скачать книгу бесплатно
Загадки истории. Франкская империя Карла Великого
Андрей Николаевич Домановский
Загадки истории (Фолио)
Книга Андрея Домановского «Франкская империя Карла Великого» – это история о диких необузданных племенах франков и их войнах с римлянами; о создании жестоким и хитрым королем Хлодвигом франкского королевства; «ленивых королях» династии Меровингов и могущественных майордомах, а также о завоеваниях земель, дипломатии и внутренней политике коронованного императорской короной Карла Великого; о достижениях прекрасного и величественного Каролингского Возрождения, оставившего глубокий след в европейской культуре.
Франкскую империю, созданную Карлом Великим, справедливо считают своеобразным «Евросоюзом» эпохи Средних веков. Именно держава Карла стала исторической основой не только современных Франции, Германии и Италии, но и многих других сопредельных им стран.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Андрей Домановский
Загадки истории. Франкская империя Карла Великого
© А. Н. Домановский, 2020
© Е. А. Гугалова-Мешкова, художественное оформление, 2020
© Издательство «Фолио», марка серии, 2007
* * *
Полны чудес сказанья давно минувших дней
Про громкие деянья былых богатырей.
Про их пиры, забавы, несчастия и горе
И распри их кровавые услышите вы вскоре.
Песнь о Нибелунгах. Авентюра I
(пер. Ю. Б. Корнеева)
Пусть прочитает меня, кто мысль древних хочет постигнуть:
Тот, кто меня поймет, грубость отбросит навек.
Я не хочу, чтобы был мой читатель лживым и чванным, —
Преданной, скромной души я возлюбил глубину.
Пусть же любитель наук не брезгует этим богатством,
Кое привозит ему с родины дальней пловец.
Пусть прочитает меня, кто древних язык изучает:
Кто не за мною идет, хочет без правил болтать.
Алкуин. Послание к королю
(пер. Б. И. Ярхо)
Итак, преподношу тебе, читатель, свой труд, написанный ради сохранения памяти о славном и великом муже. Ты будешь удивляться подвигам Карла, да еще, быть может, что я, варвар, весьма мало знакомый с латинским языком, подумал, будто могу порядочно и толково на нем написать, и дошел до такого бесстыдства, что, по-видимому, пренебрег словами Цицерона, сказавшего в «Книге тускуланских бесед»: «Взять на себя облечение в литературную форму своих размышлений и не уметь ни разложить их, ни отделать, ни заинтересовать ими читателя может лишь человек невоздержанный на досуг и писательство». Такое изречение великого оратора могло бы остановить меня, если бы я не решил с твердостью скорее подвергнуться осуждению и пожертвовать своею литературной репутацией, нежели, не щадя самого себя, не сохранить памяти о столь великом муже.
Эйнгард. Жизнь Карла Великого
(пер. А. П. Левандовского)
Франки и Хлодвиг: от вождя варваров к основателю династии
Народ франков славный, творцом Богом созданный, сильный в оружии, непоколебимый в мирном договоре, мудрый в совете, благородный телом, неповрежденный в чистоте, превосходный по осанке, смелый, быстрый и неумолимый, обращенный в католическую веру, свободный от ереси. Когда еще держался варварства, по внушению Божию, искал ключ к знанию, согласно со своими обычаями, желая справедливости, сохраняя благочестие.
Салическая правда. Пролог І
Начало, происхождение и деяния франкских королей
и их народов хочу я рассказать.
Книга истории франков (VIII в.)
Происхождение пою я народа великого франков,
Карл, для тебя, ты их подвигов славных достойный наследник.
Память хранит их дела, мир дивится их пламенной вере,
Страха не знали в боях, мирным были верны договорам.
Царской порфирой их по достоинству Бог возвеличил.
Песнь о начале и происхождении народа франков
(пер. М. Р. Ненароковой)
…те же самые франки пришли из Паннонии и прежде всего заселили берега Рейна. Затем отсюда они перешли Рейн, прошли Торингию и там по округам и областям избрали себе длинноволосых королей из своих первых, так сказать, более знатных родов. Позже это было подтверждено победами Хлодвига…
…
Хлодвиг провел много сражений и одержал много побед.
Григорий Турский. История франков
Современная Франция – страна, исторические корни которой уходят глубоко в эпоху поздней Античности и Раннего Средневековья, то время, когда блистательная некогда Римская империя трещала по швам под ударами непомерно тяжелых для нее вызовов: экономических и социальных, этнических и политических, внутренних и внешних. ІІІ век нашей эры стал для Вечного Рима эпохой, провозвестившей его пусть и еще нескорую, но неизбежную гибель. Противостояния законных императоров и узурпаторов, а также гражданские войны, расшатывавшие римское государство изнутри, были дополнены в это время все более частыми и жестокими стычками на границах с варварами.
Одними из будущих разрушителей Римской империи стали племена германцев, впервые нанесших свои пробные удары по античной цивилизации весьма давно, уже в конце II в. до н. э. Однако и во времена реформ знаменитого римского полководца Гая Мария (158/157–86 гг. до н. э.) в 104–100 гг. до н. э., и во время Галльских войн Гая Юлия Цезаря (100–44 гг. до н. э.) в 58–51 гг. до н. э., и даже при первом императоре Октавиане Августе (27 г. до н. э.–14 г. н. э.), в правление которого римляне потерпели сокрушительное поражение от германцев в длившемся несколько дней сражении в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., Риму удавалось сравнительно эффективно удерживать германцев на границах ойкумены цивилизованного мира.
В I–II вв. н. э. Римская империя продолжала уверенно удерживать мощную оборону укрепленной пограничной линии Limes Romanus, протянувшейся с северо-запада на юго-восток от устья Рейна до устья Дуная, в значительной мере совпадая с руслами этих великих рек. Даже Маркоманнские войны 165–180 гг., когда маркоманны совместно с сарматами, языгами и квадами прорвали римскую границу, вторглись в Северную Италию и были выбиты оттуда с огромными усилиями, все еще не поколебали самих основ Римской цивилизации. По настоящему расшатать фундамент могущественного государства смог лишь затяжной кризис III в. н. э., дополнявшийся все учащавшимися вторжениями варваров. Следующий, IV в. н. э., стал для Западной Римской империи временем начала ее конца. С этого времени великое море не сдерживаемого более нерушимой границей Limes Romanus варварского мира хлынуло в пределы римского государства.
Позднеантичные авторы не скупились на жалобные слова и не жалели мрачных красок для описания бедствий, принесенных римлянам жестокими и кровожадными варварскими народами. Иллирийский церковный писатель блаженный Софроний Евсевий Иероним Стридонский (342–419/420) сетовал в одном из своих писем: «Душа ужасается перечислить бедствия наших времен. Уже двадцать лет и более того, как римская кровь ежедневно льется между Константинополем и Альпами Юлийскими. Скифию, Фракию, Македонию, Дарданию, Дакию, Фессалию, Ахайю, Эпиры, Дармацию и все Паннонии опустошают, тащат, грабят гот, сармат, квад, алан, гунны, вандалы и маркоманны». Ему вторил римский поэт Клавдий Клавдиан (ок. 370 – ок. 404), так описывая последствия варварских вторжений: «Отсюда и плач Азии, Европы до пределов зеленеющей Далмации отдается на поношение и на добычу гетским полчищам: вся земля, которая лежит между зыбучей поверхностью Понта и адриатическими волнами, принимает одичалый вид, лишенная стад и не обитаемая никакими земледельцами».
Знаменитый древнеримский историк Аммиан Марцеллин (ок. 330–после 395) писал о пришедших в великое движение племенах и охватившей всю римскую ойкумену великой сумятице так: «По всему римскому миру, словно по боевому сигналу труб, поднялись самые свирепые народы и стали переходить ближайшие к нам границы. Галлию и Рецию одновременно грабили алеманны, сарматы и квады— обе Паннонии; пикты, саксы, скотты и аттакоты терзали непрерывными бедствиями Британию; австорианы и другие племена мавров сильнее обычного тревожили Африку; Фракию грабили разбойничьи шайки готов».
Галло-римский писатель V в. Сидоний Аполлинарий упоминает в общем перечне вторгавшихся в римские земли племен также и франков: «Как вдруг поднятое внезапным смятением варварство излило весь Север на тебя, Галлия: за воинственным ругом, в сопровождении гелона, следует свирепый гепид; скира побуждает бургунд; вторгся гунн, белонт, невр, бастарн, туринг, бруктер и франк, которого омывает своими волнами заросший камышами Никер; скоро пал Герцинский лес, срубленный секирой на челны, и покрылся Рейн судами; и уже наводящие ужас полчища Аттилы разлились по твоим полям белг».
Одними из варварских германских народов, вторгшихся в пределы империи, стали франки. Этноним «франк» (franc) происходит от древнегерманского слова frakr или frekkr, которое современные специалисты переводят как «свободный», «смелый», «отважный», а также «гордый», «свирепый», «заносчивый» и даже «воодушевленный». Возможно, с этим словом можно соотнести значение современного немецкого frech– «дерзкий», «наглый», «нахальный», «самоуверенный», «вызывающий», «развязный», «бесцеремонный», «бесстыдный», «беззастенчивый». Скорее всего, термин «франк» был изначально чем-то вроде боевой клички, прозвища, обозначавшего гордых воинов германских дружин, и употреблялось в таком понимании для обозначения разных германских народов. Не удивительно, что в состав объединения франков в итоге вошли многие западногерманские племена: ампсиварии, бруктеры, тенктеры, тубанты, убии, усипеты, хавки, хамавы, хатты и хаттуарии, а также представители бродячих военизированных ватаг-дружин других, более отдаленных германских племен далее на восток от Нижнего Рейна.
Появление франков на исторической арене можно датировать приблизительно 30 годами ІІІ в. н. э. Именно в это время, а точнее в 231 г., легион І Minervia, расквартированный в Бонне, разгромил на Нижнем Рейне некие германские племена, точное название которых не упоминается. По всей видимости, это было одно из наиболее ранних столкновений римлян с зарождавшимся франкским племенным союзом. Постепенно это этническое объединение набирало вес, превращаясь в главного неприятеля римлян к востоку от Рейна.
Писатель рубежа ІІІ—IV вв. Флавий Вописк Сиракузянин – автор, существование которого современные исследователи ставят под сомнение – в биографии римского императора Луция Домиция Аврелиана (270–275) под названием «Божественный Аврелиан» из сборника «Писатели истории Августов» так упоминал о победе этого будущего императора над франками: «Будучи трибуном Шестого галльского легиона, он нанес под Могонциаком (Майнцем – прим. автора) сильное поражение вторгшимся и бродившим по всей Галлии франкам, убил семьсот человек и продал в рабство триста. По этому поводу опять-таки была сочинена песенка: «Много франков и сарматов разом перебили мы, много, много, много тысяч персов надо перебить». Произошло это событие в районе нижнего течения Рейна, скорее всего, между 253–255 гг. (по иной датировке – гораздо ранее, уже около 242 г.). И хотя современные исследователи сомневаются не только в точной датировке или локализации битвы, но даже в самом ее факте, как и в существовании Шестого галльского легиона, в любом случае именно середина ІІІ в. н. э. может считаться моментом выхода франков на историческую арену. В это время основное направление их вторжений в пределы Римской империи приходилось, по всей видимости, на земли между Рейном и Ланом.
С середины ІІІ в. упоминания о франках становятся у римских авторов все более частыми и привычными. Так, около 256 г. они вторгаются в римские земли с целью грабежа, опустошая земли в направлении Агриппины (ныне Кельн) и долины Мозеля. Вследствие нехватки войск на этом стратегически важном направлении император Публий Лициний Эгнаций Галлиен (253–268) был вынужден в это время идти на переговоры с германцами, угрожавшими вторжениями через Рейн, и искать помощи одних варварских вождей для отражения набегов со стороны других. Так, историк Зосим в «Новой истории» упоминает, что император заключил договор с одним из германских вождей «и с тех пор этот вождь сам не допускал своих соплеменников переходить реку и прогонял тех, которые прорывались». Постепенно, уже с этого времени франки совместно с алеманнами начали проникать на так называемые Декуматские поля (Agri decumates) – земли между Верхним Рейном и Верхним Дунаем (к востоку от Рейна и к северу от Дуная), заселенные ранее полузависимыми от Рима либо полусоюзными ему германскими и кельтскими племенами, платившими римлянам десятину, откуда и происходит название этой историко-географической области. Это был наиболее уязвимый участок обороны на всей протяженности великой римской пограничной линии Limes Romanus. Действительно, именно растянувшийся на 382 км декуматский участок лимеса приходился на участок между Рейном и Верхним Дунаем, и не имел вследствие этого природного оборонительного рубежа в виде крупной водной преграды. Не удивительно, что именно здесь римская граница была наиболее удобна для варварских вторжений.
По всей видимости, активизация проникновения франков и алеманнов в регион Декуматских полей приходится на вторую половину – конец 60-х гг. III в., что было обусловлено определенным «военным вакуумом», возникшим здесь из-за изменения оперативной обстановки, которая обусловила перемещение римских гарнизонов и вследствие этого окончательное оголение границы.
Действительно, вторжение в этот регион германских племен франков и алеманнов, соответственно с севера и с юга, привело к охвату Декуматских полей с флангов, что делало оборону центрального участка лимеса бессмысленной. Понимая это, римляне, по всей видимости, отвели местные гарнизоны к Рейну для защиты переправ либо удержания других важных участков границы, тем самым окончательно лишив этот участок границы какой-либо защиты. Германцы незаставили себя долго ждать, девятым валом хлынув сквозь этот обнажившийся участок неохраняемой границы. Именно в это время франки вторгаются в Северную Италию, а в Галлии доходят до районов Реймса и современного Парижа.
Около 258–259 гг. (согласно другой датировке в 263–264 гг.) крупный отряд франков с боями прорвался сквозь Галлию по направлению к Пиренейскому полуострову. Живший в IV веке историк Секст Аврелий Виктор в историческом сочинении «О цезарях» писал, что среди множества постигших Римскую империю бедствий «Италию также захватили полчища алеманнов, полчища франков, разграбив Галлию, овладели Испанией, разорив и почти разрушив город Тарракону, и, получив своевременно корабли, проникли даже в Африку… Таким образом, как бы силой ветров, свирепствующих с разных сторон, великое смешалось с ничтожным, высокое с низким». В Африке франки напали на располагавшийся на марроканском побережье город Тетуан.
Евтропий в «Краткой истории от основания Города» отмечал, что вторгшиеся в Италию алеманны также ранее опустошили Италию, действуя, по всей видимости, одновременно с франками, а Павел Орозий в «Истории против язычников» сетовал, что пришедшие из отдаленных земель германцы «хозяйничают в разграбленной ими Испании». Под германцами, по всей видимости, скрываются прежде всего именно франки, поскольку в следующем предложении этот историк и теолог V в. называет уже известную нам Тарракону: «Встречаются до сих пор в различных провинциях выросшие на развалинах крупных городов небольшие бедные поселения, носящие старые имена и служащие напоминанием о тех несчастьях, из коих в Испании в утешение недавнего несчастья (автор имеет в виду недавний для него захват Рима вестготами во главе с Аларихом в 410 г. – прим. автора) мы показывали нашу Тарракону». По словам Павла Орозия, эти германские опустошения Испании в правление императора Галлиена длились около двенадцати лет.
О набеге франков на Африку упоминает также Зосим в «Новой истории», отмечая при этом, что перед этим воинственным варварам по их просьбе были предоставлены для проживания римские земли: «Франки обратились к императору с просьбой о поселении, и им были выделены земли для проживания. Позднее некоторые из низ восстали и разорили всю Грецию своим многочисленным флотом. Они высадились на Сицилии, где напали на Сиракузы и истребили там многих жителей. После этого они переплыли через море в Африку и были отбиты от Карфагена местным гарнизоном. Они были усмирены настолько, что оказались в состоянии лишь живыми вернуться домой».
Историки обоснованно подвергают сомнению столь значительный масштаб походов франков, якобы опустошавших и Испанию, и Грецию, и даже Северную Африку. Скорее всего, Зосим, труд которого писался в конце V в. и был завершен в 498 г., использовал хорошо уже известный в к этому времени этноним «франки» для сборного обозначения всех германских племен, вторгавшихся в это время в пределы Римской империи. И действительно, один из авторов сборника «Сочинителей истории Августов», уже упоминавшийся Флавий Вописк, в жизнеописании императора Марка Аврелия Проба (276–282) писал о множестве германских племен, которым римский правитель позволил обосноваться в пределах римских владений, и которые вскоре восстали против римлян: «…он точно так же переселил очень многих людей из других племен, то есть из гипедов, граутунгов и вандулов…все они нарушили верность и, пока Проб был занят войной с тиранами, разбрелись по суше и по воде почти по всему миру и нанесли римской славе немало тяжких ударов».
Впрочем, в это время франки, как и прочие германцы, сражались уже не только против римлян, но и на их стороне, поддерживая узурпаторов во время раздиравших Римскую империю гражданских войн. Так, Требеллий Поллион в жизнеописании императора Публия Лициния Эгнация Галлиена (253–268) отмечал участие вспомогательных отрядов франков и кельтов в гражданской войне законного императора с полководцем Марком Кассианием Латинием Постумом, который около 260 г. встал во главе так называемой Галльской империи – сепаратистского образования из Галлии, Верхней и Нижней Германии, Иберии и Британии: «Постум получил много вспомогательных отрядов от кельтов и франков и выступил на войну вместе с Викторином, с которым он разделил власть. После многочисленных сражений, имевших различный исход, победа оказалась на стороне Галлиена».
Постуму и правда удалось защитить свои владения в Галлии от вторжений германцев, вплоть до того, что во время его правления во внутренних областях этой провинции прекратилось строительство городских укреплений, ставших ненужными, поскольку местные жители чувствовали себя в безопасности. Этот правитель «крепкой рукой охранял Галлии от всех бушевавших вокруг них варваров» и смог вернуть Римской империи «прежнюю безопасность», изгнав все германские племена за Рейн. Более того, Постум ходил в походы за эту реку, служившую до поры до времени надежным водным разделителем между римскими и варварскими землями, и одержал над германцами ряд побед, позволивших ему принять титул Germanicus maximus (величайший германский) и чеканить монеты с легендой RESTITUTOR GALLIARUM — «восстановитель Галлий».
Следующее крупное вторжение франков в пределы империи приходится на 275–276 гг. В это время они совместно с алеманнами вторглись в долину Мозеля и в область городов Кельна – Тонгерена – Бавэ, разграбив в Галлии около 60 или 70 городов. Усмирить захватчиков и изгнать их назад за Рейн удалось императору Пробу, возглавившему боевые действия против алеманнов и отправившего своих полководцев сражаться против «поверженных в непроходимых болотах» франков. Впрочем, личная непричастность Проба к победам над франками не помешала сенату даровать ему титул Франкского. Затем около 279–281 гг. франки напали на Кельн, в котором располагался римский речной флот, и сожгли его суда.
Интересен в контексте франко-римских взаимоотношений этого времени такой случай. Когда в Лионе императором провозгласили узурпатора, местного крупного землевладельца Прокла и он был разгромлен императором Пробом неподалеку от Кельна, то неудачливый претендент на власть попытался укрыться от императорского гнева у франков, убеждая их, что он и сам франк по своему происхождению. Германцы, впрочем, не поддержали Прокла и даже не предоставили ему политического убежища, предпочтя выдать его Пробу.
Помимо сухопутных набегов на Галлию и Иберию, а также пиратских экспедиций в Средиземноморье, франки предпринимали также морские экспедиции по Северному морю и далее к берегам Галлии и Британии, отправляясь в походы из района устья Рейна. Здесь они действовали параллельно с саксами, и отразить их удары удалось лишь командовавшему римским флотом Марку Аврелию Мавзею Караузию, ставшему вскоре узурпатором в Британии (правил в 286/287–293 гг.). Сведения об этом сохранил Евтропий в «Краткой истории от основания Города»: «Карвазий, муж весьма незнатного происхождения, но обретший великую славу у воинов, был направлен из Бононии отвоевать приморские области Бельгики и Арморику, которые беспокоили своими набегами франки и саксы. Часто беря в плен многих варваров и не возвращая захваченную добычу провинциалам, в то же время и не отправляя ее императорам, навлек он на себя подозрение в том, что подбивает варваров на вторжение, дабы их схватить и через это обогатиться. Максимиан приказал убить Карвазия, но тот, облачившись в пурпур, укрылся в Британии». Предположения о связях Караузия с франками, возможно, были небезосновательными, ведь вскоре после узурпации власти над Британией он нанял на службу отряды франков в качестве вспомогательных войск для защиты острова от вторжений скоттов и пиктов.
По всей видимости, Караузий заключил союз с франками и на континенте. Здесь он подталкивал их к вторжениям в Галлию для того, чтобы втянуть местные римские войска в борьбу с агрессором и тем самым обезопасить себя от карательных экспедиций против Британии. Видимо, именно при его попустительстве, если не прямом содействии, франки начали не только вторгаться в римские владения, но и заселять земли в пределах Римской империи. Именно в последние десятилетия III – начале IV вв. их поселения возникают на территории, которую принято обозначать как Остров батавов (insiula Batavorum) или Бетюве – области между реками Рейн и Лек на севере и Ваал на юге в современной нидерландской провинции Гелдерланд.
Избранная Караузием тактика принесла желаемые плоды, позволив ему превратить франков из врага в союзника. Уже в 286–288 гг. франки из региона среднего Рейна вторглись в пределы Северной Галлии по направлению на Кельн – Бавэ. Именно к этим событиям относится первое письменное упоминание имени племенного франкского вождя. Им был некий Геннобауд, побежденный и подчиненный императором Марком Аврелием Валерием Максимианом. По словам панегирика этому императору, вождь Геннобауд «вновь обрел царство», то есть вернул себе власть, и «получил свой сан», то есть утвердился в своем положении среди варварской знати либо даже был неким образом включен в состав полузависимых от империи варварских правителей именно от императора Максимиана.
Тактика защиты Британии при поддержке со стороны франков успешно применялась британскими узурпаторами по меньшей мере в течение 10 лет: с 286 по 296 гг. В это время Караузий и свергнувший его Гай Аллект (293–296) использовали франков для защиты как от скотов и пиктов на самом острове, так и от вторжения верных императору войск с континента. Лишь к 296 г. римляне смогли окончательно разгромить франков на континенте и тем самым открыть себе путь к возвращению отделившейся Британии.
Итак, конец ІІІ – начало IV вв. стал временем, когда франки начали оседать на галльской земле к западу от Рейна в области батавов. В 294–295 гг. отсюда их попытался изгнать цезарь Флавий Валерий Констанций І Хлор (293–306) и хотя попытка эта была относительно успешной и франки на время отступили, закрыть границы империи от дальнейшего проникновения германцев в ее пределы и воспрепятствовать их расселению в приграничных землях и продвижению далее вглубь римских владений было уже невозможно.
Они оседают в пределах Северной Галлии, размещаются здесь империей в качестве и на правах лэтов – полузависимых земледельцев варварского происхождения. Эти поселенцы уже в существенной степени романизировались в быту и хозяйственной деятельности, занимались земледелием и скотоводством на уровне, позволявшем римлянам облагать их податями, обязывать снабжать армию и города продовольствием и даже привлекать к военной службе в качестве рекрутов. Именно они стали основой войска императора Константина I Великого (306–337) в 312 г. По своему социальному положению лэты находились между римскими ветеранами и полузависимыми крестьянами-колонами, постепенно все более приближаясь к последним.
Размещение франков в качестве лэтов на землях Северной Галлии стало для римлян одним из успешных способов усмирения воинственных германцев с целью обезопасить свои границы. Вторым направлением укрепления пределов империи стало успешное контрнаступление, осуществленное в начале IV в. императором Константином I. В период с 306 до 313 гг. он по меньшей мере трижды совершил успешные вторжения в земли зарейнских франков, существенно усилил рейнский военный флот и даже построил на правом берегу реки специальную крепость (кастеллум) Дивитиа (Дейц), главной задачей которой была защита Кельна. Когда же несколько вооруженных отрядов франков во главе с вождями Аскарием и Мерогайзом вторглись в римские земли, Константин I пленил их и повелел бросить на растерзание хищниками на цирковой арене Трира.
По словам историка Евтропия, Константин «…правил в Галлии и был любим и войском, и провинциалами. Он разгромил франков и алеманнов, взял в плен их вождей и, устроив великолепное гладиаторское зрелище, отдал их на растерзание диким зверям». При этом достижением всех этих успехов Константин был в значительной мере обязан именно поселенцам-лэтам, поставлявшим основные воинские контингенты в подчиненные ему войска. Многие выходцы из франков и алеманнов занимали в это время высокие командные посты, и, видимо, именно беспримерная храбрость этих воинов-германцев, а также хорошее знание ими всех военных примов и хитростей их варварских сородичей позволили римскому императору одерживать победу за победой над зарейнскими франками. О том, насколько эффективными оказались походы Константина I, свидетельствует учрежденные им специальные «франкские игры», а также чеканка монеты и с изображением распростертой женщины, подписанной как Francia (Франкия), и легендой Gaudium Romanorum– «Радость Римлян».
В 313–321 гг. римские полководцы продолжили славные победы императора Константина I, настолько обессилив франков, что те вынуждены были отказаться от каких-либо попыток вторжения на римские территории. После 321 г. набеги германцев на римские земли прекратились на два долгих мирных десятилетия.
Видимо, в немалой степени снижению внешней военной активности франков способствовали также внутренние противоречия, нараставшие между отдельными племенами в пределах Барбарикума – варварских земель. Не исключено, что определенные и в целом успешные усилия к стравливанию германских племен друг с другом приложили и сами римляне, умевшие действовать не только грубой военной силой, но и хитростью, подкупом, интригами.
Очередная битва с франками произошла лишь в 341 г., когда император Констанций II (337–361) разгромил германцев на Нижнем Рейне и заключил с ними в 342 г. договор, закрепивший итоги битвы. Это был последний крупный успех римского оружия, еще на десятилетие сдержавший германцев от захвата римских земель с целью поселения. В это время фарнкские вожди все еще стремились в большей степени к захвату добычи и получению военной славы, чем к оседанию на новых землях. Во главе этих грабительских отрядов-дружин стояли выборные военные вожди-конунги, выделявшиеся благодаря личной храбрости и организационным умениями, а сами вооруженные франкские ватаги стремились после успешного набега поскорее вернуться с захваченными ценностями и скотом назад за Рейн.
Эта ситуация окончательно и бесповоротно изменилась с самого начала второй половины IV в., когда франки перейдут к ползучему расселению во вновь завоеванных областях римской Галлии. Описание этой римской провинции, относящееся ко времени проникновения в нее франкских переселенцев, оставил византийский историк VI в. Прокопий Кесарийский в сочинении о войнах императора Юстиниана I Великого, а конкретнее в книге «Война с готами»: «У местных жителей в обычае название Альп по проходам в ущельях. Страна, простирающаяся отсюда (то есть от Альпийский гор – прим. автора) вплоть до пределов лигуров, называется Галлией. Галлия естественно много шире, чем Испания, так как Европа, начинаясь с узкого (выступа), в дальнейшем расширяется до огромных размеров. Эта страна с обеих сторон омывается водами: с севера океаном, а с юга к ней подходит так называемое Тирренское море (имеются в виду Атлантический океан и часть Средиземного моря вдоль западного побережья Апеннинского полуострова – прим. автора). У галлов в числе других рек текут Рона и Рейн. Обе эти реки имеют течение в противоположном направлении: Рона впадает в Тирренское море, а Рейн – в океан. Тут большие болота, где в древности жили германцы, племя варварское, с самого начала не заслуживавшее большого внимания, которое теперь называется франками». Как видим, писавший в середине VI в. византийский историк признает существенно выросшее к его времени значение франков, бывших ранее лишь одним из незначительных германских племен.
Вторжения франков возобновились и существенно усилились уже с самого начала 350-х гг. В значительной степени усилению военной активности способствовал также социально-экономический прогресс в развитии германских племен. За приблизительно столетие, минувшее со времени первых контактов франков с римлянами, эти варвары прошли долгий путь развития, ведший к разложению родоплеменного строя и становлению раннеклассового общества. За это время франки успешно освоили многие римские хозяйственные достижения в области сельского хозяйства и ремесла, вырос их экономический, а следовательно, и военный потенциал. Во всех отношениях это были уже давно не те разрозненные военные дружины, вторгавшиеся в римские земли с целью грабежа и воинской славы в середине III в.
Теперь главной целью франков стал прежде всего захват подвластных Риму территорий и основание на этих выгодных для проживания и хозяйственной деятельности землях постоянных поселений. При этом к середине – второй половине IV в. в Галлии сложилось определенного рода динамическое равновесие, при котором франки еще не могли окончательно покончить с римским господством в этом регионе, а римляне уже не могли решительно воспрепятствовать их поселению на своих землях. В комплексе это привело к тому, что германцы, с одной стороны, расселялись в римских владениях в качестве полусоюзных-полузависимых лэтов (laeti), федератов (foederati) или гентилес (gentiles), с другой же – активизировали военные вторжения в земли римляне, которым до поры до времени все еще удавалось давать варварам должный отпор.
Способствовала франкским вторжениям и сложившаяся в Галлии в начале 350-х гг. политическая обстановка. В это время, в 350–353 гг., римский полководец Магн Магнеций, сам франк по происхождению, провозгласил себя императором. Этот узурпатор, вступив в борьбу за власть с императором Констанцием II, отозвал войска с Рейна, что позволило франкам и другим германцам активизировать набеги на Галлию. За эти годы варварам удалось разрушить многие укрепления на Нижнем Рейне и даже захватить Кельн. Франки вновь заняли земли батавов в устье Рейна, откуда их в середине 290-х изгнал Констанций Хлор, а южнее, выше по течению реки, рейнским франкам удалось закрепиться в кугернской области провинции Colonia Ulpia Traiana неподалеку от Ксантена.
Лишь в 355 г. римский военачальник Сильван, также франк по происхождению, смог исправить ситуацию в регионе вокруг Кельна. Закрепить успех Сильвану помешало лишь подозрение в измене и желании узурпировать власть, заставившее его предпринять рискованные шаги, приведшие в итоге к его гибели. Аммиан Марцеллин сообщает, что Сильван даже «подумывал в своем трудном положении отдаться под защиту варваров», однако трибун Ланиогайз отговорил его от этого, предостерегая, что вольные «франки, к которым он принадлежал по происхождению, или убьют его, или выдадут за деньги». Видимо, какие-либо контакты между франками за Рейном и франками на службе у римлян действительно были в это время маловозможными, поскольку градус вражды между ними был запредельным.
Загнанный в тупик Сильван вынужден был «прибегнуть к последнему средству: тайно переговорив с наиболее влиятельными офицерами и склонив их на свою сторону обещаниями больших наград, он провозгласил себя императором, временно воспользовавшись пурпурными тканями, снятыми с драконов и других знамен».
Немало обеспокоенный известиями об узурпации власти император Констанций II незамедлительно предпринял ряд мер, приведших в итоге к убийству Сильвана отрядом подкупленных и склоненных к измене его же собственных солдат: «…внезапно, на первом рассвете едва забрезжившего утра, собрался отряд вооруженных людей и, проявляя, как это обыкновенно бывает в рискованных предприятиях, невероятную дерзость, проник во дворец и перебил стражу. Сильван спрятался от страха в часовне; его вытащили оттуда и, когда он попытался укрыться в месте собраний христианской общины, зарубили мечами».
Смерть Сильвана негативно сказалась на ситуации в регионе, что заставило Констанция II отправить туда своего двоюродного брата цезаря Юлиана, ставшего впоследствии императором (361–363). Наделенный широкими полномочиями, Юлиан не только отстроил заново основные римские укрепления, прежде всего Кельн. Как сообщает Аммиан Марцеллин: «Вступив в Агриппинскую колонию, юлиан покинул ее лишь после того, как заключил с королями франков (Francorum regibus) – воинственный пыл которых утих под воздействием страха – мир, в данный момент выгодный государству, и вновь обеспечил себе обладание этим хорошо укрепленным городом (urbem munitissiam)».
Цезарь Юлиан также одержал ряд решающих побед над варварами, в том числе и над франками. Так, цезарь алеманнов в битве при Аргенторате (Страсбурге), а затем в 358 г., выступил против так называемых салических франков в Токсандрии – области, вытянувшейся вдоль левого берега Рейна между Нижней Шельдой и Нижним Маасом, которая приблизительно соответствует современному голландскому Северному Брабанту. Как писал Аммиан Мацеллин, цезарь прибег к военной хитрости: вначале пойдя на переговоры с германцами, а затем напав на них и заставив покориться: «Он двинулся прежде всего на франков (Francos), а именно на тех, которых принято называть салийскими (Salios); они нагло позволили себе уже ранее прочно обосноваться на римской земле близ Токсиандрии (главное поселение племени токсиандров на севере Франции – прим. автора). Когда он прибыл в Тунгры, его встретили послы вышеназваных франков, которые полагали, что застанут императора еще на зимних квартирах. Они предлагали мир при том условии, чтобы никто не трогал и не тревожил их, пока они мирно живут на своей, якобы, территории. Юлиан внимательно рассмотрел этот вопрос и, поставив со своей стороны запутанные условия, отпустил послов с подарками, делая вид, что останется на месте до их возвращения. Когда же они отбыли, он последовал за ними с быстротой молнии, отправив полководца Севера по берегу, и внезапно напал на все их племя. Обрушившись на них, как гроза, он встретил с их стороны не столько сопротивление, сколько просьбы о пощаде, не стал пользоваться плодами победы и, склонившись к милосердию, принял их в подданство с детьми и имуществом».
По всей видимости, именно с этого времени салические франки стали федератами римлян, причем это было достаточно выгодное для них положение, поскольку другие германские племена, в частности хамавов, Юлиан изгнал за Маас и Рейн. Добившись покорности одних варваров и изгнав других, цезарь в 358–360 гг. существенно укрепил оборонительную линию империи по Нижнему Рейну, восстановив здесь многочисленные пограничные крепости и опорные пункты.
Пожалуй, здесь мы встречаем одно из наиболее ранних упоминаний о разделении франков на две ветви: салических, или приморских (от германского sala — берег моря), и рипуарских, или речных (от латинского ripa — берег реки). Свои названия они получили от регионов расселения. Салические франки, или салии, проживали в устье Рейна, в непосредственной близости от морского побережья, откуда начали продвижение на юго-запад. Рипуарские, или рипуарии – выше по течению реки, в районе Кельна. Первые из них начали раньше и плотнее взаимодействовать с Римской империей, подверглись более интенсивному влиянию античной культуры. Вторые же приобщились к романскому культурному началу несколько позже, дольше сохраняли свой традиционный позднепервобытный племенной строй, что будет ощущаться довольно длительное время, вплоть до VII и даже VIII веков.
Успехи Юлиана во время пребывания его в сане цезаря были закреплены после того, как он стал императором, причем правитель успешно сочетал жесткое военное противостояние с одними германцами с привлечением на службу других. Именно со времени его правления и позже франки не только массово привлекаются на военную службу, но и получают высокие командирские звания и должности, вплоть до консулов. Арбогаст, Аринтеус, Бауто, Дагелайф, Меробауд, Невитта, Рихомер – вот лишь часть упоминаемых источниками имен германских военачальников на римской службе в 360–390 гг. При императоре Валентиниане I (364–375) на римскую военную службу массово привлекаются знатные франки, а при Грациане (375–383) в 378 г. вождь среднерейнских франков Маллобауд возглавил поход против алеманнов, совершив вторжение в Эльзас. «Вести об этом подвергли Грациана в большой страх. Он отозвал назад когорты, направленные уже в Паннонию, стянул другие, которые по разумной диспозиции были задержаны в Галлии, и поручил командование Нанниену, полководцу, отличавшемуся спокойной храбростью, приставив к нему товарищем с равными полномочиями Маллобауда, комита доместиков, царя франков, человека воинственного и храброго. И вот пока Нанниен, учитывая переменчивость военного счастья, полагал, что необходимо подождать с решительными действиями, Маллобауд, увлеченный, что было в его характере, боевым пылом, не вытерпел задержки и напал на врага».
О высокой военной карьере этого варварского вождя свидетельствует то, что уже при Констанции ?? Маллобауд занимал должность комита доместиков (comes domesticorum) – командира императорской стражи, а при Грациане стал трибуном схол (tribunus scholae armaturarum) – командиром одного из элитных подразделений, охранявших императорский дворец.
В 383 г. еще один высокопоставленный римский военачальник германского происхождения Флавий Меробауд выступил на стороне захватившего власть в Галлии, Британии и Испании узурпатора Магна Клеменса Максима (383–388). Когда же этот узурпатор вынужден был сконцентрировать все подконтрольные ему войска для организации борьбы с законным императором Феодосием І Великим (379–395), другие знатные франкские князья-вожди (regales): Геннобауд, Маркомер и Сунно, на сей раз из свободной Германии (Germania libera) – прорвались через оставленный без серьезной защиты лимес Нижнего Рейна и разорили округу Кельна. Сообщая об этом, Григорий – епископ города Тура и известный галло-римский писатель, автор знаменитого исторического произведения «История франков», позволяющего подробно проследить политическую историю возникновения Франкского королевства – цитирует фрагмент утерянного труда Сульпиция Александра: «Франки в то время, когда вождями у них были Генобавд, Маркомер и Суннон, устремились в Германию (речь о римской провинции на левом, западном берегу Рейна – прим. автора) и, перейдя границу, перебили многих жителей, опустошили плодороднейшие области, а также навели страх на жителей Кельна. Когда об этом стало известно в городе Трире, военачальники Наннин и Квинтин, которым Максим поручил защиту малолетнего сына и защиту Галлии, набрав войско, пришли в Кельн. Враги же, опустошив богатые области, с добычей вернулись за Рейн, оставив на римской земле многих из своих, готовых вновь начать опустошение. Сражение с этими франками произошло в благоприятных для римлян условиях, и многие из франков пали от меча возле Коленвальда (Carbonaria silva — Угольный лес – область между реками Самбра и Шельда от Геннегау до Брабанта, северо-западное ответвление Арденнского леса – прим. автора)».
Упомянутый Сульпицием Александром Угольный лес надолго останется важной границей между разными регионами расселения франков. Даже «Салическая правда» в главе XLVII «О розыске» будет четко разделяет живущих «по сю сторону» и «по ту сторону» от него и реки Луара. Так, согласно требованиям закона живущие в Галлии франки должны были организовать судебное разбирательство для решения спорных вопросов владения «рабом, или конем, или быком, или какой бы то ни было вещью» в течение сорока дней. Если же они жили за Угольным лесом, тогда этот срок увеличивался вдвое и составлял уже восемьдесят дней. Столь существенное увеличение сроков позволяет считать Carbonaria silva межевым регионом, сохранявшим свое значение в течение, по менше мере, полутора сотен лет.
Далее Сульпиций Александр описывает окончившуюся трагически для римлян военную экспедицию в пределы области франков, где большинство воинов отряда вторжения нашло скорую и жестокую смерть от рук воинственных неустрашимых варваров: «Когда римляне после этой неудачи обсуждали, следует ли им идти во Франкию (область франков на правом восточном берегу Рейна – прим. автора), Наннин отклонил это предложение, так как он знал, что франки готовы к их встрече, и что в своей стране они несомненно превзойдут их силой. Так как Квинтин и другие воины не согласились с ним, Наннин вернулся в Майнц, а Квинтин с войском перешел Рейн возле крепости Нейс. Когда он удалился от реки на расстоянии двух дней пути, он увидел пустые дома и большие селения, покинутые жителями. Ибо франки, делая вид, что боятся встречи с врагом, ушли в более отдаленные лесистые места, по краям которых соорудили засеки. После того, как воины сожгли все дома в поселках, принимая по своей глупости и трусости уничтожение их за полную победу, они, не снимая с себя оружия, ночь провели беспокойно. На рассвете под водительством Квинтина они вошли в лесистую горную местность, и около полудня они сбились с пути и блуждали, не подвергаясь опасности. Наконец, когда они обнаружили, что проходы плотно завалены огромными засеками, они решили прорваться в болотистую равнину, примыкавшую к лесу. Но тут появились одиночные враги, которые, стоя на стволах деревьев, собранных в кучу, или на завалах, словно с высоты башен пускали стрелы как из стрелометов. Стрелы были намазаны ядовитым соком трав, так что полученные от них раны только в виде царапин на коже или в местах не таких опасных неизбежно влекли за собой смерть. Отсюда войско, окруженное большим количеством врагов, неудержимо устремилось на открытую равнину, проход к которой франки оставили открытым. Первыми погрузились в болотистую трясину всадники, они смешались с телами животных и, падая, подавили друг друга. Даже пехотинцы, которых лошадь не подминала под себя, застревали в тине и, едва высвободив ногу, снова погружались. Те же, кто немного раньше с трудом выбрались из трясины, в панике скрывались в лесах. Так боевой порядок был нарушен и отряды перебиты. При этом погибли Гераклий, начальник иовианцев (солдаты из Иовианского легиона – legio Jovia — названного так по второму имени императора Диоклетиана Иовий (Jovius), то есть происходящий от Юпитера – прим. автора), и почти все военачальники. Немногие нашли спасение под покровом ночи в потаенных лесистых местах».
Годом либо несколькими годами спустя, в период между 388–394 гг., еще один знатный франк на римской службе по имени Арбогаст, командовавший вспомогательными войсками в Галльской префектуре, предпринял несколько походов против своих непокоренных Римом соплеменников и смог навязать им договор, по которому отложившиеся и избавившиеся от римской зависимости франки вновь возвращались к статусу полузависимых-полусоюзных федератов. «Арбогаст, – пишет Сульпиций Александр, – ничего не желая слышать о промедлении, посоветовал императору (Валентиниану II (375–392) – прим. автора) наказать по заслугам франков: потребовать от них, чтобы они вернули немедленно если не все, то, по крайней мере, хотя бы то, что они награбили в прошлом году после уничтожения отрядов Квинтина, и чтобы они выдали виновников войны, ответственных за вероломное нарушение мира».
Франкский полководец был фактическим правителем Западной Римской империи, мало считаясь с властью императора Валентиниана II – «всю заботу о военном деле передали франкским наемникам, а ведение гражданских дел было поручено Арбогасту». Доходило до того, что живущему жизнью частного лица и фактически изолированному во дворце под Вьенном императору не подчинялись ни гражданские чиновники, ни военные командиры, и «среди воинов, принявших военную присягу, нельзя было найти ни одного, который решился бы выполнить личное указание императора или его распоряжение».
После смерти Валентиниана ІІ Арбогаст даже посадил на престол своего ставленника узурпатора Евгения (392–394), ставшего послушной марионеткой в его руках. И лишь вмешательство законного императора Феодосия I, разгромившего Евгения и Арбогаста в битве при Фригиде в 394 г. поставило крест на далеко простиравшихся честолюбивых планах и жизни Арбогаста – этого первого германца, который, по сути, единолично правил западной частью Римской империи.
В статусе федератов, сохраняя верность Риму, франкские племенные союзы проведут следующие полтора десятилетия. В начале V в. они не только не включились в общее движение вандалов, свевов и аланов, переправившихся через Рейн в районе Майнца и вторгшихся в пределы Галлии, но даже предпринимали попытки воспрепятствовать этому вторжению. Заслуга столь длительной верности франков Риму, особенно на фоне все возраставшей активной военной экспансии со стороны других германских племен, во многом принадлежит не только Арбогасту, но также вандалу Стилихону, знатному римскому полководцу, женатому на племяннице императора Феодосия I. Именно этот вначале опекун, а со временем и тесть императора Гонория (395–423) заключил в 395–396 гг. те мирные договоры с франкскими вождями, расселившимися вдоль Нижнего Рейна, которые германцы свято блюли вплоть до начала 410-х гг. Проживая в Токсандрии, они как верные федераты римлян блюли укрепленную линию дорог вдоль городов Кельн – Тонгерен – Бовэ – Булонь.
Мир с франками, впрочем, не мог длиться вечно. Уже в 413 г. этими германцами был разграблен Трир, бывшая столица Галльской префектуры (впоследствии, до 430 г. франки захватывали этот город еще по меньшей мере дважды), и в следующие два-три десятилетия они постепенно продвигались на юго-запад, заселяя все новые и новые земли и достигнув не позже середины V в. района Соммы. В это время они то выступают союзниками римлян, то воюют против своих имперских соседей, а иногда им удается делать и то, и другое не последовательно, но одновременно. Так, в знаменитой «битве народов» 451 г. на Каталаунских (Мауриакских) полях франки сражались с обеих сторон. Как в войсках предводителя гуннов Аттилы было немало германских племен, в том числе и рейнские франки, так и на стороне «последнего римлянина» – римского полководца Аэция также сражались германцы, среди которых были салические и частично прирейнские (рипуарские) франки. По словам готского историка IV в. Иордана (? – после 551 г.) в его сочинении «О происхождении и деяниях гетов. Getica», «выносливый в воинских трудах, особенно [удачно] родился он (Аэций – прим. автора) для Римской империи: ведь это он после громадных побоищ принудил заносчивое варварство свавов и франков служить ей».
Хотя победа над гуннами по праву считается одним из последних триумфов римского оружия, однако настоящими победителями из нее вышли союзные Риму варвары, существенно упрочившие свои позиции на фоне все слабевшей Западной Римской империи. Среди прочих воспользоваться сложившимся положением поспешили также и франки, которые в это время практически полностью заняли области между реками Сеной и Луарой.
Вполне осязаемо представить мощь первого среди франкских вождей того времени позволяет деятельность вождя по имени Хлодио (другие варианты передачи имени – Хлойо, Клодион, Хлоион), который к 420-м гг. обосновался в регионе на северо-востоке современной Франции в областях Камбрези (современный департамент Нор) и южном Артуа (современный департамент Па-де-Кале) и отчасти в граничащих с этими французскими регионами юго-восточных областях Бельгии.
В период между 428 и 451 гг. (современные историки отстаивают разные даты: 428, 431, 446 гг.) Хлодио потерпел поражение в сражении со знаменитым римским полководцем Флавием Аэцием неподалеку от «Викус Елена» (VicusHelena — небольшое поселение Элем между Турне и Камбре), но затем смог не только оправиться от нанесенного урона, но и перейти в решительное наступление. Столицей владений этого франкского военного вождя была крепость Диспаргум (Диспарг), о точной локализации которой в историографии существует несколько мнений. Одни историки считают, что это современный немецкий город Дуйсбург, расположенный на западе Германии в земле Северный Рейн-Вестфалия неподалеку от Дюссельдорфа. Другие полагают, что Диспаргум находился на месте современных бельгийских Брюсселя и Лувена, либо же придерживаются более неопределенной локализации крепости где-то на границе между Бельгией и Нидерландами.
Где бы ни находилось это укрепленное поселение, опираясь на него, Хлодиону удалось существенно расширить границы своих владений, захватив римский город Камбрэ и установив контроль над землями вплоть до реки Соммы. «Хлогион послал в город Камбрэ разведчиков, – пишет Григорий Турский, – и когда они все тщательно разузнали, сам последовал за ними туда, разбил римлян и захватил город. Здесь он пробыл недолго и захватил область до самой реки Соммы». Свидетельства этого повествователя истории франков чуть ли не дословно повторяют в своей «Хронике» (завершена около 660 г.) полулегендарный франкский хронист Фредегар[1 - В историографии принято также обозначение «“Хроника” Псевдо-Фредегара». В дальнейшем изложении будут использованы формулировки «“Хроника” Фредегара» либо «фредегарова “Хроника”», позволяющие не углубляться в вопрос авторства цитируемого сочинения, который не столь важен в контексте данного изложения.] и анонимный автор «Книги истории франков» (VIII в., доведена до 727 г.)[2 - «Книга истории франков» (Liberhistoriae Francorum) долгое время была известна также под названием «Деяния франкских королей» (Gestaregum Francorum).]. Столицей Хлодиона стал городок Турне на реке Шельде в современной Белгии, расположенный в 85 км на юго-запад от Брюсселя. Произошло это, по всей видимости, уже после смерти Аэция, убитого лично императором Валентиниантом III (425–455). Так, поверив наветам и собственноручно зарубив своего лучшего преданного полководца, этот параноидально подозрительный правитель римлян, по сути, отрубил себе правую руку левой, чем окончательно открыл варварам путь в римские владения.
По крайней мере, так датировать успешные завоевания Хлодиона, который умер, видимо, около 460 г., и его преемников – полумифического Меровея (?) и Хильдерика – позволяет свидетельство Сидония Аполлинария, который в панегирике императору Флавию Юлию Валерию Майориану (457–461) восклицает: «Пока ты воевал, франк Хлогион захватил незащищенные земли атребатов (кельтские племена, проживавшие в регионе на севере Галлии – прим. автора)».
С именем этого франкского вождя связана и приводимая в «Хронике» Фредегара легенда о происхождении Меровея, полумифического основателя первой франкской королевской династии Меровингов: «Говорят, что как-то в летнюю пору Хлодион пребывал со своей супругой на берегу моря. В полдень его женой, которая отправилась искупаться, овладело морское чудовище Нептуна, похожее на кентавра. С того момента то ли от зверя, то ли от мужа (a bestia aut a viro) она понесла и родила сына, которого нарекли Меровеем. По его имени все франкские короли стали зваться Меровингами». Мельком о Меровее упоминает и Григорий Турский: «Говорят, из этого же рода (то есть из рода Хлогиона, о котором Григорий пишет перед этим – прим. автора) происходил и король Меровей, у которого был сын Хильдерик». По всей видимости, епископу города Тура была хорошо известна легенда о зачатии Меровея от морского чудовища, но он не пожелал приводить ее в своем сочинении, ограничившись полунамеком на то, что Меровей происходил из того же рода, что и Хлогион, но избегая утверждения о том, что Меровей был сыном этого франкского вождя. Подобным образом поступил позже, уже в VIII в., и анонимный автор «Книги истории франков»: «В конце концов Хлодион умер после 20-летнего правления, и Меровей, происходивший из того же рода (ex genere eius), принял государство. По этому дельному королю короли франков и получили имя Меровингов». Еще более поздний автор, Аймоин (Эмуан) из Флери (Х – начало ХІ вв.), написал об этом так: «После этого, с уходом из жизни Хлодиона, Меровей, его родственник, принял управление королевством франков». «Этот Меровей зачал сына, именем Хильдерика, в свою очередь ставшего отцом знаменитого и отважного короля Хлодвига», – напишет в VIII в. автор «Книги истории франков». Имена обоих варварских вождей исполнены глубокого смысла, подчеркивавшего их силу и доблесть: имя Хельдерик от «Хильд-Рик» означало «Могущественный воин», а Хлодвиг от «Хлод-Виг» – «Прославленный в боях».
Так полулегендарный Меровей, бывший, согласно мифу, порождением противоествественного совокупления твари из морских глубин царства Нептуна и жены франкского вождя Хлодиона, положил начало и дал наименование первой франкской королевской династии Меровингов. Его имя Меровей или Меровег (Меровех), которое можно перевести как «Рожденный морем», видимо, и породило легенду о его происхождении от морской бестии, подобной кентавру. Интересно отметить, что и у Григория Турского, и во фредегаровой «Хронике», и у неизвестного автора «Книги истории франков» упоминание о Меровее соседствует с сетованиями о том, что франки в то время все еще оставались язычниками: «совершенно не признавали Бога, но делали изображения лесов и вод, птиц и животных, и других стихий природы и поклонялись им как богу и приносили в жертву» (Григорий Турский), «отправляли языческий культ» (Фредегар), «были тогда неверующими язычниками и вместо Создателя поклонялись богам неба и земли, идолам и призракам» (аноним VIII в.).
Возможно, именно истая приверженность Меровея и франков его времени язычеству и стала одним из факторов, повлиявших на возникновение легенды об извращенном, противном человеческой природе происхождении этого варварского вождя. Не исключено также, что Меровей, действительно происходивший из того же рода, что и Хлогион, был его современником, а не преемником, и при этом занимал во франкском обществе позицию не военного вождя, а жреца, отправителя культов, одновременно занимавшегося также организацией мирной повседневной жизни племен, и бывшего, таким образом, одновременно ответственным за их бытие в мироздании и обыденный быт в потустороннем мире. Такие жрецы-старейшины были весьма важны в германских племенах эпохи накануне Великого переселения народов и, видимо, сохраняли свое значение и позже. Об их влиятельности оставил яркие свидетельства еще римский автор рубежа I–II вв. н. э. Публий Корнелий Тацит (середина 50-х – около 120 г.) в знаменитом трактате «О происхождении германцев и местоположении Германии»: «Царей они выбирают из наиболее знатных, вождей из наиболее доблестных. Но и цари не обладают у них безграничным и безраздельным могуществом, и вожди начальствуют над ними, скорее увлекая примером и вызывая их восхищение, если они решительны, если выдаются достоинствами, если сражаются всегда впереди, чем наделенные подлинной властью. Ни карать смертью, ни налагать оковы, ни даже подвергать бичеванию не дозволено никому, кроме жрецов, да и они делают это как бы не в наказание и не по распоряжению вождя, а якобы по повелению бога, который, как они верят, присутствует среди сражающихся». Впрочем, высказанные современными историками предположения остаются, в виду крайней скудости источников, лишь спекуляциями.
Как бы то ни было, ко второй половине 450-х – началу 460-х гг. франки окончательно обосновались в Кельне, заняли земли между Маасом и Рейном, осели вокруг Майнца. Именно в это время воинственные варвары во главе с вождем-конунгом Хильдериком, сыном Меровея и отцом будущего создателя Франкского королевства Хлодвига, после продолжительной осады овладели Парижем. И хотя вскоре, уже в 457 г., франки вновь признали власть Рима, это была уже все более формальная, нежели реальная зависимость – окончательное свержение ими римской власти над Галлией было делом ближайшего времени. Приблизительно к 470 г. франки заняли прочные позиции также в Трире, к 475 г. окончательно укоренились в области Мозеля.
Сын Меровея Хильдерик оставил в истории гораздо более убедительный и наглядный след, нежели его отец, оставивший после себя лишь легенду о собственном происхождении да наименование первой династии франкских, а значит, в итоге, и французских королей. И дело не только в ярких свидетельствах письменных источников о жизни Хильдерика, в которых он предстает как жадным до женщин распутником, бесчестившим дочерей франков, так и умелым политиком и полководцем, не единожды побеждавшим вместе с союзными римлянами войска других варварских народов: вестготов и саксов. Существование и одновременно могущество этого франкского правителя убедительно засвидетельствовано материальными источниками! Его погребение в Турне, случайно обнаруженное 27 мая 1653 г. при расчистке места для строительства жилых домов на окраине квартала Сен-Брис, стало объектом одних из первых научных археологических раскопок в истории.
