Воды бесценный дар

скачать книгу бесплатно

– Приехали, – Гуля тактично покашливает, призывая нас прекратить бесполезный разговор и выгружаться из машины.

Город, может, и неуютный, но своих гостей не обижает. Он щедрый кочевник, и для него накормить пришедшего в степь гостя – дело чести. На столе изумительно вкусная рыба, поджаристая, нарезанная огромными жирными ломтями, а рядом бешбармак с индейкой, и все это огромными щедрыми порциями.

– Вот все говорят, что у нас экологическая катастрофа. Но рыба пока есть, хотя и не из Арала, – Гуля довольно смеется, радуясь, что хотя бы сейчас может представить родной город в хорошем свете. – И Нукус растет с каждым годом, стройки новые затеваются. Да и про Арал стали много говорить, может, что-то изменится. В Казахстане Малый Арал наполнили, и у нас, говорят, можно…

– Говорить – не делать, – многозначительно замечает Философ, тыча вилкой в индюшатину. – Хотя… вы вон с Птицей об этом поговорите, она это любит.

– Да, люблю, – встрепенулась Птица. – Я представитель общественного движения за спасение Арала.

– И это движение постоянно движется из ресторана в этот… как его… коворкинг и обратно, – подхватывает Философ. – А до Арала никак не доползет.

– Почему не доползет? Я же вот приехала, – выпаливает Птица.

– Ну вот и хорошо, что приехали, – Гуля вступает в разговор, игнорируя ответную ухмылку Философа, и тактично меняет тему: – Давайте я вас завтра в музей отвезу, если будет время.

Гуля относится к Птице и Философу как к детям, которые пытаются обсуждать взрослые дела. Сама она, конечно, прекрасно понимает, что никто из нас не знает и пятой части проблем Приаралья, но не собирается разочаровывать гостей. Наверно, кочевые корни сильны в местных людях, и они не слишком рассчитывают на приезжих, все больше на себя. А приезжие… что с них взять? Как приехали, так и уедут, лишь бы были довольны.

Следующий день прямо с раннего утра накрывает нас жарой. Философ пыхтит, но старается не обращать на жару внимания, а в глазах маленькой Птицы уже отчетливо видна тоска по любимой столице. Они оба устали, и в ответ на предложение сходить после работы в музей имени Савицкого, молча вяло пьют воду, с ужасом представляя выход в уличное пекло. Приходится брать инициативу в свои руки.

– Вы тут отдышитесь, ребята, и берите такси в музей, – подхватываю свою сумку. – А я пройдусь.

Друзья не успевают возразить, и я выхожу, провожаемая равнодушным взглядом неулыбчивого администратора.

Почему-то у здешних людей редки улыбки. А может, мне просто кажется, что они мало улыбаются, и на самом деле это я не нахожу здесь повода для радости? Город мал и сер, в нем нет ничего, что могло бы сравниться с шумной жизнью Ташкента, или великолепием Самарканда и Бухары, или жизнерадостностью Ферганской долины. Дома приземисты и просты, а прямо перед ними валяются сломанные дорожные блоки, как останки игрушек каких-то великанов. Возможно, если их не трогать и позволить погрузиться в нескончаемый песок, то лет через сто их бережно выкопают археологи будущего и выставят в прохладных музейных залах. Как образец унылой архитектуры начала ХХI века.

Да, здесь совсем другой мир, другая планета. И люди здесь пребывают в спокойной сонной безысходности, к которой они давно привыкли.

В музее имени Савицкого куча ребятни, и все, возбужденно переговариваясь, передвигаются от экспоната к экспонату – видимо, пришли с учителями на экскурсию. Занятно наблюдать, как малыши тычутся любопытными носиками в холодное стекло, за которым находится склеенная ваза. Может, они мысленно представляют себе, чьи руки прикасались к этому предмету много веков назад. А может им просто смешно, что взрослые придают такое значение каким-то старым черепкам, которыми уже и пользоваться нельзя. Глаза у всех быстрые, веселые, озорные, в них нет никаких признаков катастрофы и неизбежности.

– Не туда смотришь, – шепчет подошедший Философ, – картины в другой стороне.

– А где Птица?

Философ хмыкает:

– В гостинице решила отлежаться. Видимо, общественность не выдерживает, когда за Арал приходится бороться на такой жаре.

Сочувственно смеемся, а потом молча долго бродим по залам. И здесь совсем другая планета. Чувствую себя наполненной до краев, гуляющей в море изменчивых настроений. Руки и ноги как будто ощущают теплоту, исходящую от картин, – не спугнуть бы это чувство! Хочется погружаться все дальше и дальше, и уже нет дела до серого города вокруг, все отодвинулось далеко и стало мелким. Философ украдкой трет глаза, а потом отворачивается от картин.

– Вот так и сойдешь с ума в этом песчаном Лувре, – ворчливо говорит он, торопясь разрушить чары. – Совсем засмотрелся, еще немного, и говорить начну с этими картинами. Пошли уже, скоро музей закрывается.

Обратно идем вдвоем, и Философ уже не возражает против пешей прогулки. Видимо, музей изменил и эту часть его реальности.

– Знаешь, я договорился с таксистом, он может свозить нас завтра в Муйнак. Поедем?

– Конечно поедем!

На Птицу мы уже не надеялись, но, как ни странно, при слове «Муйнак» с нее слетела апатия, и она храбро собралась в дорогу. Может, ее успокоило наличие кондиционера и запаса воды в машине, да и ехать в общем-то недолго – часа три.