На границе света и тени на рубеже веков

Я вижу, у тебя, Павел, завязывается роман, поэтому предупреждаю: не ходи, если свидание у вас назначено.

Обещать не могу, – ответил Павел, – я дал слово джентльмена.

Ну смотри, я тебя предупредил перед всеми. Не ходи, автобус ждать не будет. Соседом Павла по номеру оказался мужчина лет сорока. Видя, что Павел достаёт одну из двух заветных буты- лок водки, которые разрешалось ввозить на Кубу, стал уговаривать бросить эту затею. Но Павел был непреклонен. На всякий случай написав номер телефона и номер комнаты, где он будет, и пообе- щав, что вернётся часа через два, ушёл. А наутро он появился перед группой, ожидавшей автобус, растрёпанный и опухший после бессонной ночи. Вот тут-то он и услышал от Николая угрозу отправить его домой из Москвы или из Кубы. Да, это был прокол. Только теперь, на трезвую голову, Павел понял глубину падения. Ладно, это произошло бы в другой раз, но, имея задание, он поставил всё на грань провала. Это не просто стыд и позор – это почти предательство. Из событий прошлой ночи в памяти осталось, что выпивали, сидя на полу в номере. Другая пара оказалась давними друзьями. Молодой мужчина оказался турком, работающим в представительстве своего отца в Москве. Поднимали тосты за мир во всём мире, за дружбу турок и русских… а потом всё как во сне, секс до изнеможения. А утром с третьей попытки ему удалось проснуться после того, как на глухой вопрос мужчины откуда-то издалека, услышал недовольный голос хозяйки номера: «Нет здесь никакого Павла»!

Необходимо было, во что бы то ни стало исправлять положение, так как самое ужасное осталось позади. Он, всё-таки, продолжает своё турне, а значит не всё потеряно. Только неприветливые и осуждающие взгляды попутчиков по путешествию, неприятным холодком сковывали сознание, создавая ощущение, совершенно голого Павла на подиуме в свете софитов на виду у всех. Он с огромным облегчением увидел подходивший к зданию «Икарус», заставив сразу же всех оживиться и заняться посадкой в автобус. Маршрут к аэропорту «Шереметьево» проходил через Москву и Павел заметил, что большинство его земляков из Западной Украины в Москве не были и с восторгом и удивлением таращились в окна, восхищаясь увиденным. По сути это для них была обзорная экскурсия, только вот не было экскурсовода. «Вот она спасительная соломина» – подумал Павел – «ситуацию необходимо было использовать в свою пользу». Пересев к тесной группке молодых девиц он громко на весь автобус стал рассказывать о мимо проносящихся достопримечательностях. В Москве он был раз, наверное, семь или восемь. В Шереметьево он продолжил свою реабилитацию, оказывая помощь: как руководителю группы, так и рядовым путешественникам из их группы, стремительно ориентируясь по информационным табло, особенно найдя камеру хранения для верхней одежды, в которой они её оставляли, отправляясь в тропическую страну. Благодарственный взгляд, попавшего из-за этого в затруднительную ситуацию руководителя группы, подтвердил, что Павел был на правильном пути.

В аэропорту всех поразил аэробус Ил-86, когда он подруливал на стоянку для посадки. Казалось, что фюзеляж и размах крыльев у этого гиганта занимают половину аэродрома. И вот этим бортом, предстояло лететь Павлу и всей группе на противоположную сторону земного шара.

Романтическую душу Павла наполнило волнительное чувство новых открытий и, конечно, приключений. Теперь он был путешественник и первооткрыватель Америки, но и о задании Павел не забывал.

Над аэродромом Гандера в Канаде, закружилась карусель из трёх Боингов и нашего Ил-86. Самолёты летали так низко и близко друг от друга, что казалось столкновение неизбежно. В результате аэробус приземлился и встал метрах в ста от аэровокзала, а когда подали трап, холодный мартовский дождь с ветром как из брандспойта стал окатывать выходящих из салона Советских туристов одетых для пляжного отдыха. Стоящий внизу и одетый в плащ с капюшоном диспетчер по посадке стал жестами показывать, чтобы пассажиры спускались по трапу и бежали к зданию аэропорта в зал ожидания. Других вариантов не было, так как по инструкции по безопасности полётов заправка самолёта с пассажирами на борту категорически запрещалась. Снова взлёт и прямой маршрут на Гавану. Вечерело, над Атлантикой сгущались сумерки. Через пару часов полёта все обсохли, согрелись предложенными стюардессами алкоголем и пледами и расслабились. Возбуждённый говор затих и пассажиры мирно задремали. Павел отвалился в кресле и закрыл глаза. Как вдруг сильная вибрация стала трясти фюзеляж самолёта, потом он как бы застыл на месте и стал загребать носом вверх, словно на вертикальную стену, а затем рухнул вниз так, что защекотало под ложечкой и, казалось, это падение никогда не кончится. Но не успела пройти эта тревога и страх, как опять самолёт стал загребать носом вверх. И только после очередного падения в полутёмном салоне замычали сирены и на табло загорелись надписи «Пристегнуть привязные ремни». Истеричные крики, визг, плач и мольба о помощи заполнили салон одновременно. Выбежали испуганные бортпроводницы, но тут же попадали между креслами пассажиров. Зажёгся свет, но через несколько секунд погас, потом опять зажегся и опять погас. Мелькание тел, а вернее теней мечущихся людей заполнило салон как на дискотеке. А самолёт упорно продолжал свои взлёты и падения, не желая окончательно упасть в тёмную бездну Атлантического океана. Через некоторое время свет в салоне задержался и… гаснуть не стал, самолёт выровнялся и в салоне стали слышны стоны, вздохи и тихий плач. Полёт продолжался. Одни стюардессы, столпившись, оказывали кому-то первую помощь, а другие быстро носились по салону предлагая воду и успокоительные средства. Павел был в порядке он, почувствовав неладное, вовремя пристегнул ремень. Взглянув в иллюминатор, он заметил на горизонте над облаками восходящее солнце. Больше Бермуды никак себя не проявляли и самолёт стремительно приближался к Кубе.

Гавана

Рёв двигателей за бортом стал переходить в свист, а потом внезапно стих и наступила тишина. Да, это Куба. Позади остался аэробус Ил-86, сойдя по трапу которого, группа направляется к невзрачному аэровокзалу, носящему гордое имя героя-освободителя Хосе Марти. Однако Павлу сейчас не до экскурсов в историю Латинской Америки – ему не по себе. А причина тому – вовсе не болтанка над печально известным Бермудским треугольником, после чего случился сердечный приступ у пожилой пассажирки, а стюардесса сломала ногу… Причиной не мог быть и выпитый в салоне алкоголь, в изрядном количестве подаваемый по его просьбе стюардессой. Это было вчера, а сегодня вот она – Куба. Нет, здесь что-то другое. Он двигался на автомате, окутанный душным и влажным воздухом в нестройном ряду пассажиров только что прибывшего рейса Москва – Гавана. Голова гудела как набатный колокол и, несмотря на духоту, его немного знобило. С трудом соображая, что могло стать причиной такого состояния. Павел безуспешно ломал голову над тем, почему он себя неважно чувствует. Уже в автобусе, после того как он получил багаж и прошёл таможенный контроль, Павел понял, что болен. Болезнь усугубляла его положение, так как не была известна природа её происхождения. Если вдруг что- то серьёзное, то действительно можно отправиться в Союз – вряд ли с ним будут нянчиться на Кубе. А Николай уж постарается избавиться от такой обузы. Может, просто простуда? Да, скорее всего. В памяти стала восстанавливаться картина промежуточной посадки в Канаде. В Гандере самолёт приземлился метрах в ста от аэровокзала, шёл сильный дождь. Промокли до нитки. Точно, это было часов семь-восемь назад, а значит, скорее всего, это простуда. Осталось уповать на провидение и, после случая в Москве, приложить все усилия для выполнения задания во что бы то ни стало. Надежда была ещё на тропическую жару, которая могла излечить как в бане.

В автобусе испанской фирмы «Пегасо» легче не стало. Кондиционеры работали бесшумно и индивидуально распределяли холодный воздух на каждого пассажира. Павел закрыл свою заслонку вентиляции, но общая атмосфера в салоне оставалась весьма прохладной. Оптимизма это не прибавляло.

В салон вошла гид и представилась – Дейси. Все с интересом посмотрели на белокожую кубинку среднего роста и весьма внушительной комплекции. Представившись, она поздравила группу с прибытием на Остров Свободы и по дороге провела небольшой экскурс в историю.

Куба до конца XVI века была заселена индейскими племенами. Самые ранние известные поселения на Кубе датируются IV тысячелетием до нашей эры. В октябре 1492 года Кубу открыли участники первого плава- ния Христофора Колумба, а в 1511 году Диего Веласкес де Куэльяр основал на Кубе первое поселение, Асунсьон. Куба долгие годы находилась под властью Испании. Затем в результате испано-американской войны 1898 года она перешла под управление США. Американская оккупация острова официально завершилась 1 января 1902 года. В 1933 году в результате военного переворота к власти пришёл Фульхенсио Батиста – американская марионетка, остававшийся во главе государства до 1959 года, когда он был свергнут в результате революции. У власти оказалось поколение политиков во главе с Фиделем Кастро, с 1961 года объявивших о социалистической ориентации страны.

В аэропорт они прибыли вечером. Сумерки быстро накрывали завораживающий вид вокруг: с королевскими пальмами вдоль дороги, яркими цветущими кустарниками и автомобилями а-ля ретро. Ночь быстро опускалась на Остров свободы. Подъехали к парадному входу отеля в свете множества фонарей и витрин различных заведений. Разместились в номерах и, не сговариваясь, спустились в холл. С улицы при открытии дверей особенно громко врывались зажигательные латиноамериканские ритмы. Всем не терпелось выйти на улицу, но руководитель долго не мог решиться отпустить группу даже на полчаса. Наконец он сдался и дал добро выйти и постоять у входа в отель. Выйдя из отеля, где непрерывно работали кондиционеры, всех окутала не только жара тропической ночи, но и музыка, доносившаяся со всех сторон, а ещё реклама.

Павел и ещё трое решили дойти до перекрёстка в пятидесяти метрах от отеля. Постояв там минут пятнадцать, в восхищении от феерии огней, музыки и гудков машин, стали возвращаться к отелю. Оторвавшись от занятия глазеть , они по ходу и справа увидели бар. В открытую дверь виднелись стойка и стеллаж с различными напитками, а громкая музыка зазывно манила войти.

– Ну что, зайдём? – спросил мужчина постарше.

Павел ещё не успел со всеми познакомиться и не знал имён новых друзей кроме Анатолия.

Да что там делать? Позориться только без денег! – ответил рыжий небольшого роста парнишка. – Денег-то нам ещё не поменяли.

Пойдём дёрнем по коктейлю, я угощаю, – предложил Анатолий, который был соседом Павла в самолёте и выручал его алкоголем, заказывая его у стюардесс как бы для себя и передавая Павлу, видя, как тому плохо. Притом что почти вся группа приняла сторону руководителя в Москве, он один посочувствовал Павлу и протянул руку помощи. А сейчас все с удивлением на него уставились. – Пошли.

И Анатолий первым переступил порог бара.

Бармен, расплывшись в улыбке, встретил их как родных.

Русо, русо, ком, ком… – помогая себе жестами, он стал приглашать их к стойке. – Коктейле, коктейле, многа водка!

Ты смотри, понимает что почём, – хмыкнул рыжий. – Многа водка…

Ну, давай многа водка, – сказал тот, что постарше.

Бармен стал наливать «Столичную», смешивая её с какими-то другими напитками типа пепси-колы, кладя лёд, лимон и какую- то траву вроде мяты.

Коктейле «Тропикано», – весело проговорил он, подвигая стаканы в их сторону. – Пор фавор, очо песо, амиго.

Что он сказал? – спросил рыжий?

Да цену, что ж тут неясного, – пояснил тот, что постарше, – только сколько – непонятно.

А какая нам разница? – сказал, Анатолий. – Платить-то мы будем нашими, советскими.

И он протянул бармену десятку.

Бармен в испуге отшатнулся от стойки, как будто ему протягивали скорпиона:

Но, амигос, но! – Лицо его исказилось. – КЖБ, Гавана КЖБ! – стал повторять он в испуге.

Понятно, – проговорил рыжий, – говорит, что за валютные дела их КГБ может взять его за жо…у.

Бармен стоял растерянный и смотрел то на коктейли, в которых таял лёд, то на новых русских амигос.

Послушай, амиго, – обратился к нему Анатолий, – где ж тут КЖБ? Нету. – Он показал жестом руки вокруг. – Есть коктейле, ты есть, мы есть, есть червонец… Ленин, видишь? Хорошие деньги. Бери и не дрейфь. Ленин, революция!

Тс-с… – приложив палец к губам, прошипел бармен. – Амигос, амигос, ай-я-яй, некарачо, амигос.

Лёд в стаканах почти весь растаял.

Ра́ пидо. – Указательным пальцем он показал на своё горло, и снова повторил: – Ра́ пидо, пор фавор.

И забрал десятку из протянутой руки Анатолия. Все похватали свои стаканы и стали пить прямо из них, а не через трубочки.

Буэнос ночас, амигос, – указывая на дверь, проговорил бармен, – поджалиста.

Все четверо быстро оказались на улице.

А он нас нагрел, – сказал Толя, – взял чуть ли не в два раза больше.

Скажи спасибо, что ты почти в отеле, а не в полицейском участке, – заметил ему тот, что был постарше.

Павел не имел желания проявлять свою эрудицию. Из этой четвёрки он один, пожалуй, лучше всех владел испанским. Недаром с ним целых две недели перед поездкой на Кубу билась преподавательница испанского языка института КГБ по распоряжению генерала Бахметьева, который и потребовал, чтобы Павел был хоть мало-мальски подготовлен. И она его смогла подготовить так, что Павел мог изъясняться по-испански, читать и переводить в пределах разговорника для туристов. Время позволяло, так как отпуск работнику атомной станции полагался большой – аж сорок пять дней. А жил он эту неделю в общежитии студентов МЭИ.

В холле отеля боевым кораблём стоял руководитель группы.

Так, понятно, опять Чернышёв отличается. Плохой пример для всех. Я уже сорок минут здесь стою и ожидаю вас.

Да что вы взъелись на Чернышёва? – вступился Анатолий. – Нас тут четверо, а не один Чернышёв.

Утром собрались в холле отеля. Гид Дейси объявила, что необходимо поменять деньги в банке и ей нужны двое мужчин из группы как бы для охраны, кроме самого руководителя группы. Вызвались все мужчины. Очень хотелось увидеть Гавану, а не париться в отеле.

Ну что, бросим жребий? – спросила Дейси.

Нет, бросать не будем, – прервал её Николай Богданович. – Пойдут Чернышёв и ты. – Он указал на Анатолия.

Выбор его был понятен – он не хотел оставлять Павла с группой, чтобы паршивая овца не сбила всё стадо. Теперь Павел не забывал, что он на задании. Голова болела. Он ещё с вечера выпил таблетку аспирина и проверил фотоаппарат. Подошли к банку. Дейси попросила остаться у входа, но Николай позвал Павла внутрь, а Анатолию предложил подождать у входа. «Отлично, – подумал Павел, – он даже тут не доверяет, а мне это и нужно». Бумаги оформляла Дейси, а Николай, расписавшись на четырёх листах, отошёл в сторону и несколько раз взглянул на входную дверь, словно ожидал кого-то.

Так и есть – Павел увидел смуглого мужчину лет тридцати пяти – сорока, чуть выше среднего роста, спортивного телосложения, в светлом костюме и шляпе типа панама, с небольшим пакетом в руках. Точно такой же полиэтиленовый пакет с изображением летящего под облаками Боинга над очертаниями острова Куба был и у руководителя группы. Увидев вошедшего, Николай отошёл от стойки и сел за столик, делая вид, что заполняет бланк. Незнакомец взял бланк у окошка стойки, спросил разрешения и сел за тот же стол напротив Николая. Павел успел сделать два снимка, незаметно переводя кадры. Больше «Зенитом» снимать было нельзя, и он навёл глазок микрофотоаппарата. И как раз вовремя! Незнакомец, заполнив два бланка, один подвинул Николаю, взяв другой бланк и пакет Ковтонюка – Павел это точно видел, именно пакет Николая, – затем отошёл к стойке и занял очередь к окошку, к которому стояла Дейси. Та, видимо, оформив все документы, повернулась к руководителю и поманила Николая подойти. Он подошёл, расписался ещё в каких-то бумагах и стал складывать деньги. Большую часть – в чёрный дипломат, а мень- шую положил в пакет. Павлом овладело волнение. Только что на его глазах произошёл обмен без единого слова. И даже ему, дилетанту, стало ясно, что этот обмен имел скрытый смысл. Сам себя он похвалил за то, что, несмотря на волнение, успел сделать около семи снимков.

Вернувшись в отель, они группу не обнаружили. Надо было видеть лицо Николая. Он в растерянности хлопал глазами и смотрел поочередно: то на Павла, то на Анатолия, то на Дейси. Было такое впечатление, что он вот-вот заплачет. Павел, глядя на него подумал, что, тот, наверное, решил, что это массовый побег и не сносить теперь ему головы. Дейси быстро прошла к сойке регистрации отеля, а затем жестом руки стала приглашать идти за ней. На лифте поднялись на крышу под возгласы обрадованной группы. Вся группа расположилась на шезлонгах вокруг небольшого бассейна. На некоторых уже обозначился небольшой загар. Когда они спустились вниз, Дейси радостно объявила, что сегодня после обеда группу ожидает автобусная экскурсионная поездка по Гаване, а завтра вечером – варьете «Тропикана». Все захлопали в ладоши, а женщины завизжали, повторяя: «Тропикана, Тропикана!»

К «Тропикане» готовились тщательно, особенно женщины. Так называемый зал оказался под открытым небом и представлял собой вместительный амфитеатр из трёх ярусов, на которых лучами к центру располагались пять рядов длинных столов, рассчитанных как раз на тридцать посадочных мест – по количеству туристов в группе. «Пять рядов на трёх ярусах по тридцать мест – зал вмещает четыреста пятьдесят зрителей», – прикинул Павел. В центре находилась большая площадка – главная сцена, а по кругу на разных уровнях – небольшие площадки. Музыканты находились слева в глубине сцены. Пока рассаживались по местам, музыки не было. А в зале царила небольшая суматоха и движение стульями, когда выбирают лучшие места Павел помнил наставления Саши Рябова: «Если хочешь быть первым, заходи последним. Пока все мечутся из стороны в сторону, ты иди вперёд». Он так и сделал, оказавшись на первом стуле чуть ли не на главной сцене, хотя от неё отделял небольшой проход вокруг. Группа рассаживалась за ним. И вот вам издержки руководства – Николай оказался позади всех, так как ему услужливо заняли место три дамы из группы. Он смотрел на Павла и завидовал ему, но ничего уже не мог поделать. А Павел занял место Анатолию, с которым их сводила судьба на почве братской выручки и уважения.

Когда все уселись, стали раздаваться тосты и весёлый гомон наполнил зал. Первая часть представления Павлу не очень понравилась. Звучали джазовые композиции. Пели эстрадные певцы и певицы, а юмористы, как мужчины, так и женщины, отпускали солёные шуточки на испанском, отчего публика, знающая испанский язык, хохотала, а женщины смущённо опускали головы и краснели. После первой части воцарились непринуждённое веселье и радушное настроение. Музыканты ушли на перерыв. Антракт затягивался. Захмелевшие зрители курили сигары или переходили с места на место, отпуская комплименты незнакомым дамам. Павел заскучал. С Толиком они уже изрядно приняли и он не мог позволить себе потерять контроль. Да и болезненная слабость давала о себе знать. Захотелось спать. Не давая себе расслабляться, он вспомнил cвчерашнее. Случай из ряда вон. А знают ли о такой связи генерал и куратор? Надо бы как-то передать информацию, но как? Генерал сказал, что на него сами выйдут. И на во- прос Павла о паролях ответил, что никаких паролей наперёд не будет и что он должен будет сам определить связников. Первые аккорды грянули как гром среди ясного неба, нещадно раздирая уже, казалось бы, установившуюся тишину. Вместе с этим со всех сторон вспыхнул яркий огонь множества прожекторов и светильников, освещая около полусотни смуглых полуобнажённых тел танцовщиц в цветных опереньях, заполонивших всё пространство. Они были везде: и между столов, и вокруг центральной сцены, и на самой сцене, и на площадках на разных уровнях на пальмах по двое, трое и по одной. Они извивались как змеи в причудливом танце кубинских ритмов. Публика ахнула. Одна из танцовщиц была так близко к Павлу, что стегала своими хвостовыми перьями прямо по его лицу, отчего он невольно стал поворачивать голову то в одну, то в другую сторону, прикрывая глаза. При этом он заметил, как что-то плюхнулось ему в бокал. Поднеся бокал к губам, он выпил содержимое так, что свёрнутая в трубочку записка осталась в зубах. Осмотревшись по сторонам, он так и не понял, откуда она прилетела. Развернув её между колен, он прочитал: «Варадеро. Бармен. Водка многа, лёда мала». Что это, если не пароль? А текст… Как будто кто-то подслушал их накануне. Ну что ж, в Варадеро они должны были отправиться через два дня.

ГЛАВА 4. ТАМ, ГДЕ СОБАКА ПОРЫЛАСЬ

По мере разработки плана новой операции перед капитаном Сергеевым стала открываться общая картина гибели руководителей высшего звена регионов Украины – уже четверых за последние полтора года.

Капитан Сергеев чувствовал, что теперь ниточка в их руках. Стало ясно, что исполнителями являются – оба брата. Тем не менее вопросов оставалось больше, чем ответов. Без аналитического отдела не обойтись.

Да, знаю, генерал дал мне указание помочь вам, капитан. – На приветствие Сергеева ответил подполковник Красовский, начальник аналитического отдела, сухощавый, выше среднего роста человек с бородкой и в очках. С виду он напоминал доктора Айболита, а точнее, профессора медицины. Сравнение, близкое к образу сказочного доктора всех зверей. Перед ним стоял доктор физико-математических наук Красовский Иван Милентьевич, маг и волшебник в разгадывании хитросплетённых схем и шифров.

В чём проблема?

Помощь нужна, товарищ подполковник, – проговорил Сергеев.

Ну, это понятно. К нам только за помощью и ходят, но толь- ко не всегда получают.

Как это? – удивился Сергеев. – А я думал, что гениям ум- ственного труда любая задача по плечу.

Любая, да не любая. Например, когда просят: «А изволь-ка мне добыть то, «чаво» не может быть», то единственным решением может быть совет обратиться к психиатру. Ну а в остальном пыхтим, но справляемся. А если серьёзно, у нас всё как в математике. Необходимы условие задачи, то есть все исчерпывающие данные, затем точка преткновения подсказывает нам действия простые арифметические или интегральные плюс условия уравнения или, как у вас говорят, ключ. Ну и вопрос, то есть ожидаемый результат, а проще – ваша головная боль. Я доходчиво объяснил? – с улыбкой произнёс он.

Так просто, – с ехидством произнёс Сергеев.

Ну, батенька, а я думал, что только о нас говорят, что мы яйцеголовые. Вижу, и вы не лыком шиты. С математикой, значит, на ты?! А хотите простой пример из арифметики?

Ой, нет! – запротестовал Виталий Викторович. – Признаю, ваша взяла.

Ну-те-с, батенька… – польщённый Красовский уставился на капитана, – все данные, или как говорят в преферансе, карты на стол.

Сергеев подробно изложил все детали дела. Красовский слушал его очень внимательно. Изложив, казалось бы, всё до мелочей, капитан замолчал.

Так, история интересная и, как мне кажется, задача решаемая, только дайте мне ещё данные по братьям со школы – скажем, класса с девятого, чтобы составить правильный психотип каждого.

Пока таких данных нет, но через день-два будут.

Отлично, тогда встретимся дня через четыре, максимум пять. Может, я вас чем-то и порадую.

Через четыре дня, как и было условлено, Сергеев опять постучал в двери аналитического отдела. Он заглянул в кабинет и спросил:

Разрешите войти, профессор?

А… проходите голубчик, – польщённый таким приветствием, шутливо проговорил подполковник.

«Всё же он больше гражданский, чем военный», – подумал капитан.

Вы обещали чем-нибудь порадовать, товарищ подполковник. – Сергеев решил дальше не играть с вышестоящим, можно было нарваться.

Да, кое-что есть. В тех материалах, что вы мне передали накануне, оказалась, извините, дыра, и мне пришлось немного поработать за вас.

Что, какая-то недоработка? – обеспокоенно спросил Сергеев.

Именно, а в ней-то собака и порылась, – насмешливо про- говорил Красовский. – У вас рассказ заканчивается на том, что братья вернулись после службы и мама родная их не узнала. А дальше? Тут уж я, извините, проявил самоуправство и поинтересовался судьбой братьев до настоящего времени. И открылась очень интересная картина. Оказывается, один из братьев, а именно – Борис Остапович, подался на заработки на Север. – «Карбид», – понял Сергеев. – А второй, Андрей Остапович, устроился на работу экспедитором в ОРС – отдел рабочего снабжения. Это был Винил. Через какое-то время этот самый Винил сел за драку на четыре года, покалечив мастера спорта по боксу в тяжёлом весе. И на два года оба брата исчезли из поля зрения милиции Кузнецовска. А потом один из них через два года вернулся. А ещё через два года начались таинственные убийства руководителей областей Украины. Но это вы знаете, а не знаете того, что оба брата были отличниками боевой и политической подготовки диверсионного подразделения спецназа морской пехоты Черноморского флота. Так вот, батенька, сопоставив все обстоятельства и факты и поняв психотип братьев, с достоверностью восемьдесят пять процентов могу утверждать, что весь срок в четыре года братья отсиживали пополам, то есть по два года. Замечу, что статья, по которой они сидели, предусматривала УДО – при хорошем поведении, конечно, но они отсидели от звонка до звонка. С той же вероятностью могу утверждать, что они киллеры и работают из медвежьего угла, Кузнецовска, учитывая коммуникации. И по этой же причине у них на ближайшем пересечении коммуникаций имеется коор- динатор и помощник в реализации их преступной деятельности. Это место, по всей вероятности – город Сарны, ближайшая узловая железнодорожная станция. Всё, милейший, дальше дело ваше. А Степану Васильевичу передавайте большой привет и в ответ мне бутылку армянского коньяка, который из Еревана передаёт его приятель и коллега Аскарян. Теперь уже без сомнения открывалась полная картина схемы действий преступной группы киллеров и организация их работы. А фишкой являлось то, что в двух лицах представлялся один киллер. Это и сбивало с толку милицию, которая из-за этого обстоятельства столько времени не могла раскрыть это дело. Контору впрочем, тоже, если бы они не заинтересовались Павлом Чернышёвым и не предложение капитана Сергеева использовать его в качестве добровольного нештатного сотрудника для сбора фактической документальной информации, попавшего под подозрение сотрудника их конторы. То, что на Украине действует и укрепляется подполье силовиков на замену КГБ СССР, в конторе знали, но попытки пресечь эти поползновения поддержки наверху не получали. С одной стороны на всех уровнях, а особенно наверху – в руководстве и правительстве СССР, украинское лобби было очень влиятельным, поэтому на представленную информацию о такой деятельности был ответ, что со стороны конторы это ничем не обоснованные обвинения. Сам же комитет обвинили в сепаратизме и попытке разжигания межнациональной розни с целью дискредитации некоторых членов правительства Украины. Вот так одним махом всё переворачивалось с ног на голову. А с другой, предъявленные факты ими интерпретировались таким образом, что давно назрела необходимость реформирования такой силовой структуры на Украине как КГБ. Она, якобы, не учитывает национальную специфику, давно устарела и изжила себя, не отвечая современным требованиям. Предъявленный документальный компромат они также опровергли, аргументируя тем, что если создавать новую, современную структуру, то необходимо учитывать и использовать опыт секретных служб всего мира, в том числе и потенциальных противников. Послушать их, то ещё немного и можно было бы приглашать инструкторов из ЦРУ, но это уже было прямым издевательством. Как можно реформировать государственную структуру, находящуюся в подчинении правительства, без разработки и утверждения самого правительства. Но нелепая аргументация предъявлялась на полном серьёзе, и никто не мог дать этому укорот. Таким образом, дискредитировались действующие силовые органы, и саботировалась их работа. По всей вероятности стал срабатывать принцип: «Чем хуже, тем лучше», чуждая пропаганда начала набирать обороты. Как не могли этого не видеть государственные мужи на уровне Союза ССР он понять не мог? Ответ мог быть только один – во всём Союзе положение было не лучше. Других, после двух неудавшихся попыток выразить открытое несогласие, генерал Бахметьев предпринимать не стал. Он понимал, что за его спиной зреет заговор ярых националистов, давно мечтающих убрать его с дороги. Он был у них как зуб в носу. Значит, намерения у некоторых руководителей Украины очень даже серьёзные. Иначе они бы не благословили преобразовать свой КГБ в альтернативный, КГБ СССР. До него уже дошла информация, что новая вывеска у них будет СБУ. А будущую структуру они намереваются в точности скопировать с ЦРУ. Пользуясь безнаказанностью, они всё больше расширяли связи с американцами, а так как это было незаконно и даже преступно, то делали они это тайно, формируя свои ряды из местных действующих сотрудников конторы, суля им выгодные должности и блага в будущем. К счастью таковых было немного, но они были и каждый такой оборотень наносил ощутимый урон, предавая своих товарищей разведчиков, работающих нелегально и под прикрытием в западных странах. Один такой предатель обрекал на долгие мучения в тюрьмах зарубежных стран многих честных и отважных сотрудников комитета, не считая горя, которое постигало их семьи. Но это одна сторона медали, а вторая та, что рвались сети и отлаженные связи агентов, которые нарабатывались годами и десятилетиями. От чего страдала вся система внешней разведки, а также наносился экономический и военный урон Советскому Союзу.