На границе света и тени на рубеже веков

А я не вижу микроскопа. Как нам его читать? – спросил генерал.

Товарищ генерал, когда вы нам вчера позвонили, мы как раз его начитывали на магнитофон, а потом распечатали на машинке.

Отлично, майор, за отличное выполнение задания всем участникам объявляю благодарность, Красовскому передайте ещё и это…

Он достал из шкафа и протянул майору бутылку армянского коньяка в подарочной упаковке.

Генерал взял в руки оставленную майором папку и стал перебирать отпечатанные на машинке листы.

Прошу, капитан, оставьте меня на полчаса, пока я ознакомлюсь с этим, а потом продолжим. Покурите пока. Или сходите в буфет, попейте кофе.

Генерал погрузился в чтение. Как он и ожидал характер написанного касался организации, а вернее реорганизации как УКГБ так и всего переустройства республики. Но самое главное пути реализации отделения и выходе её из состава Союза.

Послушайте, Виталий Викторович, чем занимаются наши так называемые смежники? – И он стал зачитывать выдержки из лежащего перед ним текста: – Я вам зачитаю только заголовки из инструкций и руководства по замещению КГБ и организации СБУ независимой Украины: «Организация протестного движения, особенно в западных областях Украины. Опора на иноагентов и расширение их деятельности». И тому подобное. А далее: «Список агентов КГБ, которых необходимо нейтрализовать в первую очередь. Список руководителей областей и районов, наиболее лояльных Советскому режиму. Список агентов спецслужб США на территории Украины, которые способны активировать протест- ное движение националистических элементов и групп не только на западе Украины. Подготовка военизированных формирований под видом подготовки допризывников к армии. Прославление националистических героев, таких, как Бандера и Шухевич, на занятиях по начальной военной подготовке и воспитание школьников в духе националистического патриотизма. В кинотеатрах увеличить показ американских фильмов, таких, как «Рембо», с целью утверждения превосходства американского солдата и утверждения демократии». Прав Красовский, ах как прав! Но что мы можем поделать? Сейчас ничего, высшее руководство посчитает нас паникёрами, разрушающими связи с братским народом Украины. А то и ещё чего хуже. Я уже дважды обжёгся на этом. Это очень ценный материал, и он пригодится нам в будущем. А о наших людях на местах я позабочусь, насколько это в моей компетенции. Но, к сожалению, спасти удастся далеко не всех.

Да у них уже целая подпольная сеть, товарищ генерал! – воскликнул Сергеев. – Я на всё готов ради спасения людей, можете на меня рассчитывать.

Ничуть не сомневался, капитан. Эта работа нам пред- стоит в ближайшем будущем, хотя мы уже ею занимаемся, выявляя иуду в наших рядах. И теперь необходимо её заканчивать. Поэтому давайте теперь вернёмся к нашим баранам, то бишь перейдём к плану. Дирижёр прибыл, и я чувствую, пение начнётся на днях. Наблюдение за объектами установили? А когда приезжает Чернышёв, завтра, кажется?

Так точно, товарищ генерал.

Пусть сразу же пишет отчёт, к операции «Дуэт» вы его не привлекайте.

Прав оказался генерал. Через три дня началось движение. Ночью зажёгся свет в квартире Винила. Примерно через сорок минут он вышел из дому и сел в машину. Наблюдение двинулось за ним. Вторая машина ждала на дороге в Рафаловке, ещё одна – в Городце и, наконец, в Сарнах. Всё подтвердилось, как и предполагалось по плану. В Сарнах машина остановилась напротив железнодорожного вокзала. Винил вышел из машины, сразу же отправился на перрон к медленно подходящему поезду, где среди прочих отъезжающих находились двое сотрудников конторы. Как только поезд остановился, из соседнего вагона номер семь вышел второй Винил в спортивном костюме и быстро пошёл к оставленной машине, первый Винил в точно таком же костюме подошёл к вагону номер семь, закурил и стал прохаживаться по перрону. Затем он вошёл в вагон и закрыл за собой дверь пятого купе. Двое сотрудников поднялись в вагон следом и вошли в служебное купе к проводнику седьмого вагона, предъявив свои удостоверения. Через десять минут туда же вошёл начальник поезда. После недолгих переговоров один из сотрудников переоделся в форму и пре- вратился во второго, сменного, проводника, а второй сотрудник прошёл в шестое купе. По билетам на планшетке псевдопроводник определил, что в пятом купе едет пассажир Никитюк Борис Остапович и следует он до Харькова. Через начальника поезда он связался с харьковским отделом КГБ. Итак, Карбид превратился в Винила. Оперативники поняли, что игра близится к развязке. Теперь главной задачей было не упустить объект наблюдения по прозвищу Винил.

От Сарн машину Карбида сопроводили в обратном порядке. Вернувшиеся из Сарн сотрудники доложили, что на переходном через железнодорожные пути мосту заметили человека, очень похожего на капитана Ковтонюка, который скрылся сразу же после отхода поезда. Картина вырисовывалась довольно ясная. В Сарнах происходила рокировка между братьями, а Ковтонюк их страховал и обеспечивал безопасность. Всё происходило по плану операции «Дуэт», кроме одного: непонятно было, кто был целью Винила? Информацию можно было вытрясти из Дирижёра, но это могло свести всю дальнейшую его разработку на нет, а надо было взглянуть повыше. Заказчики находились в высшем руководстве Украины. Но как спасти от смерти очередную жертву? Выручили коллеги в Харькове. Они, как положено, приняли Винила и стали его вести. Получив исчерпывающие сведения о братьях, их психотипе и «послужном списке» из управления КГБ Киева, и несколько раз уточнив её у подполковника Красовского начальника аналитического отдела управления, аналитический отдел УКГБ Харькова не теряя ни минуты уже вторые сутки пытался не просто предугадать, а точно выяснить, кто должен был стать очередной жертвой киллера. Затем необходимо было вычислить место и время покушения. Если первое лежало почти на поверхности, а точнее всё указывало на Первого секретаря областного комитета партии Довженко Владимира Константиновича, явного русофила, не скрывавшего своих взглядов и месяц назад уволившего двоих националистов из администрации города, то место и время было задачей более сложной. Но самое сложное было обеспечить его безопасность и симулировать его смерть на глазах личной охраны и прохожих, чтобы ни сам киллер, не его кураторы не усомнились в положительном исходе акции. Затем проследить за отходом убийцы, выяснить с кем он свяжется в первую очередь. Но всё это надо было сделать филигранно, а привлекать кого-то из центра, того же капитана Сергеева, не имело смысла, так как местные оперативники на месте знали обстановку лучше, да и никто не мог гарантировать, что в приезд капитана в Кузнецовск Винил случайно не мог его видеть. Суммируя все вероятные обстоятельства в единый ряд, а затем снова разделяя их по отдельности и опять выстраивая логическую цепочку, работники конторы Харькова несколько раз выезжали на место и наконец, пришли к выводу, что акция должна состояться при подъезде машины, в которой Довженко подъезжал к областному комитету партии на Сумской 64. В будние дни он входил в здание со двора, избегая лишней помпезности, а с улицы только в праздничные дни, поэтому его «Чайка» съезжала с Сумской улицы направо, и проезжая шлагбаум медленно катила во двор. Со стороны улицы вести огонь было невозможно из-за большого расстояния домов, отстоящих через Площадь Свободы. Зато со стороны из небольшого здания по улице Мироносицкая 33 лучшей позиции сложно было придумать. Расстояние до поворота внутренней дороги административного здания по диагонали составляло не более сорока – пятидесяти метров. Поэтому стрельба из снайперской винтовки Драгунова предполагалась чуть ли не в упор, не смотря на то, что пассажир находился на заднем сидении. Выстрелы также можно было продублировать через заднее стекло после крутого поворота машины на девяносто градусов. Пути отхода тоже были продуманы. Их было два: сначала к машине, припаркованной на Мироносицкой улице, а в случае её блокирования охраной, уходить можно было в сквер вплотную подходящему к дому, а потом на улицу Сумская. Второй вариант был более рискованным, упустить объект, поэтому надо было сделать так, чтобы Винил сел в ту машину, на которой он и приехал. Автомобили чекистов должны были стоять на Мироносицкой улице в ста метрах по обе стороны от его машины, а ещё две машины дальше. Гаишники должны быть предупреждены сразу же блокировать движение и по обеим улицам.

В харьковском академическом драматическом театре доработали манекен. Особенно постарался местный скульптор и гримёры. Даже вблизи вглядываясь в лицо руководителя компартии Харькова, невозможно было найти ни одной отличительной черты, вплоть до небольших мешков под глазами, небольшого второго подбородка и морщин в уголках глаз. Над причёской тоже хорошо поработали, хотя манекен должен был ехать в шляпе. Одежду предоставил сам «приговорённый» из своего гардероба: рубашку, галстук, костюм и даже часы и запонки. Практически всё было готово для проведения операции «Капкан», которую назвали чекисты Харькова и, которую согласовал сам генерал Бахметьев. Объект и жёлтый автомобиль ВАЗ 2106, на котором он приехал вместе с водителем взяли под контроль, но ненавязчиво, давая ему полную свободу действий. Сначала он поселился в частном доме на Покотиловке. Потом поехал на железнодорожный вокзал и из камеры хранения забрал большую хозяйственную сумку. Подъезжали они и к дому 33 на Мироносицкой, проехав по ней метров сто вперёд. Винил вышел из машины и прошёл к зданию, а через полчаса вернулся за сумкой и исчез в подъезде. Там он находился около часа, сделав пристрелочный выстрел. Охрана и не заметила отскочившую штукатурку от угла здания. Надёжно спрятав винтовку за стропила крыши здания. Он, опять же с сумкой вернулся к машине. Было раннее утро воскресенья. Сотрудники конторы взяли на заметку, что он явится в своё оборудованное логово завтра примерно в это же время. Пути отхода, если вдруг что-то пойдёт не так, они предположили таким образом, что на жёлтых Жигулях он будет выбираться сначала до выезда из города. Там будет ловить попутную машину до ближайшей железнодорожной станции Люботин, чтобы сначала на электричке добраться до Полтавы, а затем на скором поезде до Коростеня или сразу в Сарны.

Со стороны конторы в общем-то всё было готово и тут вдруг заупрямился водитель Довженко, узнав, что киллер будет стрелять по машине. Ни на какие уговоры он не соглашался, заявляя, что у него двое детей, а жена ждёт третьего. Хотели его заменить на другого подменного водителя, но тот, понимая, что дежурить должен этот уехал на дачу, а оттуда на моторной лодке на рыбалку на Печенежское водохранилище ещё в субботу. Пришлось обращаться к его жене, пообещав хорошую прибавку её мужу.

К чести харьковской конторы всё пошло по плану «Капкан». Пуля, выпущенная Винилом пробила голову манекену, войдя через левый висок, которого за ноги держал сотрудник, сидящий на полу машины Но стрелок сделал ещё один выстрел через заднее стекло и опять пуля, пройдя через голову манекена застряла в спинке сиденья водителя. А тот с перепугу двумя ногами нажал на тормоз, двигатель заглох и машина встала как вкопанная. Завыла сирена внутренней сигнализации и к машине стали сбегаться вооруженные охранники. А тем временем Винил вышел с противоположной стороны здания через чёрный ход и, не заметив слежки, сел в такси, а за ним последовали сотрудники харьковской конторы. Машина по центру неслась быстро, нарушая скоростной режим. Вдруг на перекрёстке на светофоре зажёгся красный свет, затем сразу – жёлтый, зелёный и опять – красный, зелёный и… . Винил не успел опомниться, как сильнейший удар в левое переднее крыло и дверцу водителя, чуть не перевернул «Жигули». Он увидел сложенный капот врезавшейся в них машины. Таксист шестёрки без движения, упёршись грудью в рулевое колесо, непрерывно сигналил. Винил резко открыл заднюю дверцу, рванулся и побежал, но был сбит с ног и на закрученных за спину запястьях защёлкнулись наручники. Его быстро втолкнули в подъехавший «рафик» и повезли куда-то. Всё произошло так стремительно, что Винил опомнился только в машине. Зажатый между тремя мужчинами в штатском, он всё понял.

С другим братом особых хлопот не было. Его взяли «тёпленьким» ночью в постели. Оба брата охотно пошли на сотрудничество после намёка следователей на возможность смягчения приговора с расстрела на пятнадцать лет строгого режима за добровольное признание и сотрудничество со следствием. Сначала их допрашивали отдельно друг от друга, а потом вместе, выжимая из них ещё много подробностей. Капитан Ковтанюк действительно был назначен координатором. Он принимал заказы, потом за три дня до начала акции звонил братьям на квартиру в Кузнецовске. Если в разговоре дважды повторялось слово «конечно», то это означало, что через три дня он, тот из братьев, кто был в Кузнецовске, должен был выехать на задание. Конверт с материалами он получал на почте в окне «До востребования». Там же указывались номер поезда, вагона и купе. Потом он в Сарнах сменял брата, ехавшего с задания. Второй продолжал путь вместо первого, а первый как ни в чём не бывало этим же вечером сидел в баре «Вараш» одноимённого ресторана в Кузнецовске. Алиби обоим было обеспечено. Но чтобы всё проходило как по нотам, перед Дирижёром стояла задача координировать всё так, чтобы вместе братьев никто и никогда не видел. Через него они получали деньги на текущие расходы и на курорты, где любили отдыхать после «работы», а также валюту на случай, если придётся устроить им побег за границу.

ГЛ АВА 10. ОПЕРАЦИЯ «НЕПТУН»

Заходи, заходи, майор, – пригласил генерал остановившегося в дверях майора Сергеева. – Ну давай подумаем, – сказал генерал после того, как Сергеев сел за стол, а сам он устроился на- против, – как нам наградить мерзавца за его «доблестную» службу в наших рядах.

Разговор происходил в Москве на Лубянке, куда год назад был переведён с повышением теперь уже генерал-лейтенант Бахметьев. Он же позаботился и о переводе из Киева также повышенного в звании теперь уже майора Сергеева и не только. Весь аналитический отдел во главе с полковником Красовским тоже был переведён в Москву. Политическая обстановка в стране накалялась, а незаконченных дел было ещё много.

Вы о Дирижёре, товарищ генерал?

О нём, а о ком же ещё? Я уже много версий в голове перебрал, но ни одной подходящей для сложившейся обстановки не придумал. Если сделать это открыто, как того заслуживают предатели, значит – вызвать ненужный интерес у наших, так сказать, смежников из Украины. А они, используя политическую ситуацию, наглеют всё больше не по дням, а по часам. Ты, кстати, в аналитический отдел не обращался, что они говорят?

Только что оттуда. Из того, на что вы мне дали добро им поведать по операции «Дуэт», полковник Красовский довёл до меня, что лучшим местом для наказания негодяя в создавшейся, как вы сказали, политической ситуации была бы Куба.

Я никогда не сомневался в способностях Красовского. Лучшего аналитика, скажу вам не кривя душой, нет ни в MI6, ни в Моссаде, ни даже в ЦРУ. Он на вес золота. Нет, точнее сказать – это бриллиант в короне нашей конторы. Казалось бы, в проигрышном дебюте, например, в шахматах, он находит единственно правильное решение. Вы сами-то как оцениваете его рекомендацию, а, Виталий Викторович?

Лучшего не придумаешь. Мне кажется, до Кубы, как вы их называете, смежники не дотянутся.

Молодец, майор, совершенно верно! У них пока руки коротки, чтобы там проводить расследование. А значит, если это осуществить, то концы, как говорится, в воду.

А по методу исполнения Крассовский ничего не сказал или ты не спросил?

Спрашивал, товарищ генерал, но, извините меня, дословно он ответил: «Я аналитик, а не заплечных дел мастер, прошу не путать!»

Вот старый лис, сколько его знаю, всё время он мне напоминал Дон Кихота! В общем деле участвует, а сам, как ему кажется, святее папы римского. К своей службе он всегда относился как к игре с безымянными фигурами. Хотя для него это может быть самая верная позиция, чтобы голова не забивалась всяким хламом, как у нас с тобой.

Да, товарищ генерал, яйцеголовым ни к чему брать на себя бремя переживаний кошмаров по ночам, лёжа в постели, а то у них мозги перестанут варить.

Так-так, значит, Куба… – в глубокой задумчивости пробормотал генерал. – И концы в воду. Эврика! – вдруг воскликнул он. – А что, если натурально концы спрятать в воду? Понимаешь, о чём я?

Кажется, да, товарищ генерал, начинаю понимать. Его можно утопить.

Ну, майор, зачем так грубо, нам надо учиться у яйцеголовых, как вы их называете, работать тонко. А давайте спросим у студента, вашего подопечного. Кстати, как он, как у него учёба в институте, успевает?

Чернышёв старается. Видно, что парень имеет твёрдое желание стать чекистом. Почти по всем дисциплинам у него отлично.

Почему почти? С чем у него не ладится?

C английским. Там у них на факультете два профильных языка, английский и испанский. Испанский прекрасно, а вот английский не очень. Исковеркана судьба изучения языков ещё со школы. Как он сам рассказывал, в школе два месяца был немецкий. Потом учительница немецкого уволилась, а на её место пришла молодая учительница французского. Забеременела, да к тому же муж-футболист частенько прикладывался к стакану. Она приходила на урок зарёванная и вместо преподавания читала детективы на французском и тут же переводила. А они, дуралеи, слушали и были этому рады.

Да… – в задумчивости проговорил генерал, – что, совсем плохо?

Да нет, парень старается, ходит на дополнительные курсы и к репетитору. Пока тянет на тройку, Зоя Викторовна из управления иностранных языков, вы её знаете, говорит, что положение не- безнадёжно. Если так пойдёт дальше, то к концу курса будет о’кей.

А как у него семейное положение, он ведь был женат?

Теперь он свободен, товарищ генерал. Как только он уехал на Кубу, жена тут же подала на развод, мотивируя это тем, что он не заботится о семье, ведь на путёвку он потратил кучу денег. А самой ей это не мешало изменять Павлу с начальником цеха, и это не смотря на свои светлые идеалы коммунистки.

Понятно. Ну что, пригласим его? Он был на Кубе, обстановку знает лучше нас. Я не хочу посвящать во всю операцию кубинских товарищей. В реализации, скорее всего, мы без них не обойдёмся, но это будут детали, без посвящения в наши секреты.

Генерал поднял трубку внутреннего телефона и дал соответствующие указания.

Товарищ генерал, мне кажется, что операция опять изменит название?

Не думаю, скорее это будет отдельная, параллельная «Дуэту» операция. Об этом ещё подумаем. А пока, майор, делаю вам выговор, – доставая из шкафа бутылку армянского коньяка, рюмки и уже нарезанный лимон, укоризненно проговорил генерал. – Что же это, батенька, за звёздочку и за перевод накрыли поляну сослуживцам, а про меня, старика, забыли?

Никак нет, Степан Васильевич, я прекрасно понимаю, чем вам обязан, но только, если честно, не знал, как это сделать, – уловив иронию, проговорил Сергеев.

Ладно-ладно, шучу, Виталий Викторович, никто бы не понял, если бы на гулянке офицеров среднего звена появился целый генерал-лейтенант, оказав честь новоиспечённому майору. Это вызвало бы не только подозрения и кривотолки по поводу опеки, но и повредило бы нашему общему делу. Ну, давай по рюмашке, не стесняйся, исправим несоответствие неравенства социальных слоёв. Я это говорю и как коллега, и как старший товарищ и друг. А между друзьями неравенства быть не может. Может быть только доверие. Служба наша незаметна людям, а стало быть, неблагодарная и не всегда Богу угодная, но товарищество наше должно быть свято. Ну, давай за это.

После третьей рюмки адъютант по громкой связи сообщил, что курсант Чернышёв прибыл и ожидает в приёмной.

Через пять минут пусть войдёт, – ответил генерал, убирая в шкаф бутылку и рюмки.

Товарищ генерал-лейтенант, курсант Чернышёв прибыл по вашему приказанию, – отчеканил Павел.

Проходи, присаживайся, курсант Чернышёв, приказываю расслабиться, – шутливо проговорил Бахметьев. – Вот твой куратор, майор Сергеев, может подтвердить, что такая акула как генерал-лейтенант подчинённых не ест. Разговор пойдёт об операции «Дуэт», в которую ты тоже посвящён в какой-то степени.

А интересует нас, может ли человек из группы советских туристов без чьей-либо помощи утонуть в водах Карибского моря? Ты там был в прошлом году, обстановка тебе известна. Павел задумался.

Нет-нет, так не пойдёт, курсант Чернышёв, если мыслишь, то мысли вслух. Давай говори, мы слушаем.

Вода в Карибском море очень солёная, поначалу даже глаза щиплет. Поэтому человеку, умеющему плавать, утонуть очень сложно. Хотя я сам чуть не утонул.

Интересно, давай-давай подробней. А ещё интересно, куратор твой об этом знает? А, Виталий Викторович, знаешь? Что-то в твоём отчёте о работе Павла на Кубе я такого не припоминаю.

Нет, не знаю, – с укоризной посмотрев на Павла, ответил Сергеев.

Опа! Амиго на задании чуть не отдал Богу душу, и никто, кроме него, об этом не знает! Э, ребята, если мы и дальше будем скрывать детали выполнения операций, то грош нам цена как че- кистам. Я надеюсь, майор Сергеев сделает из этого выводы и наставит на путь истинный блудного сына. Пока выговор вам обоим. Продолжай, Чернышёв, с этого места поподробнее.

В «Дайкири», куда мы приехали после Варадеро, я в ластах и маске с трубкой подплыл к коралловому рифу и был зачарован красотой и изобилием красок и оттенков рыб, звёзд и кораллов. Я плавал на поверхности и не мог налюбоваться этой картиной. Всё было в движении, и даже кораллы изгибались как живые. Потом мне захотелось достать белую ветку коралла и я нырнул. Под водой кристальной чистоты расстояние оказалось обманчивым. Я погружался всё глубже, и мне казалось, что я уже достаю до него, а запаса воздуха в груди стало уже не хватать. В этот момент я ухватился за ветку коралла и стал вырывать, но не тут-то было. Я рвал его в разные стороны и наконец он поддался. Держа его в левой руке, я стал подниматься на поверхность, но сил уже практически не оставалось. Я уже видел блики на поверхности воды, как вдруг на меня накатила апатия, мне всё стало безразлично. Было только одно желание: сделать хотя бы один вдох, пусть даже с водой. До моего со- знания вдруг дошло, что это не сон и что я тону по-настоящему. Не знаю, на пределе каких сил я сделал ещё несколько гребков ластами и свободной рукой. И о чудо! В лицо мне ударили брызги волн, я понял, что спасён. Царь Нептун отпустил меня.

Виталий Викторович, да он поэт. Так описал событие, что я на опере «Садко» в Большом такого не мог себе представить: «… красота и изобилие красок… царь Нептун».

Да, Павел даровитый парень, – с иронией проговорил Сергеев.

Хорошо, Павел, ещё какие варианты утопления, на твой взгляд, существуют, кроме добровольно-любительского?

А… товарищ генерал, есть ещё это… акулы. Нас предупреждали. В Варадеро это почти невозможно, там песочное дно почти на километр. Образует так называемую голубую ленту. Рыбы там нет, ей питаться нечем, а соответственно, и акулам. А вот в Дайкири… там другое дело. Песочное дно не так далеко уходит в море, а далее, как я уже говорил, коралловые рифы, ну и, соответственно, барракуды и акулы.

Сколько вы пробыли в «Дайкири», последнюю неделю?

Так точно, потом перелёт в Гавану и Москву.

А что собой представляют эта самая Дайкири?

Это лагуна, товарищ генерал, образованная оконечностью горного массива Сьерра-Маэстро, который в этом месте раздваивается и уже между двух невысоких, спускающихся к морю горок лежит небольшой каньон, граничащий с морем и образующий лагуну. Но прибой сильнейший, и если бы лагуна была шире, то там от серфингистов со всего мира не было бы отбоя.

Хорошо, а что ещё интересного и вредного для человека есть в Дайкири?

Москиты, товарищ генерал. Как-то ночью была сильная гроза. Во всём пансионате отключился свет и, соответственно, кондиционеры, так наутро женщины, искусанные этими насекомыми, ревели и проклинали Кубу, что за свои деньги они терпят такие пытки. Укусы эти не проходят дня три и постоянно зудят.

Это всё, курсант? – спросил генерал.

Из вредного – всё, товарищ генерал.

Понятно, всё остальное было только полезное: море, солнце, пляжи, красавицы-мулатки, танцы… Правда?

Да, это было.

Ну ладно, не обижайся. Знаю, ты там совмещал полезное с приятным. Информация, добытая тобой, оказалась интересной. Особо ценным оказался журнал. За проявленную находчивость объявляю тебе благодарность! Мы это с твоим куратором отметили. Хорошая работа. А ты там не вызвал подозрений у руководителя группы?

Уверен, что нет, так как он меня ещё от Москвы принял за своенравного разгильдяя, а в Дайкири я укрепил его мнение. Там он приревновал меня к одной из девушек, на которую сам имел виды, и мог бы прищучить меня, используя своё положение, а повёл себя как смазливый пацан. Чуть в драку не полез.