скачать книгу бесплатно
Жилин выехал на место происшествия один и понял, что Борисов говорит правду. Константин висел на балке в небольшой хозпостройке, и вся обстановка ясно говорила о том, что парень сам принял решение уйти из жизни. Обнаружилось и предсмертное письмо. Однако понять его смысл оказалось затруднительно, записка состояла из коротких маловразумительных фраз: «Привет. Черный рассвет. Кровь течет из реки. Они идут за мной. Прощайте. Я любил вас». Петр Сергеевич отметил, что мать и отец покойного выглядят мрачными, но не рыдают. Похоже, сынок-наркоман довел родителей до последней точки, и те восприняли его смерть как избавление. Жилина такая реакция не удивила, он не раз видел, как старательно скрывали радость деревенские старухи, когда их отпрыски-алкоголики, отнимавшие у них последние копейки и распускавшие руки, если у матери не находилось денег, умирали от белой горячки.
– Константин мог достать героин? – спросил Жилин у Веры. – Он ездил в Москву?
– Нет, – категорично ответила мать. – И я его одного старалась не оставлять. У нас все было хорошо. Правда, неделю назад Костя заболел – потерял аппетит, стал дерганым, вдруг попросил не выключать свет на ночь. Мне показалось, он чего-то испугался. Потом вроде желание есть к сыну вернулось, и я успокоилась. А он вдруг покончил с собой.
Макс замолчал, потом воскликнул:
– Интересно, да? У троих подростков схожие симптомы.
– А что с Игорем Родионовым? – спросила я. – Там действительно была автокатастрофа?
Макс встал и включил кофемашину.
– Родители Родионова вскоре после похорон сына продали бизнес, московскую недвижимость и, обрубив все контакты с Россией, уехали на постоянное жительство в США. Связи с ними нет. В отношении гибели Игоря известно очень мало. В день смерти он остался с домработницей. По ее словам, парень болел, поэтому не посещал школу. Вроде подцепил какой-то вирус: лишился аппетита, капризничал, валялся на кровати – они жили в загородном доме – и играл на компьютере. После обеда прислуга спохватилась, что нет хлеба, и побежала в местный супермаркет. Женщина отсутствовала недолго, а когда вернулась, из-за закрытой двери комнаты Игоря продолжали доноситься звуки стрельбы и голоса персонажей компьютерной игры. Домработница ни на секунду не усомнилась в том, что Игорь продолжает развлекаться. Тревогу она подняла лишь часа через два, когда решила позвать его пить чай, и обнаружила, что того нет в комнате. Как потом выяснилось, Родионов взял ключи от одной из машин, стоявших в гараже, выехал на шоссе и, пролетев несколько километров на предельной скорости, впечатался в бетонный отбойник. Могло это быть обычным дорожным происшествием? Да. Похоже на самоубийство? Тоже – да. Правда, и родители Родионова, и их многочисленная прислуга утверждали, что Игорь вылечился от героиновой зависимости, вернулся домой другим человеком, строил планы на будущее. Кстати, предсмертной записки не нашли. Впрочем, возможно, она была, но автомобиль после удара загорелся. К тому времени, когда приехали спасатели, от роскошной иномарки остался только остов. Разве листок бумаги уцелеет в огне?
– Думаешь, ребят отравили? – внимательно посмотрела я на мужа. – Давали некий препарат, который вызывает тошноту, потерю аппетита и прочие симптомы?
– Кто-то планомерно убивает пациентов Волкова! – закричал Андрей. – Причем нацеливается исключительно на отпрысков богатых и знаменитых родителей. С теми, кто покинул благотворительную клинику «Жизнь», ничего страшного не происходит. Надо предупредить Федора Николаевича.
– О чем? – спокойно поинтересовался Макс.
Андрей стукнул кулаком по столу.
– Обо всем! Из-за него погибают подростки!
– Почему вы решили, что доктор связан с преступлениями? – спросила я.
Пасынков вскочил.
– Эй, вы чего? Совсем мышей не ловите? Парни лечились у Волкова, и все умерли при странных обстоятельствах. Тут такие мысли в голову лезут! Кто-то хочет опорочить Федора Николаевича, доказать, что его методика борьбы с наркоманией – полная ерунда.
– Тогда логичнее было бы лишить жизни несчастных ребят, когда они находились в клинике, – возразил Макс. – Зачем дожидаться, пока выздоровевшие юноши вернутся домой?
Андрей молча сел. Я покосилась на него и решила высказать свое мнение.
– За годы, прошедшие после трагической смерти сына Олега, Федор Николаевич, да и вся его семья, из никому не известных людей превратились в медийных лиц. Они постоянно на виду.
– И что? – не понял Макс.
– Вероятно, в окружении Волкова много завистников, – объяснила я. – И, простите меня, конечно, но лечение наркозависимых людей весьма прибыльное занятие. Кто-то решил навредить врачу. А как это сделать лучше всего? Разрушить его бизнес, отнять у Федора Николаевича то, что держит его на плаву, составляет смысл его жизни и приносит немалый доход больнице. Кто отправит своего ребенка в клинику, пациенты которой уходят на тот свет после реабилитации?
– Больно мудрено, – снова вступил в разговор Андрей. – А Волков просто святой! Я уверен, он не тратит деньги на себя, все вкладывает в лечение тех, кто не способен его оплатить.
– Поэтому и не трогают нищих тинейджеров, – гнула я свою линию, – убийца нацелился на богатых клиентов. Это они платят миллионы, на их средства содержится «Жизнь». Перестанут имущие и знаменитые отправлять к Волкову своих отпрысков – и бизнесу конец.
– Почему подростки начали умирать? – перебил меня муж. – Что случилось? Ранее в клинике не было таких неприятностей. Нет, скорее всего, преступник открыл охоту не на Волкова.
– А на кого? – уточнила я.
– Может, на его жену, – предположил Макс. – Марина Евгеньевна – актриса, она активно снимается и работает в театре. Есть еще дети, Николай и Евгения, а также внучка. У членов семьи, вероятно, имеются враги.
– В особенности у внучки, – не удержавшись, хмыкнула я.
Макс налил всем кофе и поставил на стол полные чашки.
– Джине недавно исполнилось шестнадцать, все возможно.
– Оригинально внучку назвали, – отметила я.
– Отец Джины – итальянец, – пояснил Макс. – Брак Евгении продлился недолго, девочку она практически с младенчества воспитывает одна. После развода Женя вернула себе девичью фамилию и дочку тоже записали Волковой, а вот необычное для России имя, данное отцом, осталось. Давайте подведем итог. Некоторое время назад в клинике Волкова произошло нечто, из-за чего преступник стал лишать жизни бывших пациентов. Я перерыл весь Интернет, вроде никаких громких происшествий в больнице не было, во всяком случае, никто о них не говорит. Но что-то произошло, и если мы узнаем, что именно, то непременно выйдем на убийцу. Действовать необходимо очень аккуратно, не привлекая внимания. Надо поговорить со всеми членами семьи Волковых, пообщаться с персоналом клиники, заглянуть на благотворительную территорию, но так, дабы Волковы не догадались, что мы ищем преступника.
– Федор Николаевич – умнейший мужик, – снова стал нахваливать врача Пасынков. – Почему нельзя пойти к нему и откровенно все рассказать?
– Потому что злоумышленник, вполне вероятно, находится где-то рядом, – терпеливо пояснил Макс. – Охотно верю, что сам доктор Волков – замечательный человек, но он непременно расскажет жене о нашем визите и о беде с пациентами.
– Секундочку! – перебила я Макса. – Неужели доктор не в курсе, что его подопечные отправились на тот свет?
Макс пожал плечами.
– По официальной версии, с сыном Андрея произошел несчастный случай, Костя Борисов утонул, Игорь Родионов попал в автокатастрофу, Юра Винников покончил с собой. Жаль подростков, но где тут криминал? Естественно, Федор Николаевич в курсе, что кое-кто из его бывших подопечных оказался на кладбище, но он наверняка и не подозревает, что некто целенаправленно довел их до смерти. А я почему-то уверен: без злого умысла тут не обошлось. И как поступит Волков, узнав о наших предложениях? Введет свою супругу в курс дела, а Марина, дама излишне эмоциональная, как все актрисы, поделится с дочерью. Евгения не утерпит и изольет душу ближайшей подружке, та тоже не удержит язык за зубами, и через неделю в «Желтухе» появится статья с заголовком «Борец с наркоманией убивает своих больных». Нам это надо? Андрей хочет узнать, кто подтолкнул Митю шагнуть с балкона, в его планы не входит затевать грандиозный скандал и утопить Волкова вместе с его платной и благотворительной клиниками.
– Конечно, нет, – воскликнул музыкант. – Я абсолютно уверен, что Федор Николаевич совершенно ни при чем! Может, положить к нему в центр под видом больного вашего агента? Я видел одно кино, там как раз так и поступили. И все, что нужно, живо узнали.
Мы с Максом переглянулись.
– Андрюша, – усмехнулся муж, – у меня ведь не работают подростки. И опытный доктор сразу заметит подставу, поймет, что к нему обратился совершенно здоровый человек. Но мысль о кино пришла в голову и мне. Вот, держи, Лампуша.
Глава 6
Я взяла удостоверение, которое Макс положил на стол, раскрыла его, увидела внутри свою фотографию (крайне дурацкую, замечу) и прочитала вслух:
«Романова Евлампия Андреевна. Специальный корреспондент БТВ-продакшн». Это что?
– Зрители считают, что программы, которые демонстрирует телевидение, придумываются людьми с разных каналов. Ну, идет, допустим, шоу Алексея Балахова по «Колокол-TV», так его сам Балахов и скреативил. На самом же деле проекты типа передачи «Поболтаем» делают разные фирмы, а потом продают телеканалам. БТВ специализируется на документальном кино о богатых и знаменитых. Фильмы создаются по давно отработанной схеме: съемочная группа несколько дней находится рядом с героем, операторы бегают за ним с камерами, а корреспондент задает ему, членам его семьи, коллегам, приятелям массу вопросов, чтобы зритель получше понял, каким прекрасным человеком является звезда. Ясное дело, во время интервью всплывает и негативная информация из биографии селебрити, но БТВ-продакшн не нужны жареные факты, их цель – создать портрет в розовых тонах и покрыть его сахарной глазурью. Генеральный продюсер этой фирмы Зинаида Еремеева кое-чем мне обязана, я ей позвонил и был ошеломлен. Нам повезло! БТВ как раз начинает работу над лентой о Волковых. И ты, Лампа, будешь тем самым корреспондентом, который берет интервью. На мой взгляд, прекрасная роль для человека, желающего изучить изнутри ситуацию и в клинике, и в семье. Никто не насторожится, если журналистка начнет сыпать вопросами, ведь это входит в ее профессиональные обязанности. Тебя везде проведут и все покажут.
– Сомнительно, что представительнице телевидения сообщат правду, – пробормотала я. – Истину причешут и нарядят в роскошное платье, которое закамуфлирует некрасивые места.
– Но ты, Лампа, человек редкого таланта, – без тени усмешки произнес Макс, – отличный профессионал и умница, к тому же обладаешь недюжинными актерскими способностями. Среди моих штатных сотрудников нет дураков или тех, кто плохо работает, но до тебя им всем как до солнца.
– Я будто на собственных похоронах, – поежилась я. – Пожалуйста, перестань мне льстить. Я не отказываюсь участвовать в этой затее, просто выражаю разумные сомнения. Вдруг не выясню ничего этакого?
– Обязательно из шкафа вывалится хоть одна косточка от скелета, – пообещал Макс.
Когда Андрей ушел, я моментально спросила у мужа:
– Почему ты решил привлечь меня к этому делу? Судя по заготовленному документу, идея сделать из супруги тележурналистку пришла тебе на ум не час назад.
– Нет, вчера, – серьезно ответил Макс. – Помнишь, я сказал, что мне надо кое с кем у метро встретиться? Как раз ходил забрать «корочки». А насчет того, по какой причине обратился к тебе за помощью… У меня в агентстве форс-мажор: Лена Майорова сломала ногу, Ника Малышева, как ты знаешь, недавно ушла в декрет. Ольга Теленкова весьма удачно выскочила замуж за обеспеченного парня и сейчас нежится где-то на пляже в Майами или загорает у бассейна возле собственного особняка. Ну и кто у меня из женщин остался?
– Алиса Лаврентьева и Галя Лобанова, – подсказала я. – Плюс две новенькие девочки, имен которых я пока не запомнила.
– Алиса с Галкой заняты другой задачей, – пояснил муж, – а стажеркам я не могу поручить такое серьезное дело, к ним надо еще приглядеться. Одним словом, без тебя никак не обойтись. Мне известно, что ты не хочешь работать вместе со мной, полагаешь, это навредит нашим отношениям. Но, пожалуйста, выручи! Очень прошу!
– Ладно, – кивнула я, – согласна поучаствовать. И все же должна заметить: странно, знаешь ли, подбрасывать в фарш собачью медаль и ждать потом от меня помощи!
– Ты же очень умная, – подольстился Макс, – никогда не станешь злиться из-за веселого розыгрыша. Моя жена лучше всех!
Я усмехнулась. Понятно, почему он нахваливает меня, но все равно приятно.
На следующее утро я познакомилась с членами съемочной группы и по дороге в дом Волкова исподтишка разглядывала своих новых коллег. Их оказалось пятеро. Режиссер Галина Мамонтова, грузная женщина со вздыбленными кудрявыми волосами и макияжем под названием «боевой раскрас индейского вождя», была настроена довольно агрессивно.
– Не знаю, откуда ты взялась на мою голову, – заявила она, увидев меня в офисе, – но хорошенько запомни: главная тут я! Работаешь по списку полученных вопросов. Ни малейшей отсебятины. Начнешь выжучиваться, пойду к генеральному продюсеру, и тебя вмиг выпрут. Я еще Ленина снимала! Интервью у него брала! Представляешь, сколько лет я отдала профессии?
Я опешила. Если память мне не изменяет, главный коммунист умер в тысяча девятьсот двадцать четвертом году!
– Ну, что? – с вызовом продолжила Галина. – Чего моргаешь?
– Простите, – сказала я, – вы прекрасно выглядите.
– Не подхалимничай! – гаркнула режиссер. – Ненавижу подлиз. Наберут новеньких, а я отдувайся… Держи сценарий.
Я взяла клочок бумаги и собралась изучать напечатанный текст, но меня заключил в объятия толстый, смахивающий на сказочного Колобка мужчина. Сходство с известным хлебобулочным изделием ему придавала не только совершенно круглая фигура, но и абсолютно лысая, словно отполированная и натертая воском голова.
– Отличная новость! – закричал «колобок». – Рад тебя видеть! Конечно, я помню твоего отца. Старик Романов – легенда. Титан. Атлант. Кентавр. Ох, забыл представиться: Леня Буйков, сценарист. А ты Евразия?
– Евлампия, – поправила я. – Лучше просто Лампа.
– Ну, прости, я не со зла ошибся, – расцвел в еще более лучезарной улыбке он. – Евлампия, надо же… Ну да все в курсе, что старик Романов был чудик. Ой, прости, не хотел обидеть твоего отца.
Я изумилась.
– Вы встречались с моим отцом?
– Кто не знает старика Романова? – взвизгнул Леня. – Великий человек! Вот тебе вопросы, работаешь по ним…
Я машинально взяла второй листок, но снова не смогла сосредоточиться, отвлеклась на собственные мысли.
Похоже, и Галина и Леонид слегка, как бы поделикатнее выразиться, странные люди. Почему Буйков постоянно говорит про старика Романова? Мой отец, доктор наук и генерал, работал на оборону, не имел ни малейшего отношения ни к телевидению, ни к литературе. И он давно скончался. Буйкову же явно и пятидесяти нет, хотя выглядит он старше из-за полноты. Если Леонид сталкивался с моим отцом, то разве что в юности. Неужели сценарист так впечатлился той встречей, что по сию пору помнит о ней? Согласитесь, это необычно.
И вообще, фраза про старика Романова напоминала мне анекдот советских лет о том, как Надежда Крупская, вдова Владимира Ленина, пришла на прием к Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу и попросила у него новую квартиру. Хозяин СССР тут же решил проблему, вдова растрогалась, поблагодарила Леонида Ильича и, уходя, воскликнула: «Как приятно, что вы помните моего великого мужа!» «Ну, конечно, – кивнул Брежнев, – кто же не знает старика Крупского».
– Евдрапия, ты меня слушаешь? – взвизгнул Леня.
Я моргнула.
– Зовите меня Лампа. Очень внимательно внемлю.
– Молодец, Ефатия, – похвалил меня Буйков. – Запомни: тут главный я, я, я, и более никто. Задавай мои вопросы, и ничьи другие.
Я показала ему памятку, полученную от Галины.
– Но Мамонтова…
Договорить я не успела, сценарист закатил глаза.
– Евпатория, умоляю! Галина – женщина, у которой бобры сгрызли мозг. Как она может составить план интервью? И вообще, это обязанность сценариста. Ее дело заниматься постановкой, а не работать над текстом. Ясно? По словам главный я. То есть я вообще, в принципе, главный, но по тексту наиглавнейший. Выше Буйкова только кто? – Леня показал пальцем на потолок. – Инфантия, отвечай! Кто в нашей стране главный?
– Президент? – предположила я.
– Правильно, – одобрил «колобок». – Так вот, замечания мне имеет право делать исключительно Теодор Генрихович.
– Вроде главу России зовут иначе, – засомневалась я. – Извините, я не слежу за политикой, про Теодора не слышала. Или вы имеете в виду Рузвельта?[1 - Теодор Рузвельт (1858–1919) в 1901 г. стал президентом Америки.]
– Ха-ха, – четко произнес собеседник, – люблю людей с чувством юмора. Молодец, Офенбахия, в нашей съемочной группе приветствуется здоровая шутка. Что у тебя на голове?
– Волосы, – растерялась я, – чистые. Утром я всегда их под душем мою.
– Ирка, дура, поди сюда живей! – заорал Леонид.
– Ну чего? – донеслось из угла, где стоял диван, накрытый пледом и заваленный горой подушек.
– Хватит дрыхнуть, причеши Офигению, – приказал Буйков. И продолжил командовать: – Выезжаем через десять минут. Всем встать, встряхнуться, улыбнуться, и в автобус! Где Ваня? Куда подевался Степа?
Продолжая вопить, сценарист укатился в коридор. Эверест подушек рассыпался, и стало понятно, что на софе лежит худенькая до прозрачности девушка лет восемнадцати, в джинсах и растянутом пуловере.
– Ты кто? – лениво осведомилась она. – Неужели тебя правда Офигенией зовут?
– Евлампия Романова, корреспондент, временно работаю с вами, – представилась я. – Леонид никак не может мое имя запомнить. Оно действительно трудное, поэтому прошу называть меня просто Лампа.
– Ира, стилист и визажист, – назвалась в ответ девушка и села. – Ну, и как ты в нашу психушку угодила? За что тебя сюда сослали?
Я пожала плечами.
– Все очень просто. Отправила резюме в отдел кадров. Слушай, а кто такой Теодор Генрихович?
– Президент БТВ. – Ирина зевнула. – Но тебе до него – как до бога, он с нами, смертными, не общается.
– А сколько лет Галине? – не успокаивалась я.
– Фиг ее знает, – вздохнула собеседница. – Точно не двадцать, не тридцать и не сорок. Может, сто. А почему ты интересуешься?
– Мамонтова уверяет, что брала интервью у Ленина, – хихикнула я.
Ирина встала и сладко потянулась.
– И чего? Ленин добрый, никому из прессы не отказывает. Хоть и большой человек в политике, а договориться с ним легко, может даже ночью интервью дать, если очень его попросить. Все бы такие были, как Мирон Петрович.
– Ленина зовут Мирон Петрович? – улыбнулась я.
