скачать книгу бесплатно
– Чем же вы недовольны? Мечта-с!
– Вас не тревожит отсутствие смысла?
– В хорошей еде да в напитках французских? Помилуйте, Илья Владимирович! Утопия, можно сказать.
– Что-то с нашим городом стряслось. Умотрясенье, должно быть.
– Да, хоть и произошло, однако не в худшую сторону. Я в присутствие стал заходить раз в неделю. Начальник от страха залезает под стол да там и скулит. Чиновники враз оживают – бокалы на стол: пьют, веселятся и даже поют.
– Что-то в веселости этой престранное есть, вы не находите? Нет, я в кошмаре!
– Да вы на машкераде, должно быть.
– Кузьма Петрович, позвольте вас спросить, а вы тогда где?
– На машкераде.
– На каком, позволю еще раз спросить?
– На машкераде жизни.
– А мне так кажется – наоборот.
– Чему именно наоборот, Илья Владимирович?
– Мне кажется то, что вас попросту нет.
– Илья Владимирович, вам не нужно Платона читать перед сном. Я вот все больше Шекспира употребляю. Водка английская так называется. Первейшее средство от сомнений.
– Да вы на сюжет на стене изразцовый взгляните: меняется через каждые десять минут. Сейчас перед вами Персефона на коленях у Аида с головою Орфея в руке, а минутою раньше…
– Ну что вы, голубчик! Я лично вижу Семелу, пронзенную Зевсом насквозь на носу корабля Одиссея.
– Ваши фантазии переходят границы приличия.
– Это ваши фантазии, милейший. Я вам кажусь, как вы сами изволили мне заявить, и все, что мне кажется, – ваше. Не так ли?
– Господин Долговзглядов, рассудите нас, пожалуйста. Что изображено здесь на стене?
– Пседопсфейсфер, меня зовут. Прошу не перепутать с Псевдопсфейсфером, ибо «псевдо» – это некая мнимость, тогда как «пседо» означает устойчивость, закономерность и значительность. Я – тиран в своем роде, ибо не признаю никакого учения, кроме пседопсфейсферизма. В центре моего учения я сам, мои проблемы, мои взгляды. Я сам – в каком-то смысле Прометей и орел, терзающий печень свою.
– Кто же из вас, господин Псевдовзглядов, в данный момент перед нами – в большей степени – все же?
– Прометей, только что свернувший шею орлу. Иными словами, перед вами гедонист, победивший в себе аскета.
– Вам к эскулапу обратиться следует, милейший… Иван Карлович, дорогой вы мой доктор, только подумал о вас, а вы тут, как тут.
– Я всегда тук-тук-тук.
– Чем мне лечиться от напасти всеобщей, скажите?
– Какой же напасти? Вид у вас бодрый, только растерянный. Да что ж тут терять в таком изобилии?
– Разум, уважаемый Иван Карлович! Разум!
– Категория, скажу я вам, в Петербурге ненужная. В Гамбурге, разве что, или же в Риме. Лечиться советую деревенскою девкой. Бросьте вы этих жеманниц! Как сойдете с корабля, сразу принимайтесь за лечение.
– С какого корабля?
– С того самого, на котором мы с вами плывем, уважаемый Илья Владимирович. Взгляните в оконце.
– Да я же в дому был весь вечер!
– Покуда вы с Верой Никитичной развлекались, дом тронулся и поплыл.
– Весь мир тронулся, ежели даже врачи с ума посходили. Да вы посмотрите, доктор, что ваши пациенты потребляют? У Максима Григорьевича рыбка живая трепещет в бульоне, к примеру.
– Илья Владимирович, все-то вам кажется. У вас лихорадка, вы немного простужены после купанья в реке. Вера Никитична, уложите больного в постель.
– Понимаю. Я – вместо грелки…
– Убирайтесь, сударыня к черту! Коляску мне, карету! Извозчика немедля!
– Чего изволите, ваше благородие?
– Где же гостиная, милейший? Только что была, и уже нет ничего!
– Да я перед вами стою битый час, а вы все ругаетесь с кем-то.
– Ну вот, наконец, объяснение в образе простого мужика. Я был пьян, набузил, мне казалось, Бог весть что! Отвези меня срочно домой, мой спаситель.
– Не изволите беспокоиться, барин. Я вас историей повеселю. В бытность мою адмиралом…
– Что ты мелешь, простолюдина? Какой из тебя адмирал? Да ты, мерзавец, в пенсне оказывается! Внешность твоя и впрямь профессорская.
– Как вы изволили заметить, внешность у меня профессорская, а сущность…
– Ну, ежели извозчики о сущностях заговорили, то конец свету сему…
– А сущность жертвенная. Я сам себя пожертвовал народу. Из адмиральского звания в извозчики снизошел, а денег не беру – сам ссужаю тому, кто нуждается. Подобно тому, как Наполеон при Ватерлоо сдался английскому офицеру, чтобы страну избавить от себя. Я и был тем офицером. Воодушевленный примером, пошел в извозчики. Я-то сам англичанин, но возлюбил русский народ – самый несчастный на мой взгляд. Приехал в Россию, постригся в монахи и вот – человеколюбствую.
– Скажи-ка, человеколюбец, тебе не кажется, будто мы не в Петербурге находимся, а в Вавилоне каком-то?
– Петербург – самый большой город в мире. Ежели на самую окраину выехать, то можно в Москву незаметно заехать, а Москва, как известно, больше Петербурга. Ее не измерить никак.
– Да ты, я вижу, славянофилом стал, англичанин?
– До мозга костей, ваше благородие. Я коляску из-за сходства избрал с кораблем. Радость людям, потеха себе, слава императрице Елене.
– Какой такой еще Елене?
– Ныне царствующей, да и ранее тоже. Той самой, которая была, есть и будет. Я могу рассказать, как все было, к примеру…
– Остановись! Прекрати, перестань!
– Да мы уже у вашего подъезда, ваше благородие.
– Как ты дорогу нашел, негодяй? Я тебе адреса даже не дал. Признавайся, мерзавец!
– Да кто ж вас не знает, известная личность. Во всем Петербурге один лишь такой, ибо всякий человек единственный в своем роде и племени. Вас с кем-то спутать нельзя.
– Убирайся, скотина! Пшел вон, балабол! Эй, Степан, ежели и ты объявишь себя испанским королем…
– Я не король.
– Ну, слава Богу.
– Я – испанский посол, а вы, сеньор – мой секретарь.
– Почему ты забыл свою роль, негодяй? Ты же дурак! Как ты с ума смог сойти, коли у тебя его не было вовсе?
– Времена меняются, ваше благородие: вы вчера были испанским послом, я – сегодня.
– Ну, коли ты испанский король, тьфу ты, посол, скажи-ка мне, в каком городе мы находимся?
– В Пительбурге, ваше превосходительство.
– Ты, стало быть, в Петербурге, а я – в Мадриде. Французские солдаты расстреливали меня тут недавно. Я вынул из кармана томик Овидия и зачитался – забыл про расстрел. Когда спохватился, французов разбили. Искусство – спасенье всему.
– Ваше благородие, да что с вами случилось? У вас лихорадка. Я анисовой вам принесу.
– Вот ты у меня и попался! Подыгрывать вздумал, как все? Стало быть, ты тоже свихнулся. Мне тебя жаль, как и всех.
– Рад стараться, ваше благородие! Я завсегда готов того… этого, как его?
– Наконец-то слышу родные интонации. Ты мой верный слуга! Меньше всех преуспел в умствовании. Скажи-ка мне, какой у нас нынче император?
– Парламент у нас, ваше благородие.
– Боярский или босяцкий? Я-то думал, у нас все еще императрица Елена на троне.
– Императрица на орле, орел на гербе, свинья под дубом, а Вера Никитична в спальне у вас, как всегда.
– Вера Никитична, говоришь? Не удивлюсь, ничему не удивлюсь. Все возможно.
– Куда же вы пропали, милый Илья Владимирович?
– Я – испанский посол, милостивая государыня, а вы кем изволите быть?
– Да будет вам! Расшутились, словно ребенок. Вы лучше в мешок загляните, я вам врага привезла. Бейте его!
– Помилуйте, сударыня, я – посол, а не палач. Кузьма Петрович, вылезайте, я не буду вас бить. Да, кто же это?
– Да это я перепутала, кота в мешке привезла. Тигра подсунул, мошенник, вместо себя.
– Что-то вы его не больно-то боитесь.
– Да он у меня ручной. Его бросаться обучили только на мужчин.
– Я, сударыня, уже не только ничему не удивлюсь, но и не побоюсь. Не запугаете. Я за сегодня уже всего насмотрелся.
– Нет, не всего. Вы на меня не смотрели сегодня.
– Сударыня, вы находитесь на территории Гишпании…
– Илья Владимирович, миленький, помилуйте, в какой же мы Испании? Вы за окошко взгляните – там снег!
– Нет, сударыня, вам, я вижу, палец в рот не клади. Полезайте-ка лучше в мешок.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
