетерпением.
У неё есть дежурный ответ: «НЕ СЕЙЧАС!».
Вроде был интерес до живого и вечного,
схожесть мыслей, желаний, а дальше … стена.
Даже если доступна сейчас эта женщина,
будет также желанна ли завтра она?
Даже если сегодня в мужчине нуждается,
это всё проходящее, если – не ОН.
Так бывает, такое порою случается…
А потом забывается, как страшный сон.
Послевкусие – стойкое и отрешённое.
Неродные – ни губы, ни взгляд, ни слова…
Стали кем-то неясными и мимолётными
эти ДВОЕ, которым не видно числа…
/10.VII.2015 г/
Сны вещие. Анна…
/К Анне Ахматовой/
Сны вещие – они с тобою, Анна.
Неумолимы, яростны…
близки…
Удушье невменяемой тоски…
Бесстрастье, сталь холодная капкана…
Отчаянье, сдавившее виски…
Строка, строка…
Чудесный дар строки…
Какое несравненное блаженство! –
подумают иные…
Всё не так.
Душа желает в чёрное одеться…
А сердце разрывается…
В слезах –
само жестокой участи проклятье,
увитая злой памятью судьба…
А шёлк того причудливого платья
подчёркивает – как же ты худа…
Оглохнуть – чтоб по-новому мир слышать.
Стать мученицей – на глазах у всех.
Но говорить застенчивее, тише…
Ведь не перекричать двадцатый век…
Как страшен суд немыслимых пророчеств
предчувствием сбывающихся бед…
О, Господи, не дай!..
Предрешено всё.
Неумолимость – вот Его ответ.
Смиряйся, поглощённая страданьем,
Изъеденная им до тошноты…
Оно во всём – в рыданиях, молчанье…
Оно во всём, – чего коснёшься ты!
Не всех несчастий мера постоянна…
Но кто бы знал, где истинный предел?
Сны вещие – твоё проклятье, Анна…
Как будто затянувшийся расстрел…
/10.VII.2012 г./
Разбитая вдребезги. Марина…
/К Марине Цветаевой/
«Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные, сердечные дребезги…» /М. Ц./
«…И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!»
/М. Ц., 3 мая 1913, Коктебель/
Случайный прохожий, ты вспомнишь ли имя,
которому литься бы сладостно с уст?
…и славное время, что неумолимо
злой рок обратил в безысходную грусть.
Марина…
Из сотен венозных сплетений
её – беспощадно и дерзко рвались.
За милым грехом всплеск живых искуплений –
из раны не кровь вытекала, а жизнь.
Душа обнажённая…
В этом – вся правда:
сегодня – отчаянье, завтра – восторг.
Но как же оно переменчиво – завтра!
Любовь?
Увлечение?
Или порок?
И так всякий раз.
Грань слепых помешательств –
казалось, вот-вот оно – произойдёт…
Любовь бы не выпустить ей из объятий,
нутром ощущая: за смертью черёд.
Марина…
И сладость, и жалость, и гордость…
