скачать книгу бесплатно
Саша открыл тяжелые застекленные дверцы часов, там не было и намека на заводное устройство, не было и отверстия для ключа, только чуть пониже циферблата проходила узкая прорезь.
– Ты права, – сказал он. – Загадка все интереснее. У меня такое чувство, что эти таинственные часы я уже видел…
Он еще раз тщательно осмотрел огромные часы.
– Есть какие-то предположения? – спросил он. Даша надолго задумалась.
– А вдруг в эту прорезь нужно вставлять бумагу с каким-нибудь шифром? – наконец сказала она. – А бумага эта среди пропылившихся книг…
Он улыбнулся:
– И все-таки «теория пыли»… А что, это не так глупо… Бумага может храниться веками… – он потер лоб ладонью.
– Но она легко горит, – продолжил он, – ее разрушает вода, ее охотно пожирают крысы, не вдаваясь в секреты, которые она, может быть, хранила… нет, нет, все-таки это ненадежное хранилище секретов…
И тут его осенило:
– Постой, постой!.. Есть ли здесь лестница, обыкновенная приставная лестница?..
– Да вон она, лежит на полу у книжного стеллажа, – указала на лестницу Даша.
– Наверное, понадобятся какие-нибудь инструменты – отвертка, молоток, щипцы…
Она молча подала ему деревянный ящик с инструментами, не представляя, что он будет делать с ними, не разбивать же такие величественные часы?..
Саша взял лестницу и двинулся с ней на выход, как на штурм неприступной крепости. Установил ее у фасада дома, верхняя ступенька точно доставала до медной таблички.
– А ведь правда! – наконец поняла она его замысел.
– Табличка эта – ровесница дома, она его хранила – в прямом и переносном смыслах – долгие годы, – сказал он. – И она круглая!.. Приглядись, чем это не диск, с выбитой на нем информацией?..
Саша поднялся по лестнице, рассмотрел табличку внимательнее, присвистнул:
– Да тут нет ничего похожего на гвозди или шурупы!.. Странное крепление, нечто вроде байонета.
Он нажал на табличку, попытался повернуть ее влево или вправо. Раздался металлический щелчок, и табличка осталась в его руках. Он спустился, подошел к Даше:
– Смотри!..
С обратной стороны табличка сияла, как золотая. На ней была вырезана спиральная дорожка, почти как на граммофонной пластинке, только глубже, рельефнее.
– Вот это да! – сказал Саша. – Это и есть ключ. Признаться, даже я не рассчитывал на такой результат… Думал, что вот-вот – и закончится эта интересная игра… Теперь ничего не остается, как открыть тайник…
– Я волнуюсь! – призналась Даша. В самом деле, что за странный такой дом достался ей от родителей?.. Что они прятали, да и они ли прятали?
Они опять спустились в подвал, Саша осторожно вставил пластинку в прорезь под римским циферблатом. Раздался короткий щелчок – и все. Ни звука, ни движения. Через минуту раздался еще один щелчок, и пластинка показалась в прорези.
– Не хочет, – задумчиво сказал Саша. – Что-то ей не по нраву…
– Каждую мелочь принимаем во внимание, каждую… – произнесла Даша. – Почему один циферблат с арабскими цифрами, другой – с римскими?.. Что у нас на востоке?..
– Солнце всходит, – сказала она.
– Вполне можно сказать, что там начинается время, – подхватил он. – Попробуем вставить пластинку в другие часы…
Едва он сделал это, как раздалось громкое жужжание, как будто начали вращаться невидимые колесики и шестеренки. Маятник дрогнул, еще раз…
– Подтолкни эту секиру! – сказала Даша.
Саша едва прикоснулся к маятнику, как тот пришел в движение – сначала пошел влево, затем замер на мгновенье, словно раздумывая – стоит ли пробуждаться после такого долгого сна? – и пошел вправо, и снова влево – часовой механизм ожил. Еще раз что-то зажужжало, и часы принялись бить – бамм! Бамм! Бамм! – и так двенадцать раз. Полночь…
Опять что-то щелкнуло, и медная пластинка выскочила из прорези. Саша вставил ее в прорезь под циферблатом с римскими цифрами. И тут же гигантские часы откликнулись целым набором звуков – от тонкого свиста до гулких колокольных ударов, и это продолжалось ровно пять минут, пока и эти часы также начали отсчитывать время – бамм! Бамм! Бамм! – и так до двенадцати. Полдень…
– А ведь они пробили не в одно и то же время! – сказала Даша. – Значит, они идут с отставанием, и отставание это как будто специально задумано кем-то…
– Наверное, так и есть… Один механизм двигает одно, второй– другое… А может, учитывается поправка на вращение земли или что-нибудь еще…
Пол под ногами мелко задрожал, что-то заурчало под каменной лестницей, и тут же третья ступенька стала сдвигаться, как крышка пенала, и постепенно вся ушла в углубление в стене. Начала сдвигаться и вторая ступенька, и через минуту Даша и Саша увидели еще одну лестницу – лестничку – которая в узком лазе вела в темноту.
Саша присвистнул: дела!.. Он взял лампу – и что бы они без нее делали? – и стал осторожно спускаться вниз. Даша без колебаний последовала за ним.
– Пригни голову, – предупредил ее Саша, – здесь дверь и низкая притолока…
Даша с Сашей огляделись: они находились в крошечной каморке, стены которой облицованы все тем же серым шершавым камнем. И каморка эта была совершенно пуста.
– Вот этого я не ожидал, – негромко произнес Саша; в этом каменном мешке хотелось перейти на шепот. – Не похоже, что до нас тут кто-то уже побывал… Такое впечатление, что сокровище так и не успели спрятать. Или…
– Что? – поторопила его Даша.
– Или только готовятся его спрятать…
– Что ты говоришь! Кто может готовиться к этому? Я? Ты? Какие-то невидимки? – она тоже понизила голос. – Или это проделки домового?..
– Не знаю, ничего не знаю…
Они выбрались из тайника, разочарованные.
– Неужели «теория пыли» ничего тебе не подсказывает? – спросила Даша.
– Представь, что впервые почти ничего…
Опять задрожал под ногами пол, раздалось знакомое жужжание, и вторая и третья ступеньки поползли на место. Клацнул невидимый запор, и лаз закрылся. Как и не было его.
Саша посмотрел на часы.
– Ровно пять минут были они открыты, – сказал он, – может, это и объясняет отставание одних часов от других?.. Во всяком случае, надо запомнить, что тайник закрывается через пять минут…
– И, может быть, имеет смысл иногда заглядывать в тайник? – предположила Даша. – Вдруг… вдруг…
– Ты совершенно права, мы даже на малый шажочек не приблизились к раскрытию тайны этого дома… Но мы теперь знаем – тайна эта есть!..
Через неделю он получил секретный приказ: старт назначен на завтра, а вечером нужно быть на точке сбора. Прощай, Даша, прощай… Слезы навернулись на глаза.
Глава восьмая
Пути-дороги
Наша Маша Рано встала,
Кукол всех Пересчитала:
Две матрешки На окошке,
Две Ар инки На перинке,
Две Танюшки На подушке,
А Петрушка В колпачке
На дубовом Сундучке.
4—1,2–4,5 – 5,7–8,9—8,1–5,1 – 1,1–2,2 – 6,2–7,3 —9, г, 5–1,1—2.
Интересные люди попадались на пути Лизаветы. Чуть не на пороге ее дома, когда высока еще была опасность погони и бабушка легко могла вернуть беглянку путь Лизавете заступил странный человек, необычность которого состояла – Лизавета не сразу это поняла, а когда пригляделась – восхитилась – в его потрясающей обыкновенности. Все в нем соответствовало средним параметрам – серый костюм, серые носки, синий плащ и серая же кепка. Рост средний, сам не толстый и не тонкий, голос невыразительный, глаза непонятного цвета, выражение лица никакое. Встретив его второй, третий, десятый раз, никто не смог бы его узнать. С одиннадцатого раза кое у кого получалось. Когда он уходил куда-то, то всем казалось, что его никогда и не было, когда он приходил, все спрашивали друг у друга: а кто это такой? Поэтому он жил почти инкогнито. Его часто принимали за других людей: милиция хватала его, потому что большинство преступников было без особых примет; к нему набегало телевидение, объявляя его время от времени потерянным сыном, братом или даже отцом знаменитого писателя Иванова; соседи по коммунальной квартире норовили заселиться в его комнату, не замечая не только его комода, табуреток и раскладушку, но и самого этого мужика без примет.
Все эти подробности Лизавета узнала позже, а сначала мужик без примет принялся рассказывать о том, что в их доме поселилась нечистая сила: с бельевой веревки пропали две простынки, одна почти новая, и носки – несколько штук, и все на левую ногу…
– А разве бывают носки на левую ногу? – растерялась Лизавета. – Ведь это не сапоги, надевай куда хочешь – хоть на левую ногу, хоть на правую.
– У меня как раз были районированные носки, дифференцированные для каждой ноги, – сказал мужик без примет. – А еще ночами кто-то за стеной шуршит и стонет…
– Так вы в нашем доме живете? – спросила Лизавета. – В мизиновском?.. В доме с колоннами?
Ну конечно, – подтвердил он. – С самого почти рождения живу в нем…
– Что-то прежде я вас не замечала здесь…
Он закручинился:
– Вы и сегодня бы меня не заметили, если бы я сам не подошел…
– Я знаю, кто за стеной газетами шуршит, – постаралась она участливой интонацией сгладить неловкость. – Это домовой… Он неплохой, переживает… Он, несчастный, по службе никак продвинуться не может, у них там строго – и чтобы с жильцами благополучно было, и чтобы крыша не текла, и чтобы посторонние не заводились… А какое уж у нас благополучие, сами знаете…
– Знаю, – вздохнул он, вроде как посочувствовал. – Про домового я давно подозревал, в таком доме без него не обойтись.
Он огляделся по сторонам, продолжил шепотом:
– Но у нас как раз и завелся посторонний. И уже, кажется, давно… Он, этот чужой, как-то заглянул в мою ком нату и так же, как ты, не заметил меня. А я глянул – и меня мороз по шкуре продрал!.. Холодом так и потянуло!
Лизавета вспомнила ледяное дыхание у себя за спиной, кивнула рассказчику ободряюще.
– Со страху-то я не очень и разглядел чудище, подумал даже, что это с бодуна мне видение – такое невиданное уродство и жуть предстали передо мной, – продолжил мужик без примет. – Но я ведь с утра ни росинки во рту не имел, с чего глюки-то пойдут?.. Ты только представь себе: один невиданно гигантский глаз, не мигающий, глубокий, как бездна, и этот глаз размером со страуса упирается в землю огромной когтистой лапой, тоже одной – левой, кажется… Вот для чего ему носки на левую ногу… Но ушей у него несколько – три или четыре… И еще нос, почти хобот!.. Воплощенное внимание – всевидящий глаз, абсолютный слух, безошибочный нюх; наверное, это демон слежки и гений зла…
– Но вас-то он не заметил…
– Я был парализован страхом, он вполне мог пренебречь такой почти условной величиной, как я…
– Скажите, а когти у него случайно не пятипалые? – вспомнила Лизавета.
– Кажется… Точно пятипалые…
Мужик без примет наклонился к Лизавете, да так близко, что самум чесночно-водочного аромата накрыл ее с головой. Она едва не задохнулась. Включила моторчик и чуть-чуть отъехала от нового знакомого.
– У меня слух хороший, – сказала она, – ноги не годятся, а слух отменный…
– Понял, – сказал мужик. – Так вот, это страшилище оглядело комнату, так и не заметив меня, издало какой-то непонятный звук – не то смех, не то кашель, а может, и то и другое, – и медленно растворилось в воздухе… Невидимым, значит, стало… Но еще долго ощущалось его присутствие, это все равно как стоять у открытого холодильника…
– Меня тоже иногда как будто ознобом охватывает, – сказала Лизавета, – и чудится смешок…
– Во! И я говорю!..
Лизавета строго посмотрела на него:
– А почему все это вы рассказали мне, а? Не в полицию-милицию отправились, не в секретные службы, не в какую-нибудь санитарно-эпидемиологическую инспекцию, чтобы дезинфекцию сделали и извели всяких вредителей, даже если они гении зла, а меня тут подкарауливали – подкарауливали ведь, отвечайте?!
– Да, подкарауливал!.. Но перед этим я участковому все рассказал – дяде Жоре, а тот сказал: «Белочка к тебе пришла, каюк-петрович подкрадывается на хлипких лапках…»
– Какая белочка?
– Ну белая горячка значит… В органы я вообще побоялся идти, вдруг, это они сами испытывают какое-нибудь невидимое андронно-наноподслушивательное оборудование?.. Может, наш дом – это особый полигон по проверке сверхспособностей?..
– Так что вы хотите? – начала терять терпение Лизавета. – Я должна вступить в борьбу с этим чудищем?..
Она подумала, что вся ее жизнь – это и есть борьба с чудищем. Может быть, и не борьба пока, а постоянное присутствие неизвестной опасности и предвкушение борьбы с ней и обязательной – обязательной? – победы, но откуда узнал об этом странный мужик без примет?
Он как будто прочитал ее мысли:
– По телевизору я услышал, что у инвалидов – уж не сердитесь на меня за эти слова – обостряются все чувства и они могут видеть, слышать, ощущать то, что не дано обычным людям. Вот у вас, извините, обоняние, случаем, не усиленное какое-нибудь? Может, память феноменальная?..
– Ага, помню то, чего не было, – вырвалось у нее.
– Я и говорю! – оживился ее собеседник. – Необычные способности могут очень помочь в победе над этим существом!.. Тем более что ваши таланты усилены, можно так сказать, юностью… Вот поэтому я и подкарауливал вас, с целью привлечь в тайное общество по борьбе с чудищем…
– Общество? – удивилась Лизавета. – Специальное общество?.. Северное, Южное?..
– Общество секретное. Пока вы в него не вступите, не принесете торжественную клятву до конца бороться за освобождение земли от чудища, я не уполномочен распространять об организации хоть какую-нибудь информацию…
– Вот вам здравствуйте! – засмеялась Лизавета. – Как же вступать в общество, ничего не зная о нем?.. Где ваша программа, где устав?.. Будут ли собираться членские взносы и на что они пойдут?..