Закрась все черным

– Спаси меня, Светоносная! – заерзал на полу человечек. – Ведь все в твоих силах!

Танита с сомнением оглядела его. Судя по всему, он вряд ли доживет до утра, настолько грязь изъела его изнутри. И будь Кроткая поумнее, она вряд ли стала бы топтаться под дверью кабака, просто оставила бы этот человечий огрызок помирать своей смертью. Все одно спасти его не дано никому.

– Хорошо, – медленно проговорила она, – принимаю тебя под свое крыло.

И вопреки формуле добавила:

– Только с одним условием.

– С условием? – испуганно переспросил человечек, и Танита почувствовала облегчение. Пронырливый комок человечьей дряни на сей раз не заметил обмана: защита есть долг службы и потому безусловна.

– Ты сам откроешь эту дверь.

– Я, Светоносная? – и опять это, по видимости, подлинное удивление. Или он так глуп или же искренне верил в необходимость происходящего?..

– Ты, – Танита одарила его знаменитой улыбкой Тьмы, приводящей человеков в замешательство. – Ты положил заклятие, тебе и снимать его.

Лицо человечка болезненно дернулось: видимо столь очевидная мысль как-то не приходила ему в голову.

– Вставай! – бросила Танита, и он неохотно зашевелился, всем своим видом стараясь показать, как трудно дается ему каждое движение.

– Я… – человечек поднял голову и больно обжегся об ее бесстрастно-любопытный взгляд, – я сделаю все, Светоносная, только не оставь меня в Миг Решения.

– Ступай, – приказала Танита.

Он послушно направился к двери, пошатываясь на ходу, так, что бармен в очередной раз уверился в своем прежнем мнении: все эти раскрашенные клоуны ни на что не годны; ни подраться, ни выпить как следует не умеют. Не доходя до двери, человечек остановился, и руки его, как у слепого, потерявшего ориентацию в пространстве, принялись наугад ощупывать воздух.

Его хватит лишь на то, чтобы снять заклинание, поняла Танита, а затем он умрет, и Теодора-Мария без малейших усилий получит его поганую, еще теплую душу.

Наконец ряженый нащупал нечто в пустоте, руки его сомкнулись, образуя лодочку

– Тьма-Покровительница, не покинь меня, – отчетливо проговорил он, и Джерри, наблюдавший за ним из-за стойки, выразительно хлопнул себя по лбу.

– Погоди!

Человечек обернулся и непонимающе уставился на нее. Но Танита лишь махнула рукой. Еще мгновение назад она хотела спросить, каково его настоящее имя, узнать, с чем он приходил к ней, но тут же решила, что все это не имеет значения. Сейчас этот комочек с грязным дыханием просил лишь ее заступничества…

– Начинай!

Она проследила, как вновь взметнулись его руки, и тут же подняла свои. Вспышки никто кроме них двоих не увидел. Просто входная дверь распахнулась сама по себе.

– Фокусник, – проворчал Джерри из-за стойки.

И спохватился:

– Ты опять уходишь, Алекс?

– И обязательно вернусь, – Танита бросила на стойку еще пару монет. – У меня сегодня беспокойный вечер.

Чудак уже стоял на пороге, обернувшись к ней и его изумленное лицо отвратительно светилось счастьем.

– Ты защитила меня, Светоносная! – радостно возопил он.

Защитила?.. Только сейчас Танита сообразила, что забыла произнести формулу покровительства.

– Да пребудет с тобой пресветлое Покрывало Тьмы, – скороговоркой пробормотала она и шагнула к дверям. Искаженное восторгом лицо противно мельтешило пред глазами. Танита решительно отодвинула его и вышла на улицу.

Кроткая ушла. Светоносная не была столь тщеславна, чтобы приписывать исчезновение Дочери Врага собственному искусству. Она всего лишь поддержала открывающий жест человечка… А что если Теодора-Мария и не приходила сюда, а вся эта трогательная история – глупая выдумка этого комочка дряни? Та грязь, которой он запер заведение Джерри, не позволила ей увидеть, действительно ли Кроткая ждет его снаружи.

И проверить его сейчас не удастся, после того как она сама укутала его Покрывалом Тьмы. Но для чего нужна ему такая игра? Пусть он настолько глуп, что даже не понял, что едва не покончил самоубийством. Но ведь он знает (должен знать), что Тьма, как и Свет, считает смертным грехом, направленную на нее ложь.

– Уходи, – выплюнула она в счастливое лицо. – Ты под защитой Тьмы.

И не слушая его благодарственного лепета, скрылась за дверью бара.

3

Пару часов спустя, беспрепятственно одолев свою обычную норму, Танита подошла к стойке рассчитаться с барменом.

– Доброй ночи, Алекс, – дружелюбно проворчал он, сгребая деньги.

– Доброй ночи, Джерри, – эхом откликнулась она. Шагнула к дверям. И оглянулась. Неожиданно захотелось прихватить с собой кого-нибудь их этих нетрезвых человеков. И это желание не понравилось ей. В принципе в этом не было ничего запретного. И Танита знала, что некоторые ее коллеги, особенно любопытствующие из младших развлекаются таким образом. Но сама она до сих пор пренебрегала людьми. Глупости все это!

Рука Таниты коснулась ручки входной двери, когда под стойкой у бармена противно заверещал телефон. Джерри нырнул к нему и тут же всплыл, держа трубку в вытянутой руке:

– Это тебя, Алекс.

Она перехватила трубку и услышала студеный голос Светлейшей:

– Приходи немедленно.

И наступила тишина.

Все выглядело более чем странно, но с приказами начальства не спорят. К тому Танита угадывала причину. Дело было в этой, как ее, Индире. Ну, что ж, можно и поговорить.

Она толкнула дверь и вышла наружу. Резкая ночная прохлада тут же ударила ей в лицо. Ее земная оболочка, хотя и была мало чувствительна к воздействию алкоголя, не защищала от чисто человечьего ощущения холода. А весна в этом году вовсе не баловала теплом. Вообще-то, сюда, как и в любое иное место Танита могла бы просто приехать на автомобиле, хотя ее любимый бар находился в пределах того района, где не стоило ночью оставлять машину надолго без присмотра. От местной шпаны автомобиль защитило бы достаточно простое заклятие, но Светоносная не стремилась плодить человечьи суеверия. К тому она любила пешие ночные прогулки. Танита засунула руки в карманы пальто и ускорила шаг.

Хотя распоряжение надо было исполнять без промедления, ноги сами повели ее в другую сторону. Дойдя до перекрестка она почему-то повернула влево и двинулась к переулку, который заканчивался тупиком. У Храма Девы-Хранительницы стояла патрульная машина полиции и карета скорой помощи. Рядом нерешительно переминались с ноги на ногу три человека, то ли случайные зеваки, то ли свидетели происшествия. Танита подошла поближе. И увидела, что они тоже клоуны из Братства.

– А я говорю вам, офицер, – горячился один из человеков, – что это была женщина. Высокая, светлые волосы… Нет, не блондинка, но светлая. Правильные черты лица и вообще привлекательная. Мы как раз проходили мимо (двое других согласно кивнули), когда она выбежала из Храма. Именно выбежала, явно стремилась унести свои ноги подальше. Мы вошли, а там труп. Нет, он уже не дышал, самый натуральный мертвец, мертвее не бывает… Ну что вы, сэр, я же служил в армии, понимаю в этих делах.

Свидетель встретился взглядом с Танитой и замолчал на полуслове. Признал ли он в ней вестницу Тьмы или просто отвлекся?

Офицер тоже обернулся и с недоверием разглядывал ее, молодую одинокую, прилично одетую женщину, гуляющую посреди ночи. Танита тоже всмотрелась в его как будто бы знакомое лицо.

– Доброй ночи, офицер, – спокойствие и твердость всегда действуют на человеков. – Что здесь происходит?

– Доброй ночи… – полицейский не знал, как вернее обратиться к ней, но это не остановило его ответа – Здесь произошло убийство.

И, спохватившись, добавил:

– Могу я узнать, кто вы и что делаете здесь в это время?

– Алекс Камерон, – Танита протянула ему удостоверение личности. – Возвращаюсь домой из бара.

– Но ведь Мальком-стрит, 33, – прочитал он ее адрес в удостоверении, – это не близко отсюда.

– Видите ли, офицер, – Танита позволила себе улыбку, легкую и совсем не обидную, – я обожаю пешеходные прогулки. А если кто захочет помешать мне, то практически сразу пожалеет об этом.

– А если я кажусь вам подозрительной, – улыбка ее по-прежнему оставалась дружелюбной, только в голосе чуть-чуть зазвучал холодок, – то загляните в бар „Радости жизни“. Там вам расскажут, как я провела вечер.

В таком заявлении был некоторый риск, но Танита не сомневалась, что Джерри и остальные из солидарности и стойкой нелюбви к полиции не признаются, что она в течение вечера покидала бар. Если, конечно, их не начнут допрашивать основательно, а в данном случае это маловероятно.

Танита намеревалась попрощаться и уйти, но тут один из свидетелей некстати обрел дар речи.

– Та женщина выглядела совершенно иначе, сэр, – жарко заговорил он.

– Я и сам вижу, что мисс Камерон – брюнетка, – проворчал полицейский, но в голосе его было слышно подозрение. Впрочем, на самого свидетеля он посмотрел при этом с едва скрываемым презрением. И, перехватив этот взгляд, Танита вспомнила, откуда она знает этого человека. Он происходил из семьи эмигрантов и потому носил несколько странное для этих мест имя: Пол Тарсус. И был любопытен уж тем, что его приверженность догматам Официальной Церкви была искренней и бескомпромиссной, каковой не могло бы похвастаться большинство ее верховных иерархов, не говоря уже о множестве простых прихожан, полагающих, что вера – это всего лишь точное исполнение предписанных обрядов и ничего более просто не требуется. Столь же ревностно относился Тарсус и к своей работе. Что в сочетании с умом позволило ему в достаточно короткие сроки сделать приличную карьеру от рядового патрульного до старшего инспектора в отделе Защиты Общественного Порядка. За этой в общем-то безобидной вывеской скрывалось ведомство, проявлявшее повышенный интерес к всякого рода инакомыслию

Обретя некоторую свободу действий, он с особым рвением принялся преследовать сектантов, поскольку в его глазах противники Официальной Церкви были по определению врагами общественного порядка. Именно он вел дело Джоанны Баптисты и лично руководил ее арестом. Вот и сюда он, словно простой патрульный, примчался, скорей всего, потому, что происшествие случилось в стенах Храма Девы-Хранительницы.

– Мы все хорошо рассмотрели ее и наверняка сможем узнать, – не унимался свидетель. Это было несколько опрометчивое заявление: переулок был не слишком освещен, хотя у самого Храма сияли два фонаря.

– Мы даже сумеем составить ее портрет.

– Я могу идти, офицер? – напомнила о себе Танита.

– Разумеется, мисс Камерон, – по тону его голоса было заметно, что он отнюдь не уверен в этом. – Если вы понадобитесь…

– Я передумала, – перебила его Танита, – и сейчас пойду на Блэк-стрит 13 к своей подруге мисс Гортензии Макбин. Так что если возникнут вопросы, милости просим.

Она сделала приглашающий жест рукой, с удовольствием глядя в растерянное лицо офицера. Сразу видно: названное имя известно ему. И он трижды подумает, прежде чем решится вломиться дом модного адвоката, не проигравшего еще ни одного процесса. К тому же многие клиенты мисс Макбин были птицами весьма высокого полета, с которыми простому полицейскому (и не простому тоже) лучше не связываться.

Но сиюминутное торжество Таниты длилось недолго. Наедине с собой она тут же признала, что поступила глупо. Ну, совсем как человеки. И зачем ей понадобилось подходить туда (ведь она и так знала, что произошло), дразнить офицера, а потом хвастаться высоким (по человечьим меркам) знакомством? Хотя, с другой стороны, может быть, эти чудаки все же догадаются, для кого она назвала этот адрес?.. И зачем ты лезешь в не свое дело? Что-то слишком увлеклась ты, подруга, этими людскими игрушками. И вообще тебе уже пора быть в ином месте…

Свернув за угол, Танита огляделась. Людей поблизости не оказалось, и можно было бы «ускориться». Но чуть поразмыслив, она решила не делать этого: ни к чему спешить на чужой пир, чего доброго успеешь. Лучше уж пойти обычным шагом и подумать по дороге…

Цель ее прогулки находилась почти на пересечении Виктории-авеню и Блэк-стрит. Она подошла к двери под номером 13 и крепко вдавила кнопку звонка. Дверь тут же распахнулась. В нижнем этаже располагался офис мисс Макбин, и Танита без раздумий двинулась наверх, в жилые комнаты. Стоявший у двери один из стражей Ночи молча пропустил ее.

Светлейшая сидела не за столом, а в глубоком удобном кресле, что служило знаком «домашнего» суда. Не хочет выносить дело на самый верх, отметила Танита, но почему?

– Садись, – Светлейшая указала ей на второе кресло, но столь явно выраженное расположение вовсе не обрадовало Таниту. Она слишком давно знала свою руководительницу, чтобы буквально воспринимать ее милостивые жесты. Светлейшая громко хлопнула в ладоши, и тут же из внутренних покоев вышла Индира. Стража не сопровождала ее. Она шагнула на середину комнаты и застыла.

– Предъяви обвинение, – Светлейшая повернулась к Таните.

В любом другом случае обвинение предъявлялась только в зафиксированном виде, но ситуация «домашнего» суда позволяла проводить дознание устно, не запечатлевая его каким-либо образом.

– Виновна в том, что раскрыла без необходимости подлинное имя людям, не являющимися ее клиентами, что раскрыла имя Светоносной тем же людям, что принимала одновременно несколько клиентов, что повторно и публично проводила посвятительную церемонию, а также, возможно, в том, что посвятила нескольких людей в сокровенные тайны Грязной Магии.

– В последнем ты не уверена? – уточнила Светлейшая.

– Нет, – спокойно призналась Танита, – но люди, с которыми работала Индира, умеют слишком много. Если это не ее рук дело, нужно выяснить, кто дал им это знание.

– А если это был обычный договор? – прищурилась Светлейшая.

– Человеку, который обладает этими знаниями, нечем было заплатить за такое желание, – отмела возражение Танита и тут же подумала, что пропустила еще один пункт обвинения. Сознательно пропустила. И Младшая понимает это.

– Возражения? – Светлейшая вновь обернулась к обвиняемой. – Встречные обвинения?

Индира тряхнула головой:

– Я прошу открытого суда.

– Хорошо, – процедила Светлейшая, – я подумаю об этом.

Руки ее еще раз сомкнулись, только на сей раз звук хлопка получился более тонкий и резкий.

– Уведите ее, – кивнула Светлейшая, «проявившимся» стражам Ночи, – в Комнату Размышлений. Пусть слегка раскинет мозгами над тем, что она только что ляпнула.

– Я не передумаю, Светлейшая, – выкрикнула Индира, но та как бы не заметила ее выходки.

– Скажи мне, Танита, почему ты привязалась к этой девчонке? – голос Светлейшей звучал доверительно тихо, но смотрела она не на собеседницу, а в то место, где только что стояли стражи и обвиняемая.

– Не мне учить тебя нашим законам, Светлейшая, – смиренно возразила Танита.

– А сама ты всегда следуешь им, Танита?

– Во всяком случае, я не нарушаю их умышленно.

Сказанное не вполне было правдой, но Танита рассчитывала, что Светлейшая не сумеет уловить оттенок.

– То есть ты хочешь сказать, – Светлейшая резко обернулась к ней, – что за всеми проступками Индиры стоит определенная продуманная система.

– Иначе она не стала бы требовать открытого суда, – подтвердила Танита. – Я помню ее студенткой.

– Были проблемы? – мертвой хваткой вцепилась Светлейшая.

– Гордыня, – отразила атаку Танита. – Гордыня и своенравие.

Она ожидала ответной реплики «Доказательства!», но услышала совсем другое:

– Ты можешь снять часть обвинений?

– Что? – Танита даже взлетела над креслом.

– Я предлагаю тебе снять часть обвинений, – терпеливо повторила Светлейшая, – чтобы я могла решить дело домашним судом. При таком пышном букете проступков, это практически невозможно.

– А необходимо? – уточнила Танита.

– Ты будешь чувствовать себя неловко в качестве главной обвинительницы, – кресло под Светлейшей скрипнуло, словно подтверждая ее слова.

– На тебя поступила жалоба Танита. Ясноликая сообщила мне, что жалобу подал один из отвергнутых тобой клиентов.

– Как этот комок грязи нашел Ясноликую? – удивленно выпалила Танита.

– Значит ты подтверждаешь конфликт, – с мрачным удовлетворением отметила Светлейшая.

– Конфликт! – презрительно фыркнула Танита. – Когда я отдыхаю, человек не должен приставать ко мне со своими глупыми желаниями. Он попросил защиты и получил ее, хотя оберегать его было не от кого. Когда действие защиты закончится, грязь, в которой он вывалялся без моей помощи, сожрет его. Но его проблемы меня не касаются.

– Так вот что ты имела в виду?

– Этот сморчок был клиентом Индиры, как и многие другие из его поганого Братства.

– Не стоит сорить такими словами, – одернула ее Светлейшая. – Эти люди поклоняются нам.

– Нам?! – неожиданно тихо переспросила Танита. – Они почитают собственную выдумку, более удобную для них, чем мы, настоящие. Им не дано понять, что ночь – светла.

– А кроме того, – словно не заметив ее слов, продолжала Светлейшая, – они выполняют вместо нас грязную работу. И делают это с удовольствием.

Танита хотела тут же возразить, но проснувшийся телефон перебил ее.

– Какого чер… – Светлейшая осеклась и, обернувшись к Таните, добавила странно примирительным тоном. – Я тоже живу среди людей.

Поднимая трубку, она включила звук и это демонстративное приглашение к соучастию насторожило Таниту.

– Доброй ночи, мисс Макбин, – в комнату проник хрипловатый голос заядлого курильщика, – старший инспектор Тарсус, отдел общественной безопасности. Прошу прощения за столь неурочный звонок, но мисс Камерон сказала, что…

– Так вам нужна мисс Камерон, старший инспектор? Я могу позвать ее к телефону.

– Большое спасибо, мисс Макбин, но я хотел бы поговорить именно с вами.

– Я слушаю.

– У меня к вам вопрос несколько щекотливого свойства, – по голосу инспектора было заметно, что вопрос действительно затрудняет его. – Нынче ночью убит один человек. Убийство произошло прямо в Храме Девы-Хранительницы. Три свидетеля, оказавшиеся рядом сразу после убийства очень подробно описали женщину, выбежавшую из Храма. На основании их показаний мы составили портрет и установили ее личность.

– Надеюсь это была не я? – усмехнулась Светлейшая.

– Нет, – не принял шутки Тарсус. – Описание полностью подходит к Августе Лэндлем. В общем, вы понимаете мои затруднения.

– О да, – протянула Светлейшая.

– И я хотел бы знать, разумеется, совершенно неофициально, возьмете ли вы на себя защиту мисс Лэндлем, если наши подозрения подтвердятся?

– Не стану скрывать от вас, старший инспектор, я знакома с мисс Лэндлем, – холодно ответила Светлейшая. – И мы никогда не были друзьями. Вряд ли она захочет иметь дело со мной.

– Даже если на кону будет стоять ее жизнь? – уточнил Тарсус.

– И в этом случае – тоже, – безмятежно подтвердила Светлейшая.

– А если кто-то другой поручит вам этот процесс? – не отставал он.

– Вы неверно поняли меня: речь идет не о сумме моего гонорара. Мисс Лэндлем вовсе не так бедна, как воображают многие ее поклонники, и может позволить себе любого адвоката. Просто ее не устраиваю я.

– Могу я узнать, почему? – вкрадчиво осведомился инспектор.

– Ну, если в двух словах, – усмехнулась Светлейшая, – у нас очень разные взгляды на жизнь. В общем, ничего личного.

– Значит, я могу надеяться на ваше невмешательство? – голос Тарсуса сладко дрогнул, как бывает всякий раз у любого из клиентов, чье желание близко к исполнению.

– Ну, нет, старший инспектор, – рассмеялась она, – не в моих правилах раздавать подобные обещания.

– Вам нужно что-то более убедительное? – вкрадчиво осведомился невидимый собеседник, скользкая интонация его голоса развеселила Светлейшую: «С ума сойти: меня пытается совратить человек».

– Вы уверены, что не хотите побеседовать с мисс Камерон? – улыбнулась она телефонной трубке.

– Благодарю вас, мисс Макбин, но мы уже нашли нужного нам человека.

– Боюсь, старший инспектор, что даже средний адвокат не оставит от вашего обвинения камня на камне, – с удовольствием произнесла Светлейшая. – Три свидетеля, знакомые между собой могли просто оговорить обвиняемую. Особенно, если учесть, что они придерживается иных религиозных убеждений.

Некоторое время из трубки не доносилось ничего кроме напряженного дыхания.

– От-куда вы знаете? – наконец выдавил из себя инспектор.

– Я абсолютно ничего не знаю, – рассмеялась Светлейшая. – Так, общие соображения.

Но собеседник ее уже пришел в себя

– Теперь я понимаю, почему злые языки зовут вас дочерью дьявола.

– Люди смешны, – отозвалась Светлейшая, – они вечно путают правду и зло. Еще вопросы, господин Тарсус?

– Пожалуй, нет, – осторожно ответил он.

– Тогда, доброй ночи, – и не дожидаясь ответа, она повесила трубку.

– Этот инспектор – скорей всего клиент кого-то из наших. И ему пообещали что-то серьезное, если он сумеет навредить Кроткой.

– Кого-то из наших, – передразнила ее Танита. – Стража проверила клиентские реестры Индиры?

– Нет. Ты же знаешь, для домашнего суда это не обязательно.

– Отправь кого-нибудь немедленно. И ты наверняка найдешь этого Тарсуса среди ее клиентов.

И при этом подумала, что Тарсус действует исключительно по собственной инициативе. И как энтузиаст своего дела достался Индире бесплатно.

– Ты хочешь сказать?..

– Что утаила от тебя главный пункт обвинения, – хладнокровно закончила Танита. – Индира еще студенткой излишне увлекалась «Красотой ночи». Старшему курсу разрешается знакомиться с этим текстом, хотя будь я составителем программы, непременно вычеркнула бы его из списка дозволенной литературы. Это чтение не для незрелых умов.

– Ну, в этом нет проступка, – примирительно заметила Светлейшая.

Проступка в этом действительно не было. Но существовала проблема, связанная с этим, одним из древнейших текстов Тьмы, где завораживающе красиво описано сокрушение мира человеков, неудачного творения Вечного Врага. Читать о том, как погружаются во Тьму, видимые людьми небеса, как черная краска – краска Ночи – постепенно покрывает собой все живое и неживое, читать все это и остаться равнодушным очень трудно.

И суть проблемы заключалась отнюдь не в поэтических достоинствах «Красоты Ночи», а в том, что уничтожение мира человеков вовсе не являлось главной задачей посланцев Тьмы. Более того, оно вообще не считалось задачей, поскольку текст, написанный вскоре после сотворения человечьего мира и насильственного разделения прежде единых на слуг Вечного Врага и адептов Тьмы был всего лишь реакцией на происходящее.

Теоретически с такой задачей справился бы любой из служителей Тьмы достаточно высокого ранга. Но лишь теоретически. Существовавшие ограничения препятствовали тому. И одним их них было присутствие в мире человеков Теодоры-Марии.

– Просто Индира примерила прочитанное на себя и вообразила, что именно она должна закрасить этот мир черным.

– Но она же не может исполнить такое, – нетерпеливо возразила Светлейшая. – Даже если клиент ей закажет такое желание

– Сама, конечно, нет, – согласилась Танита, – но поучаствовать в чужом замысле…

Светлейшая еще поднималась с кресла, а ладони ее сомкнулись в звучном хлопке.

– Всю информацию о работе Индиры с клиентами, – бросила она явившемуся на зов стражу.

– А ты, – Светлейшая повернулась к Таните – должна принять этого жалобщика.

– Сейчас? Разве это не может подождать до утра?

– Ты сама сказала, что этот человек вот-вот покинет мир, – миролюбиво заметила Светлейшая. – Мы не можем уступить Врагу его душу.

«У него вместо души – кучка грязного мусора», – эта внезапная мысль испугала Таниту. Если так пойдет и дальше, скоро я стану рассуждать, как Вечный Враг и Дочь Его. На словах они, конечно, признают Покаяние и Прощение, но разве не Враг призвал отделить злаки от сорняков? Нам ничего не оставалось, как принять навязанные правила игры.

– Ты идешь? – спросила Светлейшая таким тоном, словно ожидала категорического отказа.

Танита кивнула. На самом деле она еще не знала, как следует поступить, и ее жест был всего привычным знаком вниманию к распоряжению стоящего выше.

Светлейшая небрежно просмотрела, принесенные стражем бумаги и сунула их в ящик стола.

– Я оставляю Индиру под домашним арестом, пока не ознакомлюсь со всеми материалами, – решительно произнесла она. И опять Таните почудилось, что Светлейшая ждет ее сопротивления.

Не дождалась. Танита лишь равнодушно пожала плечами. Отзывать свои обвинения, хотя бы частично, она не собиралась. Впрочем, спорить с начальством тоже. Саму отсрочку она полагала бессмысленной. Материала для открытого суда более чем достаточно. Это ясно даже незрячему от рождения. Следовало передать дело по инстанции и не морочить себе голову. Всякие же административные игры Танита ненавидела люто и всегда жестко держала дистанцию, за что многие полагали ее старомодной.