Загадки истории. Франкская империя Карла Великого

скачать книгу бесплатно

Все это лишний раз доказывает мудрость принятого Хлодвигом решения не просто креститься, но избрать для этого именно признаваемую и почитаемую галло-римским населением региона конфессию.

Поддержка со стороны романского духовенства позволяла также использовать церковь с ее развитой управленческой структурой как важный и эффективный механизм государственного управления, рекрутировать из числа служителей культа грамотных и ответственных администраторов, которые могли совмещать духовную службу с выполнением сугубо светских государственных обязанностей. Церковь рьяно поддерживает светского властителя, справедливо рассчитывая на ответные покровительство и заступничество с его стороны. Весьма показательны в этом плане обращенные к Хлодвигу слова епископа Авита Вьеннского: «Ваша вера есть наша победа» (Vestrafidesnostravictoriaest). Так две власти – духовная и светская – нашли друг друга и скоро убедилиcь в том, что их сотрудничество обоюдовыгодно и плодотворно, а вражда, напротив, губительна и опасна. Тот же Авит недвусмысленно вкладывал в руки Хлодвига оружие защитника истинной веры, которое франкский правитель мог эффективно использовать в своей светской политике для борьбы с внешними врагами: «Поскольку Бог через вас сделает своим ваш народ целиком, распространите из сокровищницы вашего сердца семена веры на народы за Рейном, на тех, кто все еще пребывает в природном невежестве и которые не испорчены никакими ростками извращенных учений».

И хотя вьеннский епископ предусмотрительно старается направить острие устремлений короля франков за Рейн и отвести тем самым угрозу от Бургундского королевства, правитель которого придерживался арианской ереси, Хлодвиг быстро сообразит (или будет понимать изначально), что знамя истинной веры можно использовать против ариан столь же эффективно, как и против язычников. Показательны, даже если это является вымыслом, сказанные Хлодвигом во время крещения слова, приведенные в фредегаровой «Хронике»: «Когда Ремигий читал Хлодвигу, стоящему в белых одеждах, отрывок из Евангелия о страстях Господа нашего Иисуса Христа, король сказал: «Если бы там был я с моими франками, мы бы отомстили за это преступление». Уже этими словами он показал свою веру и подтвердил, что он – истинный христианин». И уже этими словами король франков заявил о своем праве не только использовать военную силу для насаждения и защиты веры, но и использовать веру для обоснования и оправдания использования военной силы.

Следует, впрочем, отдельно отметить, что расчет франкского правителя на безоговорочную поддержку со стороны романского населения и католической церкви в деле борьбы с соседними королями-еретиками оправдался лишь отчасти, свидетельством чего являются осторожные и взвешенные послания епископа Авита, отнюдь не спешившего порицать бывшего арианином бургундского короля Гундобада и призывать Хлодвига покорить его страну.

Первой жертвой на пути установления власти надо всей Галлией стали бургунды во главе с королем Гундобадом, родным дядей жены Хлодвига Хродехильды. Впрочем, благодаря умелым действиям и, как свидетельствует Григорий Турский, мудрым советам приближенного знатного воина Аридия бургундскому правителю после выплаты унизительной для него дани удалось-таки отстоять независимость собственного государства. Немаловажную роль сыграло при этом обращение короля бургундов в истинное каноническое христианство, выбившее из рук Хлодвига важный пропагандистский козырь, позволявший обосновывать войну против бургундов необходимостью крестового похода против еретиков-ариан. Гораздо меньше повезло вестготам. Григорий Турский вложил в уста короля франков такие слова: «Я очень обеспокоен тем, что эти ариане (имелись в виду вестготы во главе с королем Аларихом II – прим. автора) владеют частью Галлии (речь о Тулузском королевстве вестготов в Аквитании – прим. автора). Пойдемте с Божьей помощью на них и, победив, подчиним нашей власти страну». Безусловно, под красивой идеологической оберткой скрывались иные, более земные и гораздо менее благородные цели вторжения. Однако, по всей видимости, религиозное воодушевление неофитов, стремившихся нести свет истинной веры и обращать, а если понадобиться, то и истреблять еретиков, действительно играло не последнюю роль. «И так как его (кроля франков – прим. автора) речь понравилась всем, – подытожит Григорий Турский, – Хлодвиг, выступив с войском, направился в Пуатье». Показательно при этом стремление Хлодвига заручиться поддержкой не только Господа и святых, прежде всего блаженного Мартина, обращаясь к ним за покровительством и заступничеством, но и обрести благосклонность Церкви, которой он жертвовал богатые дары. Хорошо осознавал король и необходимость налаживания хороших отношений с местным населением. С этой целью он запретил своим воинам брать в землях, через которые они проходили, что-либо, кроме земли и воды, и жестоко карал за малейшее отступление от этого требования, пусть даже взятым у какого-то безымянного бедняка было лишь сено, которое, по мнению нарушителя королевского повеления, было ни чем иным, как сухой травой.

Более того, прежде чем выступить в поход, король франков направил епископам послание, в котором гарантировал безопасность клириков, монахинь и честных вдов, а также детей священников и вдов, живших с ними под одной крышей. Более того, Хлодвиг объявлял, что обеспечит безопасность принадлежащих Церкви рабов и обещал незамедлительно вернуть их законному владельцу. Наконец, еще более важным было обещание даровать королевский мир всем светским лицам, предоставившим скрепленные епископской печатью свидетельства о том, что они находятся под церковной защитой и покровительством. Это означало, что ни они, ни их имущество не пострадают во время войны.

В 507 г. в долине Вуйе в campo Vogliadense (Вогланде, Вогладе или Вулоне) в десяти римских милях (около 15 км) к северу от города Пуатье произошло решающее сражение между войсками Алариха II и Хлодвига, «причем готы вели бой копьями, а франки – мечами. И когда, как обычно, готы повернули назад, победа с помощью Господа досталась королю Хлодвигу».

Показательно, что представители католической галло-римской сенаторской знати во главе с Аполлинарием, сыном поэта и епископа Сидония Аполлинария, которые по замыслу Хлодвига должны были бы приветствовать и поддержать его поход, сражались в войске вестготского короля и сложили свои головы.

Реальная жизнь всегда гораздо сложнее упрощенных схем учебников. Король вестготов Аларих II погиб в этой битве, а Тулузское королевство вскоре прекратило свое существование. Перезимовав в Бордо, в 508 г. король франков захватил столицу вестготов Тулузу, а вслед за ней занял Ангулем. «Господь наделил Хлодвига такой небесной благодатью, что при одном его взгляде стены сами собой рушились», – пишет Григорий Турский. «Перебив множество готов, – сообщает «Хроника» Фредегара, – Хлодвиг занял все их королевство, расположенное между Тирренским морем, Луарой, Пиренеями и Океаном. Захватив в Тулузе сокровища Алариха, он перевез их в Париж. Он принес множество даров церквям Святого Мартина и Святого Илария, с помощью которых он, как считается, все это совершил. И когда Хлодвиг переехал в Париж, он сделал его стольним городом королевства. Теодерик, его сын, завоевал для него приморские города и по приказу отца вернулся к нему в Париж».

Избрание Парижа в качестве столицы Франкского королевства, предвосхитившие будущую блистательную историю этого города, было обусловлено для Хлодвига рядом как объективных, так и субъективных причин. Несомненной была выгодность этого пункта в военно-стратегическом и экономическом, а значит, и в политическом отношении. После покорения Аквитании центр владений Хлодвига сместился к югу, а значит, из северной резиденции в Турне уже сложно было править государством, территория которого существенно увеличилась. Париж, расположенный существенно южнее, подходил для этого гораздо больше. Кроме того, бывшая античная Лютеция находилась на перекрестье важных путей: водного по реке Сене, связывавшего восточную и западную части Галлии, и сухопутного по старой римской дороге, пролегавшей от Кельна на севере через Суассон, Париж, Орлеан, Тур и Пуатье на юге. Эти коммуникационные возможности были важны как для торговли, так и в военном отношении, позволяя быстро перебрасывать войска в нужном направлении.

Наконец, в Париже сохранялись элементы регулярной планировки и остатки монументальных античных сооружений, в том числе и преторий – дворец римских наместников, в котором некогда успели побывать императоры Юлиан (в период с 357 по 360 гг.) и Валентиниан (в 365–366 гг.). Именно здания претория как нельзя лучше подходило для королевской резиденции, что прекрасно понимал правитель франков.

Не последнюю роль в избрании Парижа в качестве новой столицы королевства сыграло и религиозное значение города: именно здесь была погребена св. Женевьева (почила около 502 г.), глубоко чтимая в качестве заступницы и покровительницы города. В месте ее погребения Хлодвиг воздвиг базиликальное здание собора св. Апостолов Петра и Павла (со временем Сент-Женевьев), которому суждено было впоследствии стать династической усыпальницей Меровингов.

Таким был великий триумф Хлодвига. От полного катастрофического разгрома государство вестготов спасло в итоге лишь вмешательство остготского короля Теодориха, который смог летом 508 г. отправить из Италии войска, помешавшие франкам Хлодвига выйти к Средиземному морю. До этого силы правителя остготов были скованы в Италии необходимостью отражения морского десанта византийцев, высаженного в Таренте. «Хловис, король Франков, жаждал захватить королевство Галлия и развязал войну против Алариха, заручившись помощью Бургундцев. Он обратил армию Готов в бегство и окончательно разгромил короля Алариха у Пуатье и убил его. Однако, когда Теодорих, король Италии, узнал о смерти зятя (король вестготов Аларих II был женат на одной из дочерей Теодориха Великого – прим. автора), он покинул Италию и отбросил Франков. Он захватил ту часть королевства, которая была во вражеской оккупации и вернул под власть Готов», – напишет об этом епископ Исидор Севильский (ок. 560–636) в «Истории готов, вандалов и свевов». Не помог умерить вражду даже давнишний брачный союз. Ведь остготский король Теодорих был некогда женат на сестре Хлодвига Аудельфеде (Одофледе), к тому времени уже отошедшей в мир иной. Это «брачное соединение, – по словам Иордана, – не оказалось достаточно полезным для мира и согласия, и весьма часто жестоко воевали они из-за галльских земель. Но пока жив был Теодорих, гот никогда не уступал франкам». Иордан сообщает о крупной победе войска остготского короля «над франками в Галлиях», где армии под командованием комита Теодориха по имени Ибба якобы удалось уничтожить в сражении более тридцати тысяч франков. Подробности событий и сражений затяжной войны франков с остготами, тянувшейся вплоть до 512 или даже 514 гг. почти неизвестны из источников. Некоторые яркие детали сообщает лишь Флавий Кассиодор (о жестоких боях готов с франками у моста через Рону под Арелатом) и епископ Цезарий Арльский (об осаде Арля). В целом же можно лишь констатировать итоги этого военного противостояния: Теодориху Великому удалось отрезать Хлодвигу выход к Средиземному морю, захватив и присоединив к своему королевству «Провинцию» (Прованс) – земли к востоку от нижнего течения Роны и к югу от ее левого притока реки Дюрансы, включая Авиньон и Оранж.

Вестготы же, благодаря помощи восточных сородичей, смогли отстоять Септиманию, часть южной и юго-западной (Нарбоннской) Галлии и юг Новемпопулании (части Прованса, юг Лангедока, Руссийон, часть Аквитании и Гасконь на юге современной Франции). По сути, поражения, нанесенные войскам Хлодвига вестготами Теодориха Великого, засвидетельствовали чуть ли не единственную крупную неудачу его правления. Неспособность новорожденного государства франков выйти победителем из схватки с мощным Остготским королевством, достигшим к началу 510-х гг. пика своего могущества и распространившим свое владычество не только на Италию, но также на Прованс и существенную часть Среднедунайского региона к югу от Дуная.

Самым же болезненным для Хлодвига было то, что ему так и не удалось выйти к Средиземному морю. Готы оставили за собой и уверенно контролировали все побережье от Генуи до Барселоны. Впрочем, Византия уже готовилась к реваншу и падение остготской державы было предопределено. Ее гибель, которой не довелось увидеть Хлодвигу, будет тешить взор уже его ближайших преемников на франкском престоле.

Крайне значимым представляется то внимание, с которым отнеслись к победе ортодоксального короля франков Хлодвига над королем вестготов арианином Аларихом II в Константинополе. Византийский император Анастасий І Дикор (491–518) отправил к победителю посольство и письмо (codicellos) с поздравлениями, даровал ранг почтенного консула и признал власть франкского правителя над всей Галлией. Григорий Турский так описывает пышную церемонию чествования короля в Туре, которая весьма выразительно демонстрировала окончательную трансформацию власти некогда варварского вождя-язычника во власть христианского короля: «И вот Хлодвиг получил от императора Анастасия грамоту о присвоении ему титула консула, и в базилике святого Мартина его облачили в пурпурную тунику (tunica blattea) и мантию (chlamys), а на голову возложили венец (диадему). Затем король сел на коня и на своем пути от двери притвора базилики [святого Мартина] до городской церкви с исключительной щедростью собственноручно разбрасывал золото и серебро собравшемуся народу. И с этого дня он именовался консулом или Августом. Из Тура он переехал в Париж и сделал его резиденцией своего королевства (sedes regia)».

Как видим, император Византии проявил свое благоволение политике Хлодвига в Галлии. Вряд ли подобные почести могли бы ожидать еретика Алариха, буде даже переменчивая военная фортуна оказалась на его стороне, тем более, что вестготы и, в особенности, союзные им обосновавшиеся в Италии остготы воспринимались в Константинополе как захватчики и узурпаторы власти в законных имперских владениях и были заклятыми врагами Византии. Хлодвиг же был в таких условиях желанным союзником Византийской империи, ослаблявшим ее врагов.

Таким образом, благодаря победе над вестготами и, в особенности, благодаря признанию своей власти со стороны Восточной Римской империи, король франков завершил круг узаконения и нерушимого упрочения своего правления. Отныне оно опиралось на признание за ним властных полномочий со стороны как германского, так и галло-римского населения Галлии, поддержку католической Церкви и легитимацию, полученную от императора Византии. Пожалуй, при всей условности и необходимых оговорках, произошедшее вполне можно сравнить по своему значению для франкского правителя с будущим провозглашением Карла Великого императором. Это сравнение тем более правомочно, что титул «Августа», которым якобы именовался после этой церемонии франкский король, будет впоследствии использоваться по отношению к правителю франков только после императорской коронации Карла Великого.

Еще одним знаковым свершением Хлодвига, осуществленным в последние годы его правления, стала запись первого в истории народа франков письменного свода законов, известного под названием Lex Salica (PactusLegisSalicae) – «Салический закон», или, в более привычном нам переводе, «Салическая правда». В составленном в начале VIII в. первом «Прологе» к этому замечательному правовому памятнику начала VI в., сказано: «Салический закон был продиктован знатными этого народа, которые тога были его правителями. Выбрали из многих мужей четырех, а именно: Визогаста, Бодагаста, Салегаста и Видогаста, в местах, называемых Сальхаме, Бодохаме, Видохаме. Эти люди собрались на три заседания, тщательно обсудили все поводы к тяжбе и вынесли о каждом из них отдельное решение, как следует ниже. Когда же, по благословению Божию король франков – стремительный и прекрасный Хлодвиг первый принял католическое крещение, все, что оказалось в этом уложении неудобным, было исправлено с большею ясностью преславными королями Хлодвигом, Хильдебертом и Хлотарем».

Уложение «Салической правды» стало последним из великих деяний первого могущественного короля франков. Увидеть, как будет жить созданное им Франкское королевство, руководствуясь христианской верой и писаными законами под руководством появившейся уже в его правление администрации этому храброму воину и коварному политику уже не довелось. «После этих событий Хлодвиг умер в Париже. Его погребли в церкви святых апостолов, которую он сам построил вместе с женой Хродехильдой. А ушел он из жизни на пятом году после битвы при Вуйе. А правил он тридцать лет. [А всего лет ему было 45]».

Так Хлодвиг, приняв франков в виде пусть уже весьма развитого, но все еще рыхлого и аморфного племенного объединения, оставил их в виде развитого, мощного и по тем временам достаточно хорошо управляемого королевства.

Благодаря Хлодвигу, по словам епископа Авита Вьеннского, «Запад… тоже сверкает своим собственным светом и видит одного из своих повелителей сверкающим не новым светом. Очень, кстати, этот свет воссиял в день Рождества нашего Искупителя». Под этим «не новым светом» – non novum jubar — имеется в виду не столько даже идея истинной римской имперской власти, сколько сущность власти правителя, исповедующего истинную веру. Та благодать, которая ранее была доступна лишь на Востоке христианского мира благословением ортодоксального кафолического императора Византийской империи, теперь, благодаря созданному православным католическим королем франков Хлодвигом Франкскому королевству, просияло и на Западе. Это означало, что отныне короли Запада – Хлодвиг и его преемники, а, возможно, и принявшие каноническое христианство их соперники, могли исполнять по отношению к христианской веры ту же миссию, что и византийский император.

Таким образом, Хлодвиг создает не просто Франкское королевство, но создает королевство особое и особенное, просиявшее одновременно «не новым светом» как древней римской государственности и извечной природы почитания истинного христианского Господа и порвавшего одновременно как с германским вождеством и язычеством, так и с еретическими заблуждениями.

Так франкский правитель выступил создателем новой модели власти правителей Запада, на который станут впоследствии в той или иной мере равняться все здешние христианские властители. Это предопределило судьбу Франкского королевства – единственного варварского государства, не просто пережившего бурную эпоху Великого переселения народов, но давшего жизнестойкий росток будущей империи Запада. Впрочем, для того, чтобы эта революционная для своего времени идея смогла вызреть во всем своем совершенстве, потребовалось еще без малого три столетия и выдающаяся историческая личность – Карл Великий.

О том, что приведенные рассуждения небезосновательны, ярко свидетельствует уже тот факт, что одному из своих сыновей Карл Великий дал имя Людовик (Hludowic, то есть, Хлодвиг), ни разу не встречавшееся ранее в его роду. Видимо, таким образом величайший монарх династии Каролингов стремился подчеркнуть свое уважение не менее великому для своего времени предшественнику.

Однако был ли возможен Карл без Хлодвига, Хлодвиг – без франков, франки – без Германии и Галлии, Галлия – без Римской империи, а империя – без христианства? Так постепенно сплетались в единый узор нити, рождавшие не только будущую Империю Каролингов, но и пророставшую сквозь ткань ее исторического убранства идею единой Европы.

Длинноволосые и долгобородые короли франков или Тайны династии Меровингов

Тот, кто короной Франции владеет,
Могуч быть должен и душой и телом,
Чтоб, если кто-нибудь его заденет,
Нигде не скрылся от возмездья недруг,
Пока не сдастся или смерть свою не встретит;
А кто позволит Францию бесчестить,
Тому златой венец носить невместно.

    Коронование Людовика
    (пер. Ю. Корнеева)

Мне опостылело рассказывать о раздорах и междоусобных войнах, которые весьма ослабляют франкский народ и его королевство. Но что еще хуже, мы уже видим, как в наше время сбываются предсказания Господа о начале бедствий: «Восстанет отец на сына, сын на отца, брат на брата, ближний против ближнего». А ведь их должны были устрашить примеры прежних царей, которые, как только разъединялись из-за раздоров, тотчас гибли от недругов…О, если бы и вы, о короли, участвовали в таких сражениях, в каких изрядно потрудились ваши предки, чтобы все народы, устрашенные вашим согласием, склонились бы перед вашей силой! Вспомните, что сделал Хлодвиг, основоположник ваших побед. Он перебил королей – своих противников, враждебные племена разбил, собственные же подчинил и оставил вам королевство целым и незыблемым. И когда он это совершал, у него не было ни золота, ни серебра, какие есть теперь в вашей казне. Что вы делаете? Чего вы ищете? Чего вам недостает? Дома ваши изобилуют роскошью, подвалы полны вина, хлеба и масла, в кладовых груды золота и серебра. Одного вам недостает – вы лишены милости Божией, ибо не блюдете мира между собой. Почему один отнимает добро у другого? Почему зарится на чужое?.. Остерегайтесь разногласия, берегитесь междоусобных войн, которые несут гибель вам и народу вашему.

    Григорий Турский. История франков

Считают, что род Меровингов, из которого франки избирали своих королей, пресекся на Хильдерике, низложенном и заточенном в монастырь по приказу римского первосвященника Стефана.

В действительности же род этот давно был бессилен. Богатства и власть находились в руках придворных сановников, называемых майордомами. А королю оставалось довольствоваться своим титулом и являть видимость власти, когда, восседая на троне, длинноволосый и длиннобородый, выслушивал он иноземных послов и давал им, как бы от себя, ответы, в действительности предписанные, продиктованные и заученные.

Кроме пустого титула и скудного содержания, которое определял ему майордом, имел он всего лишь одно, да и то крошечное, поместье, служившее ему жилищем и поставлявшее немногочисленную прислугу. Куда бы король ни отправлялся, он ехал в повозке, запряженной по деревенскому обычаю парой волов, которыми правил пастух. Так ездил он во дворец, на народные собрания, проводимые ежегодно для пользы государства, и так же возвращался домой.

Об управлении же королевством и обо всех внутренних и внешних делах заботился майордом.

    Эйнгард. Жизнь Карла Великого

Франкское королевство (Regnum Francorum), бывшее детищем великих деяний Хлодвига (481/482–511 гг.), состояло на момент его смерти из множества разрозненных регионов с разными устоявшимися в них хозяйственными укладами и традициями местного управления. Отдельные части владений франкского правителя были заселены разнящимся в этническом отношении населением: германским и романским. Процентное соотношение германцев к галло-римлянам постепенно, а затем и резко изменялось по мере продвижения с северо-востока на юго-запад. Если вдоль берегов Рейна жили в большинстве своем франки (за исключением нескольких компактных анклавов романского населения, таких, как в районе Трира), то в юго-западных землях они составляли лишь незначительное меньшинство, которое будет медленно прирастать мигрантами из далекой прародины в течение многих последующих десятилетий.

Тем не менее, при всех очевидных как современникам Хлодвига, так и современным историкам различиях, уже тогда появляется осознание страны расселения франков в качестве Франкии (Francia), раскинувшейся от среднего течения Рейна и Майна на востоке до Ла-Манша и Луары на западе и юго-западе. Эта обширная страна отличалась для людей того времени как от старинных регионов расселения германцев к востоку от Рейна, так и от соседних, в том числе уже и подвластных франкскому королю регионов, таких как большая часть Аквитании и тем более Бургундии, которую еще лишь предстояло присоединить к Франкскому королевству.

Византийский историк Агафий Миринейский (536–582) в труде «О царствовании Юстиниана» так писал о занимаемых франками в VI в. пространствах: «Племя франков является ближайшим соседом Италии. Несомненно, что они принадлежат к так называемым исстари германцам. Живут вокруг Рейна-реки и [на] прилегающей к нему территории, владеют и большей частью Галлии, которая раньше им не принадлежала, а занята позднее». В пределах Франкии, отличавшейся для современников как от Аквитании и Бургундии, так и от древней Francia Antiqua, также обособились два своеобразных региона, условно называемые «королевствами». Первое из них получило название Австразия (Austrasia) – «восточная страна» или «восточное королевство» (от германского Ost(er) Reich) и имело своим ядром земли вдоль среднего и нижнего течения Рейна и Майна. Второе называлось Нейстрия (Neustria, от германского Ne Ost(er) Reich) – буквально «не-восточное (то есть западное – прим. автора) королевство». Сердцевиной Нейстрии были бассейны рек Сена и Сомма.

Где проходила точная граница между этими двумя регионами Франкского королевства, заселенными, соответственно, восточными и западными франками – сказать сложно. Скорее всего, она была подвижной и весьма зависимой даже не столько от сиюминутных политических раскладов, сколько от трудноуловимых представлений современников о географической меже между двумя родственными, но все более отличавшимися между собой народностями, которые постепенно будут отдаляться друг от друга. Причем если восточные франки сохранят свое германское ядро, то западные подвергнутся мощной романизации, что в итоге приведет много веков спустя к появлению двух отдельных народов с разными языками – немцев (германцев) и французов.

Пока же между франками, где бы они ни проживали, было гораздо больше общего, нежели различного. Общей, среди прочего, была и единая правящая династия Меровингов, представители которой коллективно либо единолично владели всем Франкским государством.

Концепция коллективного сюзеренитета позволяет избежать распространенного и в целом ложного представления о децентрализации и даже распаде королевства Хлодвига, который якобы произошел после его смерти. Действительно, нередко встречающееся утверждение о дроблении некогда единого королевства на уделы, является существенной натяжкой во многих отношениях.

Во-первых, таким образом значительно преувеличивается мера достигнутой Хлодвигом централизации его державы, переоцениваются, безусловно, существенные, но все же ограниченные достижения его государственного строительства. Во-вторых, что важнее, утверждение об обособлении нескольких королевств Меровингов из некогда единой державы Хлодвига существенно искажает понимание как природы государства франков того времени, так и сути власти каждого отдельного представителя правящей династии над той или иной территорией в контексте взаимодействия с другими подобными властителями. Пожалуй, наилучшим образом охарактеризовать существо произошедшего позволяет используемый немецкими историками термин Teilreich — «частичное королевство» или «долевое королевство». Он подчеркивает, что королевская власть над отдельной частью территории страны не отрицала одновременного существования единого целостного государства, управляемого как бы коллективно несколькими монархами посредством совместных обсуждений и принимаемых с общего согласия решений, значимых для всей державы. Представители династии Меровингов могли, таким образом, править Франкским королевством совместно, имея каждый в своем личном непосредственном владении лишь часть его территории.

Таким образом, каждый мужчина из дома Меровингов мог в силу своего происхождения претендовать как на королевский титул и власть, так и на право владения своей долей – определенной частью территории общего единого королевства (Teilreich), которые, объединяясь между собой, составляли целостное государство.

Выстраивание подобной системы наследования власти после смерти отца несколькими сыновьями одновременно можно проследить на хорошо известном отечественному читателю примере системы престолонаследия в Киевской Руси после смерти князя Ярослава Мудрого. Показательно, что в итоге эта система оказалась нежизнеспособной. Русь пришла к дроблению на государственные образования, которые принято называть удельными княжествами.

Впрочем, при всей схожести терминов «долевое королевство» (Teilreich) и «удельное княжество» (для перевода этого понятия подходит скорее немецкое слово F?rstentum), между ними существуют очевидные и принципиальные различия. Состояли они, прежде всего, в том, что территориальное владение монарха из дома Меровингов не обязательно должно было быть компактным, составляющим определенную целостность с четкими границами. «Долевое королевство» вполне могло быть набором разобщенных земель, располагавшихся в разных частях единой страны, и его фрагменты могли быть отделены друг от друга владениями других «частичных» монархов.

Кроме того, «частичное королевство» не осуществляло какой-либо самостоятельной внешней политики и в значительной степени было ограничено в реализации внутреннего управления традиционными правовыми обычаями франков. По крайней мере, общим законодательством для всех «долевых королевств» выступало обычное право, зафиксированное в «Салической правде» (в качестве сравнения можно вспомнить «Правду Ярослава» и ее дальнейшую судьбу). Вносимые в Lex Salica в виде капитуляриев, эдиктов и декретов изменения и дополнения, производившиеся как несколькими правителями по общему согласию, так и во время единоличного правления кого-либо из них надо всем королевством, также, судя по всему, должны были применяться в качестве обязательных норм во всех «долевых королевствах». Показателен в этом плане Капитулярий IV к «Салической правде» «Договор о соблюдении мира (Pactus pro tenore pacis) государей Хильдеберта и Хлотаря – королей франков», состоящий из двух последовательно объединенных декретов этих двух правителей. Обращает на себя внимание, в частности, такой фрагмент этого документа: «§ 16. В целях соблюдения мира повелеваем, чтобы во главе отрядов ставились выборные сотники (centenarii) и чтобы их верностью и тщанием охранялся вышеназванный мир. И дабы помощью Божией между нами, родными братьями, была нерушимая дружба, (постановили), чтобы сотники имели право преследовать воров и идти по следам в провинциях и того, и другого государства (выделено нами – прим. автора). И в сотне, в которой что-нибудь пропало, пусть ведется дело с тем, чтобы неукоснительно давалось возмещение тому, кто потерпел, и велось преследование вора. Если потерпевший поймает вора, преследуя его с отрядом, тогда ему следует из имущества вора, когда таковое будет, половина пени и возмещение убытков».

Как видно из приведенной цитаты, правовые нормы уложенного совместно двумя королями памятника должны были в одинаковой степени иметь правовое применение в пределах их «долевых королевств». Более того, выборные должностные лица (сотники-центенарии) из одного королевства имели право выполнять свои обязанности (преследовать воров) в одинаковой мере в пределах территориальных владений обоих королей. Тем самым документ способствовал не только сохранению всеобщего мира, установлению и поддержанию общих для обоих «долевых королевств» правовых норм, но и при определенных условиях утверждению правомочности действий на территории каждого из них лиц, получивших свои полномочия в соседнем королевстве.

Крайне выразительное свидетельство о подвергнувшемся значительной романизации франкском обществе VI в., и в частности, также о характере отношений «долевых королей» из династии Меровингов сохранил в своем историческом сочинении Агафий Миринейский: «…франки не номады, как многие из варваров, но в большинстве случаев пользуются римскими гражданскими порядками и теми же законами, равным образом одинаково мыслят о договорах, браке и божественной службе. Все они христиане и придерживаются вполне православного символа веры (Агафий использует выражение «православно окрашенной веры» – прим. автора). [Франки] имеют в городах и правителей, и священников. Праздники совершают так же, как и мы, и для варварского племени [они] представляются мне очень благопристойными и культурными, ничем от нас не отличаясь, кроме варварской одежды и особенностей языка. Я поражаюсь другим свойственным им добрым качествам, в особенности справедливому отношению друг к другу и согласию. Много раз и раньше, и в мое время власть у них делилась то между тремя правителями, то между большим числом, но никогда, как известно, они не начинали войны между собой и не оскверняли отечество кровью сограждан. Когда сталкиваются крупные равные или почти равные силы, тогда естественно возникают жестокие и высокомерные помыслы, соперничество, стремление к первенству и прочие бесчисленные страсти, рождающие смуты и волнения. Однако у них, если они и бывают разделены между многочисленными правителями, не случается ничего подобного. А если у властителей возникает какой-нибудь конфликт, все выстраиваются, как для сражения вооруженные, и затем собираются в одном место. Обе стороны лишь увидят друг друга, тотчас прекращают вражду, приходят к соглашению и требуют от вождей разрешить спор, основываясь больше на праве, чем на силе. Если же те отказываются, требуют, чтобы они сами сражались и подвергались опасности (речь идет, по всей видимости, о личном поединке королей между собой, который должен был решить исход противостояния – прим. автора). Ибо не пристойно и не соответствует отеческим установлениям, чтобы ради частной их вражды получало бы ущерб и потрясалось дело общественное. Тотчас же они [рядовые франки] выходят из военных рядов, складывают оружие, и восстанавливаются мир и дружба, безопасные посещения друг друга и сношения, и, таким образом, исчезают опасности. [Вот как] у них подданные склонны к справедливости и любят родину. Вожди же в нужных случаях благожелательны и доступны убеждениям. Поэтому и живут они, сохраняя прочное могущество, и пользуются теми же законами, ничего не теряя из своего и приобретая очень многое. Там, где внедрены справедливость и согласие, там государство счастливо и неуязвимо для врагов. Так франки, живя наилучшим образом, управляют собой и повелевают соседями, причем дети наследуют власть отцов».

Как видим, Агафий приводит восторженную характеристику благоразумного коллективного правления франкских королей, которое византийский историк объясняет добрыми качествами, христианской православной верой, благопристойностью и высокой культурой этого варварского для него народа. Представляется, однако, очевидным, что сложившаяся в VI в. во Франкском государстве форма коллективного правления державой была обусловлена не только и даже не столько положительными характеристиками отдельных правителей либо же явно завышенной Агафием степенью романизации и христианизации франков в целом. Достаточно сказать, что старший его современник Прокопий Кесарийский в произведении «О войне с готами» оставил иную, противоположную характеристику франков: «Эти варвары, будучи христианами, сохранили многое из своих прежних верований: они приносят человеческие жертвы и совершают другие религиозные обряды, далекие от истинного благочестия, в том числе прибегают и к гаданиям».

На самом деле политика франкских королей определялась целым комплексом факторов, среди которых: уровень развития франкского общества исподволь, с разной скоростью в различных областях страны, трансформирующегося из позднепервобытного в раннеклассовое; представления о природе королевской власти и механизмах ее реализации по отношению к подвластному ей населению; мощное культурное романское наследие, сохраняемое и культивируемое галло-римскими подданными королей франков; не только духовная, но также институциональная роль Церкви, по мере возможности цементировавшей рыхлую в институциональном и управленческом отношении ткань франкской государственности. Наконец, не последнюю роль играло отсутствие у франкских правителей накопленного предыдущими поколениями опыта государственного строительства и управления. Вследствие этого они неизбежно вынуждены были идти путем проб и ошибок, комбинируя германские обычаи и римские правовые нормы, разделяя собственных подданных по этническому и культурному признаку и властвуя над ними согласно принятым в их среде правовым нормам и обычаям.

Нам, привыкшим к понятию регулярного государства, показалась бы дикой та система правления и управления, которая сложилась и бытовала во Франкском государстве. Однако и франкским королям VI–VII вв. была бы чужда и не вполне понятна обычная для нас держава, являющаяся порождением Нового и Новейшего времени, то есть уже XVI–XX вв.

Страна франков была не более, но и не менее чем раннесредневековым варварским королевством со всеми характерными для него особенностями, признаками и проблемами общественно-политических трансформаций, к тому же существенно ограниченных уровнем сугубо материальных, производственно-технических и коммуникационных параметров эпохи Раннего средневековья. Даже не скрывающий своего восхищения франками Агафий Миринейский признает, что правителям этого народа приходилось не единожды прибегать к демонстрации военной силы и готовности ее применить против своих единокровных сородичей. И лишь относительный паритет возможностей каждого из «долевых королевств», кровнородственные соображения, апелляция к обычаям предков и, видимо, также не в последнюю очередь христианское вероучение и авторитет Церкви удерживали их от того, чтобы пустить этот последний довод королей (ultima ratio regum) в дело. Как знать, сколько раз в течение веков правления правителей Меровингской династии войска соседних владений франков стояли в полушаге от того, чтобы последний королевский аргумент решил судьбу того или иного спорного вопроса.

Как бы то ни было, после смерти Хлодвига ему наследовали сразу четыре его сына, распределившие между собой (попытаемся не использовать слово «разделение» и производные от него) различные части обширных владений своего отца. Уместно будет процитировать здесь главного бытописателя истории франков того времени Григория Турского: «Итак, после смерти короля Хлодвига его королевство перешло к четырем его сыновьям: Теудериху[6 - Возможны также варианты написания имени «Теодорих», «Теодерик» и др. Вариант «Теудерих» избран как более соответствующий германскому произношению, так и для того, чтобы у читателя не возникало путаницы, когда рядом в тексте будут упоминаться король Остготского королевства Теодорих Великий Амал (470–526) и Теудерих I Меровинг (511–534).], Хлодомеру, Хильдеберту и Хлотарю, которые разделили его между собой на равные части. Уже тогда у Теудериха был сын по имени Теудеберт[7 - Возможны также варианты написания имени «Теодоберт», «Теодеберт» и др.; вариант «Теудеберт» избран по аналогии с именем отца «Теудерих».], статный и деятельный. Так как братья отличались большой храбростью и у них было сильное, многочисленное войско, Амаларих, сын Алариха (короля вестготов, побежденного Хлодвигом – прим. автора), король Испании, попросил у них в жены сестру. Они охотно удовлетворили его просьбу и сами отправили сестру в Испанию со множеством украшений и драгоценностей». Не названную в этом отрывке дочь Хлодвига звали Хлотхильдой, и о ее несчастливом браке с вестготским королем, послужившем впоследствии одной из причин очередной войны франков с вестготами, епископ Тура поведал далее в своем повествовании.

Теудерих I (511–534) (Теодорих или Тьерри, как его принято называть во французской историографии) был старшим сыном Хлодвига, рожденным неизвестной из источников женщиной еще до свадьбы короля франков с бургундской принцессой Хродехильдой. Ему к 511 г., когда умер отец, было уже более 25 или даже около 30 лет, и по меркам эпохи не удивительно, что он сам уже имел совершеннолетнего в представлении салических франков сына, которого «Хроника» Фредегара называет «умелым и проворным». Показательно, что незаконнорожденный по более поздним средневековым меркам сын получил те же права на наследование равной части отцовских владений, что и три других сына, рожденные уже в законном браке с Хродехильдой. Видимо, в королевском роду он не воспринимался как бастард, да и возраст явно был на его стороне. Если три других брата действительно были погодками, то им исполнилось самое большее шестнадцать, пятнадцать и четырнадцать лет соответственно, и хотя зрелость наступала у салических франков уже с 12 лет, все трое были менее подготовлены к управлению государством, чем почти вдвое старший каждого из них брат.

Распределение владений Хлодвига было произведено, судя по всему, преимущественно, исходя из сугубо материалистических соображений. Сыновья делили между собой не столько территории, сколько доходы, получаемые от той или иной области и проживающего в ней населения. По крайней мере, об этом свидетельствует приблизительная оценка экономического потенциала каждого из «долевых королевств», а также свидетельства как Григория Турского о разделении королевства «на равные части» и «Хроники» Фредегара («поровну»), так и следующие слова Агафия: «Были братья Хильдиберт, Хлотар, Теудерих и Хлодомер. По смерти отца Хлодоэя они разделили царство на четыре части, равным образом города и народы, так я думаю, чтобы каждый из них получил одинаковую часть».

Видимо, именно стремлением осуществить равноценный дележ имущества в значительной степени объясняется общая конфигурация владений каждого из братьев. Во время разделов земель между братьями-соправителями не столько разграничивались территории, сколько разделялись земли фиска и разнообразные налоги, в том числе и не только поземельные. Отчасти разделы были обусловлены также старым административным делением, существовавшим еще с римского времени.

Так, Теудерих получил северо-восточные земли: обе бывшие римские провинции Верхняя Германия и Нижняя Германия, Бельгию Первую, а также юго-восточную часть Бельгии Второй и земли по среднему течению Рейна – регион, где некогда находилось королевство погубленного Хлодвигом Сигиберта. На землях Теудериха располагались такие важные центры, как Трир, Майнц, Кельн, Верден, Туль, Базель, Шалон и Реймс.

Земли каждого из троих младших братьев были не менее значимы по своему потенциалу, нежели прикрывавшие все их с северо-востока от бурлившей там варварской германской стихии владения Теудериха. Хлодомер (511–524) получил в свое владение земли обширного бассейна Луары, а именно области Труа, Санс, Оксер, Мелен, Орлеан, Шартр и Нант, и, вполне возможно, пределы его «долевого королевства» простирались вплоть до Анжера включительно. На юге к его землям примыкали Тур, Бурж, Пуатье и Лимож. Хильдеберт І (511–558) получил территории на севере и северо-востоке Галлии между Соммой, Маасом и морем, включающие города Амьен, Париж, Руан, Лизье, Байе, Авранш, Ренн и Ле-Ман. В целом это приблизительно совпадает с римской Арморикой и отдаленно напоминает будущую Нормандию, дополненную рукавами, протянувшимися по направлению к Парижу и Мену. Наконец, Хлотарь I (511–561) получил старые франкские владения на севере за Сомой от устья Рейна, приморской низменности и Угольного леса до Суассона. Помимо этого значимого города в этой области располагались такие важные центры, как Турне, Булонь, Аррас, Камбрэ, Нуайон и Лан.

Отдельно между братьями была разделена завоеванная Хлодвигом у вестготов Аквитания. Здесь франкское население было на тот момент представлено незначительно, преимущественно в виде военных гарнизонов контролировавших регион крепостей. Теудерих получил прилегающую к Бургундии восточную часть Аквитании с центром в Оверни – те земли, которые некогда завоевал сам еще во время кампании против вестготов в 508 или 510 гг., кратко упоминаемой у Григория Турского: «Хлодвиг же послал своего сына Теудериха через Альби и Родез в Клермон. В этом походе тот завоевал отцу эти города – от владений готов до границы владений бургундов».

Таким образом, земли Теудериха опоясывали Бургундское королевство с севера и запада, а также отчасти выходили на правый, восточный берег Рейна. Определить пределы аквитанских владений трех других братьев сложнее. Хлодомеру, как уже указывалось, достались Бурж, Пуатье и Лимож на севере региона. Хильдеберт I ограничился областью вокруг городов Бордо и Сента, выходившей к побережью Бискайского залива. Хлотарь же получил надел между владениями Теудериха на востоке, Хильдеберта на западе и Хлодомера на севере, включавший область в среднем течении реки Дордонь, города Базас и Ажен и выходивший на юге к Септимании.

Отдельно стоит обратить внимание на расположение главных резиденций братьев-королей. «Хроника» Фредегара сообщает по этому поводу: «По жребию Теодерику местом пребывания достался Мец, Хлодомеру – Орлеан, Хильдеберту – Париж, а Хлотарю – Суассон». При этом изначальной столицей Теудериха был гораздо более близкий к Парижу Реймс, и лишь позже резиденция была перенесена в находившийся восточнее Мец. Не сложно заметить, что все четыре города расположены в непосредственной близости друг от друга в пределах компактного расселения салических фраков и практически в центре Парижского региона. Ради такого расположения резиденций Теудериху пришлось отказаться от отдаленного к северо-востоку Кельна, Хлотарю – от столь же относительно далекого Турне, давнего центра салиев на севере, а Хлодомеру – от находившегося юго-западнее Орлеана Тура.

Как представляется, концентрация королевских ставок вокруг Парижа была далеко не случайной: браться стремились находиться в непосредственной близости друг от друга, чтобы иметь возможность быстро собраться для выработки общих решений по тем или иным важным для всего Франкского королевства вопросам. Париж как столица их отца Хлодвига и ныне резиденция Хильдеберта подходил для таких целей как нельзя лучше. Так, даже потеряв статус если не единственной, то несомненно главной королевской резиденции, этот в будущем главный город Франции сохранял свое не только символическое, но и коммуникационно-стратегическое значение. Впоследствии оно еще сыграет свою решающую роль в момент установления и укрепления власти королей династии Капетингов в конце Х–XI вв.

Подтвердив и укрепив в первые годы своего правления свою власть в собственных «долевых королевствах», сыновья Хлодвига вернулись к завоевательной политике отца, стремясь объединить в своих руках всю Галлию. Естественными противниками для них были при этом остготы, вестготы, но, прежде всего, бургунды. Именно против Бургундского королевства было направлено острие первого удара королей из династии Меровингов в середине 520-х гг., когда власть остготского короля Теодориха Великого в регионе пошатнулась вследствие нараставшего противостояния с Византийской империей. Видимо, франкские правители чутко уловили суть менявшейся внешнеполитической обстановки, в которой правителю Италии было уже не до вмешательства в дела бургундов и франков к северу от его владений. Именно этим, а не только династическими распрями и местью за отца королевы Хродехильды, как это представлено у Григория Турского и в «Хронике» Фредагара, объясняется агрессия франкских правителей против Бургундского королевства.

Поначалу удача сопутствовала франкам, развязавшим боевые действия в 523–524 гг. Им удалось захватить в плен и казнить бургундского короля Сигимунда. Однако затем в битве при Везеронсе агрессоры потерпели сокрушительное поражение от ставшего новым бургундским королем брата Сигимунда по имени Годомар. Видимо, в значительной степени поражение было предопределено тем, что самый старший из братьев Теудерих, женатый на дочери Сигимунда – бургундской принцессе по имени Свавеготта, не явился к месту сражения со своими отрядами, хотя и обещал прийти, «не осознавая того, – по словам Григория Турского, – что он оскорбит память своего тестя». «Хроника» Фредагара же более определенно объясняет поражение франков отсутствием помощи со стороны женатого на Свавеготте Теудериха.

В битве при Везеронсе погиб один из братьев Меровингов Хлодомер, описание смерти которого приводят как Григорий Турский, так и Агафий Миринейский. Причем оба они передают интересные подробности сражения, противореча друг другу по поводу его исхода. «Соединившись в местечке Везеронс, что в окрестностях города Вьенна, – пишет более тенденциозный в данном случае Григорий Турский, – они (трое братьев Меровингов без Теудериха – прим. автора) сразились с Годомаром. И когда Годомар со своим войском обратился в бегство, а Хлодомер, преследуя его, удалился от своих на порядочное расстояние, враги [Хлодомера], подражая его условному знаку, подавая ему голос, закричали: «Сюда, сюда! Ведь это мы, твои люди». Он им поверил, пошел на их зов в гущу врагов. Они отрубили ему голову, насадили на шест и подняли ее вверх. Когда франки увидели это и поняли, что Хлодомер убит, они собрались с силами, обратили в бегство Годомара, разбили бургундов и подчинили страну своей власти».

Агафий Миринейский более беспристрастен и потому реалистичен в подведении итогов сражения: «Немного спустя Хлодомер повел войско против бургундов(это готское племя, живущее своими трудами и отличное в военном деле) и погиб в сражении, пораженный копьем в грудь. Когда он лежал на земле, бургунды, увидев его длинные развивающиеся волосы, простирающиеся до спины, тотчас поняли, что убили неприятельского правителя… бургунды, отрезав голову Хлодомера, когда показали ее войскам, бывшим с ним, тотчас внушили им великое смятение и отчаяние, и дух тех упал от боязни так, что они отказались от продолжения в дальнейшем войны. Война была прекращена, и победители по своему усмотрению, как им показалось лучше, установили условия мира. Уцелевшие же из франкского ополчения с радостью возвратились домой». «Годомар же вновь получил свое королевство», – подытоживает Григорий Турский, противореча самому себе и также признавая, что бургундскому королю удалось отстоять существование своего государства. Правда, под давлением враждебных соседей, оно утратило часть территорий, поскольку бургундам пришлось уступить франкам часть территорий между левыми притоками Роны Изером на севере (или Дромом, потекающим южнее) и Дюрансом на юге.

Смерть Хлодомера положила конец относительно безоблачному правлению тетрархов и начало не только переделам «долевых королевств», но и кровной вражды между членами дома Меровингов.

Поначалу казалось, что все может пойти как прежде, и лишь четверовластие сменится триумвиратом. «Когда Хлодомер погиб, – свидетельствует Агафий, – тотчас его братья (он не имел детей) разделили между собой его удел». Византийский историк, отдаленный от события не только пространством, но и временем, ошибается лишь отчасти. Сыновья у Хлодомера были, и об их судьбе после смерти отца сообщает Григорий Турский: «Сыновей же его взяла после траура королева Хродехильда (вдова Хлодвига – прим. автора) и держала их при себе; из них одного звали Теодовальдом, второго – Гунтаром, третьего – Хлодовальдом». Именно в обход этих прямых наследников Хлодомера братья Меровинги разделили между собой его королевство. Теудериху достались области Труа, Санс, Оксер и Лимож; Хильдеберту – Шартр, Орлеан, Бурж и земли к северу от Луары; Хлотарь же получил области в нижнем течении Луары, а также земли Тура и Пуатье. Кроме того, этот самый младший из сыновей Хлодвига взял в жены вдову своего брата Гунтевку.

Судьба сыновей покойного Хлодомера оказалась печальной. Их дядья поспешили предпринять все возможное, чтобы ликвидировать исходившую от них потенциальную угрозу нового передела владений. Ведь каждый из них, как отпрыск королевского рода, имел право претендовать на королевский трон. Зачинщиком, по свидетельству Григория Турского, выступил Хильдеберт, к которому незамедлительно примкнул Хлотарь. Под предлогом проведения коронации братья забрали детей у их бабушки Хродехильды и предложили ей выбор: либо мальчики будут немедленно убиты, либо же будут острижены, что лишит их права королевского наследования. Приведенный епископом Тура ответ вдовствующей королевы, правдиво это свидетельство или нет, поражает своей жестокостью: «Если они не будут коронованы, то для меня лучше видеть их мертвыми, чем остриженными». Понимала ли Хродехильда, что от ее слов уже ничего не зависит, отвечала ли так, как более пристало королеве дома Меровингов, чем любящей бабушке или же предание, на которое опирался Григорий Турский в своем рассказе, полностью является вымыслом, нам неизвестно. В изложении источника слова королевы истолковываются как согласие и чуть ли не разрешение убить ее собственных внуков. Григорий Турский передает слова посланного к Хродехильде и вернувшегося с ее ответом посланца, знатного клермонского сенатора Аркадия: «С согласия королевы выполняйте задуманное, ведь она сама желает, чтобы вы осуществили ваше решение».

С уверенностью можно сказать лишь, что двое из троих сыновей Хлодомера были убиты собственноручно Хлотарем, хотя Хильдеберт, ужаснувшийся содеянному после смерти старшего из мальчиков Теодовальда, попытался было спасти припавшего к его ногам Гунтара, воскликнув: «Прошу тебя, любезнейший брат, будь милосерден и подари мне жизнь этого мальчика. За его жизнь я тебя вознагражу всем, чем ты ни пожелаешь, только не убивай его».

Распаленный первым убийством Хлотарь якобы ответил на это брату: «Или ты оттолкнешь его от себя, или сам вместо него умрешь. Ведь ты зачинщик этого дела, а теперь ты так быстро отступаешься от данного слова». После этого Хильдеберт отбросил от себя Гунтаря навстречу убийце, и кровавая расправа была завершена. В живых остался лишь укрывшийся у сторонников покойного Хлодомера третий, самый младший из его сыновей: «Третьего же брата, по имени Хлодовальд, они не смогли схватить, так как его спасли храбрые люди. Пренебрегая земным царством, он посвятил себя служению господу и, обрезав собственноручно волосы, сделался клириком. Усердно совершая добрые дела, он покинул этот мир пресвитером. А Хлотарь и Хильдеберт поделили поровну королевство Хлодомера», – заключает Григорий Турский. Является ли эта жестокая кровавая история вымыслом полностью или в отдельных деталях не столь важно, ведь несомненным остается одно – ветвь рода Хлодомера прервалась и уже никто из его потомков не мог претендовать на получение своего «долевого королевства». Так была нарушена (чтобы больше уже никогда не вернуться) та идиллия общего согласия франкских правителей, которая была, как мы видели, весьма трогательно описана Агафием Миринейским, явно симпатизировавшим этому варварскому для всякого византийца народу вследствие того, что франки придерживались канонического ортодоксального христианства.

Описанная кровавая трагедия и прочие мелкие интриги и распри, красочно описанные Григорием Турским, несомненно, ослабляли внутреннее единство правителей Франкского королевства. Епископ Тура сообщает, к примеру, о таком (вымышленном или реальном – неизвестно) весьма правдоподобном событии, произошедшем, возможно, после убийства сыновей Хлодомера: «Теудерих задумал убить своего брата Хлотаря. Тайно подготовив для этого вооруженных людей, он пригласил его к себе якобы для тайных переговоров. В одной части дома он велел протянуть от одной стены к другой занавес и встать за ним вооруженным людям. Но так как занавес был коротким, то из-под него были видны ноги этих вооруженных людей. Заметив это, Хлотарь вошел в дом со своими людьми вооруженным. Когда же Теудерих понял, что тот разгадал его намерение, он, придумывая уловку, начал говорить то об одном, то о другом. Наконец, не зная, как сгладить свое коварство, он подарил ему в знак благодарности большое серебряное блюдо, и Хлотарь, поблагодарив его за подарок, простился с ним и вернулся к себе».

Впрочем, несмотря на внутренние раздоры, Франкское королевство продолжало оставаться мощной силой на внешнеполитической арене, успешно расширяя свои пределы и отбивая попытки вторжений извне. Об одном из успешных отражений вражеского набега, относящемся к 520-м гг., упоминают Григорий Турский и «Книга истории франков». Речь о набеге вверх по течению Рейна вооруженной ватаги воинственного северного народа гаутов (геатов) или данов (датчан) во главе с конунгом великаном Хлохилаихом. Достигнув области расселения хаттуариев, воины Хлохилаиха разграбили эту область королевства Теудериха I, захватив богатую добычу и пленных. Король отправил на защиту своих владений своего сына Теудеберта, которому удалось разбить врагов в сухопутном и морском сражениях и вернуть захваченную ими добычу. В бою погиб и сам предводитель данов Хлохилаих, могучие кости которого, согласно легенде, многие десятилетия потом выбеливались водой и ветрами на одном из островов в устье Рейна. Знаменитый англосаксонский эпос VIII в. «Беовульф» сохранил краткое, но весьма красочное описание этого события, в котором, к сожалению, нет подробности о войске франков и Теудеберте, поскольку внимание сказителя закономерно сосредоточено на великом конунге гаутов, названном в поэме Хигелаком (перевод В. Тихомирова):

Гаутский Хигелак,
внук Свертинга,
тем даром Вальхтеов,
кольцом был украшен
в последней битве,
где защищал он
свою добычу,
стоя под стягом, —
войнолюбивца
Судьба настигла
в пределах фризских:
надев на шею
то украшение,
пришел за море
дружиноначальник,
но пал под щитами,
и с телом вместе
убор нагрудный
достался франкам,
и это сокровище
также стало
поживой слабейших
врагов на поле,
где многих гаутов
смерть похитила.

Уничтожив нападавших и надолго отбив у них охоту нападать на земли Меровингов, Теудерих I, воины которого отнюдь не были на самом деле «слабейшими врагами», осуществил вторжение в королевство тюрингов, располагавшееся между реками Везером, Эльбой и Заале. Произошло это вскоре после смерти остготского короля Теодориха Великого (470–526), бывшего союзником Тюрингского королевства и мешавшего франкам вести экспансию в этом направлении. Прямую связь между началом экспансии франков против тюрингов и смертью короля остготов отметил уже Прокопий Кесарийский в «Войне с готами»: «После смерти Теодориха (короля остготов – прим. автора) франки, не имея опасных противников, двинулись походом против турингов». В ряде сражений при поддержке саксов, а с 531 г. и своего брата Хлотаря Теудерих наголову разгромил тюрингов. Решающей стала битва на реке Унструте – левом притоке реки Заале, впадающей в Эльбу. «И там произошло такое избиение тюрингов, – напишет об этом Григорий Турский, – что русло реки запрудила гора из трупов, и франки по ним перебрались, как по мосту, на другой берег. Итак, одержав победу, франки завладели этой страной и подчинили ее своей власти».

В 534 г. король тюрингов Херминафрид (Германефред) был убит. Хлотарь I захватил в плен его племянницу Радегунду, на которой несколько лет спустя женился для того, чтобы закрепить за Меровингами власть над новоприсоединенным регионом. Так прекратило свое существование едва начавшее оформляться Тюрингское королевства, а франки существенно расширили пределы своего государства, присоединив к нему новые окраинные земли, вначале вошедшие в «долевое королевство» Теудериха І, но считавшиеся частью единой Франкской державы Меровингов.

Так, задолго до завоеваний Карла Великого было определено одно из важнейших направлений будущей экспансии франков – на северо-восток, в богатые ресурсами древние исконно германские земли. Хлотарь I не случайно поддерживал экспансию Теудериха І в этом направлении, стремясь покорить и обложить данью дикие племена саксов. Ему это удалось, и саксы были обложены ежегодной данью, составлявшей 500 коров. В будущем франкам придется еще не единожды воевать с этим суровым воинственным народом, потерпев немало болезненных поражений, и лишь Карлу Великому удастся завершить начатую в этом направлении франкскую экспансию.

Однако главные успехи ждали Меровингов на юге. После первой пробы сил на бургундском направлении, приостановленное здесь из-за смерти Хлодеберта наступление было возобновлено в начале 530-х гг. с новой силой. Несомненно, существенную роль в том, что экспансия приостановилась в 524 г. и возобновилась затем в 532 г. сыграло все то же ослабление Остготского королевства, переживавшего глубокий кризис после смерти Теодориха Великого Амала, которое позволило уничтожить королевство тюрингов. Не случайно Прокопий Кесарийский без каких-либо отступлений помещает рассказ о нападении франков на бургундов сразу после краткого упоминания о гибели короля тюрингов Герменефрида и бегстве его жены и детей к ее брату Теодату.