скачать книгу бесплатно
– Да он просто идиот, – произнесла старуха, вытащив из стула мальчика. – Пошли, мои ягодки, сейчас я вам книжку почитаю, кашки вкусной дам. Нинка, форточку распахни, оранжерея на кухне. И что ты там такое варишь? Оно несусветно смердит!
– Курица по скидке досталась, – поделилась удачей невестка Ткачевых.
– Сами жрите эту гадость, детям не давайте, а то отравите, не дай бог, – заявила бабка. – Жизнь несправедлива. Хорошим людям Господь малышей не посылает, сколько ни просят, не получаются дети у них. А у вас, шантрапы, целых двое здоровеньких, умненьких, красивых. За что им такие идиоты, как вы, в родители достались, а?
Высказавшись, старуха понесла младенца вон из кухни. Девочка пошла за ней. На пороге малышка обернулась и снова показала язык.
– Довыступаешься! – взвился Юрий. – Сейчас я тебе его оторву!
Дочка немедленно умчалась.
– Далось ей мой обед ругать, – обиделась Нина. – А то я сама не знаю, что курицу лучше посвежее брать… Да только ведь свежее дороже. Где деньги найти? Мы кругом в долгах!
– Окно открой, – приказал муж. – Я сейчас растаю, устроила парную.
– Так из-за детей, чтобы не простудились, – вполне мирно объяснила Нина.
Она открыла раму, в кухню ворвалась струя свежего воздуха.
– Ключи принесли? – повторил вопрос Юрий.
– Их вам непременно отдадут, – пообещала я, – если они в вещах обнаружатся. Вот когда тела для похорон забрать можно будет, пока не скажу.
Нина села на диванчик.
– Нам их что, хоронить придется?
Ее вопрос меня изумил.
– Конечно.
– Иначе никак? – осведомился Юрий.
– Вы единственный сын Тихона и Антонины, – напомнила я.
Сынок опустил голову и боднул лбом воздух.
– И что? Я обязан их на погост тащить?
Я обычно не теряюсь ни в каких ситуациях, но сейчас оторопела и промямлила:
– А кто это может кроме вас сделать?
– Государство, – спокойно пояснила Нина.
– Я с родителями не общался, – вякнул Юрий.
– Они нас из своего дома выгнали, – подключилась к разговору Нина, – узнали, что мы пожениться собираемся, и тормоза у них отказали. Такого мне наговорили – жуть!
– И мне, – сказал Юра. – Орали: «Кормили одного дармоеда, теперь двоих на плечах переть? Нет уж!» Мать условие поставила: или я с Ниной все отношения разрываю, или убираюсь из дома. Пришлось в эту дыру перебираться.
Я решила хоть как-то наладить контакт с озлобленной семейной парой.
– Видимо, вы очень любите друг друга, поэтому ушли от родителей Юрия, которые были против счастья сына. Да уж, нехорошо они поступили.
Нина сгорбилась.
– Я-то мужа обожаю, а он меня нет. Не хотел, чтобы Вовочка родился. И свекор со свекровью тоже против мальчика были. Со Светкой они даже иногда погулять соглашались, а как про мою вторую беременность узнали, разорались и выгнали нас.
– Простите, наверное, я неправильно поняла, – удивилась я. – Вы только что объяснили, что родителей мужа вывело из себя желание сына жениться на вас, и они отказали Юрию в помощи, выгнали из своей квартиры.
– Нинка нормально говорить не умеет, – поморщился Ткачев-младший, – сейчас все по-человечески объясню.
Глава 7
Я постаралась поудобнее устроиться на жесткой табуретке и стала внимательно слушать Юрия.
Встречаются люди, которые во всех своих неудачах винят родителей. Юра оказался из их числа. А еще он обладал на редкость цепкой памятью, которая сохранила все неприятности, причиненные ему мамой и папой. Я узнала, что в шесть лет мальчику не купили надувной круг в виде лягушки, а позже перед школой по утрам всегда кормили мерзкой геркулесовой кашей, после возвращения с уроков ругали за тройки, не разрешали гулять с друзьями… Да, память у Юрия оказалась замечательной, но – однобокой. Ничего светлого, радостного в ней не задержалось, только обиды.
Многие люди слова матери: «Сыночек, подумай, стоит ли тебе поступать в Строгановское училище. Ведь продажей своих полотен зарабатывают единицы художников, остальные рисуют на заказ рекламные картинки или сидят на улицах, предлагая прохожим сделать их портрет или шарж», – восприняли бы как дельный совет и попытались реально оценить свой талант. Честно спросили бы себя: может, мать права, пусть живопись останется хобби, найду себе другую профессию по душе? Но Юра увидел в разумной речи Антонины Ивановны лишь одно: мать хочет его обидеть. И поступил в училище. На первом курсе он познакомился на улице с Ниной. Та сказала, что ей девятнадцать лет, и у них разгорелась любовь.
Девушка училась на парикмахера, жила с мамой в коммунальной квартире и пока ничего не зарабатывала. Юра в летнюю сессию завалил два экзамена, кое-как пересдал их, ему, как неуспевающему, не платили стипендию. Страстный роман вспыхнул в конце мая, лето в тот год выдалось теплым, молодые люди ездили к приятелям на дачу, гуляли в парках. Помните басню Крылова про стрекозу и муравья? Так вот Юра с Ниночкой были стрекозами, а Тихон Матвеевич и Антонина Ивановна муравьями. Когда пошли дожди, похолодало, стрекозки опустили крылышки и пришли на поклон к старшим Ткачевым.
Родители Юрия приняли парочку. Молодые люди жили на всем готовом, при этом страшно обижались на родителей за то, что те не разрешали курить в квартире, запрещали приглашать в дом каждый день друзей, требовали мыть за собой посуду и не давали денег на расходы. Юра с Ниной пребывали в уверенности, что у Тихона Матвеевича толстый кошелек, но он, махровый эгоист, тратит все средства на свой кретинский музей мячей.
Так прошло два года. И вот однажды Нина поняла, что беременна. Ребенка не хотел никто, она собралась на аборт, но все откладывала визит к врачу. У нее постоянно находились важные дела: то у подруги день рождения, то еще к кому-то в гости сбегать надо, то кино интересное появилось. Когда Ниночка наконец-то добралась до кабинета доктора, тот объяснил ей: срок большой, аборт не сделают.
Антонина Ивановна схватилась за голову и велела парочке оформить брак. Тут-то и выяснилось, что Нине всего лишь семнадцать… То есть она обманула Юру, сказав в день знакомства, что справила девятнадцатилетие, на самом деле ей тогда едва стукнуло пятнадцать, просто она выглядела старше своего возраста. Наверное, старшие Ткачевы перепугались – ситуация попахивала уголовным кодексом, статьей о совращении малолетних. Но Тихон Матвеевич извернулся – смог поменять Ниночке паспорт, прибавив будущей невестке три года. Как ко всему случившемуся отнеслась мать девицы? А никак. Она пила горькую, дочь ее вообще не интересовала.
Поменяв паспорт Нине, старшие Ткачевы, по словам Юры, повели себя отвратительно. Каждый день они напоминали молодым людям, готовящимся стать родителями, что им пора подать заявление в загс и по-тихому расписаться. Ну неужели жадные Тихон и Антонина не понимают, что Ниночка хочет белое платье, фату и трехдневный праздник с толпой гостей и весельем до упаду? Причем ведь у мерзких стариков имелись деньги! Но Антонина (вот же зануда!) заявила:
– Лучше потратить средства не на гулянку, а на роды и покупку всего необходимого для младенца.
Нина разозлилась и поставила условие: или роскошная свадьба, или она не идет в загс…
Можно я больше не стану пересказывать вам то, что говорили мне, перебивая друг друга, младшие Ткачевы? Думаю, все ясно, и вы по достоинству оцените терпение Тихона и Антонины, которые содержали двух балбесов и внучку до того момента, когда Нина с Юрой наконец-то решили пожениться. Свете исполнилось пять лет, и ее родители вновь потребовали пышного праздника. Но не для девочки. Для себя. Услышав, сколько денег требуется на свадьбу, Тихон Матвеевич сказал твердо:
– Нет!
Сын налетел на отца с упреками, разразился скандал, во время которого представители старшего поколения сказали представителям младшего все, что о них думают, и велели деткам съезжать с квартиры. Нина с Юрой перепугались, поскольку ни разу не видели Тихона и Антонину в таком бешенстве. Решив переждать бурю, они уехали на неделю на дачу к друзьям. Маленькую Свету они по привычке оставили на попечение бабушки-дедушки, не спросив, естественно, хотят ли те возиться с внучкой.
Веселая парочка полагала, что старики позлятся-позлятся, остынут, и все будет, как прежде. Но получилось иначе. Когда Юра и Нина попытались войти в родительскую квартиру, им это не удалось, потому что ключ не подходил к замку. Через крепко запертую дверь Антонина объявила:
– Ваши вещи в комнате Нины в коммуналке. Светлана там же. За ребенком смотрит соседка Олимпиада, которой я заплатила. Более нас с отцом никогда не беспокойте. До свидания!
Спустя пару месяцев после того, как муравьи выставили вон стрекоз, Нина обнаружила, что снова беременна. Желания второй раз стать родителями у супругов не было, но они решили, что Юрины старики умилятся при виде младенца и сменят гнев на милость…
Вам поведение великовозрастных деток кажется не просто глупым, а невероятно идиотским? Мне тоже. Но если у людей море эгоизма и океан лени, то они так себя и ведут.
В положенный срок на свет появился Володя. Однако Тихон и Антонина не пожелали даже увидеть внука. И как сейчас обстоят дела? Семья живет в коммуналке, Юра не работает, вернее, он планирует написать великую картину, продать ее за огромные миллионы на аукционе. У Нины пока декретный отпуск. На какие деньги живет семья? Хороший вопрос. Молодая женщина обзавелась небольшим кругом клиентов, ходит стричь их на дому. Юра дает объявления в интернете, и его иногда приглашают на детские дни рождения, на свадьбы и прочие мероприятия, где он рисует шаржи на гостей. Соседка Олимпиада, вредная, ворчливая, постоянно делающая Нине замечания за беспорядок на кухне, в ванной и прихожей, подружилась со Светочкой и благоволит к Володе. Она постоянно угощает ребят чем-нибудь вкусным, читает им книжки. У Олимпиады есть изба в деревне, она туда уезжает на целое лето и могла бы взять с собой малышей, чтобы дать Нине с Юрой отдохнуть. Но гадкая бабка ни разу не предложила этого: старуха – настоящая эгоистка.
– А теперь мы богаты! – ликовал Юра. – Апартаменты на Бронной наши! И вторая квартира родительская тоже!
– Интересно, чертовы экспонаты и правда такие дорогие, как утверждал Тихон? – вторила ему Нина. – Отдайте нам скорее ключи! О, наконец-то я дождалась! Меня в этом доме все соседки обожают, я их гениально стригу, крашу. Клиентов много, но теперь брошу всех на фиг!
– Завтра же все продам! – азартно воскликнул Юрий.
– Боюсь, придется подождать, – охладила я пыл алчной парочки, – заняться сделками с недвижимостью вы сможете лишь через полгода.
– Почему? – в один голос воскликнули супруги.
– В права наследства можно вступить только через шесть месяцев после кончины родственников, – пояснила я. – Сейчас вам откажут в любом риелторском агентстве, скажут: вдруг еще какой-то наследник объявится? А вот если в течение отведенного законом срока никто более не будет претендовать…
– Бред! – заорал Юра. – У предков другой родни не было! Никого!
– Закон есть закон, – развела я руками.
– Дайте ключи! – завопила Нина.
– Я прописан у родителей, – поехал на меня танком Юрий, – имею право жить в двушке в Тушине.
Я попыталась перевести разговор на интересующую меня тему:
– Можете назвать друзей ваших родителей?
– Придурки из общества любителей мячей, которое отец организовал, – зашипел сын. – Сплошь уроды тупые, никого из них я не знаю. Они в том кретинском музее каждый четверг тусовались. В восемь вечера собирались и чай пили. На угощение идиотов у отца деньги находились, а для меня нет!
Я положила на стол визитку.
– Приезжайте завтра в офис, там вам отдадут ключи от квартиры.
– А от музея? – заголосила Нина.
Я встала.
– На связке есть пластиковая карта, возможно, она и открывает вход в музей.
Глава 8
Не успела я сесть в машину, как раздался звонок от Эдиты, она спросила:
– Сходила к Юрию?
– Да. И теперь очень хочу помыться в душе, – призналась я. – Малоприятная парочка. Они обрадовалась, услышав о смерти Тихона и Антонины. Требуют ключи, хотят прямо сейчас продать все что можно и, похоже, не собираются хоронить родителей.
– Ты им отдала связку? – спросила Дита.
– Нет, конечно, – ответила я, – процедуру передачи надо проводить в офисе, а в случае с этой парочкой еще и в присутствии юриста, взяв у них расписку о получении.
– Ключи нельзя им вручать, – сказала Булочкина, – квартира в центре не отойдет сыну по наследству.
– Ты нашла завещание Ткачева? – поразилась я. – Хотя надо искать последнюю волю Антонины, ведь она скончалась последней.
Эдита затараторила, проглатывая окончания слов:
– Шикарная фатерка на Бронной принадлежала Тихону Матвеевичу. Но незадолго до смерти Ткачев ее подарил.
Я, совершенно не ожидавшая услышать такое заявление, покрепче вцепилась в руль.
– Подарил? Но ты же говорила, что жилплощадь…
– Акт дарения был совершен за неделю до смерти Тихона, – перебила меня Дита. – По окончании какой-либо сделки с недвижимостью документы отправляют в регистрационную палату, где они вносятся в реестр, регистрируются. И только после этого квартира считается проданной-купленной, подаренной. На регистрацию сделки уходит от семи до четырнадцати рабочих дней. И что у нас получилось? По данным, которые я нашла в интернете, в сентябре этого года квартира еще принадлежала Ткачеву. Но в начале октября он уже ею не владел. Сделку только-только зарегистрировали, сведения о ней еще не вывешены в Сети. А мне вдруг что-то в голову стукнуло: а не проверить ли информацию в Росреестре. И вот вам! Короче, сработала у меня чуйка.
– Ясно… – протянула я. – Однако родители здорово на сына обиделись. Кому теперь принадлежит жилье?
– Моисеенко Роману Наумовичу. Он врач, имеет собственную клинику, правда совсем маленькую. Сейчас сброшу тебе его телефон, – пообещала Дита. – Танюша, извини, что я ступила, не сразу уточнила инфу.
– Наоборот, ты молодец, что сообразила проверить данные из интернета, совершенно не сержусь на тебя, – заверила я. – Отправляй контакт.
* * *
Роман Наумович, похоже, ждал чьего-то звонка – он ответил сразу, как будто держал трубку в руке. К тому же заговорил первым:
– Это ты? Ну наконец-то! Как дела? У него ничего не болит?
Когда я представилась, Моисеенко занервничал, воскликнул:
– Какие-то неприятности? По телефону говорить не очень удобно, давайте лучше встретимся. Если вы не против, приезжайте в мою клинику, я буду здесь сегодня допоздна. Запишите адрес.
Я посмотрела на навигатор.
– Доберусь минут за сорок, максимум за час.
– Очень хорошо, жду, – донеслось из трубки.
Не успела я поставить телефон в держатель, как позвонил Иван.
– В нашем доме произошла мистическая история, – начал он издалека. – Если не ошибаюсь, в столовой стояла ваза с печеньем. Так?
– Да, – подтвердила я. – И что?
– Теперь она пуста, – продолжал муж. – Одновременно с печеньем со стола испарились ржаные хлебцы, овсяные лепешки, грецкие орехи, курага и финики. И нигде нет ни крошечки – ни на скатерти, ни на полу.
– Никакого волшебства нет, – захихикала я, – наверняка это кабачки постарались. Кто-то из них научился открывать загон, утром они уже один раз выбрались.
– А вот и нет, – возразил Иван. – Когда я вошел, хулиганы мирно спали в обнимку в своей клетке. Засов был задвинут.
– Ну и дела… – ахнула я. – Неужели щенята сумели не только открыть, но и потом закрыть дверцу? Нечеловеческого ума собачки.
