Девочка и пёс

Старик усмехнулся и покачал головой.

– Все в порядке, – тяжело дыша проговорила Элен, высвобождаясь из объятий туру. – Все в порядке.

Хоракс выпустил девочку, не сводя своих маленьких глаз с высокого мужчины в клетчатой рубашке.

Галкут молча обошел Элен и туру, поставил кочергу на пол, прислонив ее к стене, и подошел к Громми Хагу. Присев, он подсунул под него руки и сдерживая стон, поднялся на ноги.

– Показывай куда идти, – хмуро произнёс он, обращаясь к Розе.

Старик вернулся к ранам барона. Сесилия сделала несколько шагов и медленно опустилась на ближайший стул.

Элен отошла от Хоракса, внимательно глядя на него. Глубоко посаженные светло-карие глаза туру смотрели на девочку. Только сейчас Элен поняла насколько он был истерзан и у нее екнуло сердце. Мех на животе, груди и голове практически весь был сожжен, светло-серая кожа опалилась и обуглилась от страшных ожогов. У девочки заблестели от слез глаза, когда она представила какая жуткая боль мучает туру, видя как пылает его аура в местах телесных повреждений. Его квадратное лицо с тяжелой массивной нижнею челюстью, собачьим черным носом и тонкими коричневыми губами было залито кровью из разбитой головы и липким вином.

Хоракс, видя что девочка чем-то взволнована, раздвинул губы в слабой улыбке и глухим тягучим голосом спросил:

– Ты в порядке?

Элен чувствовала, что готова расплакаться.

– Да, – ответила она, – со мной все хорошо. А вы как?

Хоракс поднял руку и потрогал голову.

– Я упал? Я не помню…

К ним приблизился Мастон Лург.

– На тебя посадили слайву, – без предисловий сказал он. – Что ты последнее помнишь?

Лицо Хоракса исказилось страхом, он поднял глаза на судью.

– Слайву?! Нет! Нет.

Туру, оглядываясь на царящий вокруг разгром, поднялся на ноги. Его взгляд скользнул по лежавшему на столе человеку, затем его рука метнулась к широкому кожаному поясу, поверх шортов.

– Все кошельки пропали, – пробормотал он. – Я играл в кости с Нэйлом. Там была еще его подружка…

Туру замолчал. Осознание темной волной наплывало на него.

Элен видела по его ауре что в нем просыпается гнев, но на этот раз оттенки были другие, на этот раз разум контролировал эмоции.

– Они ушли, – сказала Элен.

Хоракс поглядел на девочку. Внезапно его настрой изменился, он снова был напуган.

– Я… я никого не убил?

Элен отрицательно покачала головой.

– Ранили. Двух мужчин.

Туру снова посмотрел на обнаженного по пояс барона. Старик с черным кольцом, будто почувствовав его взгляд, сказал не поворачиваясь:

– С ним все будет в порядке. Через пару дней будет как новенький. Аристократы они такие, им понимаешь ли нравится жить и они ни за что не хотят умирать.

Хоракс, шокированный и опустошенный, не знал что делать. Он посмотрел на судью, скользнул взглядом по его нашивкам.

– Его имя Нэйл, – сказал он.

Мастон пожал плечами.

– Имя наверняка вымышленное. И куда они направились думаю никому неизвестно.

Сесилия встала со стула и пошла на кухню. Вскоре она вернулась с метлой и совком на длинной ручке и принялась подметать стекла и щепки за стойкой.

Судья, Элен и туру молча смотрели на нее.

– А где сын и жена Хага? – Спросил Мастон Лург.

– Уехали с одним из работников в деревню за продуктами, – ответила молодая кухарка.

– Вовремя, – пробормотал судья.

Элен вдруг направилась к одному из лежавших на боку стульев. Подняла его и поднесла его к стене, где аккуратно поставила спинкой к стене. Затем пошла за следующим.

Судья некоторое время наблюдал за действиями девочки, потом громко сказал:

– Элен, прекрати, пожалуйста. Сядь на стул и посиди. Мы скоро уже поедем.

Девочка продолжила нести стул, который уже взяла. В голосе Мастона Лурга не было приказа, злости или раздражения, это был голос строгого родителя и она ненавидела это. Поставив стул к стене, она из духа противоречия пошла за следующим. Она ждала что судья еще раз потребует от нее прекратить это, более зло и сердито, но тот только молча наблюдал за ней. Она поставила стул, села на него и уставилась в окно. Ветер проникал сквозь разбитые стекла и шевелил сиреневые занавески.

Вернулись Галкут и Роза. Девушка приблизилась к Мастону Лургу и не смея поднять на него глаза, тихо проговорила:

– Господин, мой хозяин просил передать что он очень сожалеет о причинённых вам и вашей племяннице неудобствах.

Мастон молча кивнул, принимая ее слова. Роза быстро отошла, посмотрела на подметавшую Сесилию и начала собирать куски сломанных стульев и столов в одну кучу. Хоракс начал ей помогать.

– Иди проверь все ли готово к отъезду, – приказал судья своему слуге. – Я пока наверх поднимусь, я кажется книгу в комнате забыл.

Элен смотрела как старик, закончив сшивать кожу, осторожно, при помощи Ринна усадил барона и обвязывает его торс полосой белой ткани, отрезанной от одной из простыней.

Голова Феира Арвинга безвольно склонилась на бок. Старик усмехнулся.

– О-о, господин барон, кажется крепко набрался, – весело проговорил он.

Ринн слабо улыбнулся. Ему по-прежнему жутко хотелось чтобы все это скорее прекратилось и он мог бы убраться отсюда. Он мог думать только о большом сапфире, лежавшем во внутреннем кармане его куртки. И ему было, мягко говоря, не по себе держать голые плечи раненного человека, который и был законным владельцем этой драгоценности.

Закончив перевязку, они очень аккуратно, так чтобы не прогибалась спина и не искривлялась грудь, в сопровождении Розы, понесли барона наверх в его комнату.

Элен снова посмотрела в окно. Странно, что я не размышляю о побеге, подумалось ей. Но теперь, остро осознав отсутствие любимого робота и какой-либо защиты, она отчетливо понимала, что все не так просто. К ее большому огорчению судья был прав, ей мало было сбежать от него, потом ей как-то еще надо суметь выжить в этом неизвестном мире и ухитриться не попасть в лапы еще худших злодеев, чем господин инрэ и его слуга.

В залу вернулся старик с черным кольцом на мизинце. Он сел на стул рядом с девочкой и раскатывая рукава рубашки, сказал ей с легкой улыбкой:

– Ну что ж, юная госпожа, позвольте вам заметить, что я в жизни не встречал более отважной девочки чем вы. Для меня было честью сражаться вместе с вами против этого мехового урагана. Но от чего вы такая задумчивая и грустная, сэви?

Элен Акари посмотрела в темно-карие глаза высокого старика. Может быть попросить защиты у него, подумала она, вспомнив как легко он расправился с ненавистным ей садистом Галкутом. Но ее очень смущала какая-то уж слишком ровная безэмоциональная гамма его ауры. Возможно он действительно очень спокойный и добрый старик, который с высоты своих лет смотрит уже на все с легкой иронией и без особых переживаний. А может быть он все-таки холодный равнодушный тренированный убийца из страшной банды «Черный ветер». Ведь когда судья рассказывал об этом, она же видела что он говорит правду, по крайней мере он сам верил что это правда. Она скользнула взглядом по его мизинцу, украшенному тонкой полоской черного металла. Спросить его напрямую и посмотреть что он скажет, подумала она. Пока нет судьи.

– Знаете, сэви, мне все-таки было бы очень любопытно узнать, – с улыбкой глядя на девочку, сказал старик, – как вам удалось разглядеть слайву. По моему скромному разумению это было невозможно. По крайней мере для обычного человека.

Элен ощутила смутную тревогу. И у нее даже промелькнуло желание чтоб судья скорее вернулся, что уж было совсем странно. Но с другой стороны… Девочка успокоилась. Любой наблюдательный и любознательный человек задал бы подобный вопрос. Как можно было разглядеть маленькое светло-серое существо под плотным покровом такого же серого меха.

– Я вычислила ее, – проговорила Элен, желая чтобы разговор побыстрее закончилась.

Наконец она увидела какой-то эмоциональный всплеск в ауре старика.

– Вычислили?! Клянусь черной душой Кровавой Аллы я меньше всего ожидал услышать это слово от ребенка, – с искренним удивлением произнес он.

Элен пожала плечами.

– Да, просто подумала куда ее могли бы посадить. Явно что это сделали не спереди, и так как человек это делал скорее всего правой рукой, то наверно на правую сторону спины. Просто угадала и все.

Старик внимательно смотрел на нее и Элен почувствовала себя неуютно под его взглядом. Он кажется это понял и отвернулся.

– Восхищен вашей проницательностью, сэви, и конечно же вашей храбростью, – сказал он совершенно серьезно и поднялся со стула. – Удачи вам.

– Прощайте, – сдержанно ответила девочка.

В залу с улицы вошел Галкут. Вскоре из разрушенного дверного проема, ведущего к гостиничным номерам с книгой в руке появился Мастон Лург. Он поглядел на своего слугу и тот утвердительно кивнул. Элен, видя все это, встала со стула, попрощалась с туру, Розой и Сесилией и направилась к выходу.

Когда девочка и судья сели в карету, Галкут закрыл за ними дверцу и направился к козлам. В этот момент он увидел как из постоялого двора вышел Ринн и торопливо зашагал в сторону конюшни. Слуга Мастона Лурга проводил его взглядом, затем надел на голову свою широкополую шляпу, надвинул ее на брови и собрался лезть вверх, как вдруг увидел выходящего из дома высокого старика в жилете. Еще не зная зачем, Галкут зашел за карету и осторожно выглядывая из-за нее, проследил за стариком, который также проследовал в конюшню.

Галкут аккуратно постучал в дверцу. Судья отдернул бархатную занавеску и вопросительно посмотрел на него.

– Простите, господин инрэ, забыл хлыст. Он должно быть в конюшне. Схожу посмотрю, – сказал Галкут.

Мастон Лург молча кивнул и не задергивая занавеску откинулся на кожаную спинку сидения.

Галкут быстро, но стараясь не шуметь, пересек двор и осторожно приблизился к широкому входу конюшни.

Ринн застегивал седельные ремни на боку своей лошади, когда к нему в стойло вошел высокий старик с черным кольцом на мизинце. Молодой человек тревожно обернулся, но увидев кто это, успокоился. Вернувшись к ремням, он спросил:

– Вы тоже уезжаете?

– Собираюсь, – ответил старик и достал из-за пояса удавку, свитый черный шелковый шнурок с деревянными ручками на концах.

– Привет от твоей сестры, – сказал старик, поднимая руки. В левом кулаке он сжимал правый конец петли, а в правом левый

– Что? – Не понял Ринн. Он хотел обернуться, но в следующий момент его шея уже была обернута крепким шнурком.

Старик резко подался назад, выводя тело молодого человека из равновесия, и потянул концы накинутой внахлест удавки в противоположные стороны.

Глаза Ринна расширились, рот резко раскрылся в естественной попытке сделать вдох, молодой человек инстинктивно попытался схватиться за шнурок, но его пальцы не смогли втиснуться между шеей и шнурком.

Старик смотрел на макушку стоявшего перед ним на коленях человека и медленно наращивал усилие, разводя руки в стороны. Шнурок был достаточно широким чтобы не резать плоть. Передавленные шейные вены и сонные артерии вздулись, Ринн терял сознание, багровая пелена застилала его взор, губы посинели, кровь, застрявшая в голове, казалось распирает череп, белки глаз покраснели от лопнувших сосудов. Молодой человек все еще карябал пальцами врезавшийся в кожу шнурок и слабо кряхтел, пытаясь вдохнуть.

Галкут вошел в конюшню. Он посмотрел влево и вправо и услышал голос Ринна, задающего растерянный вопрос «Что». Слуга судьи, осторожно ступая по земляному полу, пошел на звук голоса. Он услышал какую-то возню и тяжелое сопение. Прихватив по пути большие вилы с четырьмя длинными зубьями, он ускорил шаг, направляясь к нужному стойлу.

Галкуту хватило одного быстрого взгляда из-за перегородки чтобы оценить ситуацию. Старик в жилете стоял в пол-оборота, спиной ко входу и душил человека.

Взгляд Галкута на какое-то мгновение задержался на острых зубьях прихваченного им инструмента, в молниеносном раздумье об их использовании, но все же в следующий миг, он перевернул вилы в руках, сделал шаг вперед и с размаху врезал толстой деревянной рукояткой по голове душителя.

Старик с разбитой головой беззвучно повалился вперед. Галкут отбросил вилы и поспешил на помощь молодому человеку. Освободив его от петли, он оттащил его в сторону от убийцы и нервно переступавшей лошади. Слуга судьи внимательно смотрел на страшное выражение синюшного лица с выпученными покрасневшими глазами. Багровая полоса от петли пересекала худую шею. Молодой человек кряхтел, сопел, тяжело вдыхал драгоценный воздух, пускал слюни и неотрывно глядел в светло-голубые глаза сидящего на корточках мужчины в клетчатой рубашке. Шокированное сознание Ринна находилось в ступоре, все еще пытаясь переварить неожиданное нападение.

Видя, что так или иначе молодой человек понемногу приходит в себя, Галкут поднялся на ноги и сходил за поводьями, висевшими на стене. Вернувшись, он проверил пульс у старика, затем крепко связал его руки за спиной. Затем замотал и его ноги. После этого он обыскал его. Нашел кошелек, маленький нож, пару ключей в связке и две каких-то вроде как спицы с почерневшими концами. Кошелек Галкут забрал себе, все остальное отбросил в сторону. Затем перевернул старика на спину, взял его левую руку и стянул с мизинца кольцо. Убрал себе в карман. Затем немного подумав, поднял с земли удавку и тоже убрал в карман.

Ринн тем временем подполз к перегородке между стойлами и привалился к ней спиной. Он попытался заговорить, хотел спросить почему старик сделал это, но боль в истерзанной гортани прервала его попытку.

Галкут, услышав нечленораздельные звуки, вперемешку с кашлем, обернулся. Некоторое время он разглядывал молодого человека. Кажется он понял светившийся в глазах Ринна немой вопрос.

– Он наемный убийца из клана «Черный ветер», – сказал Галкут. Достав из кармана черное кольцо, он поднес его к глазам.

– Керудзо, – прочитал он на обратной стороне витиеватые буквы. – Запомни на всякий случай. Керудзо.

– Почему? – С трудом прошептал Ринн.

Галкут подошел к лошади и начав застегивать седельные ремни, сказал:

– Я не знаю, тебе лучше знать. Кто-то заказал тебя.

«Привет от сестры» взорвалось в голове молодого человека. Он закрыл рот и начал наконец дышать носом.

– Давай я помогу забраться тебе на лошадь. Тебе лучше всего поскорее уехать.

– А что будет с ним? – Ринн кивнул на тело старика.

– Можешь убить его, если хочешь. Я думаю это будет правильней всего.

Молодой человек, держась за перегородку, медленно поднялся на ноги.

– Я… я не смогу, – сказал он.

Галкут ничего не ответил и протянул ему руку. Взобравшись в седло, Ринн посмотрел на слугу судьи сверху вниз.

– Я благодарен тебе, – с трудом сглотнув, проговорил он. – Ты спас мне жизнь.

Галкут слегка кивнул.

– Езжай, – сказал он и слегка шлепнул лошадь по крупу.

Молодой человек схватил поводья и медленным шагом вывел лошадь из стойла. Обернувшись, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Езжай, – повторил Галкут.

Когда Ринн уехал, слуга судьи наклонился, поднял вилы и задумчиво поглядел на лежавшего на спине человека.

Ринн выехал во двор. Он пытался собраться с мыслями. Как же так? Тара, его родная сестра, девочка с которой он рос на ферме, среди рощ фруктовых деревьев, заплатила какому-то ужасному убийце из какого-то клана чтобы его лишили жизни, захотела убить родного брата. Это совершенно не укладывалось в голове. Из-за довольно успешной, но все же не баснословно прибыльной лавки сухофруктов? Может он ослышался? Но это было бесполезно, он знал что старик точно сказал: «Привет от твоей сестры».

У Ринна все еще шумело в ушах, лицо горело, а при каждом движении головы шея отзывалась болью. Но не только поэтому молодой человек чувствовал себя неважно. Ему было противно, просто противно все это. Такой прекрасный мир, интересный и удивительный, вдруг превратился в какую-то зловонную яму. Он вдруг натянул поводья, остановив свою лошадь. Молодой человек горько усмехнулся. Нечто вроде презрения к самому себе пронеслось в его душе.

Он развернул лошадь и подъехал к коновязи возле центрального входа в постоялый двор. Через пару минут он уже был в комнате раненного барона. Тот по-прежнему лежал спиной на кровати, укрытый до пояса покрывалом и спал, тихонько похрапывая. Ринн стоял рядом и смотрел на него. Всё-таки это было странно. Он вспомнил как высокий старик сшивал кожу рванных ран барона, а он держал раненого за плечи. И при этом один из них был убийца, а другой вор.

Он достал кожаный мешочек с драгоценным камнем, отодвинул покрывало и засунул мешочек вглубь кармана на брюках барона. Теперь ему стало лучше. Он надвинул покрывало до груди спящего человека и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Галкут поднял вилы над головой и что есть силы ударив металлическим основанием зубьев по правой ноге связанного старика, сломал ему колено. Тот жутко застонал, резко придя в сознание.

Мастон Лург протянул руку и отдернул бархатную занавеску и на втором окне, впуская в салон кареты больше света.

– Галкут мне все рассказал, – проговорил он, глядя в окно.

Элен подняла на него глаза. Ей на миг представилось, что слуга судьи рассказал о том, как он до боли сжимал ее плечо, пытаясь запугать ее.

– О чем?

– О вашем сражении с туру. Ты проявила необыкновенную храбрость.

– Вы имеете в виду на фоне взрослого мужчины, который затаив дыхание, прятался под столом?

Мастон Лург спокойно поглядел на девочку.

– Ты вела себя в высшей степени отважно, – сказал он.

– И что? Вы так восхищены мною, что сейчас прикажете вашему садисту-кучеру везти нас обратно в Туил?

Судья чуть помолчал и спросил:

– Почему ты называешь его садистом?

– Потому что это тот, кто он есть.

Мастон Лург вздохнул и снова посмотрел в окно.

– Скажи, Элен, а почему ты не сбежала? У тебя ведь была возможность.

Девочка откинулась на кожаную спинку сиденья, положила руку на подушку и тоже посмотрела в окно.

– У меня не было возможности, – тихо ответила она. – Пока.

Вскоре вернулся Галкут, взобрался на козлы и карета пришла в движение.

52.

Элен Акари была просто зачарована этим местом.

Поздним утром они съехали по пологому склону с тракта на небольшую лесную опушку, чтобы перекусить и дать отдых лошадям. И пока Галкут устанавливал недалеко от кареты маленький стол с откидными ножками, два раскладных стульчика и занимался сервировкой завтрака, девочка бродила вокруг, любуясь окружающей природой.

Свет Яны, в гамме которого всегда присутствовал легкий красноватый оттенок, делал всё вокруг очень умиротворенным и каким-то созерцательным. Землю покрывал мягкий ковер той же красно-коричневой, с золотыми прожилками, завитой в спиральки травы, которую Элен изучала, сидя рядом с Китом тем утром когда они встретили Талгаро. Травяное покрывало вроде как реагировало на шаги девочки, распространяя спиралевидные волны от того места куда ступала ее нога. Но это происходило не всегда и Элен никак не могла понять системы возникновения этих волн. Впрочем, вскоре она заметила, что участки растительного ковра приходили в движение и без ее участия. Но определенно ветер здесь был ни при чём, ибо его просто не было. Красно-коричневое море разбавляли маленькие островки ярко-синих шарообразных цветов, которые при прикосновении издавали невероятно мелодичные, тихие созвучия и на несколько секунд вспыхивали изнутри нежным, светло-синим сиянием. Окружавшие опушку деревья имели толстые зеленоватые стволы с гладкой, почти как стекло, корой. На высоте примерно метров семи-восьми, от стволов отходили первые, причудливо искривленные ветви. С ветвей свисали длинные, узкие светло-голубые блестящие полоски, которые Элен называла про себя листьями. Эти листья тоже иногда шевелились в совершенно непостижимом ритме, при этом, хотя девочка и не была до конца уверена в их взаимосвязи, на стекловидных стволах возникали змейки серебряных и золотистых прожилок, свиваясь и разбегаясь, образуя странные гипнотизирующие узоры. Через некоторое время прожилки исчезали, оставляя после себя всю ту же зеленоватую кору. Причем эти прожилки кажется возникали только там куда попадал свет солнца, отражая его и разбрызгивая искрами во все стороны. Элен глядела на все эти причуды каунамской флоры с совершенно детским восторгом, совсем позабыв что она пленница жестоких и алчных людей. А на самых верхних ветвях, метрах в десяти-двенадцати над землей, на деревьях сидели удивительные существа П-образной формы и между их конечностями были растянуты что-то вроде перепонок, тонких и полупрозрачных, и пропуская свет, они как призмы раскладывали его чуть ли не на все цвета спектра. Эти спектральные лучи падали вниз, создавая почти сюрреалистичную картину вокруг. Элен взволнованно бродила по это очаровательной рощи, вдыхала чуть пряный, прохладный воздух и сердце её билось радостно и быстро.

Мастон Лург с улыбкой наблюдал за девочкой. Милый ребенок, искренне радующийся красоте окружающего мира – это было так трогательно. В этом было что-то вечное и первозданное, чувство некой прекрасной гармонии наполняло сердце, не только хотелось, но и действительно верилось, что любовь и есть единственно возможное решение уравнения жизни. Странное, столь редкое ощущение, что всё правильно, всё на своем месте, необыкновенное парадоксальное осознание дома и бесконечного путешествия… Судья потряс головой. Так чего доброго и стихи скоро писать начну, с усмешкой подумал он.

К нему подошел Галкут и сообщил что завтрак готов. Судья молча кивнул и снова посмотрел на девочку.

– Элен, можно садиться есть, – позвал он.

Девочка отвлеклась от разглядывания спектральных пятен на красно-коричневой траве и направилась к столу.

Галкут тем временем принялся распрягать лошадей.

Когда Элен Акари и Мастон Лург приблизились к накрытому столу, на дороге появились два всадника. Они ехали со стороны Аканурана. При виде роскошной кареты, четверки лошадей, двух мужчин и ребенка, они подъехали к обочине и остановились.

Карета стояла на опушке задней своей стороной к дороге и дверцы, открывающиеся вперед, были распахнуты дабы проветрить салон. Таким образом всадники не могли видеть красно-золотых эмблем Судебной палаты. Кроме того, Мастон Лург позволил себе снять свою черную накидку с алыми вставками и судейскими нашивками, а также знаменитый красный камзол с золотой вышивкой на высоком воротнике, лацканах и рукавах, и остался в черных брюках, с кожаным поясом, белой рубашке и коротких изящных сапогах. На указательном пальце его левой руки был золотой перстень с кровавым рубином, изображающий эмблему Судебной палаты, но с того места где находились всадники, последние конечно не могли его разглядеть.

При виде незнакомцев судья нахмурился и машинально убрал руки за спину.

Вскоре на дороге показались длинные громоздкие фургоны, каждый из которых тянула четверка лошадей. Вверх фургонов был прямоугольной формы, плотная парусина обтягивала массивный решетчатый каркас, чьи ребра проступали сквозь ткань. Фургоны сопровождали еще несколько всадников. Один из них, высокий и статный, поднял руку и вся процессия постепенно остановилась.

Первое, что Элен бросилось в глаза, это была черно-белая раскраска лошадиных голов. Четкая граница, разделяющая два цвета, вычерченная словно по линейке, шла вдоль вытянутых черепов животных.

Элен оглянулась на судью и увидела отчетливую неприязнь на его лице и темные завихрения недовольства и раздражения в его ауре. Ей, конечно, тут же стало любопытно в чем причина этого.

С дороги по пологому склону к ним подъехал тот самый человек, что остановил движение фургонов. Остальные всадники за ним не последовали.

Девочка с интересом разглядывала незнакомца. Молодой мужчина, высокий, стройный, определенно обращал на себя внимание. Конечно для Элен это не имело особого значения, но ей сразу же бросилось в глаза, что мужчина был очень красивым человеком. Девочка не могла оторвать взгляда от его смуглого, с абсолютно правильными чертами лица. Его аккуратный прямой нос, тонкие губы, миндалевидный разрез темно-карих глаз, черные, немного вьющиеся волосы, складывались в удивительно притягательный мужественный образ. Одет он был чрезвычайно изящно и красиво. Его длинный, темно-синий, идеально подогнанный по фигуре камзол был сшит из какой-то чудесной глянцевитой ткани и имел продольные разрезы, в которых при каждом его движении вспыхивала ярко-алая материя. Его золотые широкие брюки кажется были из чего-то похожего на шелк, а его кожаные сапоги были украшены вставками из серебряного металла. На широком голубоватом поясе, который очень подходил к его камзолу, висели изогнутая сабля, кинжал и несколько кожаных мешочков, возможно кошельков. Его длинные пальцы украшали разнокалиберные перстни, которых Элен насчитала семь штук. Голова его гордого, сильного коня, постоянно переступающего копытами, будто ему не терпелось пуститься вскачь, была окрашена в отличии от остальных в ярко-золотой и темно-синий цвета.