Книга для Ксюши

скачать книгу бесплатно

Книга для Ксюши
Ирина Дорфман

К свадьбе своей младшей дочери Ксюши автор собрала под одной обложкой отрывки из писем и дневников, где рассказывалось о событиях Ксюшиного детства. Так что это не художественная книга, а скорее сборник документов, и интересна она будет в основном нашим близким друзьям и родственникам.

Книга для Ксюши

Ирина Дорфман

Дизайнер обложки Ольга Дорфман

© Ирина Дорфман, 2021

© Ольга Дорфман, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-0386-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

В качестве подарка к свадьбе я задумала написать книгу про твое детство. Думала, что я буду писать ее по памяти, опираясь на архивные материалы. Но в процессе написания поняла, что толком ничего не помню, и что нет смысле переписывать уже готовые тексты. Так что просто отобрала отрывки писем, дневниковых записей и записей блога, где речь шла о тебе, и соединила их небольшими пояснительными связками. В основном, это получился сборник отчетов о поездках, праздниках и каникулах. Художественности тут нет почти никакой, в отличие от моих двух предыдущих книг. Зато есть большая историческая достоверность. Я думаю, читать это подряд как книгу для развлечения будет скучновато. Но зато получилось что-то вроде биографического исследования о твоем детстве. Когда ты забудешь все так же прочно, как я, вот тогда, наверное, будет интересно это все прочитать и восстановить в памяти. А пока можно просто полистать и почитать выборочно. Остальным, наверно, будет еще скучнее читать эту книгу, но тоже можно полистать. Все-таки писалась она для Ксюши, поэтому принцип полноты я предпочла принципам читабельности и занимательности.

Хронологически я довела повествование до 2018 года – года окончания школы. Тогда мы съездили в наше последнее (до сегодняшнего дня) совместное путешествие, и описание этой поездки завершает книгу.

Мы тебя ждали

Я думаю, каждый ребенок имеет право знать, хотели его рожать родители или нет. Считается, что это во многом определяет его судьбу, влияет на всю жизнь. Так вот, тебя мы точно очень хотели. Как и остальных наших детей. Каждого по-своему.

Когда мы еще только решили пожениться, мы обсуждали, что в семье должно быть хотя бы трое детей. Для меня это тогда казалось очень много, потому что у меня была только одна сестра. Для папы это казалось нормально, потому что их было как раз трое братьев.

Но поженились мы на третьем курсе, а первого ребенка родили только через 4 года. Это тоже был наш осознанный выбор. Мне казалось, что рождение ребенка – слишком важное и сложно дело, чтобы заниматься им между прочим, между лекциями и курсовыми. Хотелось сначала завершить начатое дело, окончить обучение, а потом спокойно перейти к следующему проекту.

У меня в планах не было сначала сделать карьеру, а потом уже рожать детей. Программа минимум была – получить образование. Потом родить детей. А уж потом заняться карьерой, если получится.

Так что как только мы защитили дипломы, мы сразу решили: ура, теперь мы можем завести детей. Но дети, как оказалось, не заводятся так просто, на это ушло какое-то время.

Когда Таня родилась, это было абсолютное счастье, для меня открылся совсем другой мир и началась совсем другая жизнь.

Люди с детьми и люди без детей никогда не поймут друг друга, это два совершенно разных мира. Потому что я вроде бы любила детей всегда, с раннего подросткового возраста. Мой любимый фильм был «Однажды 20 лет спустя». Я его смотрела и мечтала, что у меня тоже будет много детей, я буду хорошей мамой, и это будет очень здорово и интересно.

Любовь к детям

В 1986 году к нам приехали на пару дней родственники из Гомеля. Там произошла Чернобыльская авария, Гомель расположен довольно близко к Чернобылю, и там был очень высокий уровень радиации. И вот большая семья решила, что надо спасать детей, две сестры подхватили своих четверых маленьких детей и рванули с ними на Урал к родственникам. Ехали через Москву и у нас ночевали. И это для меня был один из первых запомнившихся опытов общения с маленькими детьми. И произвел на меня огромное впечатление. Старшей девочке Свете было 4 года, кажется. Потом трехлетний Виталик. Потом Рома, ему было года 1,5—2. Он уже начинал говорить, но, конечно, говорил не очень понятно. Ну и самому маленькому было около 4 месяцев, он меня тогда не очень заинтересовал. Мы с дедушкой Зямой повели троих старших гулять. Наверное, еще Оля с нами была. И как-то так получилось, что мне на воспитание достался Рома. Я его на качелях качала, за ручку водила, на руки брала. В общем, он вызвал у меня дикий восторг и я потом еще долго его вспоминала. И была уверена, что 2 года – лучший возраст ребенка, самый обаятельный.

Потом я еще лет в 17—18 ездила на дачу к тете Майе, это подружка бабушки Шели. И там возилась с ее маленькой внучкой Зоей. Уже не помню, сколько ей было лет. Но тоже, кажется, года 2. Не больше 4 точно. Я с ней гуляла, а она из меня веревки вила. Я уже тогда начала приобретать педагогический опыт. Подозревать, что если сначала ребенку что-то разрешить, то потом не разрешить то же самое становится гораздо сложнее. Это гораздо позже я поняла, что в принципе я свободный человек и не обязана следовать каким-то правилам, даже своим собственным. А тогда я еще думала, что в педагогике главное последовательность.

Потом я работала няней в двух семьях. В первой семье было трое детей. Старшему было около 6 лет, когда я к ним пришла. Младшие были близнецы, им было по 5 лет. Только один из них был здоровый, а у другого были ДЦП и умственная отсталость. И иногда эпилептические припадки. В общем, только глубоким отчаяньем многодетной матери ребенка-инвалида я могу объяснить, что они решились взять в качестве няни 19-летнюю девчонку. Не просто без медицинского образования, даже без опыта присмотра за детьми. Впрочем, рынок труда тогда был еще в зачаточном состоянии. Но я это все к чему? К тому, что я очень любила, как мне тогда казалось, всех трех этих детей. Но особенно этого больного. С ним больше всего приходилось возиться. Другие два как-то сами себя развлекали. Надо было только следить, чтобы они не особенно дрались и не включали телевизор. И кормить ужином и спать загонять. А с третьим было более сложно. Его надо было днем спать укладывать, а он не хотел. И иногда двоих нормотипичных мама куда-то уводила, в театр, например, а с третьим я сидела, с одним. В какой-то момент я ему рассказала сказку про Мишутку и потом он всегда просил рассказывать ему сказки, у меня уже вся фантазия закончилась. И я из этого сделала вывод, что не надо детям показывать, что ты умеешь сказки сочинять. А то потом проблем не оберешься. И поэтому вам я никаких сказок не сочиняла, а только читала проверенные шедевры.

Немножко жалею об этом, потому что в сказке, придуманной мамой специально для тебя, есть своя прелесть. Пусть даже она не такая высокохудожественная, как мировая классика. Но в ней отражаются именно ценности вашей семьи, язык, обычаи, что-то очень индивидуальное. Но я не решилась, слишком высокие у меня были стандарты. Может быть, с внуками решусь. Моя бабушка сочиняла для нас с сестрой какие-то сказки, утром по выходным. Про Лелика и Болика, про Шустрика и Мямлика. Явно это были не шедевры мировой литературы, но все равно было интересно наблюдать за творческим процессом, как сказка рождается прямо у тебя на глазах, и что бабушке не лень этим заниматься, она готова на это ради меня.

Так что если у тебя будут дети и они попросят рассказать сказку, то расскажи. Сначала ты будешь жалеть о том, что ввязалась в это. Но дети быстро вырастают, и потом ты будешь радоваться, что сделала все, что могла.

В общем, в этой семье я проработала года полтора, кажется. Потом я от них ушла, потому что стала слишком большая разница в доходах няни и репетитора, как репетитор я зарабатывала гораздо больше, в пересчете на часы.

Но потом мне и репетиторство надоело, и после университета я опять устроилась няней. Там дети были, к счастью, здоровые. Мальчику было 7 лет, он ходил в 1 класс, а девочке 6, она не ходила в детский сад, сидела дома. Два рабочих дня в неделю с ними сидела мама, а три раза в неделю она ездила на работу, и в это время с детьми сидела я. Утром надо было с девочкой читать, играть, потом выходить гулять и забирать из школы мальчика. Кажется, раз в неделю надо было их возить в музыкальную школу. И дома я с ними делала задания для музыкалки. Радовалась, что наконец-то мои знания пригождаются. Это я, опять же, к чему? К тому, что и этих детей я тоже очень любила, как мне тогда казалось. Они действительно были очень умные, воспитанные, приятные. Те предыдущие дети были тоже милые, но не такие умные, кажется.

Эта вторая семья была православная, так что мне даже разрешалось в праздники водить девочку в церковь. Сейчас я удивляюсь, как это можно было заставлять стоять на службе 6-летнего ребенка. Когда я даже 11-летнего Колю не могу заставить постоять дольше 10 минут. А тогда я только начинала ходить в церковь, и поэтому меня это не удивляло. Я думала, что родителям виднее, и что, наверное, все православные родители так делают. О детях у меня были тогда еще достаточно смутные понятия, что они могут, а что нет. И поэтому 6—7 летние дети казались мне очень большими. Я думала, что могут они уже очень много.

Когда я закончила 4 курс, моя школьная подруга родила дочку. Дочка была очень классная. Только тогда я поняла, что младенцы тоже очень классные, не только малыши, которые уже ходят и немножко говорят. И начала страстно мечтать о своем ребенке. Ждать оставалось не так уж долго. Одновременно с этим наши университетские друзья родили дочку, а потом через полтора года сразу другую. И было ощущение, что сразу две дочки – это вообще супер. Они были такие милые, так здорово смотрелись вместе. У друзей были хипповские привычки, и появление дочек не сразу их изменило. Они продолжали принимать толпы гостей, сами ходили по гостям, прихватив детей. Так что, глядя на них, можно было подумать, что два маленьких ребенка – это легко и приятно, и ничего сложного в этом нет. Я думаю, сложного в этом было полно, но они об этом не распространялись. Знали, что мы все равно ничего не поймем, такой опыт не передашь никакими словами, не было смысла даже пытаться. Так что они, наоборот, даже развенчивали мифы о том, что дети – очень дорогое удовольствие. Доказывали, что на самом деле детям не так уж много всего и нужно. Насчет денег и материальных благ они были в целом правы. Умалчивали они о том, сколько времени, сил и нервов уходит на детей. А впрочем, может, они и не лукавили. Просто все люди разные и родительство тоже переживают по-разному.

В общем, это были три ребенка в моем ближайшем взрослом окружении. И это немножко прояснило мои представления о детях, но не сильно, слегка. Потом у меня родился племянник.

Рождение племянника

Когда Оля вышла замуж, они поселились у наших родителями, мы же к тому времени жили отдельно на метро «Академическая». Так что за первые полгода его жизни я видела его несколько раз, когда приезжала к родителям. Но это уже был не просто ребенок друзей, это был, можно сказать, ребенок-родственник, в каком-то смысле и мой тоже.

Осенью Оля с Лешей и маленьким Вовой перебрались к нам на «Академическую». У нас образовалось что-то вроде коммуналки. В одной комнате жили они втроем, а две другие комнаты занимали мы вдвоем. Я уже была беременна Таней, так что племянник вызывал мой живейший интерес. В том числе как мое ближайшее будущее.

Я очень серьезно относилась к беременности, сейчас мне даже смешно и непонятно, до чего я была серьезна тогда. Меня никогда не интересовали вопросы здорового образа жизни. Я думала, что жизнь – она из меня по-любому никуда не денется, если я буду просто что-то есть и иногда спать. Если бы мне кто-то тогда предложил правильно питаться и заниматься спортом, чтобы быть здоровой, я бы подумала, что он дурак. Если честно, я и сейчас так думаю. Но тогда особенно. Просто вообще ни одной мысли не было про здоровье. Здоровья у меня априори было завались и в 20 лет, и в 30 и даже в 40. Но вот та часть здоровья, которая была связана с беременностью и кормлением грудью, она была для меня очень важна. Потому что это было уже не мое здоровье, в котором я и так была уверена, что оно у меня есть и никуда не денется, а здоровье будущих детей – вещь хрупкая, а главное – очень непонятная. К счастью, тогда не было моды готовиться к беременности – обследоваться, изучать все заранее. Поэтому книжку про образ жизни беременных я начала читать только тогда, когда беременность уже наступила. Там было написано куча всего про питание, прогулки, сон и прочее – все, что пишут в правильных книжках про правильную жизнь. Но если правильная здоровая жизнь сама по себе меня нисколько не привлекала, то правильную жизнь беременной я старалась себе организовать. Особенно это почему-то касалось питания и прогулок.

Гулять ради получения свежего воздуха мне до этого никогда в голову не приходило. Ну, станет разве здоровый взрослый человек гулять? Других забот всегда хватало. К счастью, к середине беременности работ у меня осталось только 2, так что время гулять появилось. Но гулять одной мне все равно было очень странно. А тут как раз очень удачно подвернулся племянник. И я решила, что я буду совмещать два полезных дела: гулять для пользы своего будущего ребенка (мы так до конца и не знали, кто это будет – мальчик или девочка) и одновременно буду оздоравливать своего уже родившегося маленького племянника.

Квартира была на 3 или даже 4 этаже сталинской пятиэтажки без лифта. Так что погулять с младенцем – была не такая уж простая задача. Надо было, чтобы кто-то вынес на улицу этого младенца и коляску, а потом занес обратно. Мобильных телефонов тогда еще не было.

Ваш папа тогда работал редактором в издательстве «Православная энциклопедия». Не помню точно, сколько раз в неделю, но точно не каждый день. Так что какие-то дни он был дома, работал над диссертацией. Леша, кажется, работал каждый день. Сама Оля считала слишком сложным спуск и коляски и ребенка одновременно. Я считала, что я, как беременная, не должна тащить никаких тяжестей. Ни ребенка, ни коляски. Не помню даже, что из этого было тяжелее. Думаю, примерно одинаково весили. Поэтому обычно мы заставляли папу выносить коляску, а Оля спускала ребенка. Иногда мы гуляли вместе – я, Оля и Вова. А иногда мы гуляли вдвоем с Вовой. Я старалась разнообразить маршруты по району, проходить по разным дворам. Привычки слушать музыку на прогулке у меня тогда не было. Всякие плееры как раз существовали, но музыку для них надо было где-то брать, и это казалось мне слишком сложным. Так что на прогулках я просто предавалась размышлениям. Как мы договаривались, когда нужно спускаться, чтобы поднять коляску и младенца обратно, уже не помню. Наверное, просто назначали заранее какое-то время. Теоретически я могла бы звонить в домофон, когда возвращалась. Или даже кричать под окном, но этим я вряд ли занималась, я для этого была тогда слишком стеснительная.

В общем, я заставляла себя гулять с племянником, и это было все-таки веселее и осмысленнее, чем гулять без племянника. Но больше мне нравилось общаться с ним дома. Он тогда как раз начинал сидеть, вставать с опорой и ползать. Мне нравилось наблюдать, как он встает в манеже. Еще почему-то я ползала с ним по квартире от их комнаты до кухни и обратно. Не пойму, почему я не могла просто идти и наблюдать, как ребенок ползет. Видимо, я думала, что так ему будет веселее. Или пыталась научить его ползать. В общем, я отчетливо помню, как по старому серому, не отмывающемуся до конца паркету ползет ребенок в белых ползуночках с какими-то цветными картинками и параллельно ему примерно с той же скоростью ползу на четвереньках я, тетенька на 5 или 6 месяце беременности. Наверно, мы смешно смотрелись.

Еще помню, что один раз Вову увезли на день-два к кому-то из бабушек-дедушек. И как я ужасно скучала по нему. Заходила в комнату, смотрела на пустой манеж и мне остро чего-то не хватало.

Это я все к чему? К тому, что я думала, что люблю детей. Пока не родила своего ребенка.

Первая дочка

Во время первой беременности я делала УЗИ несколько раз, в положенные сроки. И каждый раз было не видно, кого я жду, мальчика или девочку. Честно сказать, мы чуть-чуть больше хотели мальчика. Как-то традиционно считается, что это интереснее и круче. Хотя мир мальчиков как был всегда далек от меня, так и сейчас далек, даже при наличии сына. Так что не знаю, что мне там могло быть интереснее. И надеюсь, что эти мечты не травмировали психику нашей дочери. Потому что как только я увидела, что у меня девочка, мечты о мальчике выветрились из моей головы навсегда. Я лежала после родов и перенастраивала свой мозг на девочку. Пыталась представить себе, как буду заплетать ей косички, покупать платьица. Представляла, как она идет в первый класс с бантом и букетом, потом школьный выпускной (про то, что выпускных в жизни ребенка будет не один, а четыре, я тогда, к счастью, не догадывалась), потом уже она в белом платье идет к алтарю. Вот как-то так я себе представляла жизнь девочки. Без лишних подробностей.

В общем, свой собственный ребенок – это оказалось очень классно и ни на что не похоже вообще. Он был удивительный и уникальный, а все остальные дети ему в подметки не годились. Я не была сумасшедшей матерью, и не мечтала, чтобы мои дети стали объективно лучше всех. Не мечтала об их грандиозных достижениях, чтобы они в чем-то стали великими и всех превзошли. Для меня они были великими уже от рождения. Удивительными, потрясающими, самыми лучшими для нас. И хотя роды мне категорически не понравились как процесс, но сразу же после них я стала думать, что у меня точно будут еще дети. Сразу начала мечтать, что вот эта девочка немножко подрастет, и я смогу родить кого-то еще.

Поскольку ребенок сразу завладел всеми моими силами и временем, и не было уже возможности не только поесть и поспать, но и причесаться, почистить зубы и даже взять с полки очки, я сразу поняла, что чтобы родить другого ребенка, этого надо немножко вырастить. Чтобы он хотя бы ходить начал и сам есть. Так что какое-то время мы уклонялись от таких действий, от которых могут появиться дети. Но как только Тане исполнилось 2 года, я решила, что, пожалуй, она уже достаточно подросла. И если сейчас Бог пошлет мне второго ребенка, то я с этим нормально справлюсь.

Бог послал нам ребенка на удивление быстро. Я помню, как я об этом узнала.

Мы жили на даче с бабушкой Шелей, дедушкой Зямой, Олей, Вовой и Таней. А на выходные к нам приезжали мужья и мама с папой. Оля была уже в конце беременности Тимой, до родов оставалось меньше 2 месяцев.

Я попросила кого-то привезти мне тест на беременность. Сходила для тестирования в наш дачный вонючий туалет.

Вышла сияющая и окрыленная. Сказала сразу маме и Оле:

– Я беременная!

Мама слегка даже удивилась:

– Вот дурочка! И чему радуется?

И потом еще шутила, что надо было получше рассчитать, чтобы все вещи от Олиного младенца перешли моему: ванночка, коляска и прочее. А так слишком маленькая разница.

Но рассчитывать беременности – это не мой конек. Тут всегда был элемент непредсказуемости.

Вторая девочка

Пол второго ребенка мы узнали очень рано. Уже на первом УЗИ мне сказали, что это будет девочка. Так что времени на фантазии, кого мы хотим больше, мальчика или девочку, у нас почти не было. Все удивлялись, что я радуюсь второй девочке. Думали, что я захочу разнообразия – после девочки непременно мальчика. Но я к тому времени уже убедилась, что девочка – тоже очень круто, так что мне хотелось повторить радость обладания маленькой девочкой.

И все-таки некоторая тревога у меня была. Во-первых, я обожала Таню. И мне казалось, что лучше нее никакого ребенка на свете быть не может. И тогда мой второй ребенок будет что, хуже, что ли? Я надеялась, что он будет хотя бы не хуже, такой же. Мечты, что он будет лучше, у меня не было. Хотя во многих отношениях второй ребенок оказался гораздо лучше. Надеюсь, Таня не обидится на это признание. Но тогда я такого предположить не могла.

То есть я не представляла, как может быть второй ребенок, но такой же прекрасный, как и первый. Во-вторых, я не представляла, какими местами души я буду его любить. Если вся моя душа без остатка принадлежала Тане. Я понимала, что живут же как-то другие люди, любят и двух детей и даже больше. У наших друзей были две девочки с маленькой разницей в возрасте. Моя подруга одновременно со мной была беременна вторым ребенком. Но при этом я понимала, что другие люди устроены по-другому, и их опыт мне ничем не поможет. Так что я боялась, что вдруг я не смогу полюбить вторую дочку так же сильно, как и первую.

Другое мое опасение было, что я попаду в какой-то большой «день сурка». То есть что со мной произойдет еще раз точно то же самое, что уже было за последние три года, пока росла Таня. Такая же беременность, такое же кормление грудью, те же самые бесконечные прогулки с коляской. Точно так же ребенок будет агукать, переворачиваться, начнет ползать, потом ходить, потом говорить. В общем, ничего нового и интересного, все старое и уже знакомое.

Все это оказалось полной ерундой. С каждым новым ребенком все происходит совершенно по-другому. Что-то общее есть, конечно, так что, к счастью, какой-то опыт можно использовать. Но этого общего довольно мало. Другой ребенок может иметь совсем другой характер, темперамент, вкусы, привычки и все остальное. Тем, что оба они наши, сходство обычно и ограничивается.

Вторая беременность

Вторая беременность была для меня психологически самой тяжелой. Некоторое преимущество перед первой было в том, что я уже знала, чего ожидать, и ожидала худшего. Токсикоз был гораздо меньше. И в первой-то он был не сильный, во второй же был вообще мизерный, так, одно название. И только в самом начале.

Здоровый образ жизни я вела уже без особого напряжения. Вообще образ жизни женщины с маленькими детьми – самый здоровый. Приходится соблюдать режим дня, рано вставать, рано ложиться. Можно днем поспать с ребенком. Приходится уже много гулять. Я была уверена, что обязана выгуливать ребенка два раза в день, если не случилось чего-то ужасного – конца света, потопа, пожара или чего-то еще в этом духе. Питание тоже вполне здоровое – варишь ребенку мясо, овощи, ну и сама питаешься тем же. Плюс фрукты и молочные продукты. От ребенка прячешь сладости, ну и сама их не ешь.

Так что отравляли беременность мне только врачи. В самом начале мы с Таней переболели какой-то вирусной инфекцией. Возможно, именно эта инфекция отравляла всю последующую беременность. А может, и другая какая-то добавилась.

Не помню уже, кто из нас заболел раньше. Но это была инфекция без всяких простудных явлений, зато с высоченной температурой, почти 40. Тане вызывали скорую и делали какой-то укол для снижения температуры. Температура быстро прошла, она было только один день. Зато через какое-то время вся спина покрылась красной сыпью. Все сразу стали фантазировать на тему краснухи. Прививку от краснухи детям тогда еще не делали. То есть теоретически Таня могла ей заболеть запросто. У меня в карте было записано, что я болела краснухой в школьном возрасте. Так что я не очень волновалась, что могу заболеть второй раз.

Потом выяснилось, что опасность для плода может быть не только если женщина сама болеет краснухой, но даже если она контактирует с кем-то, болеющим краснухой.

Каким-то образом информация о краснухе всплыла уже в середине беременности. Видимо, я сама сдуру сказала от этом в московской женской консультации. И меня отправили сдавать кровь на антитела к краснухе. Зачем они отправили – я понимаю. Тогда как раз решили бороться с врожденными уродствами и разрешили делать аборты после перенесенной краснухи даже на поздних сроках. То есть фактически вызывать искусственные роды, лишь бы исключить возможность рождения ребенка-инвалида.

Но я-то зачем вообще туда поехала? Не понимаю. Хотела быть максимально информированной? То есть если мой ребенок будет больным, хотела знать об этом заранее и успеть приготовиться? В общем, так или иначе, я пережила довольно тяжелые 2 недели, пока ждала даты сдачи анализа, потом ждала результатов. За это время я на всякий случай настраивала себя на худшее. Что даже если там есть эти свежие антитела, то есть большой риск рождения больного ребенка, я все равно буду ему радоваться, любить его и заботиться.

К счастью, анализ показал полное отсутствие антител к краснухе. Это значило, что ни летом никто из нас не болел краснухой, ни в школе я тоже ей не болела либо иммунитет не образовался (что менее вероятно). Но это был еще не конец медицинских мытарств. Меня без конца отправляли в какие-то больницы сдавать бесконечные анализы на разные инфекции. Пугали угрозой выкидыша и даже под конец беременности уговорили полежать на сохранении в роддоме. Что в целом противоречило моим принципам не ложиться в больницу без жизненной необходимости. Но беременность – это особая ситуация, тут я гораздо меньше доверяла своей интуиции и гораздо больше врачам. Лежать на сохранении было довольно мучительно. И довольно бессмысленно. Никаких капельниц, ради которых меня клали, мне все равно не делали, только кололи ношпу, которую я прекрасно могла бы пить дома. Единственный смысл был в том, что там я ничего не делала, и это давало ребенку больше шансов досидеть в животе до нужного срока. Потому что как только меня выпустили и я вернулась к своему нормальному образу жизни, как немедленно начались роды. То есть по-хорошему надо было просто лежать, но дома. Но это было технически сложнее.

Предполагаемый срок родов, который стоял у меня в медицинской карте, был 8 марта. До этого мифического срока мне не удалось доносить не одну беременность. В среднем дети рождались на 2 недели раньше. Но ты родилась раньше на целый месяц. Зато ровно в день Ксении Петербуржской. Может быть, это важно. К счастью, все органы уже успели к этому времени сформироваться, ты выглядела вполне здоровой, по весу и размеру точно такой же, как Таня в свои 38 недель. Из признаков недоношенности врачи отмечали только какую-то непонятную мне отечность и кололи в роддоме какие-то уколы от нее. И еще неформальным признаком было то, что ты очень много спала в первые месяцы жизни. Но это как раз было очень удобно, мечта любой матери.

Первые дни в роддоме

Итак, родила я тебя и лежу в роддоме. Тогда уже начали строить современные роддома, где мамы лежали в одной палате с детьми. Летом в том же роддоме в Крылатском Оля лежала в такой современной палате: три мамы и три ребенка. Но ей тогда не очень понравилось, потому что сразу после родов ухаживать за ребенком полностью самостоятельно довольно тяжело. В роддомах старого типа ребенка мыли и переодевали без участия матери, приносили только 6 раз в день на полчаса на кормление. Остальное время можно было отдыхать. К тому же те два чужих ребенка шумели и не давали спать. Но мне новая система все равно нравится больше. С Колей мне очень повезло, я оказалась в отдельной палате, только я и младенец. И это был совсем другой опыт, тогда мне даже понравилось в роддоме и не так хотелось на волю. А первые два раза это было невыносимо. Вроде у тебя и есть уже ребенок, но тебе дают его только на 3 часа в день, 6 раз по пол часа. А в остальное время он находится с чужими людьми. И если ребенок в эти 30 минут спит и есть не хочет, то это твои проблемы, никого не волнует.

Ты вот так и делала, как назло. Когда приносили, крепко спала. Я сначала пыталась тебя по-всякому будить. И тормошила, и нос зажимала, чтобы ты рот открыла и взяла грудь. Но тебе было по барабану вообще. На плохой сон ты никогда не жаловалась. Я потом молоко сцеживала в кружку, переливала в крошечную стеклянную бутылочку и относила в детское отделение. Там вас должны были кормить из этих бутылочек, когда проголодаетесь. Бутылочки были именные, то есть каждого ребенка по идее должны были кормить молоком его мамы. А как на самом деле было, не знаю.

Первые дни дома

И вот наконец-то мы с тобой оказались дома. И наконец я увидела тебя с открытыми глазками. Глазки у всех младенцев примерно одинакового цвета, темно-серого. Это потом они становятся голубыми или карими, приближаются к своему цвету примерно через полгода. Но у тебя еще дольше был непонятный цвет глаз. Поскольку ты была блондинкой, мы долго думали, что ты станешь голубоглазой. Таня родилась с густыми темными волосами, а ты, кажется, со светлыми и не очень частыми. И они довольно долго не росли, ты уже и ходила, и говорила, а все оставалась «лысой девочкой». Но я знала, что лысых девочек не бывает, как и беззубых, поэтому спокойно ждала, пока все нужное вырастет.

Ты лежала в кроватке, а я все ждала, когда же я испытаю тот безумный восторг, который был при виде Тани. Я его так и не испытала, но испытала другие чувства, тоже горячие.

Таня была уже большая, как мне тогда казалось. Хорошо это или плохо, но как только она стала говорить, я сразу начала ее воспринимать как разумного мыслящего человека. Прислушивалась к ее мнениям, желаниям. Относилась к ней всю жизнь слишком серьезно.

А тебя до рождения Коли наоборот воспринимала, как малышку. Как будто это не серьезный человек, а что-то такое милое, для украшения жизни. Вроде пуделя или панды. Конечно, обращалась я с тобой точно так же, как и с Таней, считалась с твоими желаниями и мнениями с самого младенчества. Никакой дискриминации не было. Но при этом воспринимала слегка не всерьез. Как забавную куклу, как игрушку. Ну, в общем, как что-то, вызывающее восторг и восхищение, но это был уже какого-то другого рода восторг.

Таню мы и одевали поначалу, как взрослую девушку. После ползунков, конечно. У нее было несколько стильных вельветовых и джинсовых сарафанов, водолазок. Клетчатая юбка. Даже крошечные черные ботинки-мартинсы, доставшиеся от дочки подруги. Никаких вот этих платьев, как у принцессы и прочих легкомысленных нарядов. Впрочем, одевали вас в основном в то, что было. То, что отдавали знакомые после своих выросших детей. Стильные сарафаны были из мешка с гуманитарной помощью, тоже отдал кто-то из дальних знакомых.

А тебе почему-то чаще доставались платья, как у принцессы. Я бы не стала одевать так ребенка всерьез, у меня тогда были строгие вкусы. Но при виде этих платьев что-то во мне поменялось. Я стала думать: ну, это же не всерьез, это как кукол одевать. Когда она вырастет, будет одеваться со вкусом, по-взрослому. Без всяких этих кружевов, пышных юбок и жуткого розового цвета. В общем, я сдалась и стала спокойно покупать тебе жуткие футболки со стразиками. Которые тебе нравились, а мне казались ужасными. И даже купила жуткое розовое платье для утренника в садике. Включилась с игру, что это одевание понарошку.

В общем, мне нравилось, что ты такая «кукольная». Я помню, как мы крестили вас с Давидом вместе, поехали праздновать к нам домой. Положили тебя в кроватку, ты лежишь, такая классная, маленькая. И я говорю тете Ане: «наверное, это плохо, но мне почему-то хочется, чтобы она подольше не вырастала, так бы и была такой тихой и спокойной».

Это пока Таня росла, я все время «гнала лошадей»: «ну, когда же она наконец заговорит, сядет, пойдет, когда же с ней будет по-настоящему интересно?». А когда ты появилась, я уже знала, что все это слишком быстро пролетает, не успеваешь ни запомнить, ни заметить, ни насладиться. Вот только что лежала, а уже побежала. И мне хотелось растянуть твое взросление, прожить его по-настоящему.

Первый год жизни

В смысле записей о твоем детстве тебе повезло меньше всех. Записей именно про тебя я почти не вела, только записывала твои первые слова в тетрадку. Я честно пыталась найти ту тетрадку и вставить что-то оттуда в эту книжку, но не нашла. Но она точно сохранилась, найду и сделаю дополненное издание, с иллюстрациями. Например, к твоему 30-летию. Так вот, когда Таня родилась, это был новый потрясающий опыт, и я заносила какие-то свои мысли того периода в зеленую тетрадку. Впрочем, записей там не очень много, потому что довольно быстро сил на дополнительные активности у меня не осталось. Просто сначала я еще думала, что я останусь человеком, ведущим интеллектуальную жизнь, который может что-то писать и вообще как-то собой распоряжаться. Через несколько месяцев я сдалась и оставила обслуживание только самых базовых своих потребностей, например, в сне. И записывала уже что-то крайне редко. К моменту твоего рождения сидеть и записывать что-то, вообще иметь какое-то хобби – превратилось в немыслимую роскошь. Поэтому я даже не пыталась что-то записать. Тем более что сначала мне казалось, что младенчества детей одинаковые. Спит, ест, гуляет, улыбается, потом садится, ползет, встает, идет. В общем, ничего такого сногсшибательного, чтобы записывать это. Какая разница, в 6 месяцев ребенок сядет или в 9? Главное, чтобы вообще сел.

Как и Тане, тебе поставили диагноз ПЭП – перинатальная энцефалопатия. Звучит устрашающе, но поскольку ты была третьим или четвертым ребенком в нашей семье с таким диагнозом, то это уже никого не пугало. До этого ПЭП ставили Вове и Тане, про Тиму не помню, и первым двум это не помешало быть очень развитыми детьми, Вова в 3 года бегло читал, Таня шпарила наизусть кучу стихов, в общем видно было, что медицинская карта одно, а жизнь – совсем другое. Благодаря этому диагнозу тебе с раннего возраста назначали массажи, мы таскались в детскую поликлинику.

Тане я сама пыталась делать что-то вроде массажа, пока она была маленькая, с тобой уже некогда было такими глупостями заниматься. Зато тебя массировала очень задушевная массажистка, мы с ней во время массажей мило беседовали.

В чем реально проявлялась ваша ПЭП – это в том, что вы все начинали делать позже, чем было написано в книжках. Позже переворачиваться, садиться, ползать, вставать и ходить. Среднее время, когда ребенок начинает ходить – 1 год. Раньше начинают ходить дети, которые не ползают. Но ты как раз очень хорошо ползала, быстро, и ходить тебе поначалу вроде как было незачем. Поэтому пошла сама, ни за что не держась, ты только в год и два месяца. Но зато потом тебя уже невозможно было остановить, все время куда-то лезла.

Первая прогулка

Первая прогулка новорожденного – это считалось чем-то особенным. Когда родилась Таня, мы вышли с ней прогуляться далеко не в первый день после роддома. Торжественно вместе с папой вынесли в одеялке и прошлись по окрестностям. Напомню, что обе вы родились зимой, тогда еще зимы были достаточно холодные. И как-то у нас в голове было, что мир для младенца полон опасностей. В частности, мороз тоже страшно.

В твоей первой прогулке не было никакой торжественности. У меня же был пунктик, что я должна выгуливать детей каждый день. Без исключений. Поэтому на следующий день после возвращения из роддома я собралась гулять с Таней. Ну и тебя тоже взяла. Папа, видимо, был на работе. Бабушка тоже. Когда родилась Таня, бабушка взяла отпуск на 2 недели, чтобы помочь мне и вообще научить меня обращаться с младенцем. Когда ты родилась, никто уже такими глупостями не занимался. Про младенцев мне было все в общих чертах понятно. Да и с тобой в этом смысле здорово повезло – ты поначалу только ела и спала и больше ни на что не претендовала. Так что я была одна с двумя своими дочками и оставить тебя дома было не с кем, а отменить прогулку мне в голову не пришло. А коляски для тебя еще не было. Ты же родилась на месяц раньше срока, поэтому поиском коляски еще никто не занимался. Почему-то у нас еще сохранялись в семье предрассудки, что сначала ребенок должен благополучно родиться, и только потом можно завести ему кроватку, ванночку, коляску, пеленки и одежду. Поэтому все это приданое для новорожденного потом заводили в спешке и нервотрепке.

Коляска, в которой возили Таню и Вову, пришла уже в негодность и была сослана на дачу. Где хранится до сих пор, кстати, и до недавнего времени использовалась для походов в магазин. Была надежда, что Тима вырастет из своей лежачей коляски и она достанется тебе, но он не вырастал. Просто пойти и купить новую коляску – это было слишком дорого для нашего тогдашнего бюджета. Да и считалось бессмысленным – зачем покупать, когда вокруг столько уже купленных и ставших ненужными колясок. В итоге тебе досталась довольно крутая коляска Сони. Итальянская, фирмы Chicco. Мы бы такую точно не смогли тебе купить. Мне не очень нравилась ее расцветка, синяя в клетку, но зато она была крепкая, комфортабельная. У нее не вытаскивалась люлька, зато легко снималась вся корзина целиком. А чтобы превратить ее в сидячую, достаточно было покрутить какой-то рычажок сбоку, и там поднималась спинка. В общем, папа должен был съездить за этой коляской на другой конец города. Но за неделю с момента твоего рождения он как-то не удосужился это сделать. И вот гулять надо, коляски нет. Было кенгуру, но новорожденного ребенка в одеяле туда не запихнешь. Так что я поступила нестандартно: взяла Танины санки в одну руку, тебя в одеялах в другую, вынесла все это на ближайшую площадку и положила спящую тебя на санки. И стала гулять с Таней, как обычно. На качелях ее качать и все такое. А у нас была небольшая тусовка на площадке, мамы, бабушки и дедушки друг друга знали. И вот просыпаешься ты на санках и слегка пищишь. Гуляющие на площадке испытали культурный шок. Кто-то сказал, что думал, что это просто одеяло лежит. Дело было зимой, я ходила в огромной шубе, и мало кто из знакомых по площадке вообще знал, что я жду ребенка. Понятное дело, их шокировало, что на санках валяется крошечный младенец, и это наша новая дочка. Потому я и запомнила твою первую прогулку, а если бы все было, как у людей, вряд ли это вообще сохранилось бы в памяти.

Первый смех

В записях о Коле нашла рассказ о том, кто из вас от чего впервые в жизни засмеялся. Получается, что когда родился Коля, я еще очень живо помнила ваше с Таней младенчество. И, наверное, думала, что всегда буду помнить. А оказалось, что прошло еще 10 лет, и все это в голове сначала перемешалось, а потом и выветрилось из нее. Как же хорошо, что хотя бы что-то я записывала! В общем, самый крутой повод для первого смеха был у Тани, как мне кажется. Она засмеялась, увидев свое отражение в зеркале. Но и у тебя повод для смеха был интересный. Творческий, что ли. У тебя был маленький плед, ярко-красный с какими-то картинками. В нем тебя и из роддома забирали. Так вот, тебе было примерно 3 месяца и я зачем-то взмахнула этим пледом, может быть, стелила его, и тут ты неожиданно засмеялась, первый раз в жизни.

Первые дела

Я не вела дневниковых записей о твоем развитии, зато писала много писем тете Ане во Владикавказ. Там описывала разные аспекты нашей жизни, но среди прочего отмечала и новое или забавное в жизни детей. Так что эти письма – бесценный источник сведений о твоем детстве. До 2006 года я довольно много писем писала на бумаге. К счастью, тетя Аня их бережно сохранила. Я даже одолжила у нее коробку с письмами. Хотела их все отсканировать, но так и не собралась. Может быть, когда-нибудь я их все же отсканирую или, например, наберу на компьютере самые интересные отрывки из них. Пока же я изучила те немногие электронные письма бумажной эпохи.

Вот, например, письмо от 20 марта 2002 года, то есть тебе был годик и месяц, еще даже не начала ходить. Там я описываю, как мы в воскресенье поехали в церковь на «Соколе». Я утром не успела вас покормить, думала, что быстро вернемся. А у нас в гостях жила бабушка Лена, приезжала на учебу, и она предложила поехать на рынок на «Войковскую» купить папе приличную одежду. И мы поехали. А потом там маленьких абзац отдельно про тебя.

«Таня во время выбора одежды очень томилась и не знала, чем заняться, а Ксюша половину поездки проспала и так полдня ничего не ела, кроме половинки просфорки, и ничего не пила, кроме глоточка теплоты – питалась одной духовной пищей. Мне и в голову никогда не приходило, что ребенок может спокойно такую голодовку вынести: я, если на час позже ее кормлю, уже переживаю.

Ксюша полюбила смотреть книжки. А еще она очень смешно надевает штаны. Уже не на голову, а на нужное место. Усаживается поудобнее, одну ногу приподнимает и на ней аккуратно раскладывает штанину и приговаривает: «как?», «как?». Поискать дырку и просунуть ногу туда ей в голову не приходит. А если я хочу ей показать, злится. Отберет штаны обратно и начинает махать ими и петь торжествующую песнь. Может минут 15 так развлекаться. Еще свалившийся ботинок пытается водворить на место. Вчера вытирала Тане нос носовым платком. А еще любит губкой вытирать стол. Так что я надеюсь ее пораньше научить одеваться, пока интерес к этому есть. Жаль только, что очень плохо еще соображает».

Странное замечание, про плохо соображает. А чего я хотела от ребенка в один год? Чтобы он одевался, как пожарный, за несколько секунд? И заодно писал симфонии и докторскую диссертацию защитил? В общем, странные какие-то претензии были. Думаю, для своего возраста ты прекрасно соображала. И, кстати, единственная из всех наших детей, довольно рано научилась сама одеваться, раздеваться и делать все то, что ребенку в этом возрасте положено. А про штаны и торжествующую песнь смешно, правда?

Первые поездки