Самовар с шампанским

– Это еще зачем? – весьма невежливо отреагировала я и буркнула себе под нос: – Есть уже у нас в семье один полковник, второго точно не надо.

– Петру нужно познакомиться с дочкой, а вам привыкнуть к папеньке, – пустилась в объяснения Рита. – Гости должны поверить, что он ваш отец. Есть маленькие детальки, способные испортить вам настроение в самый главный день жизни. Папочка возьмет вас под руку, а вы передернетесь от его прикосновения, или вас затошнит от запаха отцовского одеколона, не понравятся его прическа, костюм, покоробит от его тоста! Надо тщательно обсудить любые мелочи. Поверьте, Петр лучший кандидат, он еще никого не подвел, готов ради вашего хорошего настроения на все. Вам понравится папаша, который будет травить пошлые анекдоты и вытирать нос кулаком?

– Нет, – ответила я.

– Вот! А некоторые придут в восторг от скабрезных шуточек! Как же папеньке понять, что вы от него хотите? – продолжила Рита. – Надо изучить друг друга.

– Ладно, – сдалась я, – пусть прикатывает, свободная комната есть.

– Если быстренько с Петром Андреевичем поладите, он всего недельку у вас поживет. Иногда требуется больший срок для единения душ. Но вы умница, – начала нахваливать меня Эвелина, – завтречка вечерком поедем с вами за платьицем, примерим причесочку, макияжик.

– Нет, нет, – возразила Рита. – Эви, не вмешивайся, координатор я. В салон за нарядом отправимся завтра, а вот с волосами и лицом разберемся во время репетиции свадьбы.

Мы с Феликсом одновременно подпрыгнули:

– Что?

– Церемонию необходимо прогнать от начала до конца, – пояснила Эвелина, – иначе в самый торжественный день вашей жизни что-нибудь может не сложиться.

– И гости на репетицию приедут? – ужаснулся Маневин.

– Нет, – успокоила его Рита, – только основные действующие лица, вы, папенька, ведущий. Не переживайте, мы все устроим. Дашунечка, завтра в восемь вечера готовы ехать за платьицем?

Я посмотрела на Феликса:

– Ты как?

– Ммм, – промычал Маневин, – мне придется отменить одну встречу.

Маргарита округлила глаза.

– Дашунечка! Жениха ни в коем случае нельзя звать в салон. Он не должен до свадьбы видеть ваш наряд!

– Почему? – задал резонный вопрос Феликс. – Вдруг он мне не понравится?

Рита с изумлением посмотрела на Маневина:

– Феликсюнчик! Неужели Дашунечку может испортить платье? Положитесь на меня, наряд будет лучшим. Феликсюнчик, вы умный человек, не станете капризничать. Феликсашечка! Увидеть до свадьбы, как невеста облачается в подвенечное платье… это… это… не знаю, что может быть хуже!

– Только встретить бабу с пустыми ведрами, выходя из нашего агентства, – подсказала Эвелина.

– Этого не случится, – рассмеялась Маргарита, – в Москве давно нет колодцев. Еще вспомни про черную кошку на пороге дома суженой и куклу, которая девушкам красоту портит.

Глава 5

– Ты жив? – спросила я у Феликса в лифте.

– Вроде да, – кивнул он. – Не предполагал, что современная свадьба настолько суровое мероприятие. Когда я женился на Насте, все было иначе: мы приехали в загс, выпили там шампанского и отправились в ресторан. Ни арок, ни специального украшения зала, ни шатра, ни подарков для гостей, и о репетиции этого безобразия речи не было.

– Я тоже ранее обходилась без особых ухищрений, – пробормотала я, – и белого платья в пол с фатой и диадемой ни разу не надевала.

– Уверен, это все тебе очень пойдет, – улыбнулся Феликс, – я тебя люблю. И никакая ужасная свадьба не помешает нам быть счастливыми. Слушай, что такое фидхтинг? Постеснялся спросить у Маргариты.

– Понятия не имею, – призналась я, – но тоже не решилась уточнить, наверное, мы произвели на сотрудников агентства сногсшибательное впечатление.

– Фидхтинг… – протянул жених. – Наверное, это танец.

Я хотела поцеловать Феликса, но тут двери кабины раздвинулись.

– Ты сейчас в какие края? – спросил Маневин.

– Надо кое-куда съездить, – отмахнулась я, – сделать мелкие покупки.

Нехорошо врать человеку, за которого собираешься замуж, но я вовсе не собираюсь рассказывать ему о поисках Полины, которая, прикинувшись инвалидом, приехала в Ложкино и обокрала нас[4]. Мне очень хотелось отыскать воровку, но я о ней ничего не знала, кроме того, что сообщила о себе сама врунья. Я собиралась забыть о желании наказать противную девчонку, но мне неожиданно повезло, я увидела ее, когда она, выйдя из какого-то магазина, садилась в машину. Не стану описывать, как по ее номеру я нашла владельца автомобиля, узнала, что он бомбила и высадил пакостницу у салона красоты. Я ринулась туда, поболтала с девушкой на рецепшене, та за мзду пообещала сообщить, когда клиентка опять запишется на педикюр… В общем, сейчас у меня есть адрес, по которому зарегистрирована Полина Чумичева. Весьма странно, но преступница назвала мне свое настоящее имя. Кроме Полины в квартире еще прописан Пантелеймон Федорович Чумичев, скорее всего, это ее дед и вряд ли по вечерам он носится по клубам. Если я не застану Полину дома, то расскажу ее деду правду о внучке и потребую, чтобы она вернула украденное.

Маневину не понравится моя затея, он будет нервничать, говорить, что украденные вещи давно отправлены в скупку, лучше забыть о происшедшем, сделать выводы и не привозить никогда в Ложкино незнакомцев. Нет, Маневину ради его же спокойствия лучше и не сообщать о моих планах.

– Ну а я в институт, – сообщил Феликс, – у меня лекция у вечерников, домой приеду не раньше одиннадцати.

– Здорово! – воскликнула я и прикусила язык.

Как-то нехорошо радоваться, услышав о задержке любимого на работе.

Маневин рассмеялся:

– Вот за это я тебя и люблю! Никогда не врешь, говоришь, что думаешь. Весьма редкое в наше время качество.

Я смутилась: да нет, я вполне способна солгать. Феликс меня идеализирует. С другой стороны, я привираю по мелочам, исключительно из желания не нервировать будущего мужа.

Маневин распахнул дверь, я вышла на улицу и обрадовалась хорошей погоде.

– Твоя машина на стоянке у супермаркета, – сказал Феликс.

Я улыбнулась:

– «Букашка» в Ложкине. Забыл, что ты встретил меня в Шереметьеве и мы поехали в агентство в твоем джипе? Поеду на метро, такси брать не хочу, подземкой быстрее доберусь.

Маневин протянул мне брелок:

– Малолитражку пригнали сюда. Извини, пришлось поставить ее у магазина, ближе свободного места не нашлось.

Я взяла ключ, а Феликс продолжал:

– Я не хотел, чтобы ты тащилась на такси или толкалась в метро, вот и решил вопрос.

– Спасибо, – обрадовалась я, – очень приятный сюрприз.

– Молодые люди, где тут рынок? – спросил высокий голос.

Я обернулась.

Чуть поодаль от нас стояла тетка в очень коротком и узком летнем платье. На носу у нее сидели большие очки с темными стеклами, голову покрывал шелковый платок кислотно-розового цвета, в руках незнакомка держала два здоровенных оцинкованных порожних ведра. В моей голове зазвучал голос Эвелины: «Хуже только встретить на пороге нашего агентства бабу с пустыми ведрами».

Маневин пришел в себя первым:

– Рынок? Понятия не имеем, где он находится, живем в другом районе. Но уже вечер, наверное, все фермеры по домам разъехались.

– Эх, жаль, – вздохнула баба. – Картошечки прикупить собралась, свеколки, морковки. Да вы никак жениться собрались?

Ко мне вернулся дар речи:

– Как вы догадались?

– Так вывеска! – заржала тетка. – Агентство по организации свадеб «Стрела Амура». Эх, не в добрый час я вам с пустыми бадьями попалась. Плохая примета!

Высказавшись, она схватила ведра и, громыхая ими, удалилась.

Маневин обнял меня за плечи:

– Ты же не веришь в эти глупости?

– Конечно нет, – фыркнула я и, помахав ему рукой, поспешила к супермаркету.

* * *

Квартира, где была прописана воровка, находилась в самом центре Москвы в большом старом доме, в котором недавно сделали ремонт. Раньше здесь, вероятно, были коммуналки, но сейчас около вызывающе роскошной подъездной двери, украшенной затейливой резьбой, висело всего пять табличек-звонков. Я подняла голову. Вот вам и бедная девушка, сирота из провинции! Полина живет в апартаментах, которые занимают целый этаж, и у нее есть родственник. Я нажала пальцем на табличку с цифрой «четыре».

– Кто там? – весело пропел девичий голосок.

От радости я чуть не запрыгала у подъезда. Пакостница дома! Ну, сейчас тебе будет сюрприз!

– Здравствуйте, – проворковала я, – мне нужен Пантелеймон Федорович.

– Проходите, пожалуйста, – раздалось из домофона.

Я вошла в подъезд, пол и стены которого были выложены мрамором, и сказала охраннику:

– Мне к Чумичеву.

– Лифт справа, – услужливо уточнил он. – Не бойтесь, кабина в стиле ретро, но установлена совсем недавно, спецзаказ для этого дома, механизм надежный.

Дверь в нужную квартиру оказалась приоткрытой, на пороге стояла полненькая шатенка в синем балахоне, ее темные волосы спускались ниже плеч, на носу красовались очки в черепаховой оправе.

– Простите, а вы кто? – удивилась она.

– Дарья Васильева, – представилась я.

– Я думала, это Нина Федоровна звонит, – пробормотала незнакомка. – Она должна была подойти. Дедушка с незнакомыми не разговаривает.

– Вообще-то мне нужна Полина Чумичева, – сказала я. – Она дома?

– Да, это я, – ответила хозяйка.

– Вы Полина Чумичева? – переспросила я. – Интересно. У вас случайно нет сестры? Тоже Полины?

– Я единственная дочь у родителей, – ответила шатенка. – Объясните, что происходит? Заходите в холл, садитесь на диван.

Я быстро рассказала про воровку. Полина вздохнула:

– Это ужасно! Я учусь на историческом факультете, грабежами не занимаюсь. Не люблю хвастаться материальным положением своей семьи, но посмотрите вокруг. Как вы думаете, нужно мне воровать, чтобы обзавестись деньгами?

– Полагаю, нет, – вздохнула я, бросив взгляд на дорогую мебель и люстру. – Можете предположить, кто называется вашим именем?

– Понятия не имею, – отозвалась Полина. – Единственное, что приходит в голову, – это потеря паспорта. Он лежал в сумочке, я пошла в супермаркет, повесила ее на ручку тележки, отвлеклась, выбирая продукты и – упс! Осталась без любимого аксессуара, в нем были кошелек, документы, косметика…

– Извините, пожалуйста, – пробормотала я.

– Вы ни в чем не виноваты, – возразила Полина. – Жаль, что стали жертвой мошенницы. Надеюсь, вам удастся ее найти!

– Безнадежное дело, – грустно сказала я. – Когда воровка исчезла, мне стало понятно, что она останется безнаказанной. Единственное, что мне было о ней известно, это имя и название города, из которого девица якобы приехала в столицу. Но я поняла, что преступница не станет честно представляться. А потом случайно столкнулась с мерзавкой на улице и решила, что не все потеряно.

– Забудьте о ней, – посоветовала Полина, – не трепите себе нервы пустыми поисками.

У меня в кармане брюк зазвенел мобильный.

– Спасибо, последую вашему совету, еще раз прошу извинить за беспокойство, – скороговоркой сказала я и пошла к лифту, прижав трубку к уху.

Глава 6

– Это действительно Луиза Маковецкая, – забыв поздороваться, сообщил Дегтярев, – эксперт подтвердил ее личность.

– Хоть я и сама так подумала, но верится с трудом, – воскликнула я. – Где она пропадала пять лет?

– Паспорт у Луизы на имя Людмилы Бритвиной, – сказал Александр Михайлович, – тридцати трех лет от роду, уроженки города Прунск Ленинградской области, она после окончания школы уехала в Москву, пыталась поступить в театральное училище, но срезалась.

– Получается, Бритвина по документам старше Луизы, – отметила я.

– На пару лет, не принципиальная разница, – высказал свое мнение полковник. – Но как это могло случиться? Отец говорил, что слышал выстрел и крик дочери.

Вопрос Дегтярева меня удивил. Видно, он здорово разнервничался, раз задал его. Я пустилась в объяснения:

– Сергей Петрович не видел тела своей дочери. Не исключена возможность, что пистолет зарядили холостыми патронами, направили на девушку, та от ужаса заорала, затем ба-бах! И телефонная связь прервалась. Кто-то хотел, чтобы Маковецкий считал свою дочь покойницей, и преуспел в этом. Правильно ли я помню, но, когда Сергею Петровичу позвонил похититель, он включил громкую связь, записал весь разговор и выстрел, а потом кинулся в полицию. Эксперты установили, что кричавшая женщина на самом деле Луиза. А вот узнать, кто звонил ее отцу, оказалось невозможно.

– Я не Господь Бог! – взвился Дегтярев. – Выяснил, что вызов Маковецкому поступил с мобильного номера, его за день до этого купил Иван Андреевич Кузнецов на Горбушке. Продавец, когда на него нажали, признался, что паспорт у клиента не смотрел, тот сказал, что забыл его дома, но помнит свои данные. Дальше продолжать?

– Не надо, понятно же, что покупатель все наврал, выдумал и номер паспорта, и серию, и прописку, и никакой он не Кузнецов, – остановила я полковника. – Значит, Луизу не убили. Но где она пропадала пять лет?

– Даже если ты сто раз повторишь этот вопрос, я ничего ответить не смогу, – огрызнулся Дегтярев. – Отстань от меня! Перестань звонить с идиотскими вопросами.

– Это ты мне сейчас звякнул, – напомнила я.

В трубке повисла тишина, потом полковник протянул:

– У меня к тебе просьба. Можешь слетать в Париж?

– Я только что вернулась оттуда, – удивилась я. – Зачем мне опять во Францию?

– Людмила Бритвина, завалив экзамены в вуз, куда-то пропала, домой не возвращалась, в Москве не регистрировалась. Ничего удивительного, небось снимала комнату и работала, получая зарплату наличкой. Но пять лет назад она прописалась в доме под снос в Башкирском переулке, – пустился в объяснения Дегтярев, – и очень скоро вышла замуж за парижанина Поля Эвиара. Он владелец сувенирной лавки, обитает в том же доме, где расположен магазин. Мне кажется, странно жить там, где работаешь.

– Это не удивительно для Парижа, – перебила я полковника. – Мелкие лавочники и рестораторы, как правило, имеют квартиры над своими заведениями. На первом этаже – кафе на десять столиков, на втором – личные апартаменты. Жена на кухне, ее сестра в зале с подносом бегает, мать на кассе, дети полы моют, овощи режут, хлеб из булочной притаскивают. Маленький семейный бизнес, на нем вся Франция стоит.

– Живет Эвиар на… сейчас прочитаю… на Руе Саинт Андре дез артс, – с трудом выговорил Дегтярев.

– Ты мой позор и полная педагогическая Березина, – засмеялась я.

– При чем тут дрезина? – удивился полковник.

– Березина, – повторила я. – На этой реке на территории Белоруссии Наполеон потерпел сокрушительное поражение, точь-в-точь, как я с тобой, когда пыталась вбить тебе в голову зачатки знаний по французскому языку. Улица называется Сент-Андре дез Ар[5]. Коротенькое слово «rue», которое ты прочитал как «руе», произносится «рю» и в переводе означает «улица».

– Хватит умничать, лучше скажи, знаешь где это? – вскипел Дегтярев.

– Конечно, – ответила я, – это шестой округ, около метро Одеон. Улица идет сначала параллельно бульвару Сен-Жермен, потом изгибается и выходит к очень красивому фонтану, за ним много греческих и арабских ресторанчиков. Улочка старая, застроена зданиями семнадцатого-восемнадцатого веков. В том районе много интересного, например, двор Коммерс Сент-Андре[6], там в доме восемь находилась типография, в которой печатал листовки Марат. А в доме девять врач Гильотен испытывал на животных первый действующий экземпляр изобретенной им гильотины.

– Избавь меня от лекций по истории, – зашипел Дегтярев. – Представляешь, сколько времени пройдет, пока мой запрос о Бритвиной доползет до Парижа, и как долго придется ждать ответ на него?

– Французы неторопливы, – согласилась я. – Люди, никогда не бывавшие в этой стране, считают, что там идеальный сервис, но они ошибаются. На обед в парижском ресторанчике потребуется часа полтора, мне всегда хочется треснуть официантку, которая двигается, как сонная муха. Кстати, если желаешь вкусно поесть в Париже, то в районе улицы Сент-Андре дез Ар есть трактирчик «Якобинка», а на улице Мазарини – «Пицца Цезарь»! Ммм! Там так кормят! И, кстати, очень быстро обслуживают, за сорок минут управишься. Но не советую заглядывать в расположенный неподалеку «Прокоп», он считается старейшим заведением Парижа, весь увешан фотографиями посещавших его знаменитостей, однако готовят там гадостно, а весь обслуживающий персонал состоит из ровесников великого французского романиста Оноре де Бальзака, говорят, он в девятнадцатом веке слыл завсегдатаем сего заведения. Слушай, почему бы тебе самому не слетать в Париж? Шереметьево – рукой подать от Ложкина, время в пути три часа с минутами, есть рейс в семь двадцать пять утра, обратно можно сесть на тот, что приземляется в Москве в двадцать три сорок пять. Тебе даже гостиница не понадобится.

– Издеваешься, да? – возмутился Дегтярев. – У меня нет визы, командировку за границу у начальника не выпрошу, и я не говорю по-французски. А вот ты обладаешь всем необходимым. Дашенька, дорогая, ты большая умница, все живенько выяснишь, без тебя, солнышко, я не справлюсь. Если б Жорж не ушел в отставку и не улетел на эти чертовы острова, я бы мог… Хотя нет! Мне по рабочим вопросам с Перье без тебя не договориться.

Я молча слушала полковника. Наш с ним друг, комиссар полиции Жорж Перье[7], два года назад вышел по состоянию здоровья на пенсию, купил дом в теплой стране, живет теперь далеко от Парижа на океане и, кстати говоря, стал хорошо себя чувствовать. Ох, как Дегтяреву нужно, чтобы я смоталась в страну трех мушкетеров. Сейчас он меня называет «Дашенькой, Дашулечкой, солнышком».

– Ну, не даются мне иностранные языки! – воскликнул толстяк. – Они у меня в голове не укладываются.

Мне стало смешно, а полковник продолжал:

– Смотаешься за денек туда-сюда, если не успеешь, переночуешь дома. С Манюней пообщаешься, с Зайкой потреплешься, Хуча погладишь!

– Маша улетела по работе в Нью-Йорк, Зая с близнецами отправилась в Лондон, детей собираются учить в Англии, – остановила я приятеля. – Давай обсудим, что я получу, если помогу тебе?

– Все! – выпалил полковник.

– Да ну? – усомнилась я.

– Все, в разумных пределах, – быстро дал задний ход Александр Михайлович.

– Ладно, – милостиво согласилась я, – билеты в бизнес-класс всегда есть на любой рейс. Так и быть, помогу тебе. Теперь объясни, что мне надо сделать.

* * *

Магазин Поля Эвиара смахивал на мышиную норку. Но в крохотном помещении владелец ухитрился разместить кучу товаров. Стены были увешаны плюшевыми и картонными головами разных животных. Недавно в Европу пришла мода вешать в библиотеках и гостиницах имитации охотничьих трофеев. В витринах, стоявших в лавке, теснились магниты в виде круассанов, бутылок вина и тарелок сыра; пластмассовые кружки, кошельки, коробочки, записные книжки, косметички, перчатки, на стойках висели футболки, кепки, фартуки – все с надписями «Paris». Несколько китайских туристок в белых панамах, коротких брючках и сандалиях, надетых на серые носочки, с упоением рылись в большой корзине, из которой торчал флажок «2 евро». Я протиснулась между вертящимися стойками с открытками, подошла к кассе и улыбнулась худенькой рыжей женщине в ярко-зеленом платье:

– Бонжур, мадам!

Она окинула меня взглядом, поняла, что перед ней не туристка, и ответила:

– Бонжур, мадам.

– Простите, это дом семнадцать? – продолжила я.

– О да, – кивнула женщина. – Если ищете кабинет доктора Пасати, то надо повернуть за угол нашего магазина. К врачу вход с другой улицы, вечно все путают.

– Спасибо, мадам, я разыскиваю месье Эвиара, – уточнила я.

Лицо продавщицы вытянулось.

– Месье Поля Эвиара, – добавила я, – вроде он владелец этой торговой точки.

Небольшая дверка за спиной кассирши приоткрылась, появилась девочка лет тринадцати-четырнадцати.

– Мама! Роже разорвал мою тетрадь по математике!

– Я занята, Мари, и лучше вам с братом не скандалить, – поморщилась продавщица.

– Мне с ним что, целоваться? – возмутилась дочь. – Он первый начал! Вечно ты его защищаешь! Оооо! Блокнотики с кошками! Их вчера не было! Можно взять?

– Один! – предупредила мать. – Не больше!

Девочка начала перебирать товар, продавщица взглянула на меня.

– Месье Поль Эвиар, – повторила я, – мне очень надо с ним поговорить.

– Зачем вам Поль? – спросила кассирша.

– У меня есть для него сообщение, касающееся его жены Людмилы Бритвиной, – ответила я.

Хозяйка начала аккуратно складывать разбросанные около кассы мелочи.

– О мадам! Тут какая-то ошибка, супруга Поля перед вами.

– Правда? – удивилась я. – Но по документам месье Эвиар пять лет назад оформил брак с москвичкой Людмилой Бритвиной. Это совершенно точно.

– Нет-нет, – возразила хозяйка магазинчика, – мы живем вместе почти двадцать лет, познакомились школьниками и с тех пор не расставались.

Девочка перестала копошиться в блокнотах, приоткрыла рот и уставилась на мать.

– Невероятно, – пробормотала я, – но в документах в качестве мужа у Людмилы Бритвиной указан Поль Эвиар! Мне нужно срочно побеседовать с ним.

– Его нет в Париже, – твердо ответила женщина. – Он в деревне, дом ремонтирует, должен вернуться после десятого сентября. Загляните сюда одиннадцатого.

– Мама, Мари сломала мой ноутбук, – пожаловался симпатичный юноша, высовываясь из маленькой дверцы.

– Замолчи, Роже, – велела мать.

– Он сам компьютер уронил! – возмутилась Мари. – А теперь меня обвиняет!

– Сейчас же уйдите наверх, – приказала мать.

– Почему? – надулась девочка.

– Вы оба не умеете себя вести, – вспыхнула мадам Эвиар и вырвала из рук дочери блокнот. – Все! Не мешайте. Господи! Не дети, а недоразумение. Вон у Виктора и Катрин, и у Симона в лавке помогают, а от тебя, Мари, одна докука.

– Я самая плохая? – покраснела дочь. – А Роже, значит, лучший? Отдай блокнот!

– Брат ушел домой, а ты продолжаешь скандалить, – вскипела хозяйка магазинчика, бросая грошовую вещицу назад в корзинку.

Девочка поджала губы:

– Ты мне обещала отдать блокнот с кошками!

– А теперь передумала, – прошипела мать. – Немедленно покинь торговый зал, не позорь меня перед посторонними.

– Хочу блокнот! – топнула ногой капризница.

– Нет! – побагровела мать.

Мари сузила глаза, стиснула кулаки. Я испугалась, что сейчас она кинется на мать, но девочка неожиданно повернулась ко мне:

– Ищете папу? Лоретта вам все врет. Сказала, что отец у бабушки?! Фигу! Я его видела в кафе на улице Сент-Оноре. Он там с какой-то теткой сидел, за руку ее держал!

– Святая Женевьева! – всплеснула руками мать. – Что ты делала в том районе? Зачем поехала в центр Парижа? Немедленно отвечай!

Мари засмеялась:

– Фиг тебе! Где хочу, там и хожу! А ты – лицемерка. Меня за ложь наказываешь, а сама врешь. И жадная в придачу! Блокнотик для меня пожалела, подавись им!

Выпалив это, Мари, уронив на пол стойку с открытками, вылетела на улицу. Китайские туристки переглянулись и быстро ушли.

Глава 7

Я наклонилась и стала собирать разлетевшиеся по полу почтовые карточки. Хозяйка быстро повесила на дверь табличку «Закрыто» и залепетала:

– О, мадам! Мари стала очень злобной!

– С подростками это случается, – утешила ее я. – Не переживайте, через пару лет она изменится. И, думаю, Мари уже горько сожалеет о своих словах. Моя дочь в ее возрасте вспыхивала от любого замечания спичкой, грубила, а через десять минут кидалась мне на шею и называла самой любимой.

– Мари то же самое проделывает, – вздохнула владелица лавки. – Она, правда, на целый день исчезает, но всегда возвращается и раскаивается.

– Тинейджеры все одинаковы, – продолжала я, – родителям надо просто набраться терпения. Мы с дочкой теперь лучшие подруги.

– Некоторые выросли, а с родителями собачатся, – не согласилась собеседница. – Вон, через дорогу антикварная лавка Риккардо, у них сыну тридцать, а по сию пору он с отцом так ругается, что по ночам соседи не спят.

– Человек взрослеет не тогда, когда у него свечи на торте перестают помещаться, а когда он понимает, что родители во многом правы, – улыбнулась я. – Одни в десять лет стали разумными, а другие и в сорок вздорные подростки. Вас Лореттой зовут, а я – Даша.

– Редкое имя, – заметила хозяйка лавки.

– Для России – нет, – возразила я, протягивая ей открытки. – Давайте поставим держатель на ноги.

Мы вместе вернули на место крутящуюся высокую тумбу.

– Надо ее к полу привинтить, да руки не доходят, – пожаловалась Лоретта.

– Ваш муж в Париже? – спросила я. – Лоретта, я не француженка, прилетела сегодня из Москвы специально ради встречи с Полем.

Хозяйка лавки стала расставлять почтовые карточки в проволочные ячейки.