скачать книгу бесплатно
– Знаешь, сейчас так мало на свете добрых людей… Всё больше бандиты да разные пиндосы, а ты парень – что надо! Откуда катишь? Машина вроде бы с краевыми номерами, а базар у тебя ненашенский. Москаль, что ли? – пристально посмотрел он мне в лицо, протягивая откупоренную бутылку как ни странно вполне прохладного пива.
– Из Москвы, – согласно кивнул я.
– Чем занимаешься? – не унимался новый знакомый, отхлебывая из горлышка большими глотками.
– Я журналист.
– Из какого журнала?
– Из газеты «Гипотенуза».
– А, как же, слыхал о такой! Моя жена ее выписывает. Она влюблена, видите ли, в какого – то тамошнего писаку Орлова! Кстати, мне тоже понравилось, – но чисто профессионально, не более! – как он раскрывал эти преступления на свалках, где убивали бомжей. Это надо ж так додуматься: загримироваться, войти в доверие к бродягам и вывести убийцу на чистую воду! А ты – то этого Орлова знаешь?
– Немного, – кивнул я; пиво было замечательным, надо запомнить марку!
– Если честно, попадись он мне на глаза, я бы его измутузил так, что он бы забыл, как сочинять свои басни! Измутузил бы и показал своей Светке – смотри, мол, никакой это вовсе не герой, а так, щегол…
– Один бы ты не справился с ним! – заверил я.
– А я бы спецназ вызвал!
– Ну, тогда конечно! – развел я руками; узнать о том, что я так популярен среди провинциальных замужних женщин – это ли не высшая награда?!
– А ты откуда едешь, затаренный колесами? – поинтересовался в свою очередь я – пивко располагало к доверительной беседе.
– На рынке был, торговал резиной. – Кепочкин важно развалился на своем сидении.
– А форма зачем? Ведь милиции нельзя заниматься предпринимательской деятельностью? – искренне удивился я.
– Это у вас там, в Москве, может и нельзя, а тут – можно! А форма – для понта дела. Форма – это моя визитная карточка, понял? Кто ж меня в форме – то тронет?!
– А ежели начальство какое высокое узрит безобразие? – продолжал я задавать наивные вопросы.
– Начальство на рынке резину не покупает, ее ему домой привозят, – резонно заметил Кепочкин.
Пиво в моей бутылке закончилось и, попрощавшись со своим новым знакомым, я побрел к «девятке».
– Тебя как зовут – то? – поинтересовался он, провожая меня.
– Петр.
– Так и скажи, Петр, если кто остановит из моих коллег, что Кепочкин «крышу дал»! Понял?
– Так точно!
– Вот так! Это тебе будет своеобразный «проездной» по всему району. Нормально?
– Отлично, – согласился восторженно я и, обменявшись рукопожатиями, мы расстались обалденными друзьями.
В станицу я въехал уже затемно и принялся петлять в поисках гостиницы, которую вскоре нашел: она располагалась в одном здании с рестораном, занимающий весь второй этаж.
Сама гостиница – всего лишь несколько грязных, неуютных, тесных, почти пустых комнатушек. Покосившаяся тумбочка, железная пружинная кровать да стол с потрескавшейся полировкой – вот и все убранство. Из удобств – раковина с холодной водой в кране, да туалет в конце коридора – кстати, один и на гостиницу, и на ресторан, в котором сейчас гудела свадьба, а посему в отхожее место была очередь; курили прямо в фойе и дым ел глаза.
Пожилая бабулька – в одном лице и заведующая номерами и вахтерша – вручила мне ключи, тщательно перед этим изучив мой паспорт, а узнав, что я журналист, переписала куда – то себе и данные удостоверения. После чего объяснила, что постельные принадлежности есть, но нестиранные, но если за дополнительную плату…
Разумеется, за дополнительную! Я вручил ей деньги и вскоре уже застилал покрытый ржавыми пятнами матрац почти белоснежной простыней. Хуже было другое: на окнах не было не то что решеток, но даже захудалых шпингалетов! А ведь в моем «дипломате» было новейшей техники на несколько тысяч долларов! Пропади он, и ни на каких цыган до конца жизни не спишешь! Пришлось снова идти на поклон к дежурной, где в кабинете я заприметил массивный сейф. За «отдельную плату» добрая бабушка любезно разрешила поместить туда дорогостоящий чемодан.
Наверху грянула эстрада, и я понял, что ночка будет веселая. Послышалось лихое цоканье каблучков, гул и топот. «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвела…» – сокрушался обманутый влюбленный. Да уж, безутешна казацкая любовь!
Неожиданно нахлынули тоскливые чувства и захотелось позвонить своей покинутой по злой воле судьбы любимой, успокоить ее хотя бы тем, что жив, здоров, доехал до места нормально, завтра приступаю к работе. Я отстегнул висевший на поясе сотовый телефон, но тут же отправил его на место: ни о каком роуминге в этой глуши, разумеется, мечтать не приходилось… Эх, а ведь как я привык к этим чертовым штучкам – дрючкам, что без них чувствовал себя как паралитик.
Делать было нечего, пришлось идти снова к доброй бабушке и, заплатив, пользоваться ее телефоном, негодуя на долгое время недоступную междугородку. Изрядно помучившись, все же удалось сладить с допотопной связью и в квартире моей ласточки весело затренькал зуммер аппарата. Но, как вскоре оказалось, совершенно безответно…
Это вконец вывело меня из себя и, дав со злости вахтерше чаевых больше, чем ей полагалось, я вернулся в номер. Растянувшись на кровати, недовольно крякнувшей тронутыми ревматизмом пружинами, стал думать – гадать, где это носит мою суженую. В голову, однако, шли мысли одна опаснее другой, к тому же обездоленный желудок начал давать о себе знать и, чтобы не сойти с ума от ревности и не умереть с голодухи, решено было развеяться в поисках пропитания.
Свадьба к этому времени в очередной раз сгрудилась в фойе первого этажа для планового перекура. Стоял дикий гам. Продираясь через толпу, я заметил симпатичное личико невесты, в табачном дыму выглядевшее почти мистически; наши взгляды встретились и ее бровки изобразили изумленьице: что, дескать, за незнакомый тип здесь ошивается? Почему не знаю?
«Да вот, видите ли, проездечком тут…извините…», – подумалось игриво, и я нагло подмигнул, улыбнувшись одной из своих улыбок, получавшейся наиболее очаровательно.
Это попало в цель – она пунцово зарделась и потупила свой заостренный тайным интересом взгляд. Но тут же снова подняла густые длинные ресницы и – о, мама! – послала легонький воздушный поцелуй! Это несколько компенсировало непонятное молчание московского телефона.
На улице я поинтересовался у крепко держащего колонну крыльца мужика, где здесь ближайший бар. С огромным трудом сфокусировав на мне взгляд, он, долго соображая, ткнул, наконец, пальцем в неопределенном направлении и обессиленно выдохнул: там! Однако, проследив в указанном направлении, я в конце концов увидел лишь чьи – то торчащие из кустов, обутые в штиблеты, ноги явно спящего человека.
Почесав в задумчивости затылок, я подумал, что это больше похоже на «перебор», нежели на «бар», и решил пойти туда, слышалась музыка явно дискотечного характера.
Интуиция меня не подвела: вскоре я увидел яркую вывеску бара «Жемчужина», рядом с которым и гудел, словно потревоженный улей, огороженный сетчатым забором летний дансинг.
На крыльце у входа стайка подростков тут же принялась изучать меня на предмет мордобоя, но оценив по достоинству мои возраст, вес и рост, благоразумно решила близкого знакомства не заводить.
Внутри было тесновато, но довольно – таки клёво. Сердце радостно екнуло от предстоящего ужина, а глаза принялись подыскивать свободное местечко.
На первый взгляд показалось, что все столики были заняты посетителями, но тут передо мной выросла любезно улыбающаяся девушка в малюсеньком белоснежном передничке; была она высоченная, даже в сравнении с моим немалым ростом. Приветливо поздоровавшись, она указала на притаившееся в уголке свободное местечко.
– Что желаете? – сверкнула она обворожительно черными глазами.
Изучив бегло меню, я заказал себе горячее первое блюдо, пол – литра водки и кое – что из закусок.
Чтобы не тратить времени зря, откупорил стоявшую в томительном ожидании бутылку пива и жадно осушил стакан. Ну вот, теперь я на «исходной позиции!». Приступил к изучению неизвестной местности.
Неместных здесь вычисляли сразу: стоило мне появиться в баре, как десятки пар глаз липко принялись изучать меня. Правда, вскоре мужскую половину посетителей моя персона все же перестала интересовать, лишь девушки нет – нет, да и бросят увлеченный взгляд – другой…
Пиво было вкусное, и я принялся рассматривать этикетку: «Новороссийское», – такое же, каким меня угощал Кепочкин.
Вскоре принесли мой заказ. От аппетитно дымящегося супчика потекли слюнки. Для начала же я налил себе стопочку водки из запотевшего графинчика и медленно выпил.
Я был доволен: мне нравилась эта спокойная станица, этот тихий летний вечер вдали от душных столичных смогов; нравились взгляды тайком и открытое порхание около моего столика молоденьких симпатяшек, надеющихся, что я предоставлю им посадку рядом с собой. И я начал было подумывать, не завести ли действительно с кем – либо из них полезное знакомство, но эти мои раздумья были прерваны самым грубым образом: две подвыпившие подружки лет двадцати пяти каждая бесцеремонно плюхнулись на свободные места около меня и, переглянувшись друг с дружкой, принялись рассматривать мой графин.
– Привет, девчонки! – прервал я их тихую грусть.
– Привет, тебя как звать? – одна из них все же перевела взгляд на меня.
– Петр. Хотите выпить?
– О, Петр – классное имя! – оживились они. – Нам чуть – чуть…
Я налил по полной, с интересом наблюдая.
Они тут чокнулись между собой и мигом проглотили водку. Видеть, как их личики скорчились от горечи, было выше моих сил, и я подвинул к ним закуски, от которых они не сочли нужным отказаться.
…Вечер удался. С моими новыми знакомыми мы пили, танцевали, много болтали и снова пили, пили. В конце концов около трех ночи они вдруг куда – то исчезли и я стал пробираться к выходу. В глазах яркие фонари и деревья парка кружили лихие хороводы; ноги то и дело норовили потерять твердь тротуара, занося время от времени то вправо, то влево. Все же, привыкший к жизненным неудобствам, я довольно скоро добрался до гостиницы.
Свадьба утихла, лишь несколько вконец обессиленных казаков спали в фойе на банкетках, отчаянно храпя.
Бесцеремонно разбудив бабульку, я еще раз позвонил в Москву и опять трубку там никто не поднял…
В полнейшем изнеможении я уклался в конце концов на говорящую кровать в своем номере и уснул неспокойным сном.
…Снились молоденькие казачки в ярких платьицах, украшенные разноцветными лентами и венками из цветов; они пили со мною водку, а затем звали за собой в густые заросли подсолнухов…
…Потом привиделась счастливо улыбающаяся Марья, ведущая Орлова под венец…
* * *
День уже был в самом разгаре, когда я наконец проснулся. Солнце за окном пекло неимоверно и в номере стояла ужасающая духота, от которой все тело покрылось липкой испариной. Спросонья я поискал было пульт дистанционного управления от кондиционера, но тут же вспомнил, что подобные удобства остались далеко отсюда в моей московской квартире.
Тяжело, словно перегруженный «Боинг», я поднялся к кровати и побрел к раковине. Присосавшись к кранику, затушил горевший где – то глубоко внутри пожар и осмотрел себя в прибитом тут же на стене треснувшем зеркальце неопределенной формы; оно было небольшим и пришлось осматривать свой фейс фрагментами. После осмотра всех фрагментов картина вырисовывалась неутешительная: лицо оплыло и потеряло черты былой чертовской привлекательности, зато приобрело несвойственный обычно зеленовато – серый оттенок. Срочно требовалась реанимация!
Я переоделся в купальный костюм, обвязал вокруг торса полотенце и побрел в душ в конце коридора.
Свадьба снова пела и плясала, и весь первый этаж, как обычно, заполонили курильщики. Успевшие подвыпить дамочки провожали меня восторженными взглядами.
Довольно кряхтя, я плескался под холодными струями, мало – помалу возвращавшими меня к жизни. Вскоре слабость во всем теле сменилась оптимистичной бодростью.
Вернувшись в номер, вскипятил чай, легко позавтракал, пожурил себя для профилактики за вчерашнее пьянство, взял фотоаппарат и диктофон и отправился на поиски Жанны, детского психолога из Москвы. Из записей Демидова следовало, что прием она ведет в Доме культуры, который я вчера заприметил недалеко от «Жемчужины». Но сегодня было воскресенье, вряд ли она будет на рабочем месте, хотя…
«Хотя не все же такие безалаберные, как ты, Орлов!» – пронеслась в голове неуловимая мысль.
На крыльце клуба репетировал духовой оркестр, от медных звуков которого в голове тут же появился болезненный резонанс.
– Скажите, где я могу найти детского психолога? – поинтересовался я у бабульки–вахтерши, лениво гонявшей от себя назойливых мух.
– Прямо и направо, – объяснила она, не прекращая своего занятия.
«Баскова Жанна Ивановна, психолог», – гласила надпись на двери. Не надеясь на ответ, я постучал.
– Войдите, – раздался за дверью звонкий голос.
Она сидела за столом у распахнутого окна и ветерок легко шевелил ее взбитую челку. Завидев меня, девушка отложила в сторону книгу и с интересом посмотрела своими черными глазками с не по возрасту взрослым выражением.
– Разрешите? – спросил я, вваливаясь через порог.
Бегло осмотрев меня с ног до головы, Жанна остановила свой взгляд на висевшем на моей груди фотоаппарате и, улыбнувшись, поднялась со своего места.
– Вы корреспондент, верно?
– Это так заметно? – сделал я удивленное лицо, осмотрев себя.
– Из «Гипотенузы», угадала?
– Вы на всех оттачиваете свои психологические трюки или только на газетчиках?
Она рассмеялась и протянула руку:
– Жанна… Да просто был тут недавно один ваш коллега…
– Демидов? Жирный такой…
– Вот – вот, Демидов, – вздохнула почему – то она. – Назойливый такой тип.
– И за это вы подарили ему томик «Детской психологии»? – иронично поинтересовался я, присаживаясь на стул.
– Что? Я?! Так это он спер, значит, у меня учебник! А я, между прочим, полрайона после этого избегала в поисках этой книги! Урод!
– Урод – урод! – быстро подхватил я, в душе радуясь, как расскажу всем в редакции о его глупой выходке.
– Мы познакомились с ним случайно на побережье, куда меня любезно пригласил съездить председатель колхоза, выделив место в автобусе с передовиками. Демидов стал ухаживать за мной, а когда узнал о моей работе, начал расспрашивать о самоубийствах детей в станице. Не думаю, чтобы его это так уж волновало, скорее чисто профессиональный интерес, не более. Но он навязался ехать обратно со мной, сославшись на то, что хочет сделать на этих бедах большую статью. Поначалу он действительно взялся за тему, но со своими расспросами попался однажды кому – то под горячую руку. Какие – то ребята его жутко запугали, он стал нервным и совершенно потерял к этому делу интерес, а вскоре и вовсе укатил не попрощавшись даже, зато прихватив на память книгу.
– Кому – то могло не понравиться, что он интересовался самоубийствами?
– Кому? – искренне удивилась Жанна.
– А каково ваше мнение в этом вопросе? И вообще, не расскажете ли мне об этом, обещаю, я буду внимательным слушателем, а из всего услышанного сделаю хорошую статью.
– Вы говорите точно так же, как Демидов! – заметила Жанна.
Сравнивать меня с Демидовым – это был удар ниже пояса! Но я стоически стерпел.
– Я постараюсь подать материал так, чтобы привлечь внимание людей к этой теме. И потом, я не «стригу» гонорары из пустопорожних баек, каждая моя заметка – это журналистское расследование, доведенное всегда до логического конца.
– Вы полагаете, что в самоубийстве детей есть логика? – теперь она смотрела на меня изучающе.
– Должна быть логика в массовости этого явления, тем более локализованном в пределах одного района. Но пока еще рано делать какие – то обобщения, ведь я даже не посвящен в это дело и не услышал ваш рассказ – рассказ специалиста!
Я пододвинулся поближе к столу и снял с плеча фотокамеру, приготовившись внимательно слушать.
– Но мы могли бы познакомиться для начала, не так ли? – улыбнулась она моей настойчивости. – Или вы предпочитаете работать инкогнито?
– Меня зовут Петр Орлов, – я протянул ей визитную карточку.
